Васильковая любовь. Глава 14

                Глава 14.

Любовь строго смотрит на него и отвечает твёрдым, почти обличительным голосом:
— Кто? — повторяет она, глядя прямо ему в глаза. — А я тебя предупреждала. То была Ревность! В своих делах, весьма опасная особа. Да ты и сам смог убедиться. Смотри! — Грозно машет она пальцем. — Впредь близко к ней не подходи! И не приманивай, своими глупыми страданиями. Ты понял, о каких веду я речь.

Иван вздыхает и понуро кивает в ответ.

Любовь кладёт руку на его плечо, и голосом уже смягчившимся, но всё ещё строгим, произносит:
— Не обижайся, сам просил. Да, кстати! — вдруг спохватывается она. — Её детки тоже были здесь. Ты просто не заметил их. А мы видали.

Иван поднимает глаза и настороженно спрашивает:
— И дети?! Кто?

— Обида, Ненависть и Зло. Но их числом гораздо боле. Не всех успела прихватить — спешила, видно, к нам на поле. Вот так! Не смог бы ты их одолеть. Но помощь вовремя пришла, и свою силу отдала тебе она, — показывает на девушку в алом, — моя последняя сестра!

Иван поворачивается к девушке, прикладывает руку к сердцу и, склонив голову в низким поклоне, произносит:
— Спасибо, алая заря, что от беды меня спасла.
Затем он поднимает взгляд на Любовь и с искренним любопытством и уважением спрашивает:
— Но как же имя ей?

— Все Верою её зовут! Вот, с ней по жизни и иди, с сестрой Надеждой впереди. Ничто не станет вам преградой, когда вам вместе быть, и рядом!
Иван вновь склоняется.
— Поклон вам, за такой урок. А это кто? — спрашивает он с удивлением, рассматривая юношу. — Неужто принц? И самый настоящий?

Любовь смотрит на него и смеётся.
— Нет, — с улыбкой отвечает она. — Это мой хранитель, любви амуров повелитель.
Любовь поворачивается к юноше и с благодарностью произносит:
— Спасибо. Ты свободен. Но далеко не уходи и жди за краешком зари. Мы проведём там совещание по вопросам воспитания.
Юноша с поклоном удаляется, исчезая в окутавшем его светлом сиянии.

Любовь, с ласковой, доброй улыбкой смотрит на Веру.
— Спасибо, милая сестрица! Ты тоже можешь удалиться. А я дела тут довершу, да и за вами поспешу.

На лице Веры мелькает нежная, ответная улыбка. Бросив на Ивана ободряющий взгляд, она исчезает в ярком алом сиянии.

Любовь поднимает голову к небу, её взор становится глубоким и спокойным. Она медленно вдыхает и столь же медленно выдыхает, словно освобождаясь от остатков минувших забот и тревог. Проведя рукой по волосам, она аккуратно поправляет непослушный локон, выбившийся из причёски во время всех волнений. Теперь, спокойная и умиротворённая, она устремляет взгляд к горизонту, где заря уже погасла, уступив место первым лучам солнца.

Её лицо озаряется светом, отражая тёплое утреннее сияние.
 
— Вот и солнышко взошло! — радостно восклицает Любовь, словно ребёнок.
В ответ на её слова птицы запели громко и весело. Их трели сливаются в мелодию, полную мира и света. Росинки на траве и листве деревьев вспыхнули всеми цветами радуги, мерцая, как маленькие драгоценные камни, разбросанные щедрой рукой природы.

Неожиданно к ним подлетает горлица. Она садится на плечо Ивана и, словно заботливая подруга, начинает перебирать его волосы клювиком. Иван улыбается, осторожно протягивает руку и бережно берёт птицу. С любопытством рассмотрев её пёрