Канха и его друзья

Хари, Хари,
Приди, приди!
Демонов гони!
Солнце покажи!
Нараяна,
на Лакшми укажи!

Глава 1

Канха со всех сил подтянулся и, ловко закинув ногу на корягу, забрался на каменистый уступ холма. Выше него карабкался его старший брат Баларама. Холм Говардхан был непрост для подъёма, но всё же таил в себе столько загадочного, что они каждый день, приведя коров к его склонам пастись, исследовали его тайны. Казалось, что только что найденный ими огромный валун исчезал и появлялся совершенно в другом месте, а ручей вдруг превращался в пещеру. Много странного здесь происходило. Вот и сейчас они лезли наверх, желая обнаружить нечто новое, неизведанное. Неожиданно нога Канхи соскочила с песчаной насыпи, и (о чудо!) под ней оказалась голова забиравшегося позади него Судамы. Тот вскрикнул, а Канха засмеялся и, чуть наступив на неё, оттолкнулся и полез выше. Судама ухватился за корягу, которая только что помогла его предшественнику, и стал подтягиваться. Канха поднял голову и увидел, что брат, забравшись, уже исчез из виду. Холм поднимался выше, но там была небольшая площадка, и через мгновение Канха поднялся и тоже пошёл вперёд. Баларама заходил в пещеру, и тень уже опустилась на его и без того тёмно-синие одежды. Канха за ним. Судама позвал друга на помощь, и Канха, обернувшись, протянул ему руку. Потом они вместе помогли остальным мальчикам и целой командой отправились за Баларамой в таинственную пещеру.
Ещё вчера они танцевали в лесу с девочками и облака цветной окраски окрашивали их волосы, ладони и лица, а проливной дождь с молниями и громом приносил такое облегчение их сердцам, а сегодня они уже жаждали новых приключений и, казалось, вот-вот что-то произойдёт.
Баларама шёл первый, и свод пещеры давно сомкнулся над ним. Он давно заприметил этот таинственный вход, но он был на такой высоте, что Баларама просто боялся за младшего брата, что тот не сможет забраться на такую высь. Но сегодня страхи покинули его, и он повёл всю ватагу ребят, чтобы разведать эту таинственную пещеру. Он шёл, осматривая, нет ли следов тигра на песке. Всё было чисто, лишь отпечатки птичьих маленьких лапок повсюду. Он прошёл уже шагов сто, и стало довольно темно.
— Баларама, стой, давай зажжём лампы! — окликнул его шедший позади вместе с другими мальчиками Канха и стал доставать из мешка лампы с масляными толстыми фитилями. Баларама организовал огонь и запалил фитили. Канха, Баларама и Судама, взяв лампы, двинулись вперёд. Пройдя ещё метров сто, они упёрлись в тупик: огромный камень, казалось, закрыл весь проход.
— Ну вот! — расстроился Шридама.
— Я так и думал! — сказал скептически Судама, пнув по валуну.
Канха огляделся и вдруг как будто провалился сквозь левую стену. Баларама за ним. Тут все мальчишки поспешили проверить, что это. Здесь оказался узкий проход куда-то влево и немного вниз, достаточный для того, чтобы пройти полубоком. Ребята шли друг за другом и, казалось, слышали, как стучат от волнения их сердца. Ход всё сильнее и сильнее клонился вниз, и они уже шли, согнув колени и присев. Вдруг откуда ни возьмись целая стая летучих мышей с писком пролетела у них над головами, как будто желая прогнать нежданных гостей. У ребят волосы встали дыбом.
— Что это было? — остановился Баларама, приглаживая волосы, будто желая убедиться, что ни одна из этих чёрных тварей не запуталась в них.
— Может, вернёмся уже? — сказал кто-то, но никто не ответил, а ход постепенно стал расширяться, и спустя ещё около получаса он стал большой и широкой пещерной комнатой. Канха присел рядом с Баларамой на камень, облокотившись на его сильную спину.
— Как здесь волшебно! — воскликнул Судама, обводя взглядом стены и высокий свод. Дышалось легко, и был тонкий аромат влажных кварцевых камней. Мальчики взяли лампады и пошли вдоль стен. Сталагмиты — каменные столбики, образованные от капающей соли, — стояли повсюду, а сверху — сталактиты, большие сосульки из того же самого минерала, местами они соединялись и образовывали настоящие колонны. Слышно было, как где-то капает вода и шелестят какие-то крылья. Канха подошёл к стене и заметил, как что-то искрится среди камней. Он потёр краешком дхоти корявую поверхность, и в его руки упал отколовшийся кусочек породы. Он поднёс его под свет лампы и тут же пришёл в восторг:
— Мы нашли настоящий клад! — объявил Канха. Это был розовый кристалл, похожий на тот, что дарила ему Радхика. Тут же все бросились отколупывать драгоценные кусочки. Они сияли при свете огня, и казалось, будто огонь внутри них плавает между гранями.
— Мы станем богачами! — ликовал маленький Витала, а Арджуна постарше, отковыривая кусочки, заметил:
— Лучше подумай, во что всё сложишь.
— Я построю огромный дворец до самого неба! — радовался ещё один мальчик.
— У меня всё равно будет выше твоего! — хвастался Витала, отколов большой розовый кристалл.
Набрав пригоршни драгоценных камней, они пошли назад, желая как следует рассмотреть их при свете солнца. В обратную сторону было сложнее идти, ведь надо было не спускаться по узкому проходу полубоком, а подниматься, к тому же неся с собой клад и горящие лампы, но, к счастью, они вскоре достигли проёма, после которого начиналась большая пещера, в конце которой уже виден был свет. Судама неловко стукнулся о проём плечом, и несколько камней посыпалось под ноги. Ребята пошли дальше на свет и вскоре загасили лампы. Становилось всё светлее, и вскоре они заметили, что камешки, которые они захватили из пещеры, были удивительными тёмно-зелёными изумрудами и розовым кварцем. Настроение у них поднялось ещё больше, когда они вышли наружу и увидели, что коровы, которых они оставили внизу на свой страх и риск, никуда не разбрелись, а спокойно паслись у подножия. Солнце всё так же сияло, а вот они добыли сокровище! Ребята переглянулись, и вдруг Баларама, вращая головой во все стороны, вскрикнул:
— А где Витала? Он же шёл с нами!
— Похоже, он отстал, — ответил Канха, оглядываясь на тайную пещеру, слегка прикрытую зарослями дикой ежевики. Стайка маленьких пташек уже оккупировала вход и сновала туда-сюда в поисках насекомых.
— Я шёл последним и видел, что зал с камнями остался пустым, — сказал растерянно Судама.
— Ребята, идите к коровам, а я пойду искать друга Виталу, — сообщил Канха и, похлопав по плечу приосанившегося Судаму, быстро пересыпал свои камешки под куст и побежал в пещеру. Баларама красноречиво всплеснул руками и тоже побежал за ним. Остальные посовещались и решили исполнить наказ Канхи, пошли считать коров. Баларама догнал брата:
— Думал, я тебя брошу?
Канха в ответ широко улыбнулся, и вскоре их поглотил мрак пещеры. Они добрались до поворота в узкий проход и зажгли лампу. Баларама шёл первый и освещал спуск. Второй раз было не так страшно идти, но переживания за Виталу не давали им покоя.
— Куда он мог деться? — возмущался Баларама.
— Может, мы не заметили его, когда собирали кристаллы? А он увлёкся и не заметил, что все уходят? — Канха и сам не очень верил в то, что сейчас говорил.
— Да и лампы у него не было, мы бы заметили, что свет остался, так? — продолжал Баларама. Ход тем временем стал ещё сильнее спускаться вниз.
— Немного осталось, сейчас мы его найдём, — вдохновился Канха.
Вскоре спуск прекратился, и ребята зашли в широкую залу изумрудов. Лампа не освещала её целиком, и мальчики подожгли вторую лампу. Их тени плясали на кварцевых сверкающих стенах, как жуткие призраки, желающие напугать своих гостей.
— Витала! — позвал Канха, и они прислушались. В ответ была тишина, и только шорох крылышек летучих мышей возвещал о том, что они здесь не одни.
— Витала! — покричал Баларама.
— Давай оглядим пещеру, может, он уснул здесь? — предложил Канха и пошёл меж возвышающихся соляных столбов. Драгоценные камни уже не восхищали его сердце, он обрадовался бы только одному — если бы их маленький друг нашёлся. Витала был на три года младше остальных и не так хорошо ориентировался в пространстве. Зато громче всех кричал. Его всегда просили позвать кого-то, если надо было позвонче крикнуть. Казалось, что звук его высокого голоса способен разрезать камни, если надо будет. Баларама тоже стал оглядывать все большие валуны, но нигде его не было. И вдруг, обернувшись, он увидел, что Канха тоже пропал. Это было уже чересчур, и Баларама закричал:
— Канха!
На этот его крик где-то посыпались камни, и тут же голова Канхи показалась из-за стены с отломанным сталагмитом.
— Я нашёл ещё один ход, братишка! — сказал Канха и нырнул во тьму.
Баларама выдохнул и поспешил туда же и увидел, что щель в стене скрывалась за сломанным соляным столбом. «Вероятно, Витала там!» — подумал мальчик и поспешил за младшим братишкой. Вскоре он его догнал, и так они пробирались ещё около получаса. Стены то сдавливали их, то расходились. И вот, наконец, какой-то удивительный голубоватый свет еле заметно забрезжил впереди. Коридор закончился, и ребята вышли в ещё большую, чем предыдущая, пещерную залу с небольшим окошком-трещиной где-то высоко наверху. Они погасили лампы и тут наконец заметили своего спящего друга. Витала, сидя, облокотившись спиной о кварцевую, покрытую розовыми кристаллами стену, спал, и уже высохшие слёзы перепачкали пыль на его бледных щеках.
— Витала! — оба брата бросились его обнимать. Мальчик проснулся, подпрыгнул и с радостью закричал:
— Почему так долго?
Где-то загрохотали камни. Раздался писк мышей, и стайка ворвалась к ним чёрной тучей, барахтаясь в пространстве светлой комнаты. Потом они так же быстро куда-то пропали, и всё затихло.
— Но почему ты пришёл сюда? Мы же потеряли тебя именно поэтому! — не могли понять друзья.
— Когда все стали возвращаться, я замешкался, потом оглянулся, а вас уже нет. Света у меня не было, и я нащупал этот коридор, через который и вышел сюда. Я думал, вы здесь. Потом понял, что не туда вышел, и, боясь вообще потеряться, решил побыть здесь. Думал, найдёте меня.
— Ну вот, нашли же! — не переставал радоваться Канха. Он обнял друга и чуть строже сказал:
— Не отставай больше!
— Надо торопиться. — Баларама огляделся по сторонам и, не найдя больше ничего примечательного, двинулся назад, зажигая на ходу фитиль лампы.
— Пойдёшь между нами! — приказал Канха и подтолкнул друга Виталу вперёд, а сам отколол от стенки несколько тёмно-синих камушков и, быстро догнав друзей, пошёл позади них. Они быстро преодолели коридор и следующую пещеру и стали подниматься по узкому проёму. Вскоре лампа погасла, и пришлось идти наощупь. На сердце всё равно было радостно, будто сама птица счастья залетела в него и теперь, хлопая крыльями, порхала внутри. Через какое-то время, когда ноги уже не могли больше идти, настолько усталость одолела ребят, и они должны были уже выйти в широкую часть пещеры, Баларама стукнулся лбом о стену впереди себя. Искры полетели у него перед глазами. Удар был не такой сильный, как неожиданный.
— Что такое? — закричал шедший позади всех Канха.
— Баларама стукнулся головой! — сказал Витала. Канха на ощупь добрался до плеча брата и стал ощупывать его голову.
— Ничего! — сказал, потирая лоб, Баларама. Потом попытался найти проход, но сколько он ни щупал, там были лишь стены из камней.
— Проход исчез! Его, похоже, завалило, друзья. — Он был в растерянности.
— Как? — вскрикнули мальчики и стали тянуться, чтобы нащупать стену из камней.
— Так, ребята, сейчас я попробую её сломать! — вдруг объявил Баларама. — Ну-ка отойдите на два шага назад.
Мальчики отошли, а Канха сказал:
— Давай, брат, ты сможешь!
Тут же послышался глухой удар и посыпались камни. Но мощная стена всё-таки не поддалась. Баларама решил попробовать ещё раз, а потом третий. И вдруг что-то посыпалось и стало сдвигаться, под ноги вниз по коридору покатились валуны, и ребята увидели небольшой просвет. Лёгкий сквознячок пошёл через образовавшуюся щель вверху проёма.
— Я попробую вручную, — прокряхтел Баларама, вытаскивая валун из проёма. Через мгновенье камень уже катился вниз по коридору. Потом следующий. Не прошло и полчаса, как завал был расчищен и ребята, счастливые и уставшие, выбрались в последний коридор. Они крепко обнялись и счастливые побежали к свету, туда, где их ждала ежевичная поляна и спуск с холма. Они даже думать не хотели о том, что могло бы случиться, если бы Баларама не разрушил стену. Когда они спустились вниз, ребята с коровами играли в салочки, гоняясь друг за другом и телятами. Солнце светило радостно, птицы пели, всё было прекрасно и счастливо, и только драгоценные камушки в узелках напоминали о тёмной мрачной пещере, которая могла стать их темницей.
— Мой брат самый сильный! — хвастал Канха чуть позже, когда они сели подкрепиться под старым тутовым деревом. — Он один проломил стену из огромных камней, когда нас завалило.
Баларама только хмурился в ответ, его плечо немного побаливало после ударов о камни, но он не хотел в этом признаваться.
— Главное, что все целы! — сказал он.
— И на свободе! — добавил Витала.
— А почему камни посыпались и завалили проход? — пытался понять Судама, который всегда мыслил глубоко и не оставлял не разгаданной ни одну загадку. Все переглянулись, и Канха, отбросив кудри со лба и вытерев лоб, с улыбкой посмотрел на Виталу:
— Конечно, холм вздрогнул, когда Витала закричал от счастья, что мы его нашли! Это же Витала! Он так кричит!
И тут все расхохотались.
Солнце заходило за холм, когда ребята, уставшие и довольные, гнали коров домой. Канха играл по дороге на флейте, отчего мальчики пританцовывали на ходу, а телята старались бежать поближе к музыканту, весело подняв большие пушистые уши и размахивая задорными хвостиками в такт песни.
Когда завели и закрыли на ночь коров и телят, мальчики побежали в дом, крича и хохоча на ходу: каждый из них хотел первым показать родителям свою находку. Перед порогом, как всегда, стоял таз и кувшин с водой и полотенцем. Ребята присели на ступеньки и, наспех окатив пыльные ноги тёплой водой и чуть коснувшись полотенцем, бросились босиком в дом. Баларама чуть обогнал в коридоре младшего брата и, стремглав влетев в зал, первым вытряхнул сокровище из своего узелка на стол перед отцом, тут же подскочил, и Канха тоже добавил своё богатство и синие камешки. Они с гордостью и радостью ждали от папы похвалы. Нанда Махарадж встал с тахты и подошёл ближе.
— Боже мой! Дети! Откуда такие драгоценности? — глаза его расширились. В тёмно-зелёном халате с ожерельями на шее Нанда выглядел как царь, управлял разумно, и все считали его царём пастухов во Вриндаване, он также знал цены таким прекрасным минералам и сейчас был поражён, как много их принесли ребята, да и откуда им здесь было взяться, ведь такие камни находят в пещерах Гималаев, далеко на севере, но не здесь.
В комнату вошла мама, она поспешила к семье посмотреть, что происходит, и её глаза тоже округлились:
— Баларама, откуда это?
Мальчики радостно затарахтели в два голоса, но отец их осадил, приказав говорить Канхе.
И Канха поведал им всю историю без утайки, скрыв, правда, рассказ о потерянном и найденном Витале и завале, который пришлось разбивать его могучему брату, боясь, что им запретят там играть. Нанда Махарадж, выслушав его длинный, полный описаний шумов и запахов, слегка приукрашенный появляющимися призраками рассказ, взял синий камешек и поднёс к глазам поближе.
— Дети, это сапфир. Драгоценный камень. Такими украшена корона Камсы в Матхуре. Только такое положение, как у него, может дать ему право носить такие драгоценности. Это очень дорого!
Мама Яшода позвала вошедшую маму Рохини и, протянув ей зелёный кристалл, сказала:
— Гляди, дорогая, что наши дети нашли в пещере Говардхана.
Та взяла кристалл и, приложив к правому глазу, посмотрела на просвет. На её лице отразился зелёный свет камня.
— Ого! Изумруд! — только и смогла вымолвить изумлённая Рохини.
— Мой господин, — обратилась Яшода к Нанде, — сможем ли мы теперь оплатить дань всей деревни Камсе?
— Да, моя драгоценная! — воскликнул радостно Нанда. — Я тоже об этом подумал! Завтра поеду на базар в Матхуру и попробую продать камни. Возможно, хватит пяти или семи сапфиров или изумрудов.
— А розовые кристаллы? — спросил Канха.
— Розовые — это, скорее всего, розовый кварц, он попроще, и его вы оставьте себе на память. А вот синие и зелёные помогут всему Враджу.
— Ура! Наше масло и сливки не надо будет отправлять царю Камсе! — обрадовался Канха и обнял маму Яшоду.
— Отец, там ещё очень много осталось, — сказал Баларама.
— Отлично, завтра соберу с утра весь совет Враджа и придумаем, как наладить добычу. Завтра покажете, где эта пещера, хорошо? А сейчас давайте на кухню — и спать.
Отец склонился, рассматривая чудесные кристаллы, переливающиеся в лучах заходящего солнца и отбрасывающие разноцветные блики на белый мрамор стола.
Мальчики пошли на кухню. Мамы поспешили за ними, торопясь узнать подробности приключения и, конечно, накормить уставших ребят.
Канха с упоением выпил сливок с перетёртыми специями, и его губы украсили белые усы. Он, зная это, специально посмотрел на маму и широко улыбнулся, очаровывая карими глазами. Она улыбнулась в ответ и протёрла его вышитой салфеткой. Когда мальчики легли, мамы ещё долго обсуждали их похождения, сидя на скамейке во дворе, прислонившись спинами к нагревшейся за день стене дома. До засыпающих братьев ещё долго доносился их тихий разговор, смешанный со стрекотанием вечерних цикад и замолкающими трелями птиц в саду.

Глава 2

Завтракали наспех, так как всем не терпелось вновь отправиться за сокровищами. Отец с друзьями — отцами Судамы, Виталы, Арджуны и других друзей Канхи и Баларамы — уже разговаривали в саду, подготавливая верёвки и мешки и ожидая мальчиков.
Мама Яшода поцеловала братьев в макушки и отпустила. Ребята присоединились к остальным, и все вместе отправились на Говардхан. Коровы шли медленно и не могли понять, почему сегодня их так торопят. Когда подошли к подъёму, Нанда Махарадж нахмурился:
— И вы поднимались по такому крутому склону? — он посмотрел на Балараму, явно ожидая отчёта, но Баларама промолчал. Что тут скажешь?
Пастухи поднялись к пещере с зарослями ежевики. Ребята с ними.
— Ну давайте ведите, — сказал Нанда. Баларама с Канхой, повесив мешки на плечи, зашли внутрь. Их встретила большая ядовитая кобра. Она грелась на песочке у самого большого камня и при виде ребят встала, покачиваясь и выпуская трепещущий язык. Ребята ахнули. Канха застыл, а Баларама резко шагнул вперёд и отскочил в сторону. Змея прыгнула на то место, где он стоял, и промазала. Повернула к нему голову… несколько мгновений, и Баларама опять отскочил в сторону до того, как она метнулась к нему. И так повторилось три раза, после чего кобра опустила свой капюшон и поползла по своим делам, явно решив, что убить этого человека она не сможет.
— Баларама! Как здорово ты её обманул! Ты оказался на шаг впереди! Ты нас спас! — кинулся к нему Канха. Тут присоединились отец и остальные, и они продолжили путь. Вскоре зажгли лампы и подошли к проёму с камнями.
— Похоже, здесь был обвал, но пройти можно, — сказал Нанда Махарадж. И, как будто ожидая его голос, несколько камней скатилось под ноги.
— Мы пойдём, а вы, дети, останетесь здесь, — приказал Нанда, чем вызвал грустный стон мальчишек. Они тоже хотели за сокровищами!
Канха потёр нос:
— Ну как же вы без нас? — жалостливое выражение лица способно было подействовать на маму и бабушек, но не на папу.
— Я не прощу себя, если с вами что-то случится, — заявил отец и на этом поставил жирную точку. Ребятам оставалось только ждать. Они скучающе смотрели, как пятеро мужчин протиснулись в проём, и вскоре звук их шагов сменился на писк летящих из пещеры мышей. Встревоженная стайка выпорхнула из проёма и распределилась здесь под сводом в сумерках.
— Пошли к свету, — предложил Баларама, и они поплелись наружу. Там они сели на песок, наблюдая, как внизу дети играют в слона. Игра была такая — они должны были залезть друг на друга и не упасть, и всякий раз, когда кто-то третий громоздился сверху, слон разваливался.
— Это потому, что тебя нет с ними! — подытожил Канха, глядя на брата, который обычно мог выстоять, удерживая на себе несколько друзей.
Вскоре из пещеры вышли четверо друзей Нанды, неся на плечах мешки с кристаллами.
— А где отец? — спросил Баларама.
— Он нашёл ещё какой-то проём и пошёл в разведку, приказав всем возвращаться.
Канха побежал в пещеру, и Баларама за ним. Они достигли проёма и услышали, как отец кричит:
— Не заходите, тут камни осыпаются! Я сам.
И вдруг то ли от звука его голоса, то ли сами по себе затряслись огромные куски скалы и с грохотом упали, напрочь загородив проход. Ребята стояли, будто остолбенев.
— Давай, Баларама! Ты сможешь! — закричал Канха, и брат бросился на огромный камень, который был намного больше его самого и очень тяжёлый. Но, видимо, он так хорошо вписался в проём и застрял в нём, что сдвинуть или даже чуть пошевелить его было практически невозможно.
— Отец, отец! — закричал Канха, навалившись на камень, но его голос не проникал за столь мощную преграду.
— Надо звать подмогу, — сказал обречённо Баларама, и они побежали к выходу. Солнце, птицы, трава, коровы — всё было по-прежнему, но ничто не имело никакого смысла в происходившем с ребятами несчастье.
— Оставайся здесь, вот смотри — верёвка тебе и вода. Я побежал, позову всех. — Баларама стал быстро спускаться по склону, цепляясь за колючки и обдирая ноги о камни. Всё было не важно, одно главное — спасти папу. Через пять минут он уже бежал во всю прыть в сторону деревни.
Канха сидел на краю и крутил в руках конец верёвки. Он хотел придумать какой-то выход, но мыслей никаких не приходило, и вдруг:
— О, да! — он вскочил и с радостью стал осматривать верхнюю часть холма. Он вспомнил, что там, в последнем зале с синими сапфирами было окошечко — щель на своде. Он понял, как можно высвободить Нанду Махараджа. Колючий куст ежевики разросся в разные стороны, и Канха пошёл вдоль него, чтобы обойти и взобраться повыше. Он прошёл метров пятьдесят и обошёл заросли. Стал подниматься чуть выше и увидел широкий уступ, он присел на него и осмотрелся вокруг: камни и колючки сменялись вкраплениями розовых и голубых цветов, чуть дальше — дикий цветущий жасмин сражался с шиповником за место в тени кадамбы. «Где же расщелина? Как мне найти её?» — думал мальчик. И тут он закрыл глаза и улыбнулся. Он увидел её, она была в ста шагах рядом с ручьём, стекающим со склона. Он открыл глаза, быстро встал и пошёл к кустам, обойдя их, вскарабкался, цепляясь за камни руками, по очень крутому склону в сторону журчащего ручья. И вскоре достиг его. Он присел рядом и, зачерпнув пригоршню холодной воды, умылся и попил. Радость озаряла его лицо, он знал, что отец жив, он видел его внутри своего любящего сердца. Он перешагнул ручеёк и заметил чуть повыше расщелину, лёг на живот и заглянул внутрь. Это была та самая зала с синими кристаллами. Целиком её оглядеть было невозможно, а только малую часть, но всё же ясно было, что это именно она.
— Отец! — позвал Канха. И стал слушать. Сначала ничего не было слышно, и он покричал ещё и ещё, и вдруг прямо внизу под собой он услышал его радостный голос:
— Сыночек, я здесь! — Нанда прибежал на его голос из тёмного коридора. Он встал так, что Канха его, наконец, увидел.
— Какое счастье, что ты жив! — закричал Канха, и слёзы брызнули из глаз.
— Будь осторожен! Эти своды могут обвалиться, — переживал отец.
— Я тебя вытащу! — Канха привязал один конец верёвки к крепкому стволу кадамбы, а другой конец бросил отцу.
Нанда ухватился за него и полез вверх. Через несколько минут Канха уже обнимал папу, и оба плакали от счастья.
— Я знал, что вы меня спасёте, — произнёс позже Нанда, — но всё же переживал, что это, может, и не случится.
Когда подкрепление с мотыгами прибыло, чтобы расчищать завал, Нанда и Канха уже спускались с холма на землю. Баларама бросился к отцу со словами:
— Ура! Но, отец, как ты выбрался? Как вы смогли?
Канха лукаво переглянулся с отцом и заявил шутливым голосом:
— Мы ходим сквозь стены!
Потом, конечно, отец с гордостью за младшего сына рассказал всем о своём спасении, и все решили, что сокровищ, что они уже набрали, хватит на всех и больше не надо рисковать жизнью.
— Так что насчёт слона? — задиристо спросил Канха мальчишек, как только отцы ушли.
И они бросились на Балараму, который уже наклонился, чтобы суметь удержать на себе кучу-малу из кричащих друзей. А потом они все завалились и с хохотом покатились в разные стороны.

Глава 3

Утром следующего дня отец с другими пастухами поехали в Матхуру на ярмарку, а ребята отправились пасти коров в лес.
Они встретились с друзьями на большой поляне, где так любили играть в догонялки, жмурки и прятки. Баларама с Канхой привели множество своих коров, Шридама — такое же многочисленное стадо царя Вришабхану, отца Радхики, им всегда помогали Арджуна, Судама и Субала — с десяток своих коров, остальные мальчики — по пять-шесть коров. Здесь они заполоняли весь лес, и только такие ловкие пастушки могли собрать их и в конце дня отвести домой. Ребята всегда находили дела себе поинтереснее, чем наблюдать за коровами, и вспоминали о работе, только когда надо было вести стадо домой или к холму Говардхану. Вот и сейчас они, обнявшись, стали обмениваться новостями и подшучивать друг над другом. Шридама первым увидел, что созрели сливы, и вся ватага мальчишек бросилась на дерево. Сладкий сливовый нектар стекал у них по локтям и подбородкам, пачкая одежду, но никого это не волновало — так вкусно было. Вскоре все налопались и стали кидаться плодами. Кончилось всё тем, что, набрав полные пригоршни слив, мальчишки попрыгали на землю и давай сражаться. Игривые телята прибежали на шум и давай всех бодать. Хохот и гомон стояли невообразимые. Стайка маленьких обезьян захватила соседние деревья и тоже кидалась в мальчишек сливами.
— Айда в воду! — весело прокричал на бегу Канха и, добежав до Ямуны, скинул сандалии и прыгнул с берега. Ребята за ним. Вся кутерьма с телятами закончилась, обезьяны ещё немного пошумели и ушли. Мальчики, поплавав немного, вернулись на берег. Мокрые дхоти прилипли, с волос стекали струи. Но где-то в животе всё ещё было очень смешно. Солнце сушило их одежду, пока они лежали на берегу, а Канха играл на своей чарующей флейте.
— А что там с пещерой? — вдруг спросил Арджуна, его белая кожа чуть порозовела на солнце, а серебристая одежда сверкала и пускала солнечные зайчики на всех вокруг. Канха сел и зажмурил глаза:
— Дружище, зачем тебе украшения? Ты сам сверкаешь, как брильянт! — пошутил он, жмурясь от бликов солнца, отражающихся от одежд Арджуны.
— Отец сказал, что пещеру не смогли открыть, как ни старались, она запечатана напрочь, — рассказал Баларама.
— Но ведь Канха нашёл путь через вверх и спас Нанду Махараджа? — не унимался Арджуна.
— Да, там остался спуск в пещеру, но он очень опасный, и мне кажется, не стоит так рисковать, — добавил Баларама. Он всегда хотел сделать всё правильно и свои действия сверял с поступками отца. Канха тем временем чуть заметно подмигнул Арджуне, и тот понял, что для них с Канхой эта тема ещё не закрыта. Ребята ещё какое-то время сидели на берегу, шутя и кидая камешки в воду, как вдруг услышали позади приближающихся девочек. Они поняли это по звучанию бубенчиков на их ножных браслетах. Девочки подошли, и ребята поднялись и поприветствовали их.
— Сливы поспели!
— Где? — обрадовалась Вишакха, самая деловая из девочек.
— Да вот прямо на вами! — засмеялся Канха. Девочки подняли головы и стали всматриваться в зелёные ветви над головами, как откуда ни возьмись появилась мартышка и, помня недавнюю игру, оторвала тёмно-синюю сливу и, запустив, попала прямо по темечку Вишакхи. Мальчишки покатились со смеху. Девочки тоже не удержались, даже Вишакха не устояла.
— Хотите слив? — спросил Канха, и в его вопросе был какой-то хитрый огонёк.
— Да, — ответили подруги. Радха стояла в окружении Вишакхи, Чампакалаты, Читы и Лалиты. Они вели себя как принцессы и показывали, что не станут лазить по деревьям и рвать свои красивые платья. Остальные уже начали карабкаться по ветвям, которые довольно низко крепились к стволам и так и манили залезть полакомиться. Ещё они согласились, потому что сама авантюра была интереснее слив.
— Хм… — Канха задумался и, опустив глаза, улыбнулся: что бы придумать… — А догоните нас, тогда получите сливы! — сказал уже на бегу, и мальчики тут же сорвались с мест, все, кроме Баларамы, он не хотел играть и остался, понимая, что все снова здесь соберутся.
Мальчики бросились врассыпную, девочки, приподняв юбки, чтобы не запутаться, — за ними. Канха бежал от Радхики, а она, казалось, вот-вот его поймает. Он петлял между деревьями, хохоча и цепляясь за колючие кусты. Радха вошла в азарт, щёки её раскраснелись, ей всё казалось, вот-вот она его поймает. Но ловкий друг всё умудрялся в последний момент выкрутиться и, ловко извернувшись, отскочить в сторону. Несколько раз он перепрыгнул через спины коров, что очень увеличило расстояние между ним и девочкой. Потом он вдруг услышал, как она вскрикнула, и остановился. Коровы закрывали её от него, и он, пробравшись между ними, увидел её сидящую на траве с поникшей головой. Канха тут же поспешил к подруге.
— Радха, что случилось? — начал было он, но она первая протянула ему нить с несколькими жемчужинками — всё, что осталось от ожерелья.
— Я зацепилась им за ветки… — голос Радхики дрожал. — Это папа подарил. Оно мне очень дорого с детства.
Канха смотрел на Радху, сидящую в облаке голубого платья с маленькими жёлтыми цветочками на подоле, с тонкой золотой каймой у плеч и крошечными жемчужинками-серёжками. Её косички, казалось, тоже загрустили, потому что синие цветы в них начали облетать. Канха взял её ладони в свои и заглянул в глаза, одна слезинка дрожала на её ресницах, пытаясь оторваться, чтобы упасть к его ногам. Канха мигом обыскал всё вокруг и нашёл ещё несколько бусин, но всё же на ожерелье не хватало.
— Не переживай, я что-нибудь придумаю. Пойдём на поляну, я нарву тебе слив, а потом починю твои бусы.
— Пойдём. — Радха успокоилась, потому что ей просто хорошо было рядом с ним. Она даже чувствовала себя счастливой, но не хотела это показывать, боясь спугнуть своё ощущение. Коровы разбрелись в разные стороны и больше не мешали им идти. Канха держал её руку в своей и тоже был безмерно счастлив этому прикосновению. Всегда, когда он касался Радхи, он чувствовал себя самым удачливым, и всё волшебство мира передавалось через это прикосновение. По спине бежали мурашки, и ему казалось, что он вот-вот полетит.
На поляне был лишь Баларама, который очень обрадовался тому, что все начали возвращаться. Сидеть одному не так весело.
— Канха, что-то быстро царевна поймала тебя. Наверное, ты и сам был не против быть пойманным ею? — смеялся он, переводя взгляд со счастливого лица брата на смущённое Радхики. Она только сейчас опомнилась и забрала свою руку. Канха обратился к ней, вглядываясь в выражение её глаз, в которых промелькнули искорки счастья:
— Радха, дай мне нить от бус. Скоро я подарю тебе новые.
Она вложила ему в ладонь нить с несколькими жемчужинками и огляделась: мальчики возвращались, всех поймали.
— Давайте, давайте, полезайте за сливами! — командовала Вишакха, держа в руках длинный прут.
Друзья хохоча подбежали к Канхе:
— Что делать будем?
— Ну нас же поймали? Значит, айда за сливами! — и он первым вскарабкался на большую сливу и стал рвать плоды, складывая их в свой шарф, который он свернул кульком и повесил на шею. Все ребята последовали за ним, даже Баларама, которому уже наскучило быть правильным.
Вскоре они принесли свою добычу и раздали девочкам. Сливы были тёмно-синие и бело-розовые, очень сочные, просто нектарные!
— Брат, мне надо уйти, сделать одно дело, я вернусь и всё потом расскажу, хорошо? — Канха сказал это и быстро, пока старший брат не возразил, побежал в сторону дома.
Лес кончился, он пробежал по сельской дороге до красивой выложенной плиткой дороги, ведущей мимо домов, утопающих в зелени плодовых деревьев, до самого большого и прекрасного дома-дворца — дома, где он жил. Взбежал по ступенькам, проскочил по коридору на кухню и нашёл там маму Яшоду с мамой Баларамы, Рохини. Они готовили варенье из абрикосов, и сладкий изысканный аромат сводил с ума чёрных пчёл, залетающих несмотря на занавеси и сетки. Услышав его приближение, мамы повернулись с большими деревянными ложками, с которых капало дымящееся варенье.
— Мама! — закричал Канха, обнял её, и она чуть не пролила всё на него. Они отошли от огня, и она спросила:
— Сыночек, что случилось? — глаза её были очень встревожены, и Канха решил пошутить, чтобы она вновь была самой счастливой мамой на свете:
— Варенье так пахнет, что я прилетел на его аромат, как пчела!
Мамы рассмеялись:
— Ага, что даже чуть не врезался в него!
— Вот прилип бы своими крылышками, что бы мы тогда делали? — добавила Рохини и протянула ему попробовать свою большую ложку.
Медовый абрикос наполнил рот неповторимым вкусом лета и детства! Мама Яшода поднесла ему кувшин с водой, и он умылся над тазиком у окна. Рохини вытерла его полотенцем и вернулась к чанам с вареньем, чтобы снять пенку.
— Мама, — обратился мальчик к Яшоде, которая присела рядом с ним на скамью у окна, убирая у него со лба мокрые кудряшки, — ты можешь мне помочь?
Канха улыбался ей, излучая нежную любовь и привязанность.
— Дорогой, конечно, помогу, если смогу. Что тебе надо?
— Мама, у тебя есть ненужные жемчужины? То есть такие, что тебе вообще не нужны?
— А, понятно, — мама улыбалась, ей стало ясно, что дело связано с Радхикой и, конечно, для её сына, несущегося сюда через весь лес, это самое важное!
— Кришенка, конечно, есть, но они маленькие, слишком крохотные, вот подрастить бы их, да это невозможно. Она встала, чтобы принести, а потом решила переспросить:
— Пойдут крошечные?
Канха немного подумал, и вдруг его озарило:
— Да, давай, конечно! Я знаю, что с ними делать!
Мама удалилась в свою спальню, а мальчик подошёл к маме Рохини и открыл рот.
Та засмеялась и положила немного остывшую абрикосовую пенку ему на язык.
— И ещё!
И ещё положила и кормила его, пока Яшода не вернулась.
— Вот, держи! Они мне точно не пригодятся.
Мама протянула ему небольшой пурпурный бархатный мешочек. Канха запустил туда руку и вытащил маленькую жемчужинку, размером с голову муравья. Потом положил её обратно, просиял, обнял и чмокнул маму в щёку. Потом подошёл к Рохини и тоже поцеловал в щёку и бросился из кухни, выкрикнув на ходу:
— Спасибо, матушки!
Выскочив из дома, он побежал через сад в сарай, где были лопаты и кирки, взял небольшую лопату и, наспех закинув её на плечо, бросился на поля, где выращивали овощи, побежал между грядок в самый конец поля, туда, где было небольшое затишье от кабачков и моркови, там, на тёмной земле, он стал копать новые грядки. Он сделал несколько небольших полос, где-то по четыре метра на четыре, и, отложив лопату, открыл заветный мешочек. На ладонь высыпались сто восемь крошечных жемчужинок.
— Подрастите! — приказал он и стал сажать, закапывая с любовью и надеждой в плодородную почву Враджа. Когда это дело было сделано, он вернул лопату в сарай и уставший пошёл к реке, по пути прихватив большой кувшин для воды. Ребята купались, разбрызгивая капельки света в разные стороны. Канха зашёл в воду и, поплавав немного, зачерпнул в большой кувшин воды и вышел на берег, чтобы идти поливать жемчуг.
— Канха, что происходит? Ты обещал рассказать, — просил брат, сидевший в тени под сливой, откинувшись на её ствол. Девочки ушли, ребята купались, и только коровы могли слышать их разговор.
— Я выращиваю жемчуг, — поделился Канха и рассказал Балараме всю историю с момента, как Радхика нечаянно порвала ожерелье, подарок её отца, и кончая предположением, что, наверное, надо бы полить. Баларама расхохотался:
— Дружище, ты разве не знаешь, как растёт жемчуг? — и, видя, как брат растерялся, стал ещё больше смеяться, потом, немного придя в чувство, сообщил:
— Он растёт в ракушках в море, и его выращивают устрицы, такие улитки. Возможно, виновата морская вода и слизь улитки, а может, то, что раковины трутся о песок, в общем, секрет не понятен, но факт остаётся фактом — в море, в ракушках. На грядках он точно никах не вырастет, — Баларама сидел на траве как барин, откинувшись на ноги Шридамы, и рассуждал с видом мудреца.
Канха тоже начал смеяться, он всё это знал, просто подшутил немного над Баларамой, притворившись не знающим:
— Я выращу, увидишь. Вот только что, пока ты говорил про устриц, мне пришла в голову такая мысль: они любят свои жемчужинки и облизывают их, оттого жемчужинки растут, я тоже буду с любовью поливать их, и они вырастут. Молоком! Ведь молоко — это чистая энергия любви от мамы коровы её телёнку. Должно получиться чудо, увидишь, брат! Я помогу Радхе вернуть ожерелье!
После этого он вылил воду из кувшина и пошёл к коровам. Рядом паслась Малинка с Чандрикой, и Канха, погладив мордочку Малинки, спросил:
— Малинка, дашь мне немного молочка? — корова на это мотнула головой, и Канха, опустившись на колени, подставил кувшин под тяжёлое, полное молока вымя кормилицы. Стал доить корову, говоря с ней о своих жемчужинках и о том, как важно для Радхики это ожерелье.
— У тебя хорошо получается, братишка, жаль только, что ты напрасно всё выльешь в землю! — сокрушался Баларама, глядя на всё издали. Вскоре Канха закончил и, погладив Малинку, побежал к жемчужинкам. Молоко хорошо впиталось в серо-коричневую пушистую землю. И Канха, обозначив место палочками, вернулся к ребятам.
— А не подкрепиться ли нам? — весело спросил он их, и все вместе пошли разворачивать свои узелки с провиантом, что дали им мамы сегодня с собой.

Глава 4

Наевшись вкуснейших расагулл, самос и лепёшек с паниром, Канха и его друзья запили всё тёплым молоком и стали играть в камушки. Надо было положить на внешнюю сторону ладони небольшие камешки, потом подкинуть этой же рукой, быстро перевернуть и поймать. Кто сколько поймал, столько себе забирает. И так по очереди, а потом посмотреть, кто больше наловил камушков. Лучше всего получалось у самых старших мальчиков, видимо, опыта было больше, поэтому выигрывали только Баларама, Арджуна и иногда Шридама.
— Может, красивых камешков наберём? — подмигнул Витала, который никак не мог забыть искрящиеся синие и розовые кристаллы пещеры.
— Тебе не хватило приключений? — посуровел Баларама и не поймал камни, они попадали на песок.
— Я тоже хочу пойти туда, пойдёмте, друзья! — предложил Арджуна, у которого все мысли сегодня были о сокровищах и приключениях.
— И правда, Баларама, давай пойдём, всё равно коровы уже пошли в сторону Говардхана, нам просто придётся их догонять. — Канха подскочил и потянул за руку брата. Тот, ворча что-то, всё же согласился, и они радостно отправились к холму. Мальчики затрубили в рожки, и коровы пошли вместе с ними. У подножия холма росло много туласи, и Кришна на ходу срывал их листочки и с наслаждением жевал. Вот наконец тот подъём, который вёл в пещеру. Ребята один за другим поднялись на уступ и пошли в пещеру. Стайка недовольных мышей вырвалась наружу, стрекоча что-то на ходу. Ребята пошли вперёд, обсуждая, надо было сюда идти или же сразу подниматься к расщелине, которую обнаружил Канха, чтобы спасти отца. Лампад не было, и глаза с яркого солнца вообще ничего не видели в полумраке. Дойдя до тупика, они нащупали огромный камень, закрывающий проход влево в коридор, ведущий вниз.
— Здесь ничего не изменилось, друзья, — подытожил Арджуна.
— Давайте пойдём на свет. Здесь нечего делать, — предложил Баларама и зашагал на выход, ребята нехотя поплелись за ним.
— Канха, покажи, где расщелина — окно в синий зал, — попросил Шридама. Канха поправил свой пояс и, взмахнув кудрями, показал наверх. Он повёл ребят в обход к зарослям ежевики, потом к ручью под деревом кадамбы.
— Вот здесь она была! — он показывал на выступающие в форме гребня камни рядом с ручьём. Он ещё прошёлся вверх и вниз, оглядывая место, и не мог понять, куда пропала расщелина.
— Похоже, она закрылась, — сказал Баларама. Ребята бегали и искали вокруг, но не было ни намёка на окно в пещеру, ни отверстия. Вскоре они поняли, что Говардхан скрыл свои сокровища.
— Может, это и к лучшему, — выдохнул Баларама, который чувствовал свою ответственность за каждого из мальчиков и потому не хотел больше таких приключений.
Ребята вернулись на уступ и сели, свесив ноги, наблюдая плывущие кучевые облака и разбредающихся коров. Все немного загрустили, как вдруг Канха весело сказал:
— А знаете, друзья, что мы больше всего хотели с Баларамой, когда папы собирали изумруды в пещере? Мы сидели вот здесь и смотрели, как вы играете в слона, и больше всего на свете хотели к вам присоединиться!
Ребята заулыбались, и Судама сказал:
— А пойдёмте играть?
И все стали спускаться вниз, понимая, что самые лучшие сокровища — это друзья. Они играли в слона, потом в прятки, и Виталу, самого маленького из них, никто не мог найти, пока он не захотел в туалет и сам не выбежал из-за больших камней. Потом друзья пошли к реке, чтобы накупаться вдоволь и смыть пыль, которая теперь покрывала их с головой.
Они попрыгали в воду как лягушки и давай брызгаться и нырять. Вода была такая тёплая и свежая! Солнце отражалось бликами в волнышках, шедших от лёгкого ветерка. Скоро ребята стали выбираться на берег. День подходил к концу, и пора было вести коров домой.
— Канха, держи, ты оставил на траве. — Судама протянул другу его бамбуковую флейту.
— Канха, у меня осталась последняя самоса, хочешь? — Арджуна протянул другу пирожок.
— Канха, допей молоко, — попросил Баларама, протягивая кувшин.
— Друзья, спасибо! — Канха допил и положил в рот пирожок, откусил и остальное положил в рот Шридаме, который вёл корову Ночку. Вытерев ладони, Канха взял флейту и, дождавшись, пока ребята перестанут трубить в рожки, заиграл лёгкую нежную мелодию, и все отправились домой.
День был долгий, и мамы, не дождавшись, вышли на дорогу, ведущую через деревню к лесу, откуда должны были показаться их дети с коровами. Сначала они услышали знакомую переливчатую мелодию флейты, которая так радовала их сердца, в такие моменты они понимали, что это самое лучшее время в их жизни, и счастье заполняло их изнутри, проливаясь через край. Затем, продолжая спешить навстречу, они видели приближение стада коров и головы мальчиков среди них. Перо павлина украшало голову сына Яшоды и покачивалось под музыку сладкоголосой флейты. Яшода протянула руки к Кришенке, и тот обнял её, почувствовав аромат дома, исходивший от неё, и понял, что хочет есть. Они заторопились домой, так закончился этот день.


Глава 5

Утром Канха разбудил брата, ему не терпелось рассказать свой сон. Баларама сел с недовольной гримасой, и один глаз у него оставался закрытым, он не хотел вставать так рано.
— Канха, я спать хочу, — пробурчал он, и голос его был очень несчастный, но Канха не сдавался:
— Баларам, послушай, мне приснилось, что я был огромной Матсьей, рыбой, и долго плавал по космическому океану. Представляешь, какие сияющие там были водоросли и микроскопические светящиеся искорки, будто светящийся песок. Потом я разглядел в них звёзды и метеориты, кометы и созвездия, скопления планет. Просто я был столь велик, что всё казалось мне песком! Я плавал и наслаждался тем, как моё золотое тело соприкасается с прохладным океаном, его струи качали меня и вели куда-то по своим незримым подводным течениям. Всё было хорошо, пока я не услышал, как кто-то меня зовёт, долго зовёт и плачет, и я поплыл на поверхность, потому что звук шёл оттуда. Там я увидел Господа Брахму, он в отчаянии умолял меня вернуть ему знания, которые у него забрали два демона Мадху и Кайтабху. Я нырнул поглубже, чтобы найти нечестивцев, и попал на демоническую планету, где они царствовали. Мне не хотелось воевать с ними, я просто очаровал их своей игрой на флейте и забрал Веды. Потом сделал так, что они ещё долго слышали её звучание, а я уже стал опять золотой рыбой и вернулся к Брахме. Передал ему знания и тут же очнулся здесь! — глаза Канхи горели, а волосы стояли дыбом. Он сидел, поджав под себя одну ногу на постели Баларамы, и сиял от восторга.
— Ну и ну! — проговорил Баларама и потянулся, понимая, что Канха его окончательно разбудил.
— Да! И ещё я понял, как вырастить жемчужины!
— Канха, я говорил тебе, нужна морская вода. — Баларама встряхнул покрывало, и остатки сна выветрились, голова прояснилась.
— Не морская, а солёная!
Канха побежал на реку, крича на бегу догоняющему Балараме:
— Не догонишь!
Река накрыла их с головой и отпустила. Ребята успели к завтраку вовремя. Мама Яшода подавала фрукты и сладости, а мама Рохини — масала-чай и лепёшки с мёдом.
Наевшись, Канха спросил маму:
— Мама, если поливать солью растение, что будет?
Глаза Яшоды округлились, и она сказала:
— Ничего хорошего, растение погибнет. Они не любят соль, дорогой.
Канха задумался: «Как же быть? Жемчуг хочет солёной воды и молока, а само растение, на котором он вырастет, от соли может умереть».
Полдня он ходил задумчив и не заметил, как пошёл с братом пасти коров, встретился с ребятами, как они затеяли было игры, но, увидев, что он не интересуется ими, оставили затею и просто бездельничали. Всё переменилось в обед, когда достали свои узелки. Судама положил Канхе в рот сладкий шарик, а тот нечаянно прикусил ему палец.
— А! — вскрикнул Судама, и слеза скатилась по щеке и капнула на коленку Канхи.
Тот встрепенулся, посмотрел на слезу и увидел в ней отражение леса и пастушков и себя самого с пером на голове, и вдруг его озарило:
— Прости, Судама! Я не хотел. Я знаю, что за солёная вода! Это слёзы. Я добавлю их в молоко.
Канха попросил Арджуну налить большой кувшин молока и поднести ему. Тот принёс, и Канха осторожно наклонил ногу к кувшину. Слезинка скатилась по колену и капнула в молоко.
Канха поставил кувшин на землю и обнял Судаму:
— Спасибо, друг, ты помог мне!
После этого он бросился в деревню, а потом дальше, к огородам и, добежав до своей грядки, стал аккуратно поливать землю там, где посадил жемчужины. Лицо его сияло от радости, он знал, что теперь всё сложится, всё получится. Он обязательно вырастит жемчуг для милой подруги! Вскоре дело было сделано, и парнишка побежал с кувшином под мышкой к друзьям. По пути он услышал девичий смех и плеск Ямуны и свернул к реке, чтобы посмотреть, что происходит. Река светилась, отражая солнце на лица, шеи и руки плескающихся девочек. Видно было, что они не собираются выходить, и Канха дерзко подошёл поближе к воде. Вода так слепила лучами, что он не мог разглядеть свою подругу Радху и наклонился, когда она его окликнула:
— Кришна!
А все остальные закричали:
— Шьям! Шьям!
Радхика протянула к нему руку, смеясь. Мальчик подумал, что она хочет выбраться на берег, и взял её ладонь, но тут же она дёрнула его, и он полетел в сверкающую воду. Хохот и плеск брызгающих в него был оглушающим и таким заразительным! Канха стал обливать их в ответ, но девочек было больше, и как он ни старался, но его волны и брызги были смыты их потоками. Канха понял, что пора как-то спасаться, и нырнул. Он плыл с открытыми глазами между развевающихся красных, жёлтых, голубых, оранжевых платьев, пока не проплыл их всех, и, боясь показаться над водой, двигался вперёд ещё какое-то время, желая оторваться. Девочки не сразу заметили его отсутствие. Они ещё долго, зажмурившись, поливали друг друга и место, где ранее стоял мальчик. Потом Вишакха, открыв глаза, заметила, что Канхи нет.
— Где он? — взвизгнула она. Все прекратили плескаться и стали озираться. Радха нырнула под воду, но, сколько ни пыталась его найти, ничего не увидела. Девочки стали делать то же самое, но все попытки были тщетны, и они в изнеможении покинули Ямуну, упав на поляне без сил. Радха, чувствуя отчаяние, произнесла:
— А вдруг он утонул? — и расплакалась, представив его прекрасное лицо под водой на дне. Потом она опять бросилась в воду, нырнула и давай искать его.
Вишакха, как всегда в экстренных случаях, скомандовала:
— Чампакалата, бегом в деревню к Нанде Махараджу за помощью! Читра, а ты — за Баларамой в лес!
Подруги, подскочив, бросились за помощью, а Вишакха, махнув остальным, прыгнула в воду, девочки за ней. Они долго искали Канху, но не могли найти. А он тем временем доплыл до берега, где были его друзья, и вылез, выжимая дхоти ко всеобщему удивлению. Тут к ним прибежала испуганная Читра и, не замечая его, заплакала, пытаясь сказать что-то сквозь рыдания. Её серебристая одежда отражалась в её слезах, и она представляла собой плачущее облако. Баларама попытался успокоить её, но не смог, а она, перестав бороться со своими рыданиями, так и не смогла сказать внятно ни слова, а махнув призывно рукой, бросилась назад. Баларама, оглянувшись тревожно на всех, поспешил за ней:
— Бежим, что-то случилось! — прокричал он на бегу, и все пастухи вместе с Канхой бросились за ними.
Чампакалата уже подбежала к деревне и сейчас босиком, натыкаясь на острые камешки, спешила к дому Нанды Махараджа. Её синяя юбка, зацепившись за куст, порвалась в лесу, и она, сжав в кулаке её края, что было силы неслась за помощью. Нанды Махараджа не было дома, и она, побоявшись Яшоды, побежала назад к реке.
Читра тем временем привела ватагу ребят к берегу, где девочки всё ещё искали Канху, ныряя и шаря по дну руками, они плакали, и их слёзы смешивались с волнами Ямуны. Канха подошёл к краю воды, подбоченился и, прищурившись от ослепительных бликов, озабоченно спросил:
— Что случилось, что вы потеряли?
Его голос заставил всех замереть: девочки уставились на него заплаканными глазами, и только сейчас до них дошло, что это он, Канха, Кришна, Шьям, сейчас стоит перед ними!
— Живой! — выдохнула Радха.
— Ах ты, зараза! — закричала Вишакха, нахмурившись, и брызнула в него водой, но девочки схватили её за руку и посмотрели, умоляя:
— Не надо!
Канха тут понял, кого они искали и из-за кого терзались, и расхохотался. Баларама показал ему кулак и пошёл назад, мальчики тоже всё поняли и давай смеяться вместе со своим другом. Канха протянул руку Вишакхе, которая пыталась вылезти из воды, она только хотела взяться за него, а он одёрнул руку и пошёл за Баларамой, весело приплясывая на ходу. Тут из леса на них выпрыгнула Чампакалата и, увидев Канху целым и невредимым, обняла его с возгласом: «Господи!», потом опомнилась, одёрнула руки — и бегом к девочкам. Канха шаловливо посмотрел ей вслед и, поправив свой пояс, важно пошёл за братом. Эта история его очень раззадорила, ему было весело и радостно на душе, несмотря на гневные взгляды старшего брата. Баларама очень не любил, когда Канха задирал девочек, он считал своим долгом научить его правильному обращению с ними, но все попытки его были напрасны — братишка не собирался жить по правилам. Ему по душе было стащить их одежду или горшки с маслом и сливками, обрызгать краской или напугать, выскочив из-за угла.
— Тебе повезло, Канха, что ты такой красавчик, иначе девочкам ты бы не нравился, совсем не нравился, — сказал он брату по дороге к большой лесной поляне.
— Что во мне красивого? Я же тёмный, лохматый, с перьями в голове? — хохотал Канха, облокотившись на Шридаму, раздвигающего ветви кадамбы.
— Не знаю, — задумался Баларама, — может, твои большие глаза?
Канха выпучил их изо всей силы, и мальчики покатились со смеху.
— Наверное, им нравится, как ты с ними говоришь, — предположил, успокоившись, Судама.
— А как я говорю? — удивился Канха, втянув голову назад и смешно ощупывая свой язык.
Все опять рассмеялись, а Судама добавил:
— Ну ты говоришь так, красиво как-то. Из нас никто так не может. Даже Баларама. Я прав? — посмотрел он на Шридаму и Арджуну. Те, отдышавшись от смеха, закивали ему в знак согласия.
— Ясно, им нравится мой красивый язык! — закончил Канха, высунув язык, и стал гордо поворачиваться то одним боком, то другим, желая получить поддержку друзей. Новый взрыв хохота потряс поляну. Сам Канха не выдержал, видя всеобщее веселье и то, как от последней шутки согнулся, заливаясь смехом, его старший брат, и тоже упал с хохотом на траву.
День клонился к закату, и ребята стали собирать вещи, чтобы вернуться домой. Канха, Баларама, Шридама и Судама затрубили в рожки, чтобы собрать стадо, и вскоре отправились домой.

Глава 6

На следующий день ребята, встретившись на лесной поляне, решили поставить эксперимент: кто может больше всех съесть ладду. Лакомство положили горкой между двумя соревнующимися: Баларамой и Шридамой. Они всегда славились хорошим аппетитом и, желая установить, кто больше и быстрее съест, приготовились к соревнованию. Мальчики собрались вокруг, готовясь считать сладкие шарики, которые те съедят, Канха махнул рукой: «Начали!» — и ладду полетели в рот Балараме и Шридаме. Шридама, брат Радхики, был широкий и крупный парнишка, но и Баларама не маленький, тем более Баларама славился своей силой, и теперь все с азартом считали.
— Баларама — пять, шесть, семь, восемь, девять…
— Шридама — десять, одиннадцать…
Двадцать первый шарик исчез последним во рту Баларамы. И все закричали: «Победа!» Шридама кряхтя отвалился на траву:
— Больше не играю в такие игры! — он съел на один меньше только потому, что ладду кончились.
Остальные мальчики доели оставшийся завтрак и поняли, что всё ещё голодны. Канха задумчиво заиграл на флейте, и манговое дерево скинуло ему несколько своих плодов, они подкатились к ногам, и все ахнули.
Канха улыбнулся, поднял манго:
— Друзья, они совсем спелые!
Подкрепившись фруктами, ребята пошли по лесу, веселясь шуткам Канхи. Вскоре они опять почувствовали себя ужасно голодными. И вдруг они увидели, что дошли до конца леса, где собрались брахманы, совершающие жертвоприношение. Горел огонь, они сидели вокруг, пели мантры и подливали масло в огонь. Канха обрадовался и сказал:
— Ребята, идите к брахманам, попросите еды, пожертвование для Баларамы. Он — прославленный сын Нанды Махараджа, они должны дать.
Баларама строго посмотрел на брата, пытаясь понять его хитрость, но встретился с искренним чистым добрым взглядом карих глаз и понял, что тот и вправду гордится им.
Мальчики пошли к брахманам и вскоре вернулись понурив головы.
— Не дали ничего! И не сказали «нет», и не сказали «да».
— Погодите, не расстраивайтесь, идите лучше к жёнам брахманов, скажите то же самое, они дадут, — не отступал Канха и с азартом уже потирал ладони. Судама и Арджуна переглянулись и пошли с остальными ещё раз.
Женщины выносили на подносах фрукты и разные кушания к огню ягьи. Увидев мальчиков, они остановились, держа в руках яства, и аромат от них разносился, заслоняя горящую камфору и благовония. Все они были красиво одеты в праздничные сари и богатые украшения, и мальчики, немного растерявшись, посмотрели на Судаму и Арджуну, и Арджуна, который был самым храбрым из них, сказал:
— Матушки, там в лесу со своим стадом остались наши друзья Баларама и Кришна. Они очень проголодались и просят вас дать им немного еды.
Арджуна умолк, не зная, что ещё добавить, и жёны брахманов тут же засуетились:
— Да, да, конечно, ребятки, пойдёмте на кухню, сейчас, сейчас, мы соберём вам еды.
Они пошли на кухню, и мальчики, переглянувшись, поспешили за ними. Там женщина, которая была постарше, взяла большую корзину и положила в неё несколько лепёшек, пять пригоршней сладких шариков, несколько самос и протянула Арджуне. Вторая женщина дала Судаме горшок с розовым сандешем со словами: «Держите, дорогие». Третья принесла связку бананов с ягьи, а четвертая — горшочек сладкого риса с орехами. Ребята поблагодарили жён брахманов, но те ответили:
— Кришна главный, кто достоин всех жертвоприношений, мы мечтаем повидать его и его брата Балараму. Где они, вы сказали?
Ребята повторили, что они в лесу, и жёны брахманов, бросив всё, устремились вместе с ними в лес. Вскоре их взору открылась красота Кришны: он сидел под деревом кадамбы, любуясь белым лотосом на водах Ямуны. На его шее красовалась гирлянда из лесных цветов. Одежда посверкивала золотыми нитями, а флейта в руках игриво поблёскивала в лучах, отражающихся от воды. Баларама сидел рядом, полузакрыв глаза, и жевал сладкую травинку. Нега наступающего зноя уже давала о себе знать, и если бы не еда, то они уже побежали бы купаться. Женщины подошли, и Кришна заиграл на флейте. Те стояли, наслаждаясь и забыв о своём долге. Вдруг подлетел ветерок и сорвал с головы самой молодой тонкую накидку, та упала на стопы Кришны, и он поднял на них взгляд:
— Примите, пожалуйста, мои смиренные поклоны, матушки! — сказал он и поклонился. Баларама тоже. Судама с Арджуной и мальчиками подошли ближе и поставили перед братьями блюда, горшки и корзины.
— Спасибо вам большое, матушки, за ваши подношения! Это прекрасно! — сказал Канха и продолжил, передавая девушке упавшую накидку: — Но почему вы всё оставили и пришли к нам? Разве вы не должны быть на ягье с вашими мужьями?
— Да, да, конечно, но, Кришна, всем известно, что все дары, приносимые разным полубогам на жертвоприношениях, на самом деле преподносятся только Господу Вишну, Нараяне, а ты и есть сам Вишну, Кришна. Мы принесли тебе дары, и мы пришли, давно мечтая увидеть тебя.
Канха улыбнулся и, снова приложив флейту к губам, заиграл для них свою самую весёлую мелодию. Она проливалась на них, играя подобно солнечным бликам на волнах Ямуны и заставляя их пританцовывать. Мальчики, тоже забыв о еде, заслушались. Так незаметно прошёл целый час. Канха отложил флейту:
— Дорогие матушки, я сыграл для вас, теперь идите, ваши мужья ждут вас. Не бойтесь, они не рассердятся на вас за то, что вы ушли ко мне, позабыв о своём долге, они будут гордиться вами. Вам надо помочь им закончить жертвоприношение.
Женщины спохватились и поспешили назад. Мужья с радостью, увидев их, смогли завершить ягью и потом очень жалели, что сами не поднесли Кришне и Балараме дары, слух об их трансцендентных делах и подвигах шёл давно, и давно пора было сходить осыпать их своими дарами.
Пастушки тем временем собрали стадо и вприпрыжку отправились на своё любимое место в лес, туда, куда могли прийти их подруги, на большую поляну. Канха первым прыгнул в воду, за ним — остальные. Ребята долго бултыхались и брызгались, пока вконец не устали, тогда вылезли и повалились на траву. День только начался, а жара уже давала о себе знать. Канха вспомнил о жемчужинах и, взяв кувшин, подошёл к Ночке. Корова Ночка была чёрного цвета с белой звёздочкой на лбу. Канха нежно погладил её по шее и сказал:
— Дорогая Ночка, ты позволишь взять немного молока для моих жемчужин? — и, видя ласковый взгляд огромных чёрных глаз, с улыбкой добавил:
— Или много…
Он подоил корову и с полным кувшином тёплого молока отправился на грядки.
Мальчики увидели, что он уходит, и Шридама закричал вслед:
— Не делай этого, Кришна! Ничего не выйдет! Отдай лучше его нам! Мы так любим парное молочко!
Баларама махнул рукой в его сторону:
— Он не понимает, я ему объяснял, что жемчуг так не вырастить. Но это же Канха, он всегда поступает по-своему.
Маленький Витала побежал за Канхой и почти догнал его, как споткнулся о корень дерева и упал. Сильная боль пронзила его колено. Витала ойкнул, и Канха, обернувшись, поспешил к нему. Слёзы мальчика капнули в кувшин с молоком. Канха вытер лицо друга своей накидкой и осмотрел рану. Это была ссадина, кровь чуть-чуть сочилась.
— Витала, не так всё страшно, тебе не кажется? — спросил он с улыбкой, приглаживая вздыбленный чуб малыша.
— Да. Я от неожиданности, — и мальчик уже застыдился своих слез, а Канха сказал:
— Ты не представляешь, как помог мне!
— Да? — Витала повеселел. — Как?
— Если бы ты не капнул слезами в молоко, то мне пришлось бы специально рыдать. Не знаю, как бы я это сделал, — он уже смеялся. — Молоко должно быть солёное, чтобы вырастить мой жемчуг.
— Можно я с тобой? — Витала уже встал и хотел увидеть всё своими глазами.
— Хорошо, идём! — Канха взял тяжёлый кувшин, и они вместе пошли через лес, потом через Вриндаван, по улицам в самый конец, туда, где были грядки с овощами. Когда они подошли к тому месту, где Кришна посадил жемчуг, то там из сухой почвы пробивались маленькие зелёные ростки.
— Вы мои хорошие! — обрадовался мальчик, а Витала захлопал в ладоши.
Канха аккуратно, чтобы не расплескать вокруг, полил каждый росток и сел рядом, чтобы передохнуть.
— А ребята не верят, что ты вырастишь жемчуг, — сообщил Витала.
— Да, знаю, особенно Баларама! — Канха кивнул, капельки пота слетели с его лба и капнули на землю.
— Как жарко! Пойдём, а то спечёмся, — предложил он, и, поднявшись, ребята пошли обратно.
По пути они зашли к Канхе домой. Мама Яшода отдыхала на тахте, обмахиваясь тростниковым веером. Увидев сына с маленьким пастушком, она предложила им пойти на кухню, попить и поесть. Ребята взяли по большой пиале холодного компота и, быстро осушив их, побежали к друзьям в лес. То, что они там увидели, было невероятно! Все их друзья, около пятнадцати мальчиков, были взяты в кольцо огня, огонь был не простым, он будто бы летал по кругу большим неровным сгустком, держа их в плену. Грозный рык разносился вокруг:
— Признавайтесь, где пастух по имени Кришна?
Ребята дрожали, Баларама вышел вперёд, размахивая большой палкой, но огонь обжигал его, продолжая вращаться и сжимать туже своё кольцо. Канха спрятал Виталу себе за спину и закричал:
— Я Кришна! Отпусти их, я тебе нужен! — его сердце клокотало возмущением и болью за друзей, которые терпели эту муку. Тут же огненный демон прекратил свой безумный круговой полет, и ребята были спасены. Тут Канха увидел, как сквозь огонь проступает злобный оскал и два зелёных глаза уставились на него:
— Ха-ха-ха-ха-ха! — загрохотал демон огня и бросился за Кришной. А он со всех ног в противоположную сторону. Парнишка бежал, не видя ни колючек под ногами, ни камней, ни разлетающихся в разные стороны павлинов, не слышал ничего, даже голосящих о беде обезьян, он набрал большую скорость, потому что спиной чувствовал испепеляющее дыхание демона. Вскоре он остановился, потому что был уже достаточно далеко от ребят и понимал, что им теперь точно ничто не угрожает. Он смело повернулся к летящему на него сгустку огня размером со слона и крикнул:
— Зачем я тебе?
Демон не ожидал вопросов и на секунду застыл в воздухе, сверкая змеиными злыми глазами:
— Ха-ха-ха! Кришна всеведущий не знает, что царь Камса, повелитель демонов, объявил его своим врагом! Кришна всемогущий не знает, что Камса посылает к нему демонов одного за другим и дело времени, когда Кришна умрёт, потому что сам великий Камса желает ему смерти! Ха-ха-ха!
Канха пытался понять, в чем подвох, почему Камса его враг, но, когда демон стал хохотать, ему стало так жарко, что он решил прекратить это и, подняв руки, со всей силы хлопнул в ладоши. Ударная волна пошла во все стороны, она прокатилась по лесу и достигла деревни, у женщин на полках зазвенела посуда, на пол покатились абрикосы и манго. Баларама, бегущий на помощь, упал, натолкнувшись на эту мощь. Ребята сели где стояли.
Демон в одно мгновенье рассыпался на множество искр, а искры попадали на траву, поджигая её. Кришна выдохнул весь воздух и, глядя на эти язычки пламени, сделал очень глубокий вдох, втягивая все искры и весь огонь в себя. Баларама поднялся на ноги и успел добежать до брата: он увидел, как Канха проглатывает золотые языки пламени. Канха открыл глаза: всё погасло, трава и кусты слегка дымились, но огня нигде уже не было, и, убедившись, что трава в порядке, он для верности стал топать по ней ногами. Баларама подбежал к нему и радостно воскликнул:
— Канха! — он крепко обнял его.
— Всё хорошо, Бала, спасибо, что поспешил ко мне, моя спина… — Канха высвободился из крепких рук Баларамы и попытался заглянуть за своё плечо.
— Демон немного опалил тебя, братишка. — Баларама слегка нахмурился: — Пойдём домой, намажем тебя сметаной.
— Отличная идея! — Канха был, как всегда, весел и уже что-то замышлял. Спустя время Канха с Баларамой забежали домой. Мама Яшода хлопотала на кухне и обрадовалась их внезапному появлению. Её прекрасные тёмные волосы были собраны и покрыты тончайшей сиреневой вуалью, повторяющей блики её аметистовых больших серёг, тёмно-зелёное сари и россыпь золотых браслетов прекрасно подчёркивали её природную красоту. Руки у неё были в муке — мама делала лепёшки. Она быстро обернулась к сыновьям, и первых секунд ей было достаточно, чтобы понять: что-то случилось.
— Канха! Что с вами? Баларама? Что это было за землетрясение? — её требовательный тон заставил их говорить только правду.
— Мама, демон огня напал на пастушков, потом погнался за Канхой. Я пытался догнать его, но не мог. Так быстро он бежал! А потом… — Баларама остановился, переминаясь с ноги на ногу, воспоминания всё ещё терзали его, он так боялся за младшего брата!
— Потом, мама, я победил демона! — подхватил Канха. — Я хлопнул в ладоши, и он рассыпался на искры!
— Да, и потом всё загорелось от этих искр: трава и кусты, — продолжил Баларама.
— Да, но я проглотил весь огонь! — Канха веселился, видя, что мама уже с трудом верит их рассказу.
— Мама, демон опалил брату спину, когда гнался за ним.
Мама Яшода повернула Канху, и слёзы набежали ей на глаза:
— Бала! Надо лучше смотреть за братом! — она всплеснула руками, увидев покрасневшую кожу на лопатках Канхи, и поспешила к кувшину со сметаной. Она, чуть-чуть прикасаясь, осторожно намазала ему лопатки и заодно всю спину. Он повернулся и смахнул её слезинки:
— Мамочка, всё хорошо, мне не больно. Только очень сливок хочется. — Канха очаровательно улыбался, слегка наклонив голову и слыша, как выдохнул, расслабившись, его старший брат.
— Да, видимо, с тобой и вправду всё в порядке, раз ты опять за своё, — засмеялась мама и дала небольшой горшочек, предупредив: — Только руки помойте!

Глава 7

В этот день ребята долго играли в демонов и догонялки, пока не пришлось гнать стадо домой. Мальчики настолько устали, что уснули сразу, как только их головы коснулись подушек. Прошла ночь, и утро встретило их пением соловья. Кришна сел на кровати и стал слушать… А птица пела о любви к Богу, о счастье служить Ему и радовать Его, и Господу это нравилось. Потом где-то вдалеке послышалось мычание, и какие-то пичужки затрещали во все голоса. Кришна коснулся головы брата, наклонился и шепнул ему на ухо: «Баларама, вставай! Нас ждут великие дела!» — и, видя, что тот собирается спать дальше, побежал к реке. Ямуна обрадовалась, видя приближающегося героя, и всплеснула своими волнами. Кришна, сбросив сандалии и дхоти, прыгнул с берега, встретив с радостью свежие потоки и первые блики солнца на воде. Он нырнул, проплыл немного и вернулся на берег. Взял припрятанное на старой иве полотенце, вытерся, оделся и отправился домой. Навстречу бежали лёгкой трусцой отец и брат. «Приветствую вас!» — Канха склонился перед ними, и те его обняли.
Мама уже хлопотала на кухне вместе с подругами. Ароматы кардамона, имбиря, корицы и ванили пленили и звали на завтрак. Канха вышел во двор и подошёл к домашнему алтарю, находящемуся в красивой розовой беседке. Маленькая пташка прыгала у ног божества. «Соловей!» — улыбнулся парнишка и опустился перед алтарём.
После завтрака надо было идти пасти коров, и мальчики, завязав пояса, взяли рожки и узелки с провиантом и отправились к коровникам. По пути Канха рассказал Балараме о том, что говорил ему огненный демон про царя Камсу.
— Надо бы расспросить родителей, может, они знают, в чем дело, — предложил Баларама.
— Да, спросим, почему Камса решил, что я его враг, и посылает ко мне демонов? — улыбался мальчик, всё ещё не понимая, чем же он так мог насолить царю.
— А я всё думал, почему они все тут появляются без конца, — удивлялся Баларама.
Забрав стадо и встретившись с друзьями, ребята пошли к холму Говардхану, чтобы устроить бойцовую тренировку. Солнце ещё не пекло в полную силу, и хотелось подвигаться. Поединок начался сразу между несколькими парами: Шридама с Баларамой, Канха с Судамой, Арджуна с Кинкини, Бхадрасена с Прияскарой, и даже малыши, выбрав себе пары, начали бороться. Шридама хоть и был достаточно ловок и силен, но как бы он ни старался, победить Балараму не удалось, и вскоре он, поверженный, лежал на лопатках под его коленом. Канха быстро победил лёгкого, но проворного Судаму. Вскоре пары поменялись, и Канха встал против Баларамы. Многие бросили борьбу и стали смотреть. Канха знал, что Баларама силен, и хотел взять его хитростью. Он бегал вокруг, перепрыгивал через него, в последний момент проскакивал между его могучих ног, но в какой-то момент ему пришлось всё-таки сцепить с ним руки, опёршись о песок ногами, они пытались завалить друг друга. И когда Баларама всё-таки опрокинул младшего брата, тот ловко перекатился и, подпрыгнув, толкнул его в спину. Баларама упал на колени, но тут же поднялся — и всё, шансов у Канхи не осталось, через пару секунд он уже лежал, будучи придавленным ногой Балы. Победителем в сегодняшнем соревновании был объявлен Баларама, и ребята побежали на реку, чтобы освежиться.
Выйдя из воды, Канха вспомнил про жемчужины и, взяв горшок, пошёл доить Белянку. Корова с нежными карими глазами ласково посмотрела на пастушка и дала столько молока, сколько он смог унести. Канха попросил Виталу сплести для неё веночек из лесных цветов, а сам пошёл к своим грядкам. «Что же делать со слезами? Где же их взять?» — задумался он, миновал лес и пошёл по поселению. Жители были заняты делами, жизнь во Вриндаване кипела: женщины готовили, хлопотали по хозяйству, девочки им помогали, мужчины занимались стройкой и ремонтом. Канха зашёл к себе во двор и увидел мамину помощницу Чару, которая мела двор. Он подошёл к ней и спросил, как та себя чувствует, всё ли хорошо, и когда та ответила, он спросил, где мама, и пошёл на веранду. Яшода была весела и радостно щебетала что-то с подругой, убираясь на кухне.
— Мамочка, у тебя всё хорошо? — спросил Канха и поцеловал её в щеку. Та довольно потрепала его волосы и игриво спросила:
— Сливочек хочешь, Канха?
— Да! — обрадовался он и, поставив молоко, взял у мамы полную плошку.
— Когда ты был маленький, всегда воровал их, а теперь просто просишь, и никто тебе не отказывает. — Мама присела рядом, наблюдая, как он пальцем подтирает остатки. Она промокнула его белые «усы».
— Мама, а ты помнишь меня маленьким, совсем маленьким? — Канха взял её тёплую ладонь и, погладив ласково, посмотрел в её тёмные глаза.
— Да, мой мальчик, я помню, это невозможно забыть! — вымолвила с чувством она.
— Ты был такой крошечный и нежный, такой сладкий! — и слеза скатилась по её щеке. Канха, увидев это, бросился скорее за молоком и успел подставить кувшин. Слеза капнула прямо в молоко, и он обрадованно сказал:
— Мама, я побежал, ты самая лучшая! Я очень люблю тебя!
Яшода развела руки: «Он непостижим!»
Канха вскоре был около своих грядок. Ростки стали настоящими кустиками с веточками и листочками, и он с воодушевлением полил каждый. Потом побежал к ребятам. День прошёл за играми и тренировочной борьбой: один раз Канхе удалось всё-таки одержать победу над Баларамой. Вечером, когда все вернулись домой и поели, Канха из своей комнаты услышал, как кто-то его зовёт. Он вышел на улицу и увидел цветок розы на дороге, подошёл, наклонился к нему, посмотрел вдаль и увидел, что кто-то прячется в кустах жимолости. Канха подбежал и увидел Вишакху. Она очень игриво смотрела на него, явно что-то затевая. Только он хотел спросить, как позади послышался ещё голос: «Кришна!»
Он повернулся, сделал несколько шагов и увидел прячущуюся за манговым деревом Лалиту. Он обернулся, Вишакхи уже не было, обернулся ещё раз — и Лалита исчезла, а сбоку чуть дальше лежала ещё роза. Он подбежал, нагнулся, чтобы взять её, и заметил справа в кустах какое-то движение, бегом туда! Поймал! Это оказалась Читра. Она расхохоталась и сказала, высвобождаясь из его крепких рук и поправляя браслеты:
— Кришна, как стемнеет, слушай птиц! — после этого развернулась — и бежать.
Кришна пошёл домой, пытаясь разглядеть ещё кого-нибудь в кустах, но никого больше не увидел и в предвкушении пошёл домой. Он решил ничего Балараме не говорить, слишком уж он правильный и может испортить игры. Кришна лёг в кровать и всё слушал, слушал… Стемнело, и все вокруг уже спали. Не в силах больше лежать, он сел на край окна и увидел большую, почти полную луну. Столько света было кругом! Сверчки звучали: ц-ц-ц!.. Птицы уже не пели, и дул лёгкий тёплый ветерок, принося ароматы тёплой земли, воды из колодца, роз и лилий. Кришна прислонился к стене и стал засыпать, как услышал: уху-уху!.. «Сова?» — подумал с удивлением мальчик, и ему стала сниться большая летящая серая птица с жёлтыми глазами. Вдруг сова прокричала упорнее, настойчивее, и он понял: это игра началась.
Кришна быстро перемахнул через окно во двор и бегом на улицу. Там он растерялся: «Куда теперь?» Справа и слева — селение, дома, коровники, а впереди — лес. И тут, приглядевшись, он заметил на дороге, ведущей налево, цветок. «Подсказка!» — решил он и, подбежав, поднял. Пошёл в ту сторону дальше и нашёл ещё цветок. Так он собирал розовые бутоны, пока не дошёл до поворота, который вёл направо, в лес по широкой дороге. Цветок георгина был следующим, и Кришна пошёл по этой дороге, собирая их в букет. Скоро он дошёл до Ямуны, здесь на берегу что-то происходило. Никого вроде бы не было видно, но Кришна почувствовал, что его здесь ждут. Тишина нарастала, и вдруг слева где-то совсем близко ухнула сова и тут же справа, потом впереди и сзади, и раздался громкий девичий смех.
— Девочки, выходите, я вас нашёл! — воскликнул парнишка, и девочки вышли из укрытий, подошли и окружили его. Свет луны давал возможность их разглядеть: все они были в красивых одеждах и драгоценностях, а волосы распущены и усыпаны цветами. Они подошли к нему и надели благоухающие венки и гирлянды на его голову и шею.
— Канха, идём на лодку, — голос Радхи заставил сильнее биться его сердце. Он обернулся и увидел её, стоявшую среди подруг и протягивающую ему руку. Он взял её ладонь и, улыбаясь, счастливый, пошёл с ними в большую лодку Вришабхану. Ароматы лотосов и роз смешивались и очаровывали всех. Канха поднял треугольник-парус и, оттолкнув от берега ладью, сел у носа судна, повернувшись к девушкам. Они, перешёптываясь между собой, доставали из-под покрывала музыкальные инструменты: ситару, мридангу и другие, передавая друг дружке. Радха сидела ближе остальных к Кришне и, когда они отплыли на достаточное расстояние от берега, запела, не сводя с него глаз. Он подался немного вперёд, чтобы получше видеть выражение её глаз. Песня была такой нежной и прекрасной… В ней рассказывалось о соловье и соловушке, которые страдали в разлуке, потому что соловушка была в золотой клетке. Девушки заиграли музыку, и ночная река наполнилась волшебством. Рука Кришны непроизвольно опустилась с борта лодки, и пальцы коснулись прохладной воды, тут же появились мириады речных светлячков. Ночные бабочки подлетели и стали биться о горящие лампады, стоящие у ног. Когда берег пропал в ночи, Канха опустил парус и взял флейту. Полилась игривая мелодия, радуя и зажигая сердца. Девушки подключились к игре, и вскоре целый оркестр звучал, очищая от печали и вдохновляя всех, кто мог его слушать. Прошло около часа, и Вишакха с Чампакалатой стали засыпать, положив головы на плечи друг другу. Остальные, тоже уже сложив инструменты, слушали чарующего Кришну в полудрёме. Радхика, положив голову на его колени, тоже закрыла глаза. От этой близости любимой подруги Кришна чувствовал себя таким счастливым, что даже флейта теперь не могла высказать его переживания. Звёзды плясали в отражении Ямуны в такт песни. Когда из бодрствующих осталась только Читра, она тихонько позвала его:
— Кришна!
Он посмотрел на неё своими сияющими глазами, в которых не было сна:
— Что, дорогая подруга? Что ты хочешь?
— Мне кажется, нам пора возвращаться, все уснули.
Её серебристое платье и украшения сверкали при свете луны, делая её тонкий образ похожим на хрустальную статуэтку.
— Мы взяли с собой вкуснейший фруктовый нектар и сандеш, жаль, что не съедим… — она поправила волосы, перекинув на плечо и заплетая в косу.
Канха посмотрел на неё задумчиво и проговорил:
— А давай мы с тобой попробуем их?
— Давай! — обрадовалась пастушка, подняла кувшин, открыла крышку и передала Канхе, потом достала сладкие шарики сандеша, макнув их ещё раз в розовое варенье, положила в пиалу и передала другу.
— М-м-м!.. — только и смог выговорить тот. Шарик таял во рту, выделяя розовый сахарный аромат. — Как вкусно, Читра!
Она макнула и положила ему ещё несколько шариков. Он ел, а она смотрела во все глаза на его счастливое, полное экстаза лицо.
— Почему ты не ешь? — вдруг спросил он, перестав жевать, разглядывая выражение её лица. Она спохватилась:
— Ой, я забыла… — смутилась Читра и, хихикнув, положила себе сандеша. Кришна взглянул на спящую на его коленях Радхику и, взяв новый ароматный шарик, приложил к её губам. Сок затёк по губам ей в рот, и она проснулась.
— М-м-м… как вкусно! Канха! — улыбаясь, она села рядом и составила им компанию. Наевшись, друзья решили возвращаться, и Канха, подняв парус, подул на него. Тут же поднялся лёгкий ветерок, отправляя их к родному берегу. Парнишка снова заиграл на флейте, и девочки одна за другой проснулись. Так закончилось их речное приключение. Канха проводил всех и вернулся домой, вспоминая красоту, которой окружили его девушки, и незабываемый вкус розового сандеша.

Глава 8

На другой день на рассвете Канха побежал, как всегда, к реке, но вдруг увидел удивительный золотистый свет, льющийся из-за больших кустов гибискуса. Он удивился и пошёл поглядеть, в чём там дело. Он свернул с тропы и пошёл вправо, раздвигая ветви, сплошь покрытые ароматными красными цветами-граммофончиками. То, что он увидел, было как видение из другого мира: в центре маленькой полянки на громадном камне, свесив ножки, сидела прекрасная девочка лет семи в синем платьице и сплошь покрытая жемчужными ожерельями. Это она излучала это золотое сияние и при этом вела себя совершенно непосредственно. Что-то говорила попугаям, которые стаей слетелись к ней и сидели на её серебристых, расшитых драгоценностями туфельках, на плечах, руках и даже на голове. Канха, боясь спугнуть эту небесную красоту, тихонечко прокрался и, улыбаясь, спросил мягким голосом:
— Прими, пожалуйста, мои поклоны, прекрасная деви. Кто ты?
Она будто бы ждала его, ответила, совсем не растерявшись:
— Я Лилавати.
— А что ты здесь делаешь, Лилавати?
— Пришла сообщить тебе, о великий, что Радха скучает по тебе и ждёт встречи. — Глаза её, синие, как буравчики, уставились на него, и несколько попугаев тоже повернулись и застыли, глядя на Канху.
Мальчик смутился и пробормотал:
— Ещё жемчуг не вырос, как я без ожерелья? Скоро, скоро…
— Нет! — малышка слезла с камня, подошла к нему и твёрдым голосом сказала:
— Ты должен отправиться на встречу прямо сейчас! — и увидев, что Канха не сопротивляется и готов идти, смягчилась, подбежала поближе, засмеявшись, чмокнула его в щёку и тут же исчезла. Попугаи сразу разлетелись в разные стороны, а Канха растерянно подошёл к камню, сел на него, закрыв глаза, и спросил: «Где ты, Радха?» И тут же увидел храм богини Катьяяни. Открыв глаза, вскочил и побежал вдоль реки. По пути к храму он искупался и с первыми лучами солнца поднялся по мраморным ступеням в храм.
Радхика стояла на коленях перед алтарём, и слёзы застилали ей глаза. Волосы раскинулись по плечам, и тонкие пальцы сжимали красные розы, не замечая острых, как стрелы, шипов. Парнишка подошёл к ней и коснулся её плеча. Радхика вздрогнула и обернулась. Канха стоял весь залитый оранжевым светом солнца, мокрые локоны прилипли ко лбу, и капли воды сверкали брильянтами в его волосах.
— Радха, что случилось? — успел проговорить он, как девочка обняла его, выронив цветы, и розы рассыпались вокруг них полукругом. Она тут же успокоилась и, вытерев слёзы, просияла:
— Как хорошо, что ты пришёл, Кришна! — в её голосе была какая-то тонкая натянутая грустная ниточка, и Канха постарался сразу найти причину:
— Радха, почему ты так страдала? Что произошло? Я могу помочь?
— Ты уже помог. Ты пришёл. Я давно тебя не видела, и мне приснился дурной сон.
— Но мы же виделись вчера, катались на лодке, помнишь? — он недоумевал.
— Да? А мне показалось, что целую вечность я не видела тебя! Хорошо, что ты пришёл. Но как ты узнал, что я жду тебя?
— Я встретил маленькую неземную богиню Лилавати, — Канха улыбался, вспоминая девочку и её нахмуренное выражение личика.
— Значит, это снова она, здорово! — обрадовалась Радхика, и они стали собирать розы в букет.
— Так ты её знаешь? — удивился Канха, передавая подруге нежный алый бутон.
— Да. Она давно нам помогает встречаться, — улыбнулась Радха. — Ты видел её попугаев?
— Да! Разноцветные птицы сидели повсюду, даже на её голове.
Радха рассмеялась:
— Я очень люблю её!
— Можно я тоже буду любить её? — Канха поправил букет, розы были восхитительно яркие!
— Конечно, Кришенка. Как же её можно не любить?
— Да, она чудо! Давай дадим ей тайное имя?
— Какое? — Радха наблюдала за другом, прищурившим глаза и размышляющим.
— Туласи! — вдруг объявил мальчик, подпрыгнув на месте. — Что означает «несравненная»!
— А я ещё придумала, — сказала Радхика. — Вриндадеви! Что значит хозяйка Вриндавана!
— Отличные имена!
— Скоро увижу её и обрадую! — подытожила Радха и, положив цветы богине, взяла за руку друга, и они пошли в лес.
Они направились в сторону Варшаны, к дому царевны, и маленькая пташка, слетев с крыши храма, порхала у них над головами. Радхика увидела её и, засмеявшись, спросила:
— Что это за птаха такая? Она как будто с нами летит!
Кришна прищурился, вглядываясь, но та так усиленно махала крыльями, что трудно было понять, что это за птичка.
— Сейчас узнаем, смотри, — сказал хитро парнишка и, остановившись, достал из-за пояса бамбуковую флейту и стал играть. Птица села на дерево кадамбы, и тут же раздалась переливчатая трель.
— Соловей! — бросил играть Канха и, спрятав флейту, взял Радху за руку.
— Здорово! — воскликнула девочка, и они побежали к её дому. У ступеней, возле увитых розами колонн они попрощались, и очень скоро Канха был дома.
— Где ты был, брат? — спросил за завтраком Баларама, наворачивая пури с абрикосовым сиропом и фруктами. Он сидел рядом с Канхой и о чём-то размышлял.
— Дорогой братик, я бегал к реке и в храм Катьяяни. Да, так получилось. А ты? Хорошо поспал? Мне кажется, тебя что-то тревожит. — Кришна положил в рот вкуснейшую масляную лепёшку и потянулся за сливками.
— Я вот что думаю, надо нам сегодня пойти подальше со стадом. — Баларама нахмурил свой белый лоб и стал казаться на десять лет старше.
— Это куда и почему? — чуть не поперхнулся Канха.
— К холмам Матсьи, к западу от нас. Трава у нас вся съедена.
— Ну да, — Канха откусил кусочек порезанного ароматного, истекающего соком манго, — согласен, траву коровы подъели изрядно, а остатки сгорели на солнце.
— Ты пойдёшь сегодня на огород? — Баларама взял кувшин с молоком.
— Конечно, брат! Я бегом! — Кришна сорвался, чмокнул маму и полетел на всех парах к коровам. Они готовились к завтраку, но, увидев своего пастушка, расступились, и Канха подоил рыжую Веснушку. Потом бегом к огородам. Прибежал, вот они, его грядки. Кусты были уже большие, по колено примерно, и (вот счастье!) на склонённых ветках висели маленькие зелёные бутончики. Сами кустики были раскидистые и похожие на ландыши, только намного крупнее. Бутоны в большом количестве свисали с веток. Канха хотел полить, как вдруг вспомнил, что не хватает главного — слезы. Он посмотрел по сторонам — никого не было, где её взять? Как было всегда в таких случаях, он сел, успокоившись, и закрыл глаза. Когда-то, придя на землю, он специально забыл о том, кто он и что он может, всё для того, чтобы поиграть, чтобы пожить здесь, и, чтобы выполнять свою миссию было так по-новому интересно, не хотел вспоминать о своих волшебных сидхах (способностях), может, только лишь совсем чуть-чуть.
Он немного приспустил покрывало памяти, и волна чувств затопила его. Он увидел себя сплошь покрытого цветами и драгоценностями и рядом с собой невероятно прекрасную, преображённую в своей красоте, сияющую Радхику, тоже сплошь покрытую золотом, брильянтами, рубинами и изумрудами. Жемчуга украшали её космическую корону, а цветы в гирляндах полностью закрывали одежду. Он взглянул ей в глаза, и вся боль их разлуки навалилась на него, как наваливается туча на солнце. Он не мог больше смотреть и открыл глаза. Он часто дышал, и слёзы градом катились из его глаз.
— Столько любви, Радха, столько света и красоты! — он вдруг вспомнил о своём кувшине с молоком и собрал в него свои слёзы. — Ну что, мои милые кустики, сегодня у вас будет очень солёное молоко! Созревайте быстрее, Радхарани ждёт! — Он на миг опять вспомнил её ускользающий неземной облик и постарался задёрнуть толстое покрывало памяти, чтобы окунуться с головой в мир детства.
Вскоре они уже гнали стадо вместе с пастухами к западным холмам. Там, расположившись в тени ашокового дерева, друзья устроили обед, достав свои узелки. Коровы ходили довольные — травы здесь было много, а вот пастушки не очень — не было Ямуны с её зеркальными освежающими потоками. После обеда Кришна встал и пошёл прогуляться между двух заросших гибискусами холмов. Красные колокольчики на кустах словно хотели ему что-то рассказать и, открыв рты, безмолвно застыли, будто околдованные. Кришна наклонился к одному и приложил к своему уху:
— Что ты мне хочешь сказать? — спросил он, играя, и вдруг услышал ответ. Он прозвучал очень тихо, но настойчиво:
— Помоги ей! Помоги ей!
Парнишка отпрянул и посмотрел на цветок — тот был совершенно обычный, и он опять приложил к нему ухо.
— Помоги ей!
Кришна поднёс цветок к губам и спросил:
— Кому и где она?
— Сатори. Она дальше, у подножия, иди дальше, помоги ей, — цветок замолчал, и Кришна услышал из других цветов:
— Помоги, помоги!
Кришна пошёл вперёд, к подножию холма, и вскоре друзья перестали видеть его. Он преодолел гряду валунов и ещё какое-то время ничего не видел, как услышал отдалённый рык. «Это тигр!» — узнал мальчик и продолжил путь. «Тигрица. И ей нужна помощь». Вскоре он вышел на каменное плато, всё потрескавшееся от времени, и за огромными, с человеческий рост валунами увидел белую тигрицу по имени Сатори. Она причитала на краю расщелины, наклоняясь и заглядывая в неё, металась и стенала. «Наверное, там её дети», — подумал Канха и стал медленно приближаться. Она увидела его и бросилась ему в ноги. Упала перед ним, прильнув к земле. Кришна присел на корточки и взял двумя руками её большую голову. Тигрица молила его о помощи. Два жёлтых глаза источали слёзы. Её малышка упала в яму и никак не могла оттуда выбраться. Кришна сразу же бросился к краю расщелины. Там в узкой трещине между валунов застряла маленькая дочь Сатори. Мать тянулась к ней лапой, но достать не могла. Тигрёнок плакал, то мяукая, то рыча, и у тигрицы разрывалось от этого сердце. Видно было, что это продолжалось больше суток, так как силы тигрёнка были на исходе. Она хотела пить и есть и была изрядно напугана. Кришна огляделся — вокруг не было никаких деревьев. И тут он придумал! Он развязал свой пояс и, кинув конец тигрёнку, стал дёргать им, играя с малышкой, как с котёнком. Тигрёнок быстро схватил пояс когтями, и Канха стал бережно подтягивать его к себе. Когда она поднялась на середину ямы, то чуть не сорвалась — пояс Канхи не выдержал её сильных когтей и стал рваться. Кришна стал быстрее её вытаскивать. И вот наконец из расщелины показалась маленькая белая головка. Малышка была наверху! Канха успел отцепить от неё свой пояс, как мать бросилась обнимать своего ребёнка. «Они так счастливы!» — радовался парнишка. Мать тигрица подошла к Канхе и, ласково мурча, лизнула в лицо. Канха рассмеялся и, вытираясь, подпоясался и пошёл назад к своим друзьям. Тигры тоже ушли вглубь гор, оставляя ему приятное воспоминание о материнской любви.
Канха вернулся, сел рядом с мальчиками, положил голову на колени брату, а ноги — на колени Шридамы и стал смотреть вглубь синего неба. Не было ни облачка, ни ветерка, только солнце и бескрайняя высь.
— Если бы прошёл дождь, то холм Говардхан обрёл бы опять свои зелёные краски и нам не пришлось бы сидеть здесь, — грустно вздохнул Баларама, облокотившись на ствол дерева.
— Да, — выдохнул Кришна, и с его выдохом как будто ветерок подул. Никто этого не заметил, все были настолько вспотевшие и пыльные.
— Если бы пошёл дождь, то твои жемчужины, наверное, сразу выросли бы, Канха, — предположил Витала, который ловил маленькую голубую ящерку, пытающуюся скрыться под камнями.
— Да… — опять выдохнул Кришна, и ветерок усилился. Тут Баларама снял свой тюрбан и подставил лицо под ветер.
— Друзья, ветер поднимается! — радостно сообщил он, и все стали собираться.
— Давайте поторопимся, пойдём назад, может, дождь будет, а, Канха? — Баларама приподнял его голову и встал, доставая рожок.
— Да… — в третий раз выдохнул Кришна, и ветер ещё усилился, неся с собой по небу первые дождевые облака.
Ребята, свернув свои пожитки, стали дуть в рожки, и стадо пошло назад, во Врадж. Зайдя в лес, мальчики кинулись к Ямуне. Река встретила их в свои освежающие объятия. Так здорово было вновь и вновь с головой окунаться в её прохладные воды! Когда ребята вышли, стало темнеть — огромная туча закрывала небо, вот-вот должна была разразиться гроза. Они быстро собрались и, дуя в рожки, двинулись в деревню. Уже вовсю дул горячий ветер, принося с собой сорванные листья и бутоны цветов. Маленькие пташки, застигнутые врасплох, кувыркались, пытаясь сообразить, куда лететь. Суматоха надвигающейся непогоды превращала всё в хаос. Девочки уже добежали до дома, помогая матерям закрывать ставни и убирать в дом горшки и бельё. Канха, Баларама и другие пастухи отвели коров в коровники и пошли по деревне, помогая то здесь, то там. Вскоре они убедились, что все благополучно укрылись, и тоже вернулись к себе домой. Тут же сверкнула молния и ударил гром. Спустя несколько мгновений полил тяжёлый дождь. Мама предложила всем перекусить, и ребята собрались за столом.
— В наших краях заметили тигров! — начал Нанда Махарадж, проглотив кусочек мягкого хрустящего пирожка-самосы. — Видимо, придётся идти на них всей деревней.
Мама ахнула и всплеснула руками. Канха пытался скорее прожевать самосу, чтобы сказать, что думал он.
— Завтра с утра пойдём, — добавил Нанда, пытаясь вспомнить, куда в прошлом году он дел свой большой нож.
— Отец, это тигрица, её зовут Сатори, она приходила, чтобы просить нас о помощи, — начал Кришна. — Вот уже пару дней, как она пыталась спасти своего малыша, который провалился в расщелину в горах. Папа, я уже помог им, вытащил тигрёнка. Поверь, они больше не придут, они ушли. — Канха с надеждой смотрел на удивлённых родителей, потом перевёл взгляд на брата.
— Когда ты успел? — Баларама был поражён услышанным. — Мы же всё время вместе!
— Сегодня в горах, когда вы сели передохнуть в тени, — улыбался мальчик, откусывая новую самосу.
— Если тигры больше не придут, то и не надо охотиться! — обрадовался Нанда, взяв за руку ошеломлённую Яшоду.
— Канха! — очнулась она. — Как ты один ходил к тиграм? Они же могли… — она всхлипнула.
— Мама, всё хорошо, это же Сатори. Она прекрасная мать и добропорядочная тигрица, и она не станет нападать на человека, который хочет ей помочь.
— Он ещё с нею и познакомился! — Яшода смотрела на Нанду, желая понять, как такое вообще возможно. Но тот заговорил о другом, понимая, что Канха необычный ребёнок и он и вправду знаком с Сатори и её детёнышем и не только с ними.
День прошёл незаметно. Дождь стоял стеной и ночью тоже. Только к утру небо окрасилось лучами солнца, прогоняя тучи.

Глава 9

С утра после завтрака Канха со всех ног бросился в огород. Там на его прекрасных зелёных кустиках, радуясь новому дню и отражая в себе нежный рассвет, красовались белые перламутровые жемчужины.
— Какие крупные! — восхитился Канха и стал рвать их, складывая в мешочек. Тут же по его следам прибежал бдительный Баларама, он больше не хотел отпускать братишку одного.
— Это что? — удивился он, глядя на большие, с крупные горошины жемчужины, белеющие на кустах.
— Жемчуг для Радхики! — смеялся Канха, ловко собирая бусины в мешочек. — Созрели, готовы!
— Как такое вообще возможно, брат? — Баларама просто остолбенел. Канха протянул ему одну:
— На, посмотри! — сказал он. Жемчужинка перекатилась в ладонь Баларамы, и он попробовал сжать её посильнее. Жемчужина не сломалась — она была самая настоящая.
— Побежали к ювелиру! Путь просверлит дырочки! — улыбался Канха, закончив сбор и завязывая туго набитый мешочек. И они отправились к дому Якшита. Постучав, они выкрикнули погромче его имя, и на пороге появился бородатый старик. Его хмурое лицо осветилось улыбкой навстречу утренним гостям. Он подошёл, ребята поклонились, и он повёл их в сад под навес из винограда. Кришна и Баларама сели на скамью рядом, и, передав мешочек, Канха сказал:
— Дорогой Якшит, мне нужны дырочки в жемчуге, не мог бы ты их сделать побыстрее?
— Жемчуг? — переспросил старик, выкатив на тёмную ладонь несколько белоснежных жемчужин. — О! — восхитился он. — Какие крупные! Приходите завтра, всё будет готово.
Канха с Баларамой кивнули и побежали домой. Позавтракав, ребята погнали коров опять в горы Матсьи. Всю дорогу они обсуждали тему появления тигров в их краях. Такое бывало очень редко, и только по рассказам своих отцов и дедов они слышали об этом. Тигры могли нападать на стадо, убивать коров и телят, поэтому представляли реальную опасность. Но Канха был неотступен в своём мнении, что тигры не нападут. Через два с лишним часа они подошли к тому месту, где сидели вчера. Коровы с радостью жевали траву, которая ожила после дождя и тянулась к первым лучам солнца. Мальчики пошли к той расщелине, где накануне Канха спас тигрёнка. Герой вёл их, ловко перепрыгивая с валуна на валун, пока не подвёл к провалу. Тут он встал и, подбоченившись и указывая вниз, воскликнул:
— Друзья мои, это было здесь!
Баларама присел на краю и всмотрелся внутрь. Видны были следы маленьких лапок, поцарапавших почву на склоне и камни.
— Я вижу следы!
— Канха, почему ты думаешь, что тигры не нападут на нас? — произнёс неуверенно Витала, он много раз слышал о силе и кровожадности этих хищников и реально боялся встретиться с ними здесь или где-либо ещё.
— Потому что когда я заглянул в глаза Сатори, то понял, что она заботится только о детёныше и не желает никому плохого, — поведал мягким голосом Кришна. Ребята пошли по камням дальше и, не найдя ничего интересного, вернулись под дерево, где сидели накануне. Они стали играть в камешки, подкидывая их на ладони и захватывая новые из песка. Играли, пока не решили немного побегать, и отправились вглубь леса, гоняясь друг за другом. Канха водил и, открыв глаза, побежал за Баларамой, который был самым неповоротливым. Он быстро догнал его, свалив на песок. Далее он двинулся за кем-то мелькнувшим за кустами. Он оббежал ежевику, но никого не увидел и вдруг услышал крик павлина недалеко и бросился стремглав в ту сторону, кусты расступились, и он увидел краешек зелёного дхоти убегающего Арджуны. Он бросился за ним и успел схватить его и вместе покатиться по дороге. Быстро вскочил и тут же увидел убегающих врассыпную Виталу, Шридаму и ещё двух друзей. Со всех ног он бросился за ними. Вскоре поймал всех, кроме последнего, Шридамы, брата Радхики. Он слышал его смех впереди и всё бежал и бежал. И вдруг голоса и смех отовсюду стихли и он выскочил на зелёную лужайку, залитую солнечным светом, стайка зелёных попугаев с возмущённым гомоном вспорхнула в небо. В центре освещённая призрачным сиянием на поваленном дереве сидела, свесив ножки, маленькая Вриндадеви. Она играла маленьким зеркальцем, пуская солнечные зайчики в лицо Кришны и хихикая. Он, удивлённый неожиданной встречей, подошёл к ней и присел рядом на корточках.
— Вринда, ты почему здесь? — задал он вопрос, любуясь её детской непосредственностью.
— Канха, Радха ждёт тебя, а ты с мальчишками играешь! — она надула губки и стала похожа на обиженную куклу.
Кришна расхохотался и заявил:
— Я и не знал!
— Поторопись! — Вринда нахмурила свой лобик.
— А где же мне в этот раз найти её? — Канха встал, подбоченившись.
— Беги сейчас по этой тропинке, найдёшь Радху. — Вринда махнула птичкам, и они начали слетаться и садиться вокруг неё, а она, достав из своего мешочка орехи, протянула им. Разговор, похоже, был окончен, и Канха, оглянувшись в сторону оставленных где-то там друзей, заторопился к Радхике. Он бежал по лесной тропинке и бежал, пока не наткнулся на Читру. Она собирала цветы и, увидев спешащего друга, очень обрадовалась. Её прозрачная, будто бы стеклянная накидка искрилась в лучах солнца, и весь её облик, казалось, излучал хрупкость и нежность:
— Канха! Я так рада видеть тебя! — воскликнула она тонким голосом и тут же застеснялась.
— Я тоже, Читра, ты такая красивая! — Канха остановился, немного замешкавшись, и всё же спросил:
— Ты Радхику не видела?
— Конечно, видела, пойдём, я тебя провожу, — мягко предложила девочка, и они вместе пошли дальше. Вскоре они встретили Лалиту, которая тут же повесила на Канху прекрасную цветочную гирлянду из лесных цветов и, заулыбавшись, смущённо сказала:
— Вы к Радхе торопитесь?
— Да! — подтвердил парнишка.
— Можно я с вами? — спросила она и, получив положительный ответ, пошла следом. Вскоре они встретили ещё несколько подруг Радхики и также все вместе пошли дальше. Каждая одаривала Кришну нежными взглядами и подарками. Последней они встретили Чампакалату, которая сказала, что Радха дома у Вишакхи, и все вместе они отправились туда. Канха немного переживал: как же так? Что-то происходит непонятное. Почему девочки так его встречают? Он вглядывался в их лица, а они только, смущаясь, отворачивались, и вскоре они подошли к дому Вишакхи. Чампакалата, сбегав в дом к подруге, вышла к ним вместе с Вишакхой и сообщила, что Радха ждёт его внутри. Он взглянул последний раз на их лица и зашёл в дом. Здесь было тихо и приятно пахло фруктовыми сладостями, лёгкий сквознячок охлаждал, а занавеси затеняли от солнечного света, немного колыхаясь и шурша. Кришна пошёл из комнаты в комнату, пока не дошёл до последней. Там, в самой дальней из всех комнат возле большого букета белых роз стояла Радхика. Она повернулась на звук его шагов и просияла:
— Кришна! — её глаза расширились, а руки потянулись навстречу.
Он обнял её, прижав к своей груди. Несколько секунд они так стояли молча, слушая стук сердец.
— Я так рада, что ты пришёл!
— Радха, как я мог не прийти, когда весь мир мне пел о твоей любви? — улыбался Канха.
— Кришна, я просила Вринду, ты её видел? — спросила девочка, заглядывая в его глаза.
—Да! И Вринду, и всех остальных.
— Ой. Это они все из-за меня обеспокоены, сами тебя стали искать. Им не нравилось, какая я хожу.
Кришна наклонился, и теперь он стал разглядывать её глаза.
— Какая ты ходишь, птичка моя?
— Не знаю, они говорят «потерянная».
— Радхика, ты же знаешь, что всегда можешь встретиться со мной, — Канха сделал немного сердитый вид. — Ты же всегда можешь прийти ко мне или позвать, зачем же страдать?
— Кришна, прости.
— Милая моя, ты знаешь, я вырастил жемчуг! И очень скоро я принесу тебе твоё ожерелье! — он решил сменить тему, взял её руку в свои ладони и, улыбаясь, спросил:
— Хочешь, я сделаю бусы в несколько рядов и длинные-предлинные?
— Нет, нет, сделай, пожалуйста, такими, как папа подарил, чтобы незаметно было. — Она поправила его чёрные кудри, упавшие на лоб. Тут они услышали, как кто-то зашёл в дом, и, переглянувшись, стали выходить. Кришна на ходу поцеловал её в лобик, и Радха засмеялась. Тут же за окном что-то загрохотало. Когда друзья вышли, увидели, что пришёл отец Вишакхи и занимается чем-то на кухне, он даже не заметил, как они вышли, и, обойдя дом, увидели подруг, подглядывающих в окна.
— Ага! Мы застали вас врасплох! — закричал Кришна и расхохотался, видя их крайне сконфуженный вид. Потом он достал флейту и, наигрывая, пошёл в сторону леса, туда, где мычали его коровы, призывая своего пастуха. Девочки, несмотря на то, что были пойманы им на месте преступления, подглядывая за их объятиями в комнате, какое-то время сопровождали его, но потом, когда появились мальчишки, они, простившись, отправились назад, по своим делам.
— Это так ты пасёшь коров? — сердито высказал ему Баларама, разглядывая цветы в его волосах и гирлянды на шее, и Канха перестал играть.
— Мне кажется, пора перекусить! — сменил тему Канха, увидев укор во взгляде брата.
— Да! — закричали все и стали усаживаться на обед. Сладкие творожные шарики, финики и бананы были запиты вкуснейшими сливками и заедены лепёшками. Энергии добавилось, и мальчики побежали купаться. Посвежевшие и радостные, они пошли по лесной дороге в сторону Варшаны, деревни Радхики и её подруг. И очень скоро они увидели идущих навстречу девочек с горшками на головах. Слегка придерживая пирамиду из покачивающихся горшков, девчата шли к реке за водой. Мальчики очень быстро прыгнули в укрытия из кустов, так что подруги их не заметили. Мальчики очень старались сидеть тихо, несмотря на то, что руками шныряли по земле, собирая мелкие камешки. Девушки очень скоро наполнили свои кувшины и, поставив их один на другой, водрузили на головы и пошли, непринуждённо болтая, назад, в деревню. И тут Канха как размахнулся и камешком пробил верхний горшок пирамиды Вишакхи. Вода брызнула во все стороны, горшок раскололся и кусками разлетелся в разные стороны. Тут же ещё несколько камешков полетело и разбило горшки над головами Лалиты и Читры. Девочки визжали, мальчики продолжили обстрел горшков, и на этот раз Кришна попал и сбил напрочь пирамиду Радхики, а Арджуна и Шридама — пирамиды Чампакалаты и Тунгавидьи. Следующие горшки были разбиты у Индулекхи, Рангадеви и Судеви. Девочки, все мокрые и рассерженные, ругались на них как только могли. Мальчишки бросились бежать. Девочки привели друг дружку в порядок, поправив цветы в волосах и вытираясь платками, и решили проучить мальчиков. Кришна же с ребятами побежал проверить коровок, которые давно разбрелись по лесу в разные стороны. Мальчишки, смеясь, обсуждали точное попадание по горшкам и мокрые лица сердитых девчонок. Спустя время они весело гнали коров по лесной тропе, уже позабыв о своих проказах, как вдруг, только они вышли на поляну под сливами, со всех сторон на них брызнули красочные струи! Это девочки зарядили свои брызгалки краской и, устроив засаду, наконец, отомстили им за всё. Кришну облили синей водой, по его жёлтому дхоти теперь текли сине-зелёные струи. Балараму — красной, его штаны и плечи окрасились как после боя. Другим мальчикам досталось не меньше — жёлтая, зелёная, красная, оранжевая краски то и дело выстреливали в них из-за кустов и деревьев. Мальчики кричали и бегали, всё кончилось хохотом и валянием в пыли. Их лица были такие чумазые! Девочки, до конца истратив свои запасы цветной воды, смеясь над их поражением, пошли по своим делам, ещё долго обсуждая радостную победу. Вскоре разноцветные тропинки украсили берег Ямуны. Вода смыла всё, и ребята вышли на берег, всё ещё хохоча друг над другом. Скоро день закончился, и пастухи пригнали коров домой.

Глава 10

В комнату к братьям залетел соловей и запел, сидя прямо на краю окна! Канха быстро сел, открывая глаза и видя, как Баларама ворочается во сне, не желая просыпаться.
— И тебе, соловейка, привет! — Канха оделся и бросился бежать. Каждое утро он бегал к реке, чтобы окунуться в её с утра ещё прохладные воды. Это пробуждало все чувства и воспламеняло внутренний огонь. Дом ещё спал: никого, как всегда по утрам, не было ни видно и ни слышно. Только пение неугомонного соловья да лёгкий шорох занавесей под сквозняком. Канха добежал до ступеней и, засунув ноги в сандалии, лихо слетел по ним вниз. Большой синий павлин ходил по дорожке величавой походкой, и маленький хохолок дрожал на его голове. Он едва отскочил в сторону, как парнишка пронёсся мимо него в сторону реки. Вскоре холодная Ямуна сомкнулась над Канхой и защекотала своими струями. Канха проплыл немного и, вынырнув, сделал круг и вернулся к своей иве. Достал припрятанное полотенце и, вытершись, оделся и потопал в сторону дома. Когда он поднимался по ступеням, вышел отец и брат и, поздоровавшись, поспешили к реке. Канха забежал в свою комнату, высунулся в окно и позвал:
— Шукха, Шукха! — добавив к этому ещё пронзительный свист. Через минуту-другую влетел зелёный попугай и устроился в изголовье его кровати. Канха взял пергамент, склеенный из тонких листьев какого-то дерева, и написал:
«Загадка:
Радха, что это, догадайся!
Посадил я в почву, оросил слезою,
Молоком удобрил, песней вдохновил.
Урожай весь вырос, был омыт грозою.
А теперь наполнил пригоршни мои».
Свернув послание, Канха привязал его к лапке попугая и приказал лететь к Радхике.
Попугай гордо отправился выполнять миссию, а Канха пошёл в зал, слышно было, как мама с Чарой готовятся подавать завтрак. Они весело обсуждали предстоящую сегодня ярмарку, и Канха, переняв их настроение, тоже захотел туда сходить. Тут вернулся отец с Баларамой, и все сели кушать. После завтрака братья побежали к Якшиту, захватив с собой два горшка сливок и йогурта. Старик, улыбаясь беззубым ртом, отдал мальчикам их жемчуг и, взяв предлагаемые ему дары, удалился к себе в дом. Канха, добежав до своей мамы, попросил нить и иглу и, усевшись во дворе под абрикосом на небольшой скамейке, стал нанизывать бусины, чуть слышно напевая песню про любимую, что как лепестки лотоса нежная. Вскоре песня закончилась и бусинки были нанизаны. Канха поспешил за братом, который уже погнал коров в лес.
— Баларама, я должен встретиться с Радхикой! — виновато улыбнулся он, показывая жемчужные бусы.
— Да, конечно, братишка, только давай коров сначала до холмов Матсьи доведём вместе. Хорошо?
— Хорошо. — Канхе не терпелось прямо сейчас побежать к подруге, но надо было помочь брату. К ним присоединись ещё пастухи и коровы, и вскоре они уже весело дули в рожки, задавая скорости всему стаду. Солнце было уже высоко, когда ребята расположились под своим любимым деревом возле холмов, и Канха, почувствовав усталость, решил попозже пойти к Радхе. Они перекусили и задремали. Канха проснулся от того, что что-то мокрое прикасалось к его правой руке. Он открыл глаза и восхитился: перед ним стояла большая тигрица Сатори. Склонив свою круглую полосатую голову и закрыв глаза, она кланялась ему и лизала своим розовым языком его ладонь. Кришна рассмеялся и обнял её за шею:
— Сатори, ты пришла поблагодарить меня?
Пастушки проснулись и подскочили, хватая палки, но, немного понаблюдав за ситуацией, опустились на траву и с вниманием слушали своего друга, казалось, он понимал все мысли тигрицы.
— Сатори, я тоже рад был тебе помочь. — Канха гладил её густую шерсть и заглядывал в жёлтые прищуренные глаза. — Но тебе надо уходить, коровы боятся тигров, ты же не хочешь напасть на них или на моих друзей?
Тигрица заурчала и потёрлась о Кришну боком. Тот засмеялся и сказал ей величественным голосом, который ослушаться было просто невозможно:
— Сатори, ступай в горы и больше не беспокой народ Враджа!
После этого он похлопал её по боку, и тигрица медленно, бросив на него прощальный взгляд, пошла прочь. Баларама подскочил к брату и воскликнул:
— Канха, она какая-то странная! Она вообще хищница или нет? Почему она не напала и не растерзала стадо и нас вместе с ними? — Баларама явно был ошарашен, и даже его синий тюрбан свалился на землю.
— Брат, она не странная, просто просветлённая Сатори!
— С тобой все животные становятся такими, Канха! — прокричал вдохновлённый Шридама. Кришна заулыбался, достал флейту и заиграл весёлый мотив. Тут же небольшая стайка колибри прилетела и закружилась вокруг него. Где-то прокричал павлин. Коровы стали стягиваться ближе и ближе. К обеду мальчики остались играть в мяч, а Кришна пошёл на встречу с Радхикой. Он пришёл на поляну, где они так часто танцевали с девочками, и, окунувшись в Ямуну, приложил флейту к губам, стал играть очень нежную мелодию, похожую на уплывающий по ручью синий кораблик детства.
Радха села с родителями обедать, и налетевший вдруг тёплый ветерок донёс до неё отголоски грустной песни флейты Кришны. Она подскочила, извинилась перед мамой и папой и бросилась бежать в лес. Ноги сами несли её к любимому. Её озорные косички подпрыгивали в такт её быстрых шагов, а голубое с золотом платье так предательски подчёркивало грусть в её глазах. Она тосковала по встрече с ним постоянно. Не было ни минуты, ни мгновения без мысли о нём. Она бы хотела приклеиться и ходить всегда с ним рядом, но понимала, что так нельзя. Посади птичку в клетку из-за любви, ты же хочешь, чтобы она всегда была с тобой, но что тогда это за любовь такая, если птичка страдает в неволе? «Вот и поляна, Канха только что был здесь и играл, но куда он пропал? И почему замолчала флейта?» — Радха, оглядываясь, пошла дальше, ей показалось, что она увидела впереди какое-то движение, и она добавила шагу, но тут большой красивый павлин сорвался с ветки кадамбы и полетел к Ямуне. Радхика остановилась, и вдруг чьи-то ладони закрыли её глаза.
— Кришна! — воскликнула она, и радость накрыла её! Он не отпускал ладони, и она почувствовала аромат, исходивший от его волос, — аромат камфоры, сандала и цветов.
— Не открывай глаза, пока я не скажу, — приказал он и, убрав ладони, стал надевать что-то на её шею.
— Можно, смотри!
Радха, наконец, открыла глаза и увидела перед собой маленькое зеркальце, а в нём себя и на шее — жемчужные бусы! Она обрадовалась ещё больше прежнего и, развернувшись к Кришне, обняла его:
— Спасибо, Кришенка, ты починил моё ожерелье!
— Да я же обещал, — он любовался подругой, выглядевшей сейчас как лесная нимфа. — Погоди, кое-чего не хватает… — он наклонился и сорвал несколько голубых цветочков, вставил их Радхе в волосы около лба.
— Ты прекрасна, моя богиня! — сказал он и, не сводя с неё глаз, заиграл на флейте. Она стала кружиться, и ей казалось, что весь мир превратился в цветной калейдоскоп, лишь Кришна настоящий! Он тот, от которого исходит вся любовь, всё движение, вся музыка, вообще всё!
Потом они сели рядом на траве, свесив ноги с берега Ямуны, и стали любоваться белым лотосом, посверкивающим на воде.
— А откуда ты взял такие крупные жемчужины, Кришна? — продолжала удивляться Радхика, притрагиваясь к драгоценному ожерелью.
— А ты читала загадку, которую я тебе отправлял с Шукхой?
— Да, но я не смогла разгадать её, Кришна.
— Всё очень просто: я вырастил жемчужины на земле! — Кришна так внушительно это сказал, что девочка просто сразу поверила ему, но всё же добавила: — Я думала, они растут в морских раковинах.
— Да, но мои выросли на кустах. Хочешь, я тебе покажу? — Кришна подскочил, взяв её за руку, и Радха с радостью пошла за ним. Они миновали лес, селение Вриндавана и вышли к огородам. Кришна подвёл её к своим кустикам. Ещё несколько белоснежных жемчужин красовалось на кустах, и Радха, сорвав несколько, была очень удивлена.
— Это чудо! — проговорила она шёпотом, но Кришна засмеялся и сказал:
— Это ты — чудо!
Они пошли к её дому. Родители были заняты делами в посёлке, а во дворе под кустом белого жасмина, расстелив большое синее со звёздами и луной покрывало, на подушках устроились девочки, они ждали Радхику, чтобы мастерить новых кукол. Радха подошла к ним в сопровождении Канхи, и девочки сразу повставали, чтобы их поприветствовать. Канха был рад встрече и, когда девочки предложили поиграть в одну новую игру, сразу согласился. Они пошли глубже в сад, туда, где нет случайных свидетелей, кроме белых мотыльков и соловьёв с колибри, и встали все в круг, взявшись за руки. В центре была Вишакха, так как она всё хорошо могла объяснить:
— Сейчас весь хоровод пойдёт в одну сторону, по движению солнца, а я закрою глаза и буду двигаться против солнца, и все будут повторять такие слова:
«Хари, Хари, приди, приди!
Демонов гони!
Солнце покажи!
Нараяна, на Лакшми укажи!»
И сразу останавливается круг, и я останавливаюсь и с закрытыми глазами указываю на кого-то. Тот выходит в круг, и мы становимся спинами друг к другу и вдвоём закрываем глаза. После все говорят такие слова:
«Раз, два, три, что будет, посмотри!»
И после этого мы вместе поворачиваем головы. Если мы повернём головы в разные стороны, то… — Вишакха не договорила, девочки запричитали, что ничего не запомнят, если она будет продолжать.
— Давайте начнём! А потом разберёмся, что к чему, — скомандовал пастушок и взял за руки Радху и Лалиту. Все образовали чёткий замкнутый круг и пошли по солнцу, повторяя слова: ««Хари, Хари, приди, приди! Демонов гони! Солнце покажи! Нараяна, на Лакшми укажи!»
Круг встал, а Вишакха, не открывая глаз, подняла руку и указала на Кришну. Все ахнули. Кришна весело вышел в круг и стал спиной к подруге. Вишакха была сильно взволнована, и пришлось всем ей кричать, чтобы она закрыла глаза. Как только они вдвоём с Кришной встали спинами друг к другу и закрыли глаза, хоровод стал хлопать в ладоши и кричать: «Раз, два, три, что будет, посмотри!»
Кришна и Вишакха повернули головы в разные стороны и открыли глаза.
— А что теперь, Вишакха? — прокричала Читра, обмахиваясь от волнения вуалью.
— Мы пожмём друг другу руки, — немного расстроенно сказала Вишакха и, взглянув на весёлого игривого друга, протянула с улыбкой ладонь. Парнишка сжал её ладошку и весело спросил:
— А что, дорогая подруга, будет, если повернуть голову в одну сторону?
Глаза его при этом искрились от азарта и предвкушения. Вишакха перевела взгляд на девочек и сказала:
— Тогда мы должны поцеловать друг друга!
— Ого! — прокатилось по кругу. Вишакха пошла и взяла девочек за руки, и теперь Кришна стоял по центру, закрыв глаза. Хоровод пошёл по солнцу, повторяя слова, и когда остановился, Канха поднял руку, тут же резко развернулся и, указав на кого-то, открыл глаза. Все опять ахнули:
— Лалита!
Та поправила косу и свой платок и вышла к Кришне. Встав спинами друг к другу, они закрыли глаза. Хоровод стал считать, и на слова «раз, два, три, что будет, посмотри» они повернули головы в разные стороны. Пожав руки, Канха пошёл и стал в хороводе между Читрой и Чампакалатой. Они сыграли ещё несколько раз: Лалита поцеловала в щёку Рангадеви, Рангадеви — Судеви, Судеви пожала руку Индулекхе, Индулекха — Тунгавидье, а та чмокнула в нос смеющуюся от волнения Читру. Все смотрели на Кришну, и каждая думала: вот сейчас ей попадётся он и головы они повернут в одну и ту же сторону! Читра смеялась с закрытыми глазами и еле-еле могла отдышаться, как все закончили повторять и она указала на Кришну. Девушки завизжали. Кришна походкой вразвалочку вышел в центр и стал к прекрасной Читре спиной. «Раз, два, три…» И они повернули головы в разные стороны. По кругу прокатилось разочарованное «о-о-о!». Пара весело пожала друг другу руки, и хоровод продолжил кружение, в центре был главный герой, и каждая девочка мечтала, чтобы он указал на неё. «Хари, Хари, приди, приди! Демонов гони! Солнце покажи! Нараяна, на Лакшми укажи!»
И тут, когда все перестали даже дышать, Кришна взмахом руки показал на Радхику. Он открыл глаза и просиял. Все воскликнули от радости, и Радха пошла в центр. Её щёки пылали, а голубое платье растрепалось, волосы расплелись от бега по кругу, но голубые незабудки всё ещё светились в её локонах. Она коснулась взглядом его карих игривых глаз и встала, прижавшись к его спине. «Раз, два, три, что будет, посмотри!» — прокричал круг подруг, и пара повернула головы в одну сторону! Все просто возликовали, подняв визг и крики, а Радха и Кришна открыли глаза и повернулись друг к другу. Они не успели опомниться, как девочки стали потребовали:
— Целуйтесь!
Кришна чуть наклонился и коснулся губ смущённой Радхи. Тут же все вокруг зааплодировали, подпрыгивая:
— Джай Радха-Кришна!
Радостный гомон заполнил весь двор! А Канха, воспользовавшись случаем, скорее убежал. Девочки обнимали и поздравляли Радху. Потом они отправились играть в кукол, всё ещё вспоминая хоровод и делясь впечатлениями.
Канха же бежал по лесной тропе, и улыбка не сходила с его губ, всё ещё ощущающих то нежное прикосновение к любимой Радхе и это волнительное «раз, два три, что будет, посмотри!».

Глава 11

Утром, когда мальчики завтракали, отец обсуждал с мамой их небольшое путешествие в храм Господа Шивы, что в лесу Амбикаване.
— Поедут одни мужчины. Мы должны соблюдать наши традиции, — закончил Нанда и, посмотрев на сыновей, добавил: — Баларама и Кришна тоже должны поехать.
— А кто будет пасти коров? — удивилась мама Яшода, которая на самом деле не хотела отпускать от себя Канху. Она поправила свою сиреневую вуаль и с тревогой посмотрела на сыновей.
— Найдутся помладше пастухи. Ничего страшного, тут всего два дня пути, дорогая, не волнуйся. Мы туда и обратно.
Канха переглянулся с Баларамой, доедая вкуснейшие ладду, обмакивая их в сбитые сливки.
— Ребята, собирайтесь. Яшода, положи нам с собой еды, — указал Нанда Махарадж и, встав, пошёл мыть руки и собираться.
Кришна и Баларама очень любили путешествовать и с предвкушением побежали в свою спальню, чтобы собрать кое-что из вещей. Потом Канха увидел раскачивающегося на занавесях Шукху и, свистнув ему, стал писать Радхике письмо:
«Любимая, я уезжаю на четыре дня,
Не бойся и не плачь из-за меня.
Всё будет хорошо, я обещаю,
Вернусь я очень скоро, знаю!»
Он свернул записку и, привязав к лапке зелёного попугая, приказал отнести её Радхике.
Шукха улетел, а парнишка, вспомнив вчерашний поцелуй у всех на глазах, разулыбался. Баларама заметил, как братишка светится счастьем, стал допытываться у него:
— Канха, что есть такое, чего я не знаю? Что привело тебя в такое блаженное состояние?
Кришна, смеясь, решил поделиться своим секретом:
— Бала, это всё Радхика и девочки-гопи. Они вчера играли со мной в такую игру… — и он с подробностями поведал всё брату.
— Канха, я хочу участвовать с тобой в таких играх и твоих танцах с гопи! Или это большая тайна?
Кришна посмотрел на него внимательно и с улыбкой ответил, чуть приобняв брата:
— Нет, Баларама, у меня нет от тебя секретов.
— Тогда возьми меня в следующий раз с собой! — Баларама и вправду очень хотел участвовать в играх с гопи, и Канха сказал:
— Я могу взять тебя на танцы-раса. А игру девочки начали внезапно, я даже не знаю, будет ли ещё раз.
— Хорошо! Давай на танцы, что я, напрасно, что ли, учился? — На этом и порешили.
Вскоре все телеги с дарами Господу Шиве были собраны, и пастухи, усевшись там же, отправились в путь, в лес Амбикаван. Они миновали Врадж и двинулись дальше по дороге. Канха играл на флейте, пастухи общались меж собой, а Баларама лежал рядом с братом, закрыв глаза и улыбаясь, пытаясь представить себе танцы под луной, и незаметно задремал. Кришна накрыл его белое лицо тонким шарфом от солнца и тоже прилёг рядом. Повозки качало, и он быстро уснул. Когда проснулся, то все уже остановились на обед в тени манговых деревьев. Он растолкал Балараму, и они, умывшись водой из кувшина, принялись доставать провиант. Когда пури были съедены и горшочек с сабджи опустел, ребята пошли рядом с качающимися повозками, желая размяться. К ночи они добрались до небольшого поселения, где их пустили на ночлег местные фермеры. Утром они продолжили путь и к следующему вечеру добрались до леса Амбикавана. Храм Господа Шивы был изумительно величественен. Даже в сумерках было видно, какой он огромный и древний! Он был сотворён из тёмного камня, и многочисленные массивные колонны подпирали невероятно высокий свод. Около получаса все трудились, чтобы разгрузить телеги и занести все дары внутрь, а заодно распрячь и напоить быков. Из селения, что было неподалёку, торопясь пришёл всевидящий мудрец, брахман, и зажёг лампады на алтаре и вокруг. Начал вечернюю службу. Пастухи были счастливы, казалось, сам Господь Шива вот-вот проявится перед ними с месяцем в волосах и змеёй на шее. Канха и Баларама сидели рядом, раскачиваясь в такт мантре «Ом намах Шивая». После службы перед храмом пастухи разложили костёр и до глубокой ночи беседовали о сотворении и разрушении материального мира и других высших материях.
Канха с Баларамой давно спали, положив под головы сноп травы куша и свои накидки, когда пастухи стали громко звать на помощь. Кришна проснулся на крики своего отца, Нанда сдавленным голосом в отчаянии звал:
— Кришна, Кришна, помоги, спаси меня!
Баларама тоже подскочил, и вместе они бросились к пастухам. Там, чуть дальше от костра творилось какое-то безумие: огромный змей держал кого-то в своей пасти и пытался проглотить. Тело змея извивалось, тужилось, било в разные стороны, отбрасывая налетающих на него пастухов с дубинками. Кришна вдруг увидел, что это его отец в глотке у змея, и бросился к нему. Змей двигался так быстро, что трудно было приблизиться к нему. Пока Кришна пытался подойти ближе, змей несколько раз сверху со всей силы обрушивал на него своё тело, то сворачивающееся кольцами, то выпрямляющееся. Кришна каждый раз успевал увернуться, и вот в какой-то момент ему удалось наступить на его массивный гладкий хвост своей стопой, и в тот же самый миг змей превратился в излучающего голубое свечение прекрасного полубога. Отец откатился в сторону, потирая ушибы.
— Кто ты? — вскрикнул Баларама, который только что рядом с братом уворачивался от смертельных ударов змеиного хвоста.
Полубог упал на колени, сверкая своим серебристым одеянием с многочисленными золотыми украшениями, склонил голову перед братьями, не смея молвить ни слова, и тогда Кришна сказал, приподнимая его за плечи:
— Твоя красота достойна прославления, а облик так радует глаз, скажи, кто ты? И что такое с тобой приключилось?
Услышав бархатный мягкий голос Кришны, змей как зачарованный улыбнулся и ответил:
— Я полубог по имени Сударшана. В нашем райском мире я всегда был очень богат и по-своему счастлив, так как очень любил путешествовать на своём воздушном корабле. И когда я видел безобразных, некрасивых людей, я очень всегда бурно и громко смеялся над их внешностью. Я был так хорош собой и горд этим, что запросто обижал всех вокруг, кто не был наделён такими качествами.
И вот однажды я встретил обезображенных людей, а они оказались учениками мудреца Ангиры Муни. Я так потешался над ними, указывая на них пальцем и в открытую смеясь над их уродливостью, что они прокляли меня и я стал этой отвратительной змеёй. — Он глубоко вздохнул и продолжил:
— Проклятие обернулось для меня настоящим благословением! О Господь, Ты коснулся меня своей стопой, и я могу лицезреть Тебя, находясь так близко! Я никогда не думал, что наша встреча когда-нибудь может произойти! Это просто невероятно! Ты — сам Господь, и я и помыслить не мог о таком счастье! Эта встреча очень много для меня значит, и не только потому, что Ты освободил меня от этого страшного тела змеи, но главным образом потому, что стоишь сейчас рядом со мной! Счастье моё безмерно! Я и не знаю, что можно ещё желать в жизни! — После этих слов он вновь упал к стопам Кришны, чуть дотронувшись до них. Потом, получив его разрешение, обошёл вокруг и, поклонившись, отправился на свою планету. Пастухи Враджа были потрясены могуществом их мальчика Кришны. Они не находили слов и лишь во все глаза смотрели на него, а Нанда Махарадж встал на ноги и бросился обнимать братьев, радуясь своему освобождению. Чудом удалось ещё поспать пару часов до рассвета и сходить на утреннюю службу в храм. После все перекусили и отправились в обратный путь. Пастухи то и дело поглядывали на мальчиков, особенно на Канху, который весело что-то рассказывал Балараме, сидя в повозке на самом краю и болтая ногами. Буйволы шли неторопливо, и понадобилось два дня, чтобы добраться до Враджа. Братья не стали ждать, когда уставшие быки доставят их домой, а с нетерпением спрыгнули с повозок и побежали к сверкающей в заходящем солнце Ямуне. Они с разбегу бросились в её сладкие воды и долго плавали и бултыхались, пока не увидели на берегу друзей Судаму, Шридаму, Арджуну и остальных. Коровы шли домой, и мальчики с ними. Друзья окликнули их и, радостные, выбрались из воды. Пошли вместе домой, погоняя коров и рассказывая страшную историю о победе над огромным змеем. Возле дома толпился народ: пастухи рассказали жителям Вриндавана про удивительное спасение Нанды Махараджа из пасти огромного питона и о Кришне, который одним прикосновением превратил это чудовище в прекрасного полубога. И теперь люди ликовали, увидев пастушков, шедших с коровами домой. Они кидали на головы мальчиков цветы и кричали: «Джай Канха!» Герой остановился, и сразу все его обступили, требуя рассказать, как всё было. Канха посмотрел на брата и стал рассказывать:
— Этот полубог был настолько прекрасен, что от него шло серебристое мерцающее сияние! И звали его Сударшана! — закончил он, видя, как внимание слушающих перетекло с его персоны на этого полубога, и тогда он с лёгкостью поклонился, сложа руки в намасте, и стал пробираться через толпу к ступеням, ведущим домой. Баларама за ним. Народ ещё какое-то время гудел, обсуждая и восторгаясь происшедшим, и вскоре стал расходиться. Нанда Махарадж вернулся в дом и ещё долго успокаивал разволновавшуюся Яшоду. Кришна с братом тем временем заглянули на кухню.
— Мамин кхир сгорел! — увидел Баларама, стаскивая с огня подгоревшую кастрюлю. — Я вынесу её из дома. — И он потащил её через вторую дверь в сад. Потом залил её водой и вернулся. Канха налил чистой воды в новый чугунок и поставил на огонь. Стал мыть рис.
— Баларама, надо помочь маме. Давай всё сделаем сами! — предложил он, перекладывая рис в воду.
— Посолить не забудь, — посоветовал Бала и принёс молока. Потом добавил:
— Я могу лепёшки сделать! Помнишь, бабушка Суверджана нас учила? Попробую вспомнить…
— Да, здорово, брат! Там как-то всё просто было. — Канха задумался, помешивая рис в воде, и убрал половник. Баларама насыпал муки на стол, продавил по центру небольшую впадинку и налил немного воды.
— Ещё масло добавь! — сказал Кришна, смотря, как Баларама посыпает солью. Бала открыл погреб и достал масло, положил кусок в муку и давай всё месить. Сказать, что он ничего не испачкал, — значит соврать. Спустя десять минут Канха ухохатывался над ним — такой он был белый и чумазый. Лазуревое дхоти покрылось пятнами от муки, на лбу и даже на ушах были её следы.
— Вари давай кхир, а то пригорит! — сердился Баларама, пытаясь отделить куски теста от рук и месить дальше. Когда мама забежала на кухню, в ужасе вдруг вспомнив про свою забытую стряпню, Бала с гордостью уже жарил вторую лепёшку, глядя, как большие пузыри надуваются на ней, подобно вулканам. А Канха уже залил молоко и насыпал орешки и сахар и, чуть помешивая сладкий кхир, давал указания Балараме и посмеивался над его чумазостью.
— Ой! — мама Яшода ахнула, и тут же подоспела и мама Рохини и тоже удивилась:
— Мальчики мои, вы готовите?
— Да, мама! — ответил Баларама, снимая лепёшку.
— Давайте мы продолжим, идите отдохните, — сказала Яшода, поправляя прядь волос, выбившуюся из-под платка.
— Нет, матушки, это вы пойдите отдохните, мы всё доделаем сами, — уверенно сообщил Канха и положил в кхир немного кардамона и ванили и тут же добавил: — Мама, а где шафран?
Яшода взяла с полки шкатулку с драгоценной специей и протянула сыну.
— Хорошо, только будьте осторожны! — предупредив, она взглянула на Балу, и, хихикнув, они вдвоём с Рохини пошли в сад. Мальчики закончили готовить и принесли еду в зал, позвав родных кушать.
— Такой вкусный кхир я никогда не пробовала! — восхищалась Яшода, и на её глаза наворачивались слёзы: — Это очень, очень вкусно!
Лепёшки Баларамы тоже нахваливали, и немного история со змеем стала уходить в прошлое, появились новые впечатления и радости.

Глава 12

Всю неделю лили дожди и ребята бегали друг к другу в гости, поскальзываясь и падая в глиняные лужи. Ливень, казалось, никогда не кончится, и Ямуна стала потихоньку выходить из своих берегов. Приближалось полнолуние.
— Опять! Когда же это закончится? — негодовал Баларама, которому не терпелось побегать с холма, побороться с мальчиками, порезвиться на воле.
— Сегодня! — пообещал Канха, садясь на кровати. — Видишь, уже как будто стало тише.
Ребята встали и подошли к окнам. Цветы гибискуса плавали в луже под кустом, с роз облетели все лепестки, и только тугие бутоны уцелели. Небо было серым, и не поймёшь, что это утро. Яшода зашла к ним и, обняв, позвала завтракать. Мальчики поспешили за мамой.
— В любом случае, пойдём сегодня к Шридаме! — улыбаясь, прошептал Канха.
— Ты хочешь сказать, к брату Радхи, то есть на самом деле мы пойдём к ней? — Бала, смеясь, подтрунивал над братишкой.
— Ты пойдёшь к Шридаме, а я… — Кришна многозначительно улыбался.
На кухне стоял сладкий аромат сырных шариков и мёда. Поев, мальчики поспешили на улицу. Напрасно мама окликала их, они её уже не слышали — шум дождевых струй, льющихся по листьям пальм и манго, заглушал все остальные звуки. Спустя какое-то время они, миновав лес Вриндавана, попали в Варшану и, промокнув до нитки, забежали в ворота дома Вришабхану. Здесь посреди двора стояло раскидистое дерево кадамба, светильники, подвешенные к его ветвям, превратились в поилки для птиц. Мальчики забежали под дерево и переглянулись. Баларама, два раза шлёпнувшись в грязь, теперь выглядел очень чумазым, хотя дождь и пытался его отмыть, но потёки на одежде это не убирало. Канха поднял маленький камешек и, прицелившись, бросил в окно Радхики. Тот обо что-то звонко брякнул и покатился. Через мгновенье они услышали вскрик, и кто-то, запутавшись в тонких занавесях, стал барахтаться, пытаясь освободиться. Мальчики обошли дом и заглянули во внутреннюю дверь. Она была призывно приоткрыта, и они зашли. На кухне сновали помощницы Киртиды и слышен был её руководящий голос. Канха махнул брату, и они зашли, наблюдая, как за ними тянется ручей из дождя. Они пошли по коридору вперёд, как вдруг прямо перед ними появилась Киртида. Она была, как всегда, красива и опрятна, как и подобает быть настоящим хозяйкам большого дома, волосы аккуратно уложены в узел под голубой вуалью, золотые кольца, серьги, браслеты и ожерелья переливаются вкраплениями драгоценных камней. Она, всплеснув руками, воскликнула:
— Батюшки! Кто пришёл! Какие же вы мокрые, ребята! Идёмте со мной. — Она повела их в комнату Шридамы, там достала большие полотенца и сухую одежду, приказав им скорее переодеться и просушить волосы.
— Я налью вам горячего молока. — С этими словами она ушла, а мальчики, обнявшись с обрадованным Шридамой, поспешили исполнить наказ мамы Киртиды. Вскоре они, сухие и радостные, кидались подушками, весело скача по кровати босыми ногами.
— Что вы делаете? — раздался строгий голос в дверях. Канха повернул голову и увидел всю в нежно-розовом с золотом Радхику. Её волосы были туго заплетены в косы, а в руках она держала вышивку, которой занималась, сидя у своего окна, пока влетевший со двора камешек не напугал её, звякнув о большую напольную вазу у её ног. Она услышала голоса ребят, а в особенности голос своего героя, и прибежала почти сразу, не успев даже отложить своё рукоделие.
Канха запустил в Шридаму фиолетовую бархатную подушку и прокричал:
— Мы волосы сушим!
Радха рассмеялась. Мальчики как безумные прыгали, и их мокрые кудри пружинили вместе с ними. Радха подошла и подняла укатившуюся под корзину с бельём флейту Кришны. Она незаметно пошла с ней к себе. Там в своей уютной комнате она, взобравшись на кровать, стала её разглядывать:
— Дорогая флейточка, Канха так тебя любит, всегда носит с собой. Ты участвуешь во всех его играх и озорстве. Ты каждый день касаешься его губ и поёшь для него прекрасные песни! Давай я тебя украшу. — Она достала жёлтую тесьму и золотые бусинки и, нанизав бусинки на нитки, пришила к тесьме, привязав её к концу дудочки. Только успела доделать, как на пороге появился, улыбаясь во весь рот, Канха. Мальчики не заметили, что он сбежал, продолжая свои игры.
— Привет! — смутившись, произнесла Радха, протягивая парнишке его инструмент. Канха открыл глаза от изумления.
— Как изысканно! Теперь флейта стала царицей всех флейт! — воскликнул он и, приложив её к губам, заиграл весёлую мелодию.
Радха любовалась другом, разглядывая его тёмные мокрые кудри, спадающие на смуглый лоб, длинные чёрные ресницы, подпрыгивающие в такт песни брови, точёный нос, серьги в форме акул, красивые тонкие пальцы, браслеты на руках с рубинами и изумрудами. Белая с золотым узором одежда брата ему тоже шла, хотя Радха больше любила, когда он носил жёлтое дхоти.
— Погоди, кое-чего не хватает, Кришна! — Радха подошла к шкатулке с драгоценностями, открыла и вытащила зелёное с фиолетовым переливающееся перо павлина. Подошла к Канхе и вставила ему в волосы.
Канха чихнул, и Радха, взяв его за руку, повела по коридору на кухню. Мама разливала горячее молоко со специями по пиалам и, протянув мальчику, улыбнулась.
— Канха, давай возьмём молоко и пойдём в мою комнату? — предложила Радхика и, прихватив большую миску с ладду и чашки с молоком, удалилась. Баларама со Шридамой заметили отсутствие друга и пошли его искать. Они тоже оказались на кухне, и там мама их не отпустила. А Канха с Радхой уже сидели в её комнате, на краю окна, и наслаждались горячим напитком вприкуску с халвой.
— Радхика, скоро дождь кончится, — заметил Канха, проводя пальцем по дождевым каплям на подоконнике.
— Слава Богу! — торжествовала она. — Сколько уже можно? Все хотят гулять! А когда?
Канха протянул к её губам ладду, и она с улыбкой откусила кусочек. Он проглотил остальное.
— Сегодня уже будет солнце!
Тут к ним в комнату влетели мальчики и давай бегать друг за другом, пока последние раскаты грома не прогрохотали совсем рядом. Тогда все остановились, и Радхика, воспользовавшись моментом, предложила поиграть в прятки. Все согласились и решили, что Баларама должен водить, потому что самый старший. Он давно уже смирился с этой ролью и своей участью и, зажмурив глаза, стал считать. Радха с мальчиками бросились по коридору в разные стороны: Шридама — на кухню, мимо всплеснувшей руками Киртиды, за большую плетёную корзину с овощами, Канха — за занавеси в зале, а Радхика — за диван. Вскоре они услышали, как Баларама мчится по коридору и о чём-то говорит с тётей Киртидой. Потом услышали смех и голос Шридамы. Потом приближающиеся шаги и голос Баларамы:
— Канха, я знаю, ты где-то здесь!
Внезапно пушинка из занавески пощекотала нос Канхи, и он чихнул. Баларама тут же одёрнул занавес и обнаружил Канху. В этот самый момент Радхика тихонечко попятилась и, выскочив из комнаты, побежала на кухню. Но Баларама, услышав звон её браслетов, бросился в коридор, желая её разоблачить. Она только-только успела забежать на кухню и присесть за той же самой корзиной, за которой прятался её брат. «Он не будет смотреть два раза в одном и том же месте», — подумала она и, затаившись, стала ждать. Баларама искал в комнате Шридамы и потом заглянул сюда, на кухню. За ним забежали Канха и Шридама. Баларама, оглядев все возможные места, всплеснул руками:
— Ну где же она! На второй этаж нет смысла идти, она где-то здесь. Но здесь её нет!
И вдруг голос Канхи:
— А ты за корзиной смотрел?
— Смотрел… — Баларама задумался. — Нет, это Шридама там прятался.
И тут же над Радхой показалось счастливое лицо Баларамы:
— Я тебя нашёл!
Радхика выскочила и погрозила кулаком Канхе:
— Ты что подсказываешь? Так нечестно!
— Всё честно! — кричал Баларама, остальные ему поддакивали.
— Смотрите: солнце! — вдруг сообщила Киртида, и все подбежали к окну.
Небо и всё вокруг озарилось золотым сиянием, дождь перестал, тучи ползли куда-то на север. Тут же запели птицы, и ребята закричали:
— Ура!
— Значит, можно гулять! — вдохновился Шридама, и все помчались в сад.
— Осторожнее, опять поскользнётесь! — смеялись взрослые, провожая детей.
Радха побежала к Вишакхе, чтобы встретиться, наконец, с подругами и поиграть. Канха с братом поспешили к своим друзьям, чтобы отправиться в лес. По пути они заскочили домой, а там отец попросил их сводить стадо искупаться в Ямуне. Вскоре парнишки уже шли со всей своей компанией пастушков в сопровождении счастливых коров купаться. В подросшей траве резвились лягушата, на ветвях птицы сушили свои перья, природа оживала, а на небе появилась радуга. Она сияла и радовала детей и взрослых.

Глава 13

Когда наступила ночь, Канха дождался, пока все уснут, и, взяв флейту, сел на подоконник, чтобы не пробираться по дому, а сразу выскочить через окно во двор, и вдруг вспомнил про Балараму. Братишка так хотел потанцевать при луне с девочками! «Наверное, ему интересна сама тайна этих встреч, чем сами танцы», — размышлял про себя Канха. Он подошёл к нему и позвал:
— Бала! Бала! Вставай! — но тот по-прежнему крепко спал, засунув руки под подушки. Его сильные плечи и грудь вздымались от глубокого медленного дыхания, и чувствовалась недюжинная сила, таившаяся в нём.
Канха сел на край его кровати и потряс за плечи:
— Баларама! Брат, вставай, открой глаза!
Наконец тот отозвался, всё ещё продолжая видеть сон:
— Что такое, Канха? Что происходит?
Его недовольный тон говорил о многом: о том, что он очень хочет спать, о том, что тот, кто его разбудит, пожалеет, и о многом другом тоже. Но Канха всё равно решил его разбудить, и вскоре ему это удалось. Баларама очнулся, встряхнув головой, открыл глаза и вскоре уже был готов идти, он соскочил с постели, подбежал к окну и, весело перекинув ногу через край, спрыгнул в сад к уже пританцовывающему от нетерпения Канхе. Они побежали к выходу, озаряемые полной луной и стараясь не наступить в блестевшие во тьме лужи. Вскоре они уже свободно шли по лесу, шутя и веселясь, предвкушая удивительную ночь. Через некоторое время чарующая песнь флейты, сопровождаемая светом зовущей луны, прокралась во сны юных пастушек и заставила их сердца мечтать о встрече с Канхой. Баларама видел, как одна за другой со светильниками в руках они сбегались на звуки музыки, влекомые любовью и жаждой приключений. Их уже было около двадцати, и они всё ещё продолжали приходить. Некоторые — прямо в ночных тонких платьях с распущенными волосами, а некоторые — очень красиво наряженные. Радха была одной из первых прибывших, и она была, по-видимому, к этому готова: жёлтое с вышивкой платье, аккуратно опоясанное золотым пояском, украшения на шее, ушах, руках и волосах, всё сверкало и подчёркивало её праздничное настроение. Она подбежала к Канхе и, дотронувшись до его плеча, заглянула игриво в глаза, будто бы приглашая танцевать. Только после этого она увидела Балараму, который пританцовывал рядом. Девушки собрались в круг, надели на парней гирлянды из бархатцев, и начался танец. Баларама стал подыгрывать на флейте, а Канха — танцевать, всё время поглядывая на свою любимую подругу. В какой-то момент он выхватил её из девичьего хоровода и закружил. Их сердца стучали в унисон, и этот ритм повторялся небесными музыкантами, которые слетелись посмотреть на них. Барабаны, литавры, вины, флейты, целый оркестр гремел с небес! Баларама не заметил, как девушки, встав парами и образовав коридор, потянули его играть в ручеёк. Бала бежал по коридору, и множество девичьих ладоней тянулись к нему и были готовы к тому, чтобы он выбрал одну из них. Смех, ритмичная музыка и азарт — всё радовало и хотелось играть и веселиться от души! В какой-то момент Баларама не глядя схватил за руку какую-то девочку, и они, добежав до конца, встали позади всех. Это оказалась Чандравали. Она обрадовалась и крепко сжала его ладонь. Канха бежал и схватил по пути Радху, за ними Читра с Чампакалатой, за ними Вишакха с Лалитой и многие другие. После они вновь танцевали, и Канха по очереди с Баларамой играли на флейтах, а когда силы стали их покидать, сев рядом, они запели. Музыка продолжалась, и песни не кончались. Девушки, присев вокруг кольцом, не могли отвести глаз от двух прекрасных братьев, под светом серебристой луны похожих на волшебных принцев, так похожих друг на друга и отличающихся только цветом кожи: у старшего она белая, а у младшего — смуглая, да ещё немного фигурой: старший похож на силача, а младший на Купидона.
Вскоре небеса замолчали и пение братьев стихло, девушки стали засыпать, подложив свои шали под головы прямо на траве среди спящих цветов.
— Канха, им всем надо домой. Как нам с ними быть? — спросил Бала, недоумевая.
— Смотри, Баларамчик, — и Канха, щёлкнув пальцами, сотворил чудо: девушки поднялись в воздух и спящие полетели по своим домам.
— О-о-о! — только и сумел произнести брат, вытаращив глаза, а Канха рассмеялся.
— А что будет, если кто-то проснётся? — спросил Баларама.
— Если проснётся, то сразу упадёт в траву. Лучше не просыпаться, конечно. — Канха подошёл к дремавшей Радхе.
— А почему она не полетела? — спросил опять старший брат, видя, как Кришна поднимает на руки царевну.
— Потому что я так хочу, — опять засмеялся тот и понёс её по тропинке.
— А мне что делать? — не унимался брат, следуя за Кришной, спотыкаясь о корни деревьев.
— Брат, иди домой спать. За меня не беспокойся, я уже скоро.
Баларама клюя носом пошёл в сторону дома и очень быстро, добравшись до постели, уснул. Канха засмотрелся на спящую подругу и даже не заметил, как добрался до её дома. Она открыла глаза уже в своей кровати, когда Кришна нежно прикоснулся к её губам. Она раскрыла удивлённо глаза и, обняв его за шею, прошептала:
— Как было прекрасно! — и сразу провалилась в крепкий сон, а Кришна, осторожно освободившись из сладких объятий, очень тихо вылез в окно и, прокравшись по саду к выходу, бегом через лес домой, во Вриндаван. Когда его голова коснулась подушки, был рассвет, и где-то недалеко на плакучей иве запел, приветствуя солнце, соловей.
Сегодня родители еле-еле добудились сыновей — так крепко они спали. За завтраком, как всегда, бабушка и дедушка рассказывали маме с папой какие-то истории, услышанные от жителей Вриндавана, в основном о сбежавших телятах или незадачливых стариках. Взрослые смеялись и посматривали на детей, которые о чём-то не переставая секретничали и явно что-то замышляли.
— Канха, вчера было очень зажигательно и весело, но, знаешь, немного неловко, — делился Баларама, немного краснея.
— Почему, брат? — Канха с интересом разглядывал смущение на его лице.
— Да потому что это же твои гопи. Они тебя любят, — Бала замолчал, мама пришла и принесла нежнейший йогурт и масло, выглядевшее как дольки луны. Канха пододвинул к себе кувшин с лесным мёдом и щедро налил в свой йогурт, потом макнул туда палец и, облизав, простонал от удовольствия:
— М-м-м!.. Попробуй так, брат. — Он пододвинул ему кувшин, и Бала сделал так же.
— Знаешь, я соберу своих гопи, и мы тоже будем танцевать по ночам! — Бала выглядел озарённым, и от радости он стал очень быстро есть, и когда подошла мама с добавкой, он уже протягивал ей свой поднос.
— Отлично, Баларама! Так и сделай. А знаешь, я видел, что одна гопи у тебя уже есть. — Кришна уплетал масло с лепёшками, поглядывая на возбуждённого Балараму.
— Чандравали?
— Да! — Кришна был рад, что может ему помочь. — Знаешь, она впервые пришла на танец, и теперь я понимаю, что не ко мне, а к тебе. А вообще, Бала, забирай всех, кого хочешь! — разошёлся парнишка, весело похлопав старшего брата по плечу.
— Да? — не поверил своим ушам тот. — И даже Радхарани? — он даже опустил кувшин, не успев добавить себе мёда.
— Нет! Только не её! — воскликнул Канха и подскочил. Нанда Махарадж сделал сердитый вид, и Канха сел. — Только не её, её я никому не отдам! Ты ведь пошутил, Бала?
— Ха-ха-ха, расслабься, братишка! Я тебя проверял. — Бала хитро смотрел на него, чуть прищурившись на один глаз.
Поев, ребята пошли выгонять стадо, чтобы вести к холму Говардхану. По дороге они поспорили, что уже сегодня ночью, пока луна полная, Бала будет танцевать со своими гопи, во что Канха не поверил (или схитрил, что не поверил). Пока Канха с мальчиками играл в мяч у подножия зелёного холма, Баларама убежал вправо по берегу Ямуны, там недалеко были ещё дома пастухов и ремесленников, и Бала решил найти там себе подруг.
Канха видел это краем глаза и решил помочь. Он свистнул, и через пару минут к нему прилетел попугай Шукха. Канха приказал лететь ему к Радхе и позвать её сюда, к Говардхану. Попугай, съев орешек из рук, тут же устремился в Варшану. Канха продолжил игру в мяч, смеясь и предвкушая встречу с царевной. И вот, наконец, она прибежала вместе с Лалитой. Они помогали Киртиде с уборкой в саду: дождь с ветром натворили много хаоса — от разбросанных веток кадамбы и разбитых ламп до поваленных кустов георгин, которые пришлось подвязывать к кольям, а многие просто срезать. Когда прилетел Шукха и, сев к Радхе на плечо, закричал: «Кришна, Кришна! Говардхан!», девочки испугались, что что-то случилось, и, побросав верёвки и цветы, бросились скорее искать Канху. Они были напуганы, и волосы их растрепались из-за быстрого бега. Канха, сложив руки в намасте, умоляюще посмотрел на них, переводя жалобный взгляд с одной девочки на другую, и попросил выслушать его. Они, немного нахмурившись, видя, что ничего серьёзного с ним не произошло, всё же пошли с ним. Канха отвёл их в сторонку под раскидистое тутовое дерево и, присев на траву, стал объяснять.
— Дорогие подруги, — начал он, видя, что они ещё больше злятся, — прошу, не сердитесь на меня. Баларама ушёл, и я не мог бросить стадо, а мне очень нужна ваша бесценная помощь!
Девочки перестали хмуриться, Канха их заинтриговал. Страх за него сменило любопытство. Они отдышались и очень внимательно слушали его.
— Баларама захотел проводить танцы, как это делаю я, но, вы же знаете, у него совсем нет гопи. Я ему намекнул, что Чандравали хочет стать его гопи, и теперь он убежал искать себе подруг. Если он не найдёт, то печаль его будет долгой и глубокой. Он всё воспринимает очень серьёзно. Такой уж он. — Канха замолчал, глядя на Радху, потом на Лалиту. Те уже начали что-то придумывать, а он продолжил:
— Надо как-то ему помочь, так чтобы он не догадался, что это мы помогаем. Мы так сможем?
— А когда он хочет организовать танцы? — спросила озадаченная Лалита, теребя в руках свой малиновый шарф.
— Сегодня ночью. Сегодня полная луна.
Канха взял за руки Радху и Лалиту:
— Дорогие, помогите, пожалуйста, брату, он очень стеснительный и не сможет даже заговорить ни с кем из девушек первым.
История брата и нежный голос Канхи уговорили подруг, и они, переглянувшись, решили помочь ему.
— Хорошо, Кришна. Мы знаем, что делать.
— Я знаю Чандравали, она и вправду живёт там, куда он отправился, у неё много подруг, мы тоже сейчас пойдём к ним и, не выдавая наш план, всё устроим наилучшим образом, да, Радха? — сказала Лалита, улыбаясь царевне. — Я думаю, смогу им всё объяснить, да и подруг её я знаю.
— Кришна, не волнуйся, мы постараемся помочь. Мы очень хорошо относимся к твоему брату и поможем ему незаметно и аккуратно, — добавила Радха, чуть сжимая его ладонь. И девочки поспешили вслед за ушедшим Баларамой.
Канхе было очень интересно посмотреть, что у них выйдет, но он и правда не мог пойти с ними. Коровы немного ошалели от того, что долго сидели дома и питались сеном, и теперь разбредались с большой активностью в разные стороны, так что пастухам всё время приходилось их собирать, призывая рожками и окриками. Когда в обед ребята присели, чтобы перекусить, показался озадаченный, но довольный Баларама.
— Я думал, тебя целый день не будет! — смеялся Канха, протягивая Бале самосу с творогом.
— Знаешь, братишка, — Бала сиял от счастья, — как-то всё сложилось. — Он взял кувшин с молоком и долго-долго пил, потом продолжил:
— Сначала я никого не мог найти из ребят или девочек, я слонялся от дома к дому и не знал, как мне быть. Взрослых как-то не решался спросить. Я думал поискать дом Чандравали, но не знал как. — Бала положил к себе на салфетку несколько самос и продолжил:
— И, представляешь, мне показалось, что я увидел Радху и Лалиту, они прошли по улице и завернули за угол. Я не знал, что делать, и пошёл следом. И вдруг прямо ко мне навстречу вышла Чандравали. Такая радостная, с Вальмикой, своей подругой. Они заговорили со мной, и я позвал их танцевать ночью, а они согласились и спросили, можно ли привести ещё подруг? Представляете? — Бала смеялся. — Вот чудо! Канха, так что у меня всё получится, невероятным образом всё сложилось!
Канха старался не выдать своего умысла и просто обнял брата, похлопал по плечу:
— Красавчик! А Радха с Лалитой? Ты их больше не видел?
— Они вроде бы вернулись в Варшану, когда мы там всё планировали.
Канха был очень рад, что у девочек всё получилось.
— Знаешь, я даже нашёл нам поляну. Там недалеко от их домов в лесу. Думаю, лучшее место, чтобы им потом недалеко было возвращаться.
— Вот здорово, брат. Я рад за тебя! — радовался Кришна, видя, как Баларама достал свою флейту, чтобы порепетировать пару песен. Сначала брат потихоньку играл один, а потом разошёлся вовсю, и Кришна присоединился к нему со своей флейтой. Мальчики-пастушки бегали за коровами, пока ребята не заиграли вместе, тогда коровы сами стали группироваться поближе к мальчикам, чтобы послушать. Они поднимали свои большие пушистые уши и весело махали хвостами. Маленькие зайчата стали вылазить из своих нор и осторожно пробираться поближе к музыкантам. Несколько стройных ланей спустилось с Говардхана и стояло неподалёку, немного прячась среди слив, вишен и шёлковых деревьев. Пара синих павлинов, громко хлопая большими крыльями, спустилась пониже на ветви, склонив головы набок, вслушиваясь в прекрасную мелодию. Мыши, черепахи и другие мелкие животные тоже сбежались побыть в этой счастливой атмосфере. Стая обезьян расселась на всех этажах мангового дерева и замерла, устремив свои смешные мордочки к ребятам. Даже бабочки прилетели, влекомые притяжением нектарных музыкантов, отплясывающих с закрытыми глазами под свои же трели.
Только настала ночь, большая голубоватая луна выкатилась, и даже звёзды потеряли свою яркость, настолько она была сияющая и огромная! Канха притаился на высоком дереве париджата, ожидая появления Баларамы на его поляне, справа по берегу Ямуны в лесу. Ему интересно было увидеть, как всё у брата получится, и вот вскоре он услыхал его быстрые шаги. Баларама нарядился в своё лучшее синее с серебряным узором дхоти и такой же тюрбан с жемчужными украшениями. Он прошёлся по поляне, прибирая какие-то ветки, затем встал посередине и заиграл так, как никогда раньше. Это была очень красивая нежная мелодия, Канха даже почувствовал, как слёзы обжигают глаза. Он быстро стёр их и тут же увидел какое-то движение среди деревьев, потом маленькие огоньки, и через несколько секунд на поляну вышли вдохновлённые девушки. Все они были празднично наряжены в свои лучшие одежды и, присев на траву, не стали слушать брата. Флейта переливалась в тишине ночи, и из леса ещё и ещё приходили девушки. Вскоре Бала заиграл быстрее и веселее, и они начали свой танец. Канха тихонько спрыгнул позади дерева и бегом к себе в лес. «Всё получилось!» — он был счастлив за брата, пора было начать свою игру.
Когда ночь подошла к концу, лес Враджа звучал двумя симфониями, танцы двух братьев, их флейты и пение кружили головы и опьяняли не только девушек, но и всё живое вокруг: животных, растения, даже реку Ямуну. Луна танцевала, щекоча её своим отражением, и волнышки, как мурашки, бежали по её глади. В эту ночь было очень тепло, и Канха с Радхой заснули прямо на траве, подложив под головы накидки. Перед самым рассветом прилетел Шукха и, сев на землю рядом с хозяйкой, позвал своим скрипучим голосом: «Радхе! Радхе!» Девушка встрепенулась и проснулась, посмотрела, а её любимый спит рядом, подложив под её голову своё плечо. Она сорвала лесную фиалку и пощекотала его нос. Он поморщился, потом почувствовал её аромат и, улыбнувшись, открыл глаза. В ещё не рассеявшейся темноте он увидел Радхику, смотрящую на него с нежностью:
— Привет!
— Привет!
Она поднялась и потянулась:
— Мне надо бежать, светает! Родители узнают, я так этого боюсь! — Она махнула ему и бегом в сторону своей деревни. Канха сел и тоже потянулся: «Интересно, а брат вернулся? Надо и мне поторопиться». — Он побежал скорее домой, по дороге вспоминая сладкие сны, которые ему снились рядом с любимой. В этих снах он опять был на своей планете вместе с ней и им не приходилось расставаться. Они танцевали в одежде из розовых лепестков, стоя на поверхности воды, и брызги летели в разные стороны, отражаясь разноцветными акварельными красками.

Глава 14

Время шло, вместе с ним осень сменилась зимой. Канха и Баларама пасли коров и ждали праздники, которые будут знаменовать окончание зимы и скорый приход чарующей весны с её цветами и птичьим гомоном. Кришна очень любил весну и всегда её ждал. Это время, когда сердце стучит по-особенному.
Как-то раз мама, готовясь к празднику, прибиралась в сундуке и нашла маленькую шкатулочку.
— Канха, иди сюда! — воскликнула она, и слёзы выступили на её улыбающихся глазах.
— Что, мама? Что это? — Канха обнял Яшоду, заглядывая к ней в руки. Она подняла глаза на него и сказала:
— Это вещица из твоей колыбели, Кришна! Когда ты был маленьким Дамодарчиком, то эти украшения были на твоих ручках, ножках и шейке. — Она бережно открыла деревянную шкатулочку с фиолетовой с золотым ободком звездой на крышечке. Внутри оказались браслеты со звенящими бубенчиками и бусы из малюсеньких жемчужин. Канха взял их в руки:
— Какие они хорошенькие! — он с улыбкой передал их маме, а та показала на коричневый шарик рудракши на простой верёвочке и спросила:
— Сыночек, а ты не помнишь, откуда этот амулет? — и когда Канха отрицательно покачал головой, стала рассказывать:
— Когда ты родился, к нам пришло очень много гостей. И все хотели непременно посмотреть на тебя. Они даже становились в очередь, смотрели, дарили подарки, благословляли и отходили. И так продолжалось с утра и до обеда. Готовился пир в честь твоего рождения, отец был занят тем, что раздавал дары брахманам, друзьям и всем, кто пришёл, ты лежал в колыбельке и улыбался. Когда все сели обедать, с улицы прибежал Баларама и сказал, что какой-то дядя хочет тебя увидеть. Я послала помощниц посмотреть. Они вернулись испуганные, сказав, что не пустили того человека, потому что он был очень грязен, весь с головы до ног покрыт пеплом, а вокруг шеи у него ползала змея. Как только они это сказали, ты в колыбельке заплакал, а я взяла тебя на руки и два часа не могла успокоить. И кормила, и качала, всё было бесполезно. Ты надрывно плакал. К счастью, пришли мудрецы и, посмотрев, сказали, что, должно быть, я обидела какую-то возвышенную личность, поэтому ты плачешь. Я тут же вспомнила про грязного оборванца и с тобой на руках поспешила из нашего дворца, чтобы, возможно, найти его в саду или на краю леса. Ты так кричал, что я готова была с тобой даже до Гималаев добежать, если надо. К моей огромной радости, этот странник сидел, горюя на камне под деревом ним. Волосы его были всклокочены и все в дредах, доходили до талии. Множественные украшения из рудракши напоминали змей на его шее. Вид у него был очень несчастный, и, да, он был весь в золе, смешанной со слезами. Когда я его позвала, он с надеждой обернулся, и тут же восторг озарил его блестящие, полные глубины глаза! Он встал перед нами на колени и сложил руки в намасте. Я поднесла тебя поближе, а ты, вдруг прекратив свой крик, улыбнулся и протянул к нему ладошки. Твои пальчики провели по его мудрому лбу и оставили на нём чистый след, стерев две полосы пепла. Я попросила прощения за то, что его не пустили девушки, и предложила пойти с нами поесть. Но он отказался, а лишь протянул тебе этот кулон с рудракшей. Я долго провожала его взглядом, когда он уходил, я чувствовала, что это и вправду великая личность. Ну а ты, ты больше не плакал. Горе твоё прошло, и мы вернулись домой.
— Мама, я думаю, это был Господь Шива, — сказал Канха, нежно обнимая маму. — Я буду носить эту рудракшу.
— О, Канха! — Яшода побежала на кухню, боясь, что оставила что-то на огне, а Канха повесил себе на шею простую верёвочку с сакральным амулетом рудракшей поверх золотого ожерелья. Сегодня он уходил с Баларамой и пастушками пасти стада, предвкушая праздник, который придёт этой ночью. Мама и её подруги уже начали готовить на праздник. Коров привели пораньше, чтобы помочь украшать большую поляну Вриндавана. Когда Канха с Баларамой, Судамой, Шридамой, Арджуной и другими пастушками пришли, здесь уже стояли большие чаны с рисом, мужчины таскали дрова для костра, готовили места для пира, девочки вешали гирлянды и другие украшения. Мальчики, видя, как женщины таскают большие корзины с едой на поляну под навес, бросились им помогать.
— Канха, надо принести несколько корзин с ладду и пирожками, а также чан с расагуллами из дворца. Баларама, ты тоже иди, он один не справится, — попросили их мамины подруги, и мальчики поспешили обратно в дом. Остальные побежали собирать хворост для костра.
У входа в дом они встретили Виталу, который вернулся раньше и уже тащил две корзины фруктов. Они улыбнулись друг другу. Вскоре два брата несли за ручки большой чёрный чан с вареньем из лепестков роз и плавающими в нём вкуснейшими расагуллами. Когда установили рядом с другими кушаньями на поляне, то увидели, что к ним приближается, деловито потирая ладони, Вишакха, она явно что-то затевала. Ребята переглянулись.
— Канха, наконец-то я тебя нашла! Идём со мной! — Её невозможно было не послушаться, и Канха, исполненный любопытства, отправился за ней, оглянувшись и махнув брату, чтобы он тоже поучаствовал. Баларама с радостью побежал следом, но его перехватила Киртида:
— Баларамчик, что-то я не вижу пирожков Яшоды и всего остального. Не принесли ещё? Давай-ка поторопись! Скоро праздник, надо всё успеть! Там мама ваша столько всего напекла! Беги, беги!
Бала бросил грустный взгляд вслед брату и поспешил скорее домой на кухню за угощениями. Мама всё ещё хлопотала и раздавала распоряжения помощницам, Бала, увидев корзины у входа с яствами, взял сразу все и понёс, сил у него было предостаточно. Корзины соскакивали с плеч и пальцев, и он едва-едва умудрялся их нести. К его огромному облегчению, вернувшийся Витала сгрёб две из восьми корзин, и так Бала смог всё донести до поляны в целости и сохранности. Он огляделся, едва освободился от ноши, но Кришны нигде не было видно. «Кришна не пробегал?» — стал спрашивать он у девочек, всё ещё вешающих цветочные украшения. И, получив отрицательный ответ, бегал туда-сюда, пока не увидел чуть в отдалении навес, рядом с которым пасся большой белый бык из стада Вришабхану. Тут же, приблизившись, Баларама услышал немного сердитый голос Вишакхи и заливистый смех его брата. Потом голоса Читры и Лалиты, тоже весёлые. Подойдя ближе, он заглянул за занавеску: Кришна, весь обмазанный золой, сидел на траве, а Читра всклокочивала ему волосы, делая похожим на привидение или на того, кто увидел привидение. От одного этого вида Бала расхохотался.
— Бала! Тебе делать нечего? — раздражалась Вишакха. — Давай иди укрась быка! Господь Шива на нём поедет за своей Парвати! На Шиваратри без этого нельзя!
— Хорошо, сейчас. — Баларама нехотя пошёл плести гирлянду и вдруг увидел, что недалеко идёт Чандравали с подругами. Он поспешил к ним.
— Привет, дорогие подруги, — сказал он, ласково улыбаясь.
— Привет, Баларама, — они обрадовались и спросили: — Почему ты какой-то озабоченный, грустный? Что случилось?
— Вы можете сплести небольшую гирлянду? — Бала растерялся немного, так как впервые попросил о чём-то девочек.
— Конечно, дорогой друг! — глаза их были радостны и веселы. Вместе с ними он украсил быка, позабыв о раскрашенном брате и предвкушая прекрасный вечер. Кришна же был одет в шкуру, на шею ему повесили целую связку священных рудракш, а на лбу нарисовали три полосы и красную точку, как связь трёх миров. На экстравагантную причёску надели склеенную из блестящей ткани луну, а на шею — самодельную змею. Его плечи и руки стали казаться ещё сильнее, а взгляд ещё глубже.
— Всё, ты готов, Канха! — сказала довольная Вишакха и подала знак платком такому же навесу на другой стороне поляны. В ответ кто-то тоже им махнул. Вскоре забили барабаны. Начался праздник. Священник затрубил перед алтарём в раковину, и после приношения огня Вришабхану вместе с Нандой выступили, поздравив всех с Шиваратри. Тут же на поляну выскочил Сунанда с большим барабаном и стал скакать, крича о том, что сегодня Господь Шива едет жениться! Народ Враджа возликовал, подбрасывая вверх рисовые зёрна. На поляну медленно и величаво въехал Шива на белом быке с трезубцем в руках. Народ стал осыпать его цветами. Шива продвигался в толпе медленно и чинно, и никто не мог узнать в нём своего Канху. Когда он доехал до другого края поляны, занавес открылся, и все ахнули: там на небольшом возвышении стояла Парвати. Канха сразу угадал в ней свою подругу. Её волосы были распущены и волнистым тёмным каскадом спадали на плечи, спину и бёдра. Платье алое с золотом, всё обшитое живыми цветами, делало её похожей на богиню весны, так она была прекрасна! Тяжёлые драгоценные украшения полностью закрывали шею, плечи и руки, а на голове красовался венок из лесных цветов. У Канхи от волнения слёзы навернулись на глаза, но он не подал виду, а только под радостные крики слез с быка и встал рядом с Радхикой. Аромат цветов, исходящий от Радхи, кружил его голову. Они вместе вышли на середину поляны. К ним тут же выбежали в одинаковых салатовых с оранжевыми узорами нарядах сёстры-близняшки Рангадеви и Судеви и протянули прекрасные свадебные гирлянды. Барабаны забили сильнее, и ритм ускорился. Народ выкрикивал радостные «джай!».
Канха с гирляндой в руках повернулся к подруге, наклонил голову, давая ей первой надеть ему цветочное ожерелье. Потом, любуясь её красотой и распущенными густыми кудрями, сам надел. Белые и жёлтые хризантемы своими игольчатыми лепестками щекотали её шею. Он тонул в её больших карих глазах, которые распахнутыми окнами сейчас смотрели на него.
— Ты так прекрасна! — тихо прошептал Канха, а она смущённо опустила глаза. А он взял в руки барабанчик дамару и загремел подобно тому, как Шива набивает такт. Жители Враджа не смогли более сдерживаться и пошли плясать. Более двух часов танцевали все: и Кришна, и Баларама, и гопи, и пастухи, и их родители, даже старик Якшит со своей дорогой Падмой, Нанда с Яшодой, Вришабхану с Киртидой и все-все-все, даже местный священник Уграпат с Джатилой и сыном их Абхиманью. Праздник закончился поздно ночью, когда никто не мог уже ни есть, ни пить, ни шевелиться. Побросав на поляне свои пожитки, все, усталые и счастливые, вернулись домой. Канха засыпал, а перед глазами всё ещё горел в заревах костра прекрасный образ танцующей подруги.

Глава 15

Утро началось забавно. За завтраком на большой поляне леса Вриндавана, как только Кришна собрался положить в рот сочный гулабджамун (пончик в виде шарика, пропитанный мёдом или сиропом), Баларама засмеялся:
— Вчера на празднике, когда девочки забыли про нас с быком, а ты был уже наряжен и глазел на себя в зеркало, я подслушал их разговор.
Кришна придвинулся к брату и заговорщически спросил:
— О! Да? И что ты узнал?
Баларама опять рассмеялся и, похлопав по плечу младшего брата, выдал:
— Не знаю, как ты будешь с этим справляться, но все твои гопи уже попросили родителей выдать их за тебя замуж.
Канха поперхнулся и, откашлявшись, вытаращил глаза на брата, с чувством полного удовлетворения доедавшего гулабджамуны.
— Но их же очень много, Бала, что мне делать? Вдруг все согласятся?
— Канха, будет у тебя много-много жён! — опять засмеялся брат, забирая последний пончик у Канхи из-под носа.
— Может, ты не понял и это только несколько гопи? Подруги Радхи, да? — Канха вспомнил про гулабы и стал искать, у кого ещё остались. Мальчики-пастухи, разложив перед собой платки с едой, уже начали завтракать, и, увидев, что он без пончиков, Арджуна, Судама и Шридама протянули ему сразу по нескольку штук. Кришна сгрёб все и, положив перед собой, продолжил:
— Их всего восемь.
— Гулабджамунов? — спросил Бала, разглядывая угощение.
— Девочек. Это только близкие подруги Радхи. — Канха задумался, откусив первый шарик. — А если все подруги… Ой-ёй-ёй! Как-то рановато мне жениться. Что скажешь, брат?
— Если хорошенько подумать, Кришна, даже одна Радха — это чересчур! — опять рассмеялся брат. — А тут восемь! Представляешь: Вишакха, Лалита, Чампакалата, Читра, Тунгавидья, Индулекха, Судеви и Рангадеви. — Глаза Баларамы смеялись, пока он один за другим не съел опять все гулабы Канхи.
— Да… — только и вымолвил в ответ парнишка.
Их прервал только что подбежавший запыхавшийся Бхадрасена. Волосы на его лбу промокли от пота, ноги были в пыли и пятнах от долгого бега меж кустов. Отдышавшись, он сообщил:
— Ребята, в наших краях появилась страшная старуха. Говорят, что звать её Паурнамаси. Она такая страшная и занимается магией. Я бегал смотреть. Она поселилась на краю деревни в заброшенной лачуге и никого к себе не пускает. Домик покрылся паутиной, и такое чувство, что она сама её плетёт.
Теперь Кришна рассмеялся:
— Дружище Бхадрасена! Ты бабусю испугался? Да я её знаю, она всегда машет мне рукой, когда я бегу мимо. Она высокого роста с седыми пышными волосами в ярком платье. Очень приветливая женщина.
— Ох, Кришна, при виде тебя все становятся очаровательными, даже камни, — Бхадрасена немного успокоился.
— Она, правда, живёт в наших краях уже давно, ещё до моего рождения. И да, она мистик. Родители просили её о помощи, чтобы я у них родился. — Он помолчал и добавил, немного улыбаясь:
— И да, она всё время что-то плетёт или вяжет, — потом посмотрел на успокоившегося от его бархатного голоса Бхадрасену и добавил:
— Вот и тебя возьмёт и как свяжет!
Баларама громко рассмеялся:
— Брат, это тебя скоро кто-то свяжет! Восемь верёвок! — он уже не мог жевать и просто катался от смеха по траве.
Семья обезьян с громким визгом стала носиться по ветвям кадамбы, поддавшись на раскатистый смех Баларамы. Два телёнка, пасшихся поблизости, аж подпрыгнули.
— Бала! Хорошо смеётся тот, кто смеётся последним! — наставлял его Канха, щекоча подмышками и заставляя брата трястись в конвульсиях.
— У тебя тоже гопи есть, забыл? А меня только мама Яшода могла связать. — Он закрыл, улыбаясь, глаза и вспомнил, как в младенчестве мама, боясь оставить его одного, убегая на кухню к закипающему молоку, наспех пыталась привязать его верёвкой к большой деревянной ступе и как верёвки всё время немного не хватало, в конце концов она так замучилась, что он помог ей и оставался связанным, пока она не пришла. Иногда обезьяны приходили к нему на помощь и перегрызали верёвку. Канха вдруг кое-что придумал:
— А знаешь, Бхадрасена, бежим со мной! — он подскочил. — Баларама, я скоро вернусь! — и бросился во Вриндаван. За ним побежал Бхадрасена вместе с Арджуной и Шридамой.
— Что ты придумал, друг? — спросил на бегу Арджуна. Он всегда очень энергично реагировал на любые заварушки и задумки Канхи.
— Увидишь! — весело прокричал парнишка и, миновав лес, уже вбежал во Вриндаван. Они пронеслись мимо их дома и домов своих друзей. И очень быстро добежали до окраины. Чуть в сторонке от всех стоял слегка покосившийся домик с чудными непонятными знаками на стенах и окнах. Издали казалось, что он покрыт кружевным плетением, а вблизи стали видны какие-то письмена и непонятные рисунки. Бхадрасена застрял на месте:
— Вы что, ребята? Я туда не пойду.
Канха остановился, опёршись руками в колени, отдышавшись, задорно посмотрел на оторопевшего друга и ответил:
— Не бойся, пойдём, увидишь, я выйду победителем в этой схватке! — и пока тот не очухался, закричал:
— Матушка Паурнамаси! Матушка Паурнамаси! Гостей принимаешь? — и пошёл к ней во двор. Арджуна с ним, а Шридама с Бхадрасеной остались у калитки. И тут со скрипом открылась дверь лачуги, и, слегка согнувшись, к ним вышла высокая старая женщина с седыми всклокоченными космами, в которых торчали перья совы. Она посмотрела из-под кустистых седых бровей на мальчиков, и улыбка осветила весь её лик. Тут же спина распрямилась, брови вздёрнулись вверх, и под ними сверкнули удивительной силы глаза. Она очень обрадовалась ему, так что даже не посмотрела на остальных мальчиков.
— Кришна! Ты пришёл? Заходи, заходи. Я так счастлива! — Она открыла перед ним дверь, и Канха зашёл и исчез в её обители, а за ним и Арджуна, успев махнуть друзьям. Те переглянулись и тоже неохотно пошли следом. Внутри у Паурнамаси было мрачновато, но очень чисто, и видно было, что пол ещё мокрый от мытья. Никакой паутины, а только какие-то старинные шкатулки с непонятными знаками, свитки с письменами и благовония.
— Ты за этим пришёл, дорогой? — проскрипела женщина и поставила перед севшим на ковёр своим кумиром тяжёлые шахматы. Канха почему-то не удивился, а с радостью кивнул, и они стали расставлять фигуры на доске, то и дело посмеиваясь над большим чёрным котом, который ходил рядом, ожидая, когда фигуры займут свои клетки и он, наконец, сможет улечься между ними на доске поудобнее, чтобы завладеть вниманием всех собравшихся.
— Бхадрасена, примани Тантрика на улицу, будь добр, — проговорила, не глядя на бедного парня, Паурнамаси и после хихикнула. Бхадрасена скорее сгрёб кота и понёс на улицу, задавая себе под нос вопрос: «Откуда она узнала, как меня зовут?» В дом он больше не стал заходить, а с радостью устроился на коряге возле кучи с песком, ожидая и строя рассыпающийся замок. «Интересно, как Канха будет её побеждать?» — думал он и не находил ответа. А Канха тем временем играл с матушкой Паурнамаси и всякий раз выворачивался, когда она делала ему шах. Арджуна внимательно следил за игрой и удивлялся, как они хорошо играют, будто бы играли всю жизнь каждый день. А Шридама разглядывал шкатулки и этим постоянно отвлекал матушку. Заглянув в одну незаметно, он разглядел в ней какие-то странные предметы: какое-то пёрышко, камень, маленький нож и, кажется, череп мыши или птицы. А заглянув в сундучок побольше, он нечаянно брякнул ручкой и, успев разглядеть только множество кристаллов, отошёл в сторонку и сделал вид, что ничего не трогает. Паурнамаси зыркнула на него недовольно, но тут Канха засмеялся, и она тоже расцвела, позабыв о лазающем в её вещах Шридаме. Оглядывая полки на стене за спиной матушки, он увидел мешочек с вышитой на нём натальной картой (гороскопом). «Что там внутри?» — думал он, оглядываясь на Паурнамаси, которая сидела спиной к нему. И только он потянулся к мешку, как она, не оглядываясь, прошипела:
— Я всё вижу!
У Шридамы мурашки пробежали по ногам, и он подошёл и сел рядом с Арджуной. И в этот самый момент Канха с удовольствием сообщил:
— Мат! — и подвинул своего коня.
— О! Ты меня победил! — женщина похлопала в ладоши и сказала:
— Раз так, я подарю тебе то, что тебе скоро пригодится. Никому об этом не говори! — и тут она оглядела его друзей и, махнув рукой, сказала:
— Этим можешь. Они не проговорятся, — и пошла к сундуку в конце комнаты. Открыв, достала из него чёрный мешочек и, подойдя к небольшому окну, через которое так плохо проникало солнце, поднесла к свету какой-то маленький предмет, который сверкнул сиреневым всполохом и перешёл в красный, а потом сменил пламя на сине-зелёное. Она протёрла его краем своей юбки и протянула Кришне. И он увидел прекрасное серебряное кольцо с камнем, меняющим цвета.
— О! Спасибо, дорогая Паурнамаси! — он взял его и крепко обнял старушку.
— Бери, бери! Ты же меня победил. — Она смеялась, ей доставляло огромное удовольствие общаться с ним, и если бы она могла, то всё бы отдала ему.
— Оно скоро тебе пригодится. Оно не простое. Видишь, как полыхает? Этот огонёк внутри — магия перевоплощения. Захочешь притвориться кем-то другим — и оп-ля! Подуешь на него, и все тебя увидят таким, каким ты хочешь.
Мальчики ахнули.
— Смотрите не говорите никому. Это большой секрет!
Напоследок она погладила Канху по голове, что-то прошептав себе под нос, и с грустью долго смотрела ему вслед, пока он с друзьями не скрылся за поворотом между домами.
— Видишь, Бхадрасена, я её победил, я же говорил! Шах и мат! — смеясь, прокричал на бегу Канха, хлопнув по плечу растерянного друга.

Глава 16


Вечером уставшие коровы возвращались назад в свои стойла, а ребята, всё ещё припрыгивая, радовались компании Кришны и Баларамы, так заливисто игравших для них на своих бамбуковых флейтах. Канха и Баларама, забежав домой, подбежали к мамам, хлопотавшим на кухне, и, обняв их, спросили:
— Почему вы сегодня нас не встречаете, милые мамы?
Яшода и Рохини переглянулись, улыбаясь тому, что сыновья так любят их заботу:
— У нас гости, идите поздоровайтесь.
Парнишки переглянулись и скорее поспешили в большую комнату. Нанда Махарадж сидел на невысокой тахте, а напротив него слегка в стеснённой позе на большом гостевом диване — мужчина с мальчиком. Ребята подошли и, поздоровавшись, сели рядом на ковёр у ног отца. Канха заметил, как парнишка приветливо улыбнулся им, и он сразу понял, что он обязательно станет его другом. Его отец рассказывал о тяготах и муках жизни в Матхуре, о том, что жить там под покровом такого неблагочестивого царя и всё время испытывать из-за этого угрызения совести они уже не в силах. Бесчинства, которые он чинит, должны когда-то прекратиться.
— Вот мы, я (Винока), моя жена (Митрадеви) и сын (Гандхарва), и решили пойти поискать себе другое место для жизни. Понятно, что всё равно мы останемся под покровительством Камсы, куда бы ни пошли, но всё-таки это будет подальше.
— Ну да, это тяжело. Если царём нельзя гордиться, как за ним следовать или жить под его покровом? — согласился Нанда и, посмотрев на входящую Яшоду с подносом фруктов, продолжил: — Если хотите, оставайтесь у нас.
Кришна рассматривал нового друга: на нём была красная одежда и множество украшений. Видно было, что он немного младше его, но держался настолько располагающе, смотрел в глаза и сиял, как луна, что Кришна захотел с ним пообщаться. Казалось, что он тоже очень рад этому знакомству.
— Спасибо большое, Нанда прабху! С радостью останемся, пока не подыщем какую-нибудь лачугу.
— Ну зачем же лачугу? — возмутился Нанда. Он видел, что Винока и Митрадеви не простые нищие. По их речи видно было знатное происхождение, и лачуга — это не выход. Надо было по-настоящему помочь людям. — Мы поможем построить дом. Завтра же поищем место и мастеров.
Винока очень обрадовался такому подходу к их проблеме и горячо пожал руку Нанде. Его супруга уже помогала Яшоде и Рохини на кухне, и вскоре все вместе сели ужинать. Для Гандхарва Баларама с Канхой притащили ещё одну кровать в свою комнату, помогая обосноваться поудобнее. После все втроём сидели на окне, глядя на капающий редкий дождь и засыпающий в сумерках сад.
— Гандхарва, как вы жили в Матхуре? — спросил Кришна.
Мальчик немного сжался, потом, как бы стряхнув что-то с себя, стал рассказывать:
— Да если не думать о Камсе, то прекрасно. Там город. Народу много, есть куда сбегать, что посмотреть. Ярмарки большие, лошади, слоны по праздникам. Грандиозно, по сравнению с простой деревней, — он сказал это так открыто и добродушно, что ребята на него никак не обиделись.
— А друзья твои? У тебя были друзья? — Баларама всматривался в него, пытаясь увидеть какой-нибудь подвох, но, не увидев, стал смотреть на образующуюся лужу на тропинке, в которой уже отражалась половинка луны, тучи расходились, и недолгий дождик переставал.
— Да, два друга, Уджвала и Мадхумангала. — Гандхарва опустил глаза и стал стирать дождевые капельки с подоконника.
— Не переживай! — Канха обнял его за плечи. — Мы будем тебе хорошими друзьями! А когда вы обоснуетесь, то, быть может, твои два друга тоже приедут к нам жить! — Канха успокоил Гандхарва, и они легли спать.
Несколько следующих дней Канха и Баларама учили своего нового друга, как обращаться с коровами: как созывать их, как вести за собой и даже как доить. Познакомили со всеми своими друзьями и вольной жизнью пастухов. Гандхарве очень понравилось во Врадже, и он стал понемногу забывать город и всё, что с ним связано. Его отец Винока строил дом по руководством Нанды и с его помощью. Многие жители пришли на помощь беженцам и помогали на стройке чем могли. Дом получался большой и красивый, и мама Гандхарва, Митрадеви, не могла нарадоваться всему происходящему. Когда они переехали, то сразу устроили большой пир в честь Нанды.
В полную силу пришла весна: деревья благоухали распустившимися цветами. Кадамба покрылась ароматными жёлтыми шарами, огромные деревья чампаки — молочными чашечками, тамала — белыми метёлками, её кора начала источать сладкий аромат корицы, а шириша открыла свои многочисленные соцветия с тысячами тычинок светло-зелёного оттенка и очень сладко пахнущих. Многочисленные лианы открыли свои яркие цветы, похожие на бабочек и благоухающие над головой так, что руки и ноги сами начинают плясать от счастья! Из Матхуры, к большому счастью Гандхарва, пришло несколько семей вместе с его двумя друзьями, Уджвалой и Мадхумангалом. Семья Мадхумангала — брахман и его жена — стали строить большой дом во Врадже, а Уджвала с родителями поселились в небольшой лачуге пастухов. Жизнь пошла своим чередом, и ребята очень сдружились с Кришной и Баларамой. Целыми днями они пасли коров и пускались в разные приключения.
Как-то Канха с друзьями бежал по лесной тропе, сбивая на бегу руками с веток лепестки. Озорной задор не проходил, даже когда тело уставало. Они убежали довольно далеко от Баларамы и стада, которое паслось в лесу Вриндавана, позади остался и Говардхан, и вскоре они уже неслись по лесу, утопающему в зарослях жасмина и сирени. Наконец, они остановились, и тропинка привела их к озеру. Это была Сурья-кунджа. Озеро бога Солнца.
— Смотрите: девочки! — крикнул Арджуна, поправляя свой серебристый наряд.
— Что они здесь делают? — удивился Канха и стал с друзьями наблюдать. Девочки украшали дерево рядом с алтарём и сам алтарь бога Солнца. Кто-то из взрослых женщин готовил место для пуджи.
Кришна зажмурил глаза, посидел так немного, открыл и просиял:
— Я кое-что придумал!
Ребята собрались вокруг него. Такое настроение друга говорило о настоящей заварушке!
— Так. Сначала надо что-то придумать, чтобы брахманы, которые должны провести эту ягью, сюда не дошли.
— А почему, Канха? — удивился Гандхарва, ещё не привыкший к таким поворотам.
— Потому что после я стану брахманом и проведу ягью для Радхи, вернее, для Сурьи, конечно.
Всем это понравилось, хотя они и не знали, как он будет брахманом и как не пустить сюда настоящих священников. Видя их замешательство, он продолжал:
— Ты, Арджуна, беги к Угрападу и скажи, что пуджу проведёт отец Мадхумангала. А ты, Шридама, — к отцу Мадхумангала и скажи, что всё проведёт Уграпад. Вот так они останутся дома. Бегом, бегом! — сказав это, он хлопнул их по плечам и, засмеявшись, видя, как они заторопились, продолжил:
— Гандхарва, друг, ступай к девочкам, спроси, готово ли всё, и предложи свою помощь. Потом приди и расскажи всё нам, кто там планирует быть из взрослых. А мы с Мадхумангалом пока переоденемся, так чтобы нас не узнали, и станем брахманами.
Гандхарва, улыбнувшись, попросил:
— Будь осторожен, Кришна. Тебя невозможно не узнать!
— Не бойся за меня, дружище, всё будет как надо!
Гандхарва пошёл к девочкам, а оставшиеся Кришна с Мадхумангалом и Уджвалой переглянулись и прыгнули в Ямуну. Омывшись в её ласковых водах, они вышли и уложили волосы на манер брахманов. Уджвала помогал им.
— Знаешь, нам нужна одежда. Я могу принести такую из дома, — предложил Мадхумангал и, получив согласие друга, побежал домой. Уджвала с ним.
Канха того и ждал. Он огляделся для верности, убедившись, что никто, кроме черепахи у тропы и семейки кроликов в кустах ежевики, не подглядывает, потёр волшебный перстень и чуть подул на него. Тут же почувствовал, как его окутывает облаком какая-то сила и укладывает складки одежд определённым образом. Его волосы, руки, кожа — всё шевелилось и менялось. Было щекотно и очень интересно! Когда всё закончилось, он подбежал к воде и, взглянув на своё отражение, с трудом узнал себя. На него смотрел смуглый бородатый брахман со священным шнуром на шее и чётками в руках. Только его яркие озорные глаза да цвет кожи остались неизменными. Это было удивительно! Тут на поляну вышли вернувшиеся Арджуна и Шридама. Они остановились и долго вглядывались в его лицо, но, так и не узнав, сложили руки и поклонились.
— Благословляю вас, дети мои! — засмеялся Канха, слегка стукнув их посохом. Они тут же узнали его смех и голос и начали хохотать. Тогда он чуть изменил голос:
— Что вы смеётесь, негодники, сейчас я вам задам! — и, замахнувшись, побежал за ними. Так они сходили с ума, пока не вернулись Мадхумангал с Уджвалой и не встали остолбенело. Они никак не могли понять, почему за их друзьями гоняется старый брахман, размахивая посохом. Тут же вернулся и Гандхарва и давай хохотать, он сразу понял, кто такой этот брахман. Кришна остановился, поправил пояс на одежде, пригладил чёрную бороду и спросил:
— Ну что там, какие новости, дружище?
И пока Гандхарва отчитывался о своей разведке, остальные помогали Мадхумангалу переодеваться в брахманическое одеяние.
— Всем заправляет матушка Джатила, мать этого пафосного Абхиманью. Это её затея, и девочки только помогают ей. Может, не будем шалить? — парнишка с юмором посмотрел на двух переодетых хмурых брахманов и рассмеялся, увидев, как они угрожающе замахали на него посохами. — Ладно, ладно, я пошутил!
— Друг, эта Джатила знает, что мы с тобой дружим, надо, чтобы она тебя не видела. И вообще, лучше вам всем спрятаться. Вы можете затаиться поближе в кустах, чтобы увидеть всю сцену. Всё, мы пошли! Пожелайте нам удачи, парни!
Все похлопали их по плечу. А Мадхумангал — очень осторожно, потому что ещё до конца не мог поверить в то, что этот суровый дядька — его весёлый озорной друг Канха.
Вскоре два брахмана взошли на помост рядом с кундой и, объяснившись с Джатилой, уселись. Мальчики осторожно прокрались к кустам ярко цветущего гибискуса и притаились подобно кроликам, зорко наблюдая за обстановкой. Вот в кунде загорелся огонь, и пение брахманов стало отчётливым и гипнотическим. Они подливали топлёное масло в огонь, бросали рис. Девочки сидели вокруг, тоже наблюдая. Джатила была довольна. И вдруг мальчики услышали за кустами чьи-то торопливые шаги. Они переглянулись и стали пробираться к дороге. Арджуна первым увидел идущего к ним Абхиманью, который махал руками и что-то кричал. Арджуна понял, что он может их разоблачить, и, взяв в помощь себе Шридаму и крупного Уджвалу, бросился к сыну священника. Они быстро опрокинули его и, зажав рот, связали.
— Что будем с ним делать? — спросил разволновавшийся Гандхарва.
— Да пусть под деревом посидит, пока всё не кончится, — ответил отважный Арджуна и, похлопав по плечу Абхиманью, махнул друзьям идти обратно, в кусты. Тем временем почтенные суровые брахманы допели свои мантры и, закончив пуджу, встали. К ним подходили одна за другой девочки и, кланяясь, получали на лоб тилаку из чёрной золы. Кришна готов был биться об заклад, что когда он встретился глазами с Радхой, она его узнала. Он быстро поставил ей тилаку и опустил взгляд. Джатила сняла с себя дорогое ожерелье и вручила его Кришне:
— Возьмите, пожалуйста, уважаемый, как плату за пуджу.
Но Кришна не хотел от неё ничего:
— Нет-нет. Мы живём в отречении, матушка, и не принимаем подарков.
Тогда Радхика подошла и со словами «ну хотя бы возьмите милость Сурьи» протянула ему горшочек сливок. Канха взглянул ей в глаза и увидел в них лукавые огоньки. «Точно, узнала!» — подумал он и с радостью принял подношение. Каждая из девочек поднесла им что-то из вкусной еды, и они, нагруженные вкуснятиной, отправились на свою поляну. По дороге они смеялись и подпрыгивали, как обезьянки. Их друзья давно выбрались из кустов и тоже добирались до поляны и ждали с нетерпением своих «брахманов» с добычей. Когда Канха с Мадхумангалом проходили мимо дерева ним, они заметили связанного Абхиманью и, погрозив ему посохом, удалились. А Канха напоследок низким голосом изрёк:
— В следующий раз веди себя хорошо!
Абхиманью спасли девочки. Они, убравшись на кундже после Сурья-ягьи, пошли домой и, заметив сына священника, остановились в нерешительности, потом развязали его, и на все их расспросы он отмахивался и злился. Его чувство собственной важности было слегка помято.
Ребята всё ещё ждали Канху, когда подошёл Баларама с пастушками и коровами. Они не дождались, пока Канха с друзьями вернётся, и пошли им навстречу. Пока все ждали Кришну с Мадхумангалом, всё рассказали остальным. Вскоре показались главные герои этой истории. Раздвинув густые цветущие заросли, они втащили на поляну горшки с яствами и тут же бросились в реку. Барахтались и смеялись, пока не устали, затем вышли, слегка качаясь, и упали на траву. Канха преобразился в реке в самого себя, чем сам был удивлён.
— Кришна, скорее давай начинай пир! — просил Арджуна, у которого при виде халавы ныл живот.
— Конечно, друг! — Канха положил в рот сладкий кусочек сладости, и тут же все набросились на дары. Когда всё было съедено, Мадхумангал как-то странно засуетился, и всем показалось, что он что-то прячет в своей накидке.
— Что там у тебя? — пристал Арджуна, протягивая к нему руки, чтобы посмотреть.
Тот отодвинулся немного и, явно что-то пряча, пробурчал:
— Ничего.
Тут все поняли, что что-то самое вкусное он оставил себе. И давай отнимать у него. Завалили его в траву, разжали руки и вытащили с горем пополам из-за пазухи мешочек с ладду.
— О! — восхитился Канха. — Друг, как ты мог это от нас спрятать?
— Я особо не прятал. — Мадхумангалу стало стыдно.
— Берите. — Канха протянул всем. Шарики разошлись по пастушкам, но Мадхумангалу не хватило. Он насупился. Глаза его покраснели, и настроение совсем испортилось.
— На, возьми моё! — Кришна протянул ему своё ладду.
Баларама увидел, что Канхе не хватило, и вложил ему в рот половинку своего шарика. Гандхарва отдал ему весь, а Арджуна пожалел, что так быстро съел, не успев поделиться. Уджвала со Шридамой уже лежали, глядя на двух обезьян, которым вообще ничего не досталось и которые грустно теребили в руках листья мангового дерева, жадно глядя на парнишек.
— Бедные создания! Их опять обидели!
— Нет, нет, дружище! Мы должны им помочь! — озорство пронизывало голос Канхи, который уже вскочил на ноги, обдумывая какой-то план. — Слушайте! Сейчас девчонки пойдут назад, давайте устроим засаду и отберём у них сливки, масло и йогурт?
— Канха, это нехорошо! Тем более что мы уже и так объелись! А девочки всё организовывали, старались, пусть и они попируют, — возмутился Баларама.
— Я так и знал, брат, что ты это скажешь, — всплеснул руками Канха. — А как же семейство обезьян? Они есть хотят.
— Нет, я сказал! — возмутился Баларама, но Канха, уже схватив за руку Гандхарва, бросился на тропу. Бала не стал его останавливать, а только, сердито посмотрев вслед, запретил остальным его сопровождать.
— Пасите коров. А то вас полдня не было. А я — купаться.
В этот момент Арджуна тихо скрылся в направлении сбежавшего Канхи и вскоре догнал его и Гандхарву. Они прятались за дерево. Он залез на ветку и помахал им.
— Так, приготовьтесь, мы не должны их упустить! Они идут! — предупредил Канха и встал за ствол тамалового дерева. Показались пастушки. Они несли на голове и в руках горшки с прасадом. Настроение было игривое. Им очень хотелось какой-нибудь заварушки, но дела, которые им поручили взрослые, были настолько неинтересными, что сейчас, когда кончилась эта ягья, они просто радовались этому. И вдруг перед ними возник Кришна. Он встал, расставив широко руки и ноги, и сказал задиристым тоном:
— Привет! Вы здесь никуда не пройдёте, дорогие гопи!
Девочки растерялись: «Что делать?» Радха с Вишакхой были впереди, и они просто пошли дальше, наткнувшись на крепко стоявшего парнишку. Он не собирался никуда отходить, а обойти его не было возможности: справа и слева были кусты колючей ежевики.
— Пусти нас! — приказала Вишакха, но Канха был несгибаем:
— Если заплатите, пущу.
— Ого! — возмутилась Лалита. — Почему это мы должны платить?
— Потому что я вас поймал!
— Ничего такого! — воскликнула находчивая Читра и бросилась было назад, но там с ветки спрыгнул Гандхарва и не пустил её.
— А сколько стоит пройти? — поинтересовалась Радхика.
— Один поцелуй! — ответил Канха, сделав шаг к ней вплотную.
— Ишь что захотел! — возмутилась Вишакха, и были бы у неё свободные руки, она бы хлестнула его прутом.
— Ну, или горшочек сливочек или чего там у вас? — прояснил великодушно не менее шкодливый Гандхарва. Вишакха осмотрелась и заметила, что за деревом ещё прячется кто-то.
— Похоже, по-другому не получится, — прошептала она Радхе на ухо. Они переглянулись. Вишакха отдала свой горшок с маслом в руки Кришны, и он, поклонившись, пропустил её.
— А остальные? — удивилась Радхика.
— А остальные тоже должны! — ответил смеясь герой.
— Не многовато ли за проход? — кипела Лалита, прижимая к груди мешочек ароматных самос.
— Самое то! — смеялся Канха.
— Ладно, держи! — и Читра отдала свой йогурт, потом Чампакалата — ладду, Тунгавидья — горшок кхира, Индулекха — сандеш, Рангадеви и Судеви — халаву.
— Я не отдам мои любимые самосы! — воскликнула голодная Лалита и, подойдя к Канхе, чмокнув его в нос, проскочила под распростёртой рукой. Радха рассмеялась, видя смущение Кришны, и, пряча у себя под вуалью горшок сливок, попыталась проскочить под второй рукой Кришны, но он был проворен и, поймав подругу, строго сказал:
— А плата?
Радха засмущалась и сделала вид, будто хочет поцеловать, Канха закрыл глаза, а она проскочила мимо, чем вызвала ликование у девочек и «у-у-у!..» — у мальчиков.
Она обернулась и увидела, как Кришна расстроен: его губы надулись, а глаза покраснели, ей даже показалось, что сейчас он заплачет. Она сжалилась и, поддавшись порыву, протянула ему горшочек взбитых сливок. Канха улыбнулся, но видно было, что он хотел другую плату. Девчонки опять рассмеялись и поспешили уйти, потому что у них остались ещё яства, которые ребята тоже могли отобрать. «Хоть что-то домой принести!» — говорили на бегу они.

Глава 17

На следующий день Канха вышел пасти коров в особенно приподнятом настроении. Он всё ещё вспоминал вчерашнюю засаду и несобранные поцелуи гопи. Только Лалита подарила ему поцелуй, и то в нос, да и только чтобы спасти свои драгоценные пирожки самосы. «Коварная!» — смеялся Канха. Баларама сегодня с отцом поехал на ярмарку в Матхуру, и всё стадо было под ответственностью одного Кришны. Но хорошо, что у него так много друзей. Вскоре он встретится с ними, там, на поляне в лесу Вриндавана. Он уже слышал их рожки вдалеке, как неожиданно почувствовал Радху. Она думала о нём, и он почувствовал это. Сердце забилось. Он приостановился, улыбнулся, вспоминая радость в её глазах и нежную, как цветок, улыбку, как вдруг из-за деревьев, как обезьянки, на него выскочили девочки. Они всё хорошо заранее продумали: Читра и Индулекха схватили за правую руку, Судеви и Рангадеви — за левую, Вишакха и Лалита стали надевать на него какие-то одежды, а Радха сняла с него золотой тюрбан с пером павлина и, передав Тунгавидье, стала причёсывать его и заплетать косички. Кришна не знал, что делать, ведь вырваться, не причинив им вреда, не получится, и он решил сдаться. Он стал возмущаться, хотя самому было очень смешно: он уже понял — месть девочек в том, чтобы нарядить его девчонкой.
— Что вы делаете, дорогие гопи? Вы же знаете, как я вас люблю, зачем мучаете меня?
Он делал несчастный вид, но решимость довести свой план до конца у подруг была большая, и все увещевания Канхи были бесполезны.
— Стой смирно, подруга! — хохотали девочки, заканчивая с нарядом. Радха украсила его косы цветами и отошла посмотреть со стороны:
— Прекрасно! Отпускайте, девочки! — они встали вокруг него, взявшись крепко за руки.
— И что теперь? Вы ещё не довольны? — удивлялся Канха, разглядывая их и понимая, что это ещё не всё.
— Много лет, Канха, ты ведёшь себя с нами очень плохо! И не говори про танцы — это другое! — подводила итог Вишакха, а подруги кивали в знак согласия.
— Да, мы тебя сейчас проучим!
— Да, если это не сделать, то он просто снимет юбку и чоли, как только мы уйдём.
— Да! — кричали девочки. И тут Лалита сказала:
— Канха, мы тебя отпустим, как только ты отдашь нам свой золотой пояс, удерживающий дхоти.
— Только и всего? — засмеялся разволновавшийся парнишка.
— А тебе этого что, мало? — возмутилась Вишакха.
— Пожалуйста! В этом наряде он мне не нужен! — он снял и кинул девочкам золотой с жемчужинками пояс. Они быстро сложили его в мешок, где уже лежали его тюрбан и флейта. Потом Лалита сказала:
— Ты свободна, подруга, почувствуй, каково это — быть девочкой. — Потом они засмеялись на все голоса и убежали к себе в Варшану. Канха остался с коровами, которые как ни в чем не бывало жевали траву. Он стоял, рассматривая золотые цветы на красной юбке, и не знал, что дальше, как вдруг совсем близко услышал голоса Арджуны и Гандхарва: «Он, должно быть, уже здесь, вот его коровы!»
«Что делать?» — спохватился в ужасе Канха и тут же вспомнил о кольце матушки Паурнамаси и, быстро подув на него, почувствовал, как внешность его меняется, он повернулся спиной к появляющимся друзьям.
Арджуна первым удивился и мягким тоном спросил:
— Приветствую, о лотосная деви, как тебя зовут? — а когда Канха повернулся к нему, улыбаясь, то добавил: — Назови своё имя, красавица!
Канха оглядел их внимательно — все до одного были удивлены и очарованы и поверили в существование «новой девочки».

— Мохини. — Канха кротко опустил взгляд, и ребята тоже засмущались. Арджуна продолжал:
— Я — Арджуна, а это мои друзья: Судама, Шридама, Гандхарва, Мадхумангал и Уджвала. Ты не видела случайно пастуха по имени Кришна? Это такой красавчик с флейтой, — и Арджуна, наклонив голову, приложил невидимую флейту к губам, улыбнулся и закрыл глаза, вспоминая друга.
— Видела. Он про вас такие приятные слова сказал, кажется, что вы — его самые дорогие и любимые, — тонким голосом ответила Мохини и, увидев, как ребята растаяли, добавила:
— Он сказал, что у него срочное дело и вам придётся сегодня помочь ему пасти стадо. Особенно надо посмотреть за Веснушкой, она должна вволю наедаться и пить много воды. — Мохини взяла беременную белую корову за верёвку с бубенчиками на шее и, подведя её поближе к Арджуне, вручила ему и убежала, оставив всех в лёгком изумлении от такой неожиданной встречи с прекрасной юной девушкой.
Ребята немного постояли в задумчивости, потёрли затылки, и каждый подумал: «Такая красавица!» Потом погнали стада к Говардхану, пиная друг другу мяч. А Канха тем временем прибежал к Радхике в сад и, услышав голоса девочек, пошёл под куст цветущего жасмина. Там на расшитом розами сиреневом покрывале они чинили свои украшения и обсуждали свой разбойничий набег. Вдруг Радха почувствовала приближение Кришны. Она услышала его шаги и аромат сандала и камфоры и подняла голову. Перед ними стояла юная девушка, поправляя ленту в косе. Её прекрасное личико было озарено искренней улыбкой, а глаза казались очень добрыми и знакомыми. Подруги тоже её заметили и молча уставились.
— Привет! — поздоровалась новенькая и подошла поближе. — Я Мохини. Я тут никого не знаю, можно я проведу с вами какое-то время?
Её застенчивый вид и нежный голос расположили к себе подруг, и все предложили ей сесть рядом и рассказать, откуда она пришла и как она здесь оказалась. Мохини присела между Радхой и Лалитой и стала рассказывать, то и дело поднимая глаза на Радхику:
— Наша семья, как и многие другие, в этом году ушли из Матхуры. Ищем себе жилье. И пока родители ходят по Враджу, я захотела посмотреть, где живёт всем известная Радхика, которая любит Кришну, который её не любит.
Тут Мохини посмотрела на Радху, а та залилась краской.
— Погоди-погоди, почему это не любит? — возмутилась Вишакха, и золотая тиара выпала из её рук.
— Говорят, что он её обижает: бьёт горшки с йогуртом и маслом, берёт плату за тропинку, обманывает и ворует одежду. А что самое обидное — пренебрегает её обществом. Всё время ищет возможность сбежать с мальчиками в лес. — Канха не на шутку уже и сам начинал верить, что он девочка.
— Да, всё так, — согласились Читра и Тунгавидья, погладив Радхику по плечу. Та подняла глаза, и Канха увидел стоящие в них слёзы. Он не удержался и обнял её:
— Не плачь, дорогая подруга, он не достоин быть твоим мужем.
Радха сразу воспрянула и, посмотрев на Мохини, воскликнула:
— Нет. Но я его сама очень люблю и хочу за него замуж. — Её слова повисли в тишине сада, и даже птицы прислушались. Канха хотел сказать, что тоже её очень любит, но спохватился и тоненьким голоском спросил:
— А вы, девочки? Как вас зовут? Вы тоже хотите замуж за этого хулигана?
Вишакха с Лалитой переглянулись и не нашли ответа. Все остальные тоже молчали.
Мохини обрадовалась и заговорила вновь:
— Если никто больше не хочет за него, то я вам скажу — я сама пойду за него! — все оторопели.
— Ты же только что приехала! Как ты можешь этого хотеть? — воскликнула Читра.
— Да. Но я с ним уже познакомилась. Он спешил к своим коровам такой весь сияющий, в жёлтом дхоти с золотым поясом и флейтой. На голове тюрбан с павлиньим пером.
Девочки развели руками:
— Как? — недоумевали они.
— Должно быть, он уже вернулся домой и переоделся, — объяснила смекалистая Вишакха.
— Про него в Матхуре говорят, что сам Камса его боится! — Канха сделал большие глаза для эффекта. — А ещё говорят, что он прекрасен, как принц! И это так! Даже больше — он прекрасен, как бог любви! — Канха закрыл глаза и улыбнулся.
— Мы тоже хотим за него замуж, подруга, только растерялись, когда ты спрашивала, — затараторила Лалита, а девочки дружно закивали.
— А вы его не обижаете? Что-то мне подсказывает, что это так. — Канха посмотрел на них очень подозрительно. Те потупились, а он задрал нос и с вызовом похвастался:
— А я зато никогда его не обижу! Он будет счастлив со мной — для меня это самое главное, — потом подумал немного и, видя, что Радха уже не плачет, сказал:
— Радха, а ты не знаешь, какое его самое любимое блюдо? Я обязательно ему его приготовлю.
— Взбитые сливки. — Радхика взяла за руку Мохини. Почему-то она почувствовала её очень близкой и любимой. — Давай приготовим их вместе?
Их глаза встретились, и улыбки расцвели.
— Хорошо, подруга, давай!
И они встали, чтобы идти к коровам.
— А мы давайте наделаем вкусных ладду. Их он тоже любит! — предложила Лалита, и девочки поспешили к маме Киртиде на кухню. Мохини с Радхикой взяли жирное молоко и, собрав сливки, стали взбивать. Когда закончили, то, взявшись за руки, поспешили на кухню к девочкам. Те доделывали большую корзину ладду. Они смеялись и радовались, что снова увидят Канху. Есть повод.
— Мы придём и скажем: «Кришна, мы отдали тебе не всё, вот возьми эту корзину — это тебе», — говорила Чампакалата.
— А ещё мы скажем: «Прости нас за то, что мы сделали», — добавила Читра.
— А ещё мы скажем: «Мы негодяйки», — добавила Радха. И они обнялись. Мохини оказалась в стороне и грустно вздохнула. Они тут же услышали и, подбежав к ней, каждая поцеловала её в щёки. Радха была последней и тоже обняла и поцеловала, но Мохини повернулась к ней, и поцелуй попал прямо на губы. В этот же самый миг всё заискрилось вокруг неё, будто снег посыпался, и вместо новой подруги появился сам Кришна! Все вытаращили глаза. Хрупкая Лалита упала в обморок на Индулекху. Та еле успела её схватить и придержать. Радха онемела от удивления, и как раз на кухню зашла мама Киртида:
— О, Канха! А я и не заметила, как ты пришёл. Думала, тут одни девочки. Хочешь молока?
Она отвернулась к кувшину и стала наливать в пиалу. Вишакха обрела голос:
— Ну знаешь, Канха! — и после этого она развернулась и бегом домой. За ней все, кроме Радхики, которая так и стояла остолбенев, пока Киртида не позвала её:
— Дочка, дай Кришне кичори, а то он, должно быть, проголодался, гоняя стадо.
Тогда она повернулась к нему спиной и подошла к полке с тарелкой свежих кичори. Взяв несколько, она положила их на поднос и повернулась, чтобы угостить друга, но он уже исчез вместе с горшочком только что взбитых ими сливок.

Глава 18

Радхика подошла к маме:
— Мамочка, я хочу кое-что рассказать тебе.
Киртида была в приподнятом настроении и расставляла букеты жасмина в огромные напольные вазы. Отражения на полу придавали ещё большей масштабности этим цветущим композициям. Аромат весны был повсюду, и Киртида напевала какую-то мелодию с блаженной улыбкой на лице.
— Да, Радхика. Говори, что ты хочешь?
Радха выдохнула, зажмурилась, потом ущипнула себя, чтобы быть осознанной, и, наконец, решилась:
— Мама, я хочу замуж за Кришну. — Слова, как райская птица, вылетели и кружили по комнате, залетая то в ум, то в сердце, потом улетели в окно.
— Радха. — Мама взяла её за руку и подвела к софе. Они вместе сели, и Киртида убрала тонкие волоски, приклеившиеся ко лбу дочери. — Ты же знаешь, что твой отец дал обещание Угрападу. Его сын, Абхиманью, — твой будущий муж.
— Но я люблю Кришну. Моё сердце с ним навсегда. Как же я смогу выйти за кого-то другого?
— Я понимаю, родная. Мы тоже все его очень любим. Такого сына каждая мать хотела бы иметь. Я горюю вместе с тобой, дорогая. Но видишь, мы вас не разлучаем, отец сказал, когда ты сама захочешь, тогда и пойдёшь замуж. Так что играйте пока.
— А что потом? — Радха грустила, она боялась задавать этот страшный вопрос, но, видимо, пришлось. Он сверлил её сердце.
— Кришна в этой жизни не станет твоим мужем, доченька. Но останется навсегда твоим лучшим другом.
— Но он тоже любит меня, мамочка! — слеза покатилась по щеке Радхи.
Мама не могла больше ничего ни сказать, ни сделать и, поцеловав её в макушку, приложила к губам шарик ладду. Радха укусила его и пошла на улицу. Так она шла и шла куда глаза глядят и очнулась где-то далеко в лесу. Вскоре, всё ещё плача, вышла на поляну и, упав в траву, предалась громким рыданиям. Цветущая ашока не выдержала её горя и осыпала своими нежными алыми цветами. Душистый сладкий аромат стал приводить её в чувство. Радха успокоилась потихоньку и почувствовала такое опустошение, как будто только что родилась, — никаких мыслей, ничего. Губы открылись, и она вымолвила миру: «Кришна!» Тут же сладость имени, его нектар наполнил сердце любовью. «Кришна!» — и солнечные лучи обласкали её ум, и в нём воцарилось счастье. «Кришна!» — и Радхика увидела красоту вокруг: голубые мотыльки барахтались в лучах света, подрезанного острыми листочками мангового дерева, маленький серый крольчонок выпрыгнул на поляну и смотрел на неё своими напуганными глазками, подёргивая носиком. Радха поднялась и, расставив руки в стороны, закружилась. Ашоковое дерево обрадовалось и вновь осыпало её своими атласными цветками. Радха решила жить одним днём, не думая о будущем, просто быть счастливой — сейчас это возможно. Она поправила свой поясок, бусы из жемчуга, который вырастил Кришна, и уверенно пошла назад. Вскоре она увидела, как навстречу кто-то идёт. Она немного замедлила шаг, пытаясь вглядеться, и поняла, что это идёт мудрец-отшельник. Он был очень высокого роста, с большой нечёсаной гривой безнадёжно спутанных волос до пояса, почти голый и очень худой. Взгляд из-под кустистых бровей не внушал ничего доброго, впрочем, как и цвет его кожи. Он был оливковый, почти зелёный. Воспоминания пытались проснуться в ней, но она никак не могла их считать. «Мама, кажется, говорила, что один мудрец ел всё время только траву дурву и позеленел. А это, должно быть, он и есть, Дурваса Муни!» — и, улыбнувшись приветливо, пошла ему навстречу. Дурваса приблизился и вытаращил глаза, а Радхика поклонилась и дотронулась до его стоп. Дурваса положил руку на её голову.
— Дорогой мудрец, приветствую вас. Я хотела бы пригласить вас в наш дом, чтобы накормить и дать вам отдых.
Радха смотрела на его всё ещё вытаращенные с удивлением глаза. Наконец, он прокашлялся и ответил низким иссушенным голосом:
— Радхарани, благодарю, но я не хожу по дворцам и не обедаю в них. Хотя я не отказался бы поесть.
— Тогда я накормлю вас здесь, дорогой Дурваса, — промолвила Радха, немного удивившись его осведомлённости относительно своей персоны. Она сняла с себя накидку и постелила на траву, приглашая мудреца сесть.
— Отдохните пока, я мигом! — сказав это, она побежала в деревню. Первым домом по пути был дом Тунгавидьи. Радхика, постучав, вбежала и наткнулась на подругу, чистящую овощи в саду вместе с мамой. Радха поздоровалась и попросила немного риса и овощей. Пока ей накладывали в корзинку, она объяснила, что это для Дурвасы, после чего мать Тунгавидьи испугалась и положила ещё сыра, лепёшек и фруктов и послала дочь за молоком. Радхика взяла кремень и щепки для розжига, горшок для варки и, дождавшись подругу, ещё и молоко и побежала назад. Как объяснила мать Тунгавидьи, это единственный известный мудрец, который склонен к гневу и проклинает каждого второго. Но Радха его не боялась. Она больше не ждала от будущего никаких благ и решила не мучить себя предположениями, что да как, а просто жить.
Когда она вернулась на поляну, мудрец был погружен в глубокую медитацию и сидел, застыв и скрестив ноги с закрытыми глазами. Радха сложила костёр, подожгла и поставила вариться рис. Овощи были начищены и порезаны, и это облегчало всю работу. Радхика пошла к реке и, помыв фрукты, вернулась. Рис закипел, она накрыла его и, сняв с огня, поставила на него горшок с овощами, добавив немного гхи и соли, стала, помешивая, тушить. Она была радостна, что могла вот так послужить святому человеку и отвлечься от своих переживаний. Единственное, что хотелось вспоминать, — это поцелуй Мохини-Кришны. «Как он ловко повернулся и подставил свои тёплые губы!» — улыбалась Радхика. Она затушила огонь и, сорвав большой пальмовый лист, положила перед мудрецом. Аккуратно стала накладывать на него уже пропаренный готовый рис и сабджи. Рядом положила лепёшки и фрукты и пригласила Дурвасу пообедать, а сама отошла немного в сторонку, чтобы не мешать, и украдкой поглядывала, как он ест, то и дело подходя с новой порцией овощей или лепёшек. Вскоре мудрец наелся и, вытерев свою бороду, поднял пронзительные глаза:
— Благодарю, деви Радха! Так вкусно и сытно я ел только раз в жизни! Я расскажу, садись, — он указал ей на место напротив, и девушка опустилась, навострив уши. Ей было очень интересно выслушать всё, что он готов был рассказать. Мудрец продолжил:
— Как-то раз, а было это лет десять назад, шёл я так же по берегу Ямуны очень злой и уставший от долгой аскезы в пещере. Питался я тогда только травой дурвой, и это в конце концов сделало меня очень огненным изнутри. Гнев готов был прорваться в любой момент. Я хотел только одного — поесть, чтобы заглушить этот огонь. Так вот, иду я по берегу и молюсь Господу, дескать, Господь, смилуйся надо мной, пошли мне домашней еды. И тут вижу — сидят три маленькие девочки. Такие, лет по пять каждой, и мнут глиняные шарики. Как это дети делают, разминают глину, месят. Все поперепачканы. А наряжены как куклы, и волосы украшены золотыми цветами. Я хотел послать их к матерям, чтобы еды мне принесли, а одна из них, самая смешливая, мне предлагает:
— Муни, хочешь поесть? Ты такой худой! — и хохочет. Я только и смог — кивнуть. Она тут же слепила пирожок и протянула мне:
— Ешь, муни!
— А если мне не понравится? — спросил я насторожившись.
— Понравится, это не просто пирожок, это пирожок долголетия! — ответила хохотушка, и я взял.
— Если мне не понравится, я тебя могу проклясть сгоряча, — угрожающе предупредил я, собираясь всё-таки отправить шалунишку к матери за едой, но она так мило посмотрела на меня, сщурив карие глазки, что спесь моя прошла и я увидел свет, искрящийся вокруг неё и этого кусочка глины. Я взял «пирожок» и откусил. Тут же внутри весь жар стих, а на глаза навернулись слёзы. Я увидел себя ребёнком, вспомнил, как сам мял глину на берегу реки, и осознал радость бытия. Я почувствовал любовь, разливающуюся повсюду. Столько любви, деви, столько любви! — мудрец Дурваса смахнул набежавшую слезу и продолжил: — Я почувствовал, что счастлив и сыт, и благословил малышку тем, что вся еда, приготовленная ею, будет нести здоровье и долголетие тому, кто её отведает. — Дурваса помолчал немного, улыбаясь, поднял глаза на Радхику и сказал:
— Это была ты. Твоя мама вышла тогда к нам и назвала тебя по имени — Радха.
— О! — Радха была удивлена до глубины души. — А я ничего уже и не помню!
— Немудрено, ведь это естественно для тебя — играть и всё время кормить кого-то. И сейчас ты вновь меня накормила своей нектарной пищей! И я вновь хочу благословить тебя, Радха! Пусть красота твоя и юность никогда не проходят! Оставайся всегда такой, какая ты сейчас! — мудрец встал и пошёл дальше. Радха собрала вещи и понесла к подруге её горшочки. По пути она всё думала о благословении, и радость заполняла её до краёв, как всего пару часов назад заполняло горе.

Глава 19

Весть о чудесном благословении царевны Радхики разнеслась по всему Враджу, и уже утром следующего дня на пороге дворца Вришабхану стояли страждущие с дарами. Как только Радхика встала, мама попросила её послужить бедным людям, приняв их подношения, приготовить и раздать им кичори и халаву. Вскоре девочка пошла на кухню и принялась за дело. Через пару часов, когда она попрощалась с последним отцом больного ребёнка, прибежала матушка Яшода. Она обрадовалась, что Радха дома, и, обняв её, попросила:
— Дорогая, я слышала о даре мудреца Дурвасы. Вся пища, которую ты приготовишь, защитит съевших её от смерти. Это так?
— Да, матушка Яшода. Всё так. — Радха разглядывала маму Кришны, заметив, как она переживает, теребя пальцами край сари и не чувствуя выбившиеся из причёски локоны.
— Я хочу попросить твою маму, чтобы она отпускала тебя к нам по утрам готовить для Кришны. Ты же знаешь, как часто он попадает в разные опасные истории. Это бы его защитило.
— Да, конечно! — Радха залилась румянцем и позвала: — Мама! Мама!
Женщины ушли на кухню, а Радхика, присев на ступенях, закрыла глаза и улыбнулась: «Всё прекрасно! А будет ещё лучше! Я буду каждое утро готовить Кришне! Я буду видеть его прекрасное лицо и слышать его смех!» Отдохнув немного, девочка побежала к Вишакхе, у которой собрались все её подруги. Они пошли к реке, чтобы принести воды, и лишь только они ступили на тропинку, где Канха часто водил коров, как разговоры о нём сменились грустными вздохами:
— Меня выдают замуж за какого-то пастуха, Бхайраву! — жаловалась Лалита, всхлипывая на ходу. — Свадьба через две недели.
— А меня тоже через две недели — за Вахику, — тут же отозвалась Вишакха, надув губы.
— И меня отдают, — поделилась Читра. — За Питхару.
— Боже, что же это такое? — поразилась Радхика.
— Время свадеб, благоприятные дни, вот они всё и решили. — Вишакха становилась всё мрачнее.
— А вас за кого? — спросила Радха остальных подруг, те тоже сразу загрустили и стали наперебой возмущаться:
— Меня — за Чандакшу, — всхлипывала Чампакалата.
— Меня — за Балису. — Тунгавидья пыталась не разрыдаться, настолько ей это не нравилось.
— Меня отдают за Дурбалу. — Индулекха, взяв под руку Радхику, положила ей на плечо голову, чтобы как-то прийти в себя.
— Меня тоже выдают за кого-то, но точно не за нашего Кришну! — возмущалась Рангадеви, а её сестра-близняшка продолжила:
— А меня за какого-то Вакрексана. Не знаю, кто это вообще!
— Почему никого за Кришну не выдают? Всем же взрослым он нравится. Он настоящий герой и сын Нанды Махараджа! — недоумевала Радхика, глядя на совсем впавших в уныние любимых подруг.
— Вот тебя и отдадут за него! — воскликнула с плохо скрываемой завистью Вишакха, показывая на Радхику.
— Нет, мои дорогие, и меня не отдадут. Я помолвлена с Абхиманью. Отец настоял.
Девочки шли молча, переживая каждая своё горе.
— Мои родители точно хотели меня сосватать Кришне и даже уже пошли в дом Нанды, но потом свернули к этой ведьме, старухе Паурнамаси. Она там им гороскопы составила, и они всё пересмотрели, — поделилась Лалита, погрозив кулачком в сторону села.
— О! Мои тоже хотели за Кришну, но тоже не дошли, — стали одна за другой выкрикивать пастушки.
— Вот мы всё и выяснили, — подвела итог Вишакха. — Значит, Паурнамаси что-то такое в гороскопе увидала, что им не понравилось.
— Я знаю что, — вдруг сказала тихая Читра, её серебристая, будто стеклянная, одежда как нельзя лучше сейчас подходила под потоки проливаемых ею слёз. — Не могу сказать! Вы ещё больше расстроитесь. Не могу, не просите, — и она заплакала с новой силой. К счастью, они дошли до реки и, присев на берегу, стали умывать Читру и успокаивать. И она, не выдержав, сообщила:
— Старушка увидела в гороскопе нашего Канхи, что его судьба очень великая и он должен скоро уйти в Матхуру и потом дальше. Он будет много воевать и даст миру огромное знание. Для выполнения этой миссии он должен будет оставить наши края, а вместе с этим и нас всех. — Она посмотрела на шок в глазах подруг и, не сдержавшись, вновь разрыдалась. Она плакала уже не одна. Девочки не могли представить себе жизнь без любимого героя, и слёзы не приносили им облегчения.
Первой пришла в себя Радха. Она потянула за руки Читру и Лалиту в реку. Они втроём окунулись с головой в освежающие приятные струи Ямуны. Потом, почувствовав некоторое облегчение, также, взяв за руки остальных, вместе стали смывать своё горе. Река забрала всё и унесла прочь к печальным цаплям, стоящим неподалёку, которые стали кричать, причитать и в конце концов улетели прочь. А девочки вышли из воды и вернулись домой. У всех было много дел по хозяйству, и всё, что они успевали, — вот так сбегать вместе искупаться на реку. Горевали по отдельности: Вишакха — моя полы дома, Лалита — готовя самосы, Читра — стирая белье, Чампакалата — выбивая матрасы и подушки, Индулекха — готовя сабджи и лепёшки, Радха — моя горшки и другую утварь, а остальные — занимаясь также разными делами по дому. День подходил к концу, и девочки, не сговариваясь, пошли во Вриндаван, чтобы увидеть своего героя. Они встретились у тропы, по которой должны были вернуться пастухи с коровами, и сели на холме, чтобы получше видеть их приближение. Они обрадовались друг дружке, потому что каждая понимала и разделяла горе другой. Их глаза смотрели сквозь цветущие заросли гибискуса и жасмина и жаждали увидеть шествие коров. Солнце садилось за горизонт, и сверчки начали свои трели. И вот, наконец, показались коровы, а среди них и пастушки. Звук нежной флейты сегодня разрывал их сердца. А Канха, как специально, играл самую грустную мелодию. Такую, от которой даже у самого радостного непроизвольно выступят слёзы. А они были подавлены и опустошены, и эта песня одновременно кружила головы и заставляла течь слёзы.
Девочки пошли навстречу, неся в руках кувшины с водой и только что сплетённые прекрасные гирлянды из душистых лесных цветов. Вот они увидели Канху, и все, как одна, подошли к нему, протягивая свои дары. Радхика и Читра надели гирлянды на улыбающегося Канху, а Лалита поднесла к его губам чистой воды. Другие напоили Балараму и Гандхарва. И стали их провожать. Канха видел их слёзы и вытирал их ладонью, не понимая, что случилось. А те не в состоянии были что-то объяснять. Тогда парнишка сказал брату, что ненадолго отойдёт, и, взяв подруг за руки, побежал с ними на поляну. Там приложил к губам флейту и заиграл вдохновляющую песенку, от которой где-то в кустах стали скакать зайцы и райские птицы, защебетав, спустились пониже на ветки кадамбы, чтобы рассмотреть Кришну.
— Что случилось с вами, мои дорогие гопи? Почему вы все плачете? — спросил он, видя, что девочки немного успокоились. — Рассказывайте всё по порядку.
Все посмотрели на Вишакху, которая была самая крепкая из них.
— Нас всех скоро выдают замуж! — выпалила та и покраснела от злости на свою судьбу.
— Как? — Канха сделал шаг назад, оторопев.
— Девочки через две недели играют свадьбы, — добавила Радха, вытирая слёзы Чампакалате.
— А ты? — голос вернулся к Канхе, и его взгляд прямо всверлился в неё.
— Я пока вроде нет, — сказала Радха и увидела, как ему немного полегчало.
— А все остальные — да, — добавила Вишакха, — причём мы так не хотели.
Нависла гнетущая тишина, лишь цикады немного разбавляли её своим непринуждённым стрёкотом.
— Я буду звать вас танцевать, — вдруг сказал Кришна, и девочки впервые увидели тоску в его карих глазах. — Вы придёте? Вы будете приходить?
И все закричали:
— Конечно, Канха! Конечно!
— Что бы с нами ни случилось, наш секрет останется нашим секретом и несмотря ни на что мы будем танцевать с тобой под большой луной, Канха! — торжественно произнесла Читра и вставила ему в волосы прекрасный белый цветок карникара.
— Ты навсегда в наших сердцах, дорогой Кришна, — тихо проговорила Лалита и, покраснев, спряталась за Радхику.
— И что бы ни случилось, ты только позови нас. Мы придём несмотря ни на какие запреты! — добавила Вишакха.
Канха расставил объятия, больше не в силах сдерживать эмоции, и все девочки обняли его.
— Канха! — услышали они вдалеке голос мамы Яшоды и, разжав объятия, попрощались с любимым. Канха побежал домой, оглядываясь и ловя печальные взгляды чуть-чуть оживших подруг.

Глава 20

Утром следующего дня Радхика поднялась ещё раньше обычного. Было совсем темно, и ничто не предвещало рассвета, но она чувствовала, что выспалась, и не терпелось бежать в дом Нанды Махараджа, чтобы готовить для любимого Канхи. Она отправилась скорее к реке, чтобы омыться. Лёгкий свежий ветерок встретил её своими нежными крылышками. Радха погрузилась в родную Ямуну, немного поплавала и, выйдя на берег, отёрлась полотенцем и нарядилась в чистую одежду. Потом уложила аккуратно волосы и пошла в сторону Вриндавана. Тропинка была так знакома, все кусты и деревья, что росли здесь, она приветствовала лучистым взором. На сердце пели соловьи: сейчас, сейчас она его увидит! И вдруг из-за кустов прямо на неё выскочил кто-то шальной и схватил её за запястье. Радха громко вскрикнула и шарахнулась в сторону, но её не пустили.
— Радха! Это я, Абхиманью. — Голос из темноты уже не пугал, она узнала его.
— Но что… — начала возмущаться девочка, но он гневно перебил её:
— Я знаю, куда ты спешишь!
— Но откуда? — поразилась опешившая Радха.
— Вся деревня знает. — Он гневался не на шутку, и Радхика чувствовала, как горит её стиснутое запястье в его сильных руках. — Ты никуда не пойдёшь!
— Это ещё почему?
— Потому что… потому что… — он никак не мог произнести это, потом выдохнул и сказал: — потому что ты моя невеста!
Радха не знала, что и сказать, а просто попыталась выдернуть горящую руку:
— Пусти! — крикнула она с досады, что не может освободиться.
— Нет! — гнев его нарастал.
— Потому что ты побежишь к нему! Я не буду больше это терпеть! Тебе придётся вернуться домой! Слышишь меня, Радха? — он схватил и вторую руку, и девочка билась, как птица в лапах дикого кота. Отчаяние на миг ослепило её, но тут она услышала, как кто-то подбежал к ним и с силой ударил кулаком Абхиманью по лицу.
— Получи! — она узнала этот голос! «Баларама!» Тут же её руки освободились, и она, прижав их к губам, отскочила в сторону. Она слышала звуки борьбы и ударов, видимо, Абхиманью пытался ответить Бале, но было ясно, что с ним лучше не спорить. Абхиманью так же внезапно испарился, как появился до этого. Баларама подошёл к девочке и спросил мягким голосом:
— Ты в порядке?
— Да. Спасибо, брат! — радовалась она.
— Мама разбудила меня, чтобы я встретил тебя, и хорошо, что я подоспел вовремя. Этот негодяй хотел остановить тебя?
— Да. Он такой агрессивный! — возмущалась Радхика, всё ещё потирая запястья.
— Он просто ревнует. Бесится, что ты к Канхе идёшь готовить. Но ничего, побесится и перестанет, — рассуждал Баларама, раздвигая кусты, за которыми был самый короткий путь во Вриндаван. Первые световые очертания деревенских домиков стали чуть-чуть проявляться, когда они взошли по ступеням во дворец Нанды, и Бала вернулся в лес, чтобы принять омовение, а Радха поспешила на кухню к матушке Яшоде. Дом спал, лишь женщины хлопотали на кухне: Яшода и Рохини. Они обрадовались её появлению, и мама Кришны скорее обняла её своими тёплыми руками.
— Дорогая, как хорошо, что тебе разрешили готовить для Канхи!
— Я тоже очень этому рада! — честно призналась девочка и стала лепить пури.
Канха проснулся на рассвете и, ничего не подозревая, побежал к реке. Он встретил по пути брата:
— О! Ты сегодня первее меня! — воскликнул он на бегу, подставляя руку для дружеского хлопка-приветствия.
— Давай побыстрее, тебя ждёт сюрприз! — не удержался брат, весело хлопнув по ладони Канхи. Канха же, добежав до воды и окунувшись, тут же полетел назад — так интересно было, что за сюрприз его ждёт! Он влетел в гостевую комнату, ожидая увидеть кого-то особенного, но нет, за столом сидели только отец и брат.
— А где сюрприз? — воскликнул Канха, приземляясь рядом с ними.
— Подожди, подожди, не торопись, сам увидишь, — интриговал Баларама. Тут с кухни вышла мама Рохини с подносом пури, а за ней мама Яшода — с йогуртом и фруктами. Они стали кормить Нанду и мальчиков и принесли ещё фрукты и сыр. Канха чувствовал какое-то волнение, пища казалась ему просто нектаром любви. Он ел и тонул в ней. «Столько любви! М-м-м!..» — наслаждался он, а брат смотрел на него улыбаясь и даже забыл, что тоже голоден. Канха ел с таким наслаждением, что даже отец перестал есть и тоже изумлённо смотрел на него.
— Кто готовил? — только и смог произнести парнишка.
И тут вместе с розовой зарёй нового дня в комнату зашла Радха. В розовой юбке-колокольчике, в золотом чоли с россыпью драгоценных камней в ожерелье, тиаре, серьгах и браслетах. Солнце розовыми бликами засверкало в них, но ещё больше — в её счастливых глазах. Канха застыл, не в силах даже прожевать. Теперь он наслаждался её красотой и радостью встречи. Баларама чуть толкнул его, смеясь, и Канха пришёл в себя, смутился, опустил глаза.
— Братишка, ешь давай. Сегодня Радха готовила для тебя. — Он сам тоже наклонился к еде и, обмакнув пури в сладкий йогурт, стал есть, причмокивая и передразнивая Канху: «М-м-м!..»
— Радха, как так? — удивился Канха, потянувшись за фруктами. Радха подала ему и, не успев ответить, встретилась с его нежным взглядом из-под пушистых чёрных ресниц.
— Радху мама Киртида отпустила готовить для тебя, у неё волшебное благословение Дурвасы Муни. Так вот, — продолжила Яшода.
— Вся еда, которую готовит наша Радха, несёт тому, кто её вкушает, крепкое здоровье и долголетие!
— Это понятно. Но, мама, почему Радху мучаете, заставляете бегать сюда, готовить? Это не правильно, — возмутился Канха, жуя вкуснейшее ладду.
— Потому что ты постоянно попадаешь в истории и я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось! — Яшода потрепала Канху за ухо и ушла на кухню. Парнишка виновато посмотрел на Радху, но та вся светилась от счастья.
— Радха, садись, поешь с нами! — попросил Нанда Махарадж, и девочка, взяв себе посуду, тоже села.
— Канха, Бала, сейчас поедите — и поедем на ярмарку, надо отвезти молоко и масло. Думаю, пора вам, ребята, учиться продавать, помогать отцу. Так что ешьте поживее и бегом телегу грузить.
Нанда встал и пошёл распоряжаться, а братья, закинув в рот ещё по шарику ладду, поблагодарили мам и Радху и тоже заторопились. Радха, увидев, что никто не смотрит, подошла к Канхе и чуть коснулась его чёрных кудрей, убирая их со лба.
Канха поднял на неё глаза и увидел на запястье красный синяк:
— Кто это так? — возмутился он и, наклонившись, подул на ручку подруги.
— Абхиманью, — только и успела произнести Радха, как Нанда позвал Кришну и тот, бросив ещё один взгляд на неё, поспешил на помощь к отцу. Радхика собралась и пошла домой, слушая соловьёв и других птиц, и радость утренних встреч озаряла её путь новым светом.
А Абхиманью, сбежав от Баларамы, бросился домой и долго злился на самого себя, что был не в силах сдерживать гнев, но всё же он оправдывал себя: «Я же почти муж для неё!» И этим сам себя распалял. И когда он понял, что просто устал от своей же злобы, от своей никчёмной жизни и от своей болезненной привязанности к царевне, то пошёл к отцу и объявил:
— Я ухожу в паломничество по святым местам. И когда найду ответы, вернусь.
— О! Сын! — растерялся Врикагопа и, видя его страшное состояние, согласился: — Это хорошо, но куда ты отправишься? На Кайлаш?
— Зачем к Шиве? Я всегда поклонялся Нараяне, — возмутился Абхиманью, натянув до треска в руках свой красный шарф. Потом, намотав его на руки, принял окончательное решение: — Мне уже почти тридцать лет, могу я сам решить это? — и, получив молчаливое согласие, продолжил: — Пойду к большому храму Лакшми Нараяны, в Хастинапур. — Он тут же снял сандалии и, даже не взглянув на вошедшую мать, пошёл прочь, без еды, воды и обуви.
А Канха тем временем весело ехал в повозке вместе с братом и отцом на ярмарку. Они прекрасно торговали, и отец остался ими доволен. После чего они вернулись в свою деревню и сразу же побежали к реке. Был уже вечер, и солнце огненным шаром приближалось к горизонту. Накупавшись, они встретили коров, гонимых домой друзьями-пастушками. Обнялись с Судамой и Гандхарвом и, наигрывая на флейтах бодрую радостную песенку, пошли домой. Мама на пороге поцеловала Канху в макушку и потрепала кудри Балы, улыбаясь, позвала их покушать. Ещё один день закончился, и скоро Кришна лежал в своей кровати, засыпая и проваливаясь куда-то в облака.

Глава 21

Голубой призрачный свет большой луны проник в его сны и заставил проснуться и сесть на кровати. Он посмотрел в окно — луна была просто огромной! Канха быстро завернулся в своё дхоти, надел пояс и, взяв флейту, стал будить брата:
— Баларам, Баларамчик, проснись, идём со мной!
Но брат не подавал признаков жизни. Тогда Канха зажал ему нос, и Бала закашлялся и проснулся.
— Что случилось, Канха? — но, увидев, как тот прихорашивается перед зеркалом при свете полной луны, всё понял, улыбнулся, потягиваясь, и соскочил с кровати с видом акробата.
Вскоре они перемахнули через край окна и пробрались по саду на улицу. Дома Вриндавана, залитые голубоватым светом, были погружены в тишину и покой. Канха и Баларама миновали их и вошли в лес. Вот и любимая поляна. Они вместе взяли флейты и, присев на большой валун, заиграли призывную заливистую песнь. Через некоторое время со всех сторон по тропинкам к ним стали приходить девушки. Все они были в красивых одеждах и драгоценностях, будто бы ждали этой луны и этого призыва. Когда Кришна открыл глаза, вся поляна была заполнена. Канха заметил, что собрались не только его подруги, но и подруги Баларамы. Он переглянулся с братом, кивнув на девочек, и Бала, улыбнувшись, заиграл очень быструю весёлую песнь, Канха поддержал его, любуясь танцами и хороводами ночных нимф. Луна подсвечивала их одежды и белые цветы в волосах, а драгоценные камни в украшениях сверкали голубыми искрами, создавая сказочность всего происходящего. Радха кружилась со своими подругами в самом ближайшем кругу рядом с Кришной, и парнишка наслаждался её нежным образом, длинными распущенными волосами, красивыми руками и тонким станом. Бала играл с закрытыми глазами, стесняясь всего происходящего, но время от времени открывал их и, видя восхитительно прекрасных гопи, опять закрывал, полностью предаваясь ритмичной игре. Они готовы были закончить эту песню, как вдруг через закрытые веки увидели какую-то красную вспышку, и тотчас повеяло холодом. Они распахнули глаза и с удивлением увидели пустую поляну. Только миг назад гопи кружились в танце, и браслеты на их ногах мелодично позвякивали, и в танце то и дело слышен был смех и шуршание накидок. Ребята переглянулись и поняли: что-то случилось. Девушек нигде не было, и братья, разделившись, побежали в разных направлениях, чтобы отыскать их. И вдруг Кришна услышал издалека слабый крик: «Кришна, Кришна!» — и потом ещё: «Спаси нас!» Парнишка стремглав бросился в сторону холмов, где они пасли коров, когда была засуха. Он бежал так быстро, что не замечал ни колючек, яростно впивавшихся в его стопы, ни веток, хлещущих по лицу и плечам, и вскоре лес остался позади, а впереди простирались холмы, и тут он услышал рык тигра. Изо всех сил он добавил скорости своим ногам и вмиг оказался среди гор.
Тут, посреди плато, освещённые луной, стенали его бедные подруги, связанные огненным светящимся арканом. Рядом Кришна увидел тигра, яростно кидающегося на нападающего с мистическим оружием демона. Кришна на миг закрыл глаза и понял: «Это ж Сатори!» Он подскочил к демону, тот замахнулся, готовясь нанести окончательный разящий удар на Сатори, которая не давала ему уйти с добычей, а неожиданно напала из-за камней, но теперь вот-вот могла погибнуть. Кришна подскочил вовремя: он неожиданно ударил демона, тот повалился, но тут же сориентировался и, поднявшись на сильные ноги, забыл про тигрицу и бросился на парнишку. Сатори поняла, что сделала своё дело, и пошла прочь, скорее к своему тигрёнку.
Баларама почувствовал, что бежит не туда, и поспешил следом за братом. Всю дорогу, пока он бежал, он находил сломанные браслеты, ленты от платьев и понимал, что то, что случилось, просто невероятно. Скорее всего, какой-то могущественный демон вмиг украл девушек и потащил к себе. Он бежал, не чувствуя усталости, и очень скоро услышал звуки борьбы, рычание тигра и вскрики гопи. Баларама подобрал ствол дерева и подбежал в тот момент, когда заряженное светящееся оружие готово было убить брата.
Бала подставил бревно под грозный меч, и тот застрял в нём, освещая всё вокруг красной вспышкой. Демон бросил своё оружие и побежал в ущелье, Канха за ним. А Баларама остался освобождать девушек. Канха настиг демона в узком проходе среди скал. Вложив всю свою силу в кулак, он со всего маха ударил демона и так снёс ему голову. Она покатилась в сторону, а его тюрбан — к ногам героя. Канха увидел, что что-то сверкнуло всеми огнями, и, подняв тюрбан, обнаружил волшебный камень. Как только парнишка оторвал его от шапки, камень погас, как будто жизнь покинула его так же, как и его завистливого хозяина минуту назад. Всё равно камень был очень красив, и Канха, потерев его о дхоти, пошёл к брату и девушкам.
Баларама смог освободить их от мистической верёвки только тогда, когда Кришна оторвал камень и вся магия ушла. Верёвка исчезла, и девушки радостно возликовали:
— Джай Баларама! Джай Кришна!
Баларама увидев брата, с облегчением выдохнул и обнял его, крепко прижав к груди.
— Бала, ты меня задушишь! — кряхтел, смеясь, Канха. Бала освободил его, и Канха сияя протянул ему подарок:
— На, Баларама, держи! Это тебе! И спасибо, брат, что подоспел вовремя! Без тебя я бы не…
Но Бала не дал ему договорить:
— Да, да, я знаю. Спасибо, Канха!
Они опять обнялись и подошли к девушкам:
— Как вы, дорогие мои подруги? — спросил нежно Кришна. Он видел, что они растрёпаны и несчастны.
— Кришна! Всё хорошо, — девочки улыбались, будучи счастливыми от того, что Канха смог победить колдуна.
— Этого демона звали Шанкхачуда, — пояснила Вишакха. — Он хвастал, что живёт у Куверы и владеет магией.
— Да, и объявил, что забирает нас к себе, — добавила Читра, снимая с плеч порванную накидку.
— Он так резко захватил нас, что мы не смогли даже пикнуть от ужаса, — добавила Лалита.
— Бедные, как только вы не умерли от страха? — пожалел их Баларама.
— Давайте пойдёмте назад, — попросил Канха и, взяв за руку Радхику, у которой развязались косы и потерялись все браслеты, пока она пыталась сорвать с себя аркан, повёл всех к лесу.
Луна вышла из-за облаков, и снова появились приятные ночные звуки сверчков, и журчание ручья, и ароматы лесных цветов, и тёплой земли, и деревьев. Друзья шли долго, собирая тут и там поблёскивающие браслеты и украшения. Когда они дошли до своей поляны, то никто не хотел уходить, а сил танцевать уже не было, и все просто уселись в траве вокруг большого валуна, на котором Кришна с Балой заиграли им тихую успокаивающую сладкую мелодию. Все, как одна, заснули, и Канха, щёлкнув пальцами, плавно поднял их в воздух и отправил лететь каждую к себе домой, в постель.
Потом они с братом окунулись в тёплых водах и вернулись к себе во Вриндаван. Только их головы коснулись подушек, как занялся рассвет, но их никто не будил, потому что все сегодня спали долго.

Глава 22

Радхика узнала, что Абхиманью ушёл в паломничество, и, не боясь ничего, с самого утра сбегала в спящий дом Нанды Махараджа и приготовила настоящий пир для Канхи: сладкие творожные самосы, йогурт с салатом из фруктов и манговый чай. Потом всё накрыла салфетками и, вздохнув, что так и не повидала своего героя, вернулась домой. После помогла маме с коровами и маслом, а теперь она шла к подругам, чтобы вместе отправиться за водой к Ямуне, а заодно и обсудить ночное происшествие.
— Она с девочками ушла к ведунье Паурнамаси, — объяснила мама Вишакхи отсутствие дочери.
— О! Спасибо большое. — Радхика была удивлена и скорее побежала за ними. «Интересно, что они придумали?» — размышляла она, огибая дом Лалиты, стоящий на самом краю деревни. Прошла немного вперёд по дороге, и, наконец, среди зарослей каких-то плетущихся лиан и шёлковых деревьев она заметила маленький домик Паурнамаси. Она поняла, что все девочки уже там, и заторопилась. Постучав, она услышала чуть треснутый от старости голос старушки: «Заходи, царевна».
Радха переступила порог и поразилась — всё было погружено в туман от благовоний, и только видно было мерцание размытых пятен горящих свечей тут и там и слышно, как шепчут подруги. Она сделала пару скромных шагов и скорее присела рядом с чьей-то босой ногой. Это оказалась Лалита. Она улыбнулась Радхе и повернула голову к ведунье, силуэт которой считывался на фоне небольшого окошка.
— Ишь, чего захотели! Радха, ты слышала, что хотят твои подруги? — чуть притворно возмущалась бабушка Паурнамаси.
— Вот кто достоин выйти за Канху, так это царевна Радха. Но и у неё не всё получится.
Радха ахнула.
— Я сказала не всё, но… — она сделала многозначительную паузу и продолжила, щёлкнув пальцами, — получится! Но не так, как у обычных людей. Но и вы не грустите, девчули. Я вас так не отпущу, помогу немного. Самой вас жалко. — Бабуся походила немного, ища что-то, потом посетовала на закрытые окна, и тут же на Радху хлынул свежий воздух с распахнувшегося окна. Кто-то дал воздух.
Девочки задвигались на ковре, будто бы оживая. Дым немного развеялся, и Радхика увидела всех своих восьмерых подруг, тесно сидящих на ковре рядом. Бабуся открыла шкатулку с бирюзой, вытащила оттуда маленький мешочек, а из него ещё коробочку с таинственными знаками. После она что-то прошептала и осторожно открыла коробочку. Там лежали маленькие серебряные колечки, каждое с завитушкой по центру.
— Слушайте, дорогие. Не бойтесь, я вашему пастушку тоже перстенёк подарила, он теперь превращаться может во всякое… — бабуся хихикнула и продолжила:
— Эти кольца не простые — сила в них есть. Стоит вам прокрутиться против часовой стрелки и дунуть в колечко, как тут же создастся ваша копия. — Паурнамаси хитро и как-то заговорщически улыбалась:
— Вишакха, ты поняла?
— Да, бабушка. Надо прокрутиться и дунуть в колечко. — Голос у Вишакхи был явно встревоженный. Она не думала, что бывают такие вот чудеса.
— Правильно. И появится твоя копия. Иди сюда! — она протянула костлявую руку девочке, и той пришлось встать и подойти.
— Держи кольцо. Сначала надень на мизинец. Будете носить не снимая. Только для дела снимаете, чтобы прокрутиться и дунуть. Поняли?
Девочки закивали. Вишакха взяла колечко и надела на мизинец левой руки. Оно пришлось как раз впору. Потом сняла, повернулась вокруг себя и дунула в кольцо. Опять надела, и тут же все вскрикнули — перед ними стояли две абсолютно схожие Вишакхи. Только у одной на мизинце не было колечка, а у другой оно было.
— Вот это да! — не выдержала Вишакха и дотронулась до плеча двойника. Двойник посмотрел на неё и улыбнулся.
— А она может говорить? — спросила Читра.
— Могу. Всё могу, — ответил двойник, и девочки засмеялись и захлопали в ладоши.
— А как убрать двойника? — шёпотом спросила всё ещё поражённая Вишакха, с опаской поглядывая на него.
— Щёлкни пальцами, — помогла бабуся. Вишакха подняла руку и глухо щёлкнула. Двойник тотчас исчез.
— Здорово! — ликовали девочки.
— Я раздам вам кольца, смотрите не потеряйте, у меня больше нет. Только восемь колец. Я знала, что вам они скоро понадобятся. Смотрите, как будете замуж за нелюбимых выходить, используйте это. Кришна тоже вас любит, и нельзя вас разлучать. Вот. Это всё, что я могу для вас сделать, дорогие.
Паурнамаси раздала всем кольца и остановилась перед Радхикой:
— А тебе не хватило, дорогая. Но ты не плачь, с тобой Кришна сам разберётся, только так. Да.
Девочки поблагодарили старушку ведунью и скорее прочь из душной каморки. Радхику все утешали и обнимали.
— Радха, возьми моё колечко, — предложила Читра. Она не могла вынести боль подруги и готова была пожертвовать своим счастьем.
— Нет, возьми моё, — поддержала Вишакха, а за ней все девочки сделали то же самое.
Радха перестала плакать и, улыбаясь такой любви своих подружек, обняла их всех и, вытирая слёзы, сказала:
— Нет, мои дорогие! Я так не могу. Слышали, что сказала матушка Паурнамаси? Кришна мне сам поможет.
— Да, но не так как-то, — промямлила сильно сомневающаяся Лалита.
— Ничего. Я знаю, что буду с ним рано или поздно. Я почему-то в этом уверена. — Радха шла, и походка её становилась всё веселее.
— Девочки, идёмте на реку, воды наберём и заодно кольца попробуем, проверим, — закончила она, и все побежали к Ямуне.

Глава 23

Канха тем временем уже позавтракал с братом и отправился скорее выгонять стадо. Они целый день обсуждали с друзьями ночное приключение и победу над мистическим демоном Шанкхачудой. Баларама сбегал к старичку ювелиру и заказал себе брошь на тюрбан с тем самым уникальным самоцветом. К вечеру ребята в прекрасном расположении духа вернулись домой. Мама Яшода что-то стряпала на кухне, когда они пошли в сад набрать роз. Немного поколов пальцы, они нарвали целый мешок розовых, белых и жёлтых бутонов. Забравшись в комнаты через окно, высыпали всё на кровать и начали делать гирлянды.
— Баларама, у меня красивее получилось! — объявил Канха, посмеиваясь над нерасторопностью старшего брата. Его гирлянда и вправду была роскошна: бутоны искусно чередовались по цвету, а сложенные в гармошку лепестки перемежались с шапочками цветов, придавая особую рельефность. Он взял готовую гирлянду и, спрыгнув во двор, положил в бочку с чистой водой. «Чтобы не завяла!» — решил он. Баларама тоже вскоре доделал свою не столь изысканную красоту и тоже утопил в бочке.
Наконец они поели и сделали вид, что легли спать. Они знали, что сегодня, когда вторая ночь полнолуния, они просто обязаны потанцевать на поляне. «Пусть только все в доме уснут!» — ждали они. Когда всё затихло, Канха заметил, что брат всё-таки уснул, сидя прямо на полу, повесив голову на грудь. Он решил пока не будить его, а сходить сначала в разведку. Он тихо на цыпочках вышел из комнаты и отправился в зал, потом на кухню. Здесь никого не было, тогда мальчик пошёл к родительским спальням и прислушался — тихо. Потом также проверил бабушек и дедушек и скорее вернулся к Балараме, который сладко сопел во сне. Канха похлопал его по плечу:
— Баларама, проснись, пора!
Тот сразу подскочил, ему снился демон, и стал махать кулаками, хорошо, что братишка заранее отошёл подальше. Канха едва сдержал смех. Так бы он точно всех перебудил. Бала, наконец, совсем очнулся, и они, свесившись из окна, забрали гирлянды из бочки, слегка стряхнув капли. Цветы были прекрасны, и ребята, довольные, отправились в лес.
Когда они заиграли на своих флейтах, девушки очень быстро наводнили поляну. Такие прекрасные в золотых и серебряных нарядах, тонких вуалях и украшениях, они поспешили к пастушкам, чтобы поближе разглядеть братьев, которые сегодня были какие-то особенно таинственные. Ребята перестали играть и надели свои гирлянды на нескольких пастушек. Радха получила самую белоснежную и благоухающую. Она понюхала её, и голова её закружилась от восторга. А Канха затрепетал от счастья. Он запел старинную песню про девушку, которая как лотос прекрасна, а его старший брат подыграл ему на флейте. Все были очарованы Канхой и Балой и стали медленно двигаться в такт песенке, не отрываясь от лиц своих кумиров. Луна прекрасно всё освещала, и трогательное выражение Канхи сводило девушек с ума, так же как и задорное настроение Баларамы. И вскоре все плясали, а песня перешла в другую, весёлую и боевую, а потом в третью и четвёртую. Канха никогда так не пел, как в эту ночь. Вскоре он тоже взял флейту, и игра стала в четыре руки. Девушки плясали, но танец почему-то стал каким-то вялым. Что-то пошло не так. Вишакха даже остановилась, чтобы понять, что с ней происходит, и увидела, что ещё несколько девушек остановились, задумавшись. Радха продолжала кружиться вокруг Кришны, и её браслеты на ножках звенели в такт, но со всеми другими что-то происходило. Канха заметил это и остановил песню. Он открыл глаза и сразу засмеялся:
— Что с вами, дорогие подруги?
Бала тоже перестал играть и осматривал лица девушек, ничего, как и все остальные, не понимая:
— Что происходит?
— Я не понимаю, — вдруг сказала Вишакха, — но, по-моему, здесь есть кто-то чужой.
— Да, кто-то по-другому на всё смотрит, — добавила чувствительная Чампакалата и посмотрела на Читру, которая тоже кивнула в знак согласия. Потом Чампакалата вдруг повернулась к какой-то девушке и сказала очень громко:
— А ты? Ты вообще кто?
Гопи собрались вокруг самозванки, рассматривая её одежду. На ней была красная юбка и зелёное чоли, синяя вуаль и жёлтый с коричневым пояс. Совершенно не сочетаемые цвета одежды дополнялись некрасивой мужеподобной фигурой с большими руками и плечами, массивной шеей и густыми насупленными бровями. Девушка молчала, опустив глаза.
— Почему в глаза не смотришь? Почему молчишь? — начала задирать её уже грозная Вишакха. Незнакомка подняла глаза, и никто уже не мог удержаться, все кинулись её колотить. Канха застыл с открытым ртом, не ожидая такой реакции. Бала бросился разнимать девочек. Новенькая не дралась, а только пряталась от их шлепков за свои могучие руки. Канха наконец пришёл в себя и бросился к девочкам и Бале:
— Стойте! Стойте! Прекратите! — закричал он, и девочки оставили беднягу. Они расступились и дали своему герою подойти, чтобы увидеть её. Как только он взглянул на неё, то тут же громко расхохотался на всю поляну и долго не мог успокоиться. Его согнуло пополам от неудержимого смеха, он пытался подышать, чтобы успокоиться, но тут же новый приступ хохота — и он повалился на траву. Несколько девушек тоже стали смеяться, так заразительно было. Даже Бала не удержался и вскоре тоже катался рядом. Когда, наконец, их силы кончились, они со слезами на глазах поднялись, отряхиваясь и поправляя одежду, и Канха, вновь взглянул на обескураженную и неловко улыбающуюся девушку и сдерживая новый поток смеха, вымолвил:
— Это же… ха-ха-ха… Это же Шива! Господь Шива!
— Ом намах Шивая! — только и смог произнести будто бы окаменевший Баларама. И уставился на чужачку.
И тут произошло нечто неповторимое — девушка стала превращаться в прекрасного и могучего полубога. Женские одежды упали, а на их месте появилась шкура тигра, опоясывающая его крепкий стан, и многочисленные бусы из семян рудракши. Волосы с дредами рассыпались по массивным исполинским плечам, в руках появился грозный трезубец с маленьким барабанчиком-дамарой. Где-то в траве что-то зашуршало, и большая кобра, зашипев, поползла по его ноге, потом торсу и заняла место вокруг шеи. Луна бросила свой блик, и серебряный месяц засиял на его голове. Брови раздвинулись, и хмурое выражение сменилось радостью и некоторым смущением:
— Ты меня разоблачил, о Нараяна!
Он смотрел на Канху, и во взгляде было столько дружеской любви и преданности, что Канха перестал смеяться и подошёл к нему, чтобы обнять. Шива протянул ему амулет с рудракшей:
— Ты обронил. Возьми.
Канха поблагодарил его и надел рудракшу.
— Но почему ты переоделся девушкой? — недоумевал он.
— Я хотел посмотреть поближе на ваш танец расу. Мы, полубоги, всегда на большом расстоянии, а так хочется всё прочувствовать и побыть в теле гопи! Вот я и пришёл. Думал, не узнаете. — Шива опять смутился, и это было очень странно.
«Такой сильный могучий Господь — и так мило смущается!» — шептала Вишакха Лалите.
— Господь, хочешь ли ты помочь нам в этом танце? — спросил вдруг Кришна, крутя свою флейту между пальцами.
— Конечно, я буду рад любому служению тебе и гопи.
Девушки зашептались: «Что там Кришна придумал? Не будем же мы танцевать Шива-танец».
— Хорошо, — Кришна взял Шиву за плечо, подчёркивая важность этого момента. — Тогда теперь ты всегда будешь охранять наш раса-танец, чтобы никто чужой не мог помешать нам! — Канха замолчал, и все замолкли, ожидая, что скажет исполин.
— Я очень счастлив, мой Господь, очень счастлив! Конечно, я буду вас охранять и любоваться этим вашим тайным приключением! — Шива был очень доволен. Он скорее обнял Канху и тут же встал на защиту возле входа на поляну. Кришна улыбнулся, посмотрел на ошалевшего от всего происходящего Балараму и пошёл к валуну в центре поляны. Сел на него и начал играть. Бала очнулся, взял за руку Чандравали и стал танцевать. За ними пустились в пляс все девочки. Танец закружил, звёзды заплясали, луна, казалось расплавилась и потекла по облакам, подобно жидкому серебру. Танец становился всё жарче и веселее, и в какой-то миг Канха распространил себя во множестве форм и стал танцевать с каждой пастушкой и в то же время играть на камне свою зажигательную песню. И только Господь Шива заметил, что с небес посыпались цветы, потому что все остальные были поглощены наслаждением от танца. Кришна вёл себя так с каждой из девушек, как ей хотелось. Вишакху он крепко держал за руки и подбрасывал под облака, ловя и сильно раскручивая, не давая передохнуть, Лалиту всё время кружил, потому что она это очень любила, а Радху нежно держал за руки и танцевал при этом очень красиво. Шива же видел, как он танцует с царевной, а Бала играет на флейте, а остальные кружатся в хороводе. Это было волшебство Кришны! Такое волшебство, которое ни в сказке сказать, ни пером описать! И полубоги спустились на своих цветочных летающих виманах, чтобы увидеть выражение глаз Радхи и Кришны, когда они неотрывно смотрят друг на друга, и, чувствуя энергию хоровода, не смогли удержаться и тоже пустились в пляс до самого утра.

https://vk.com/wall-222294130_60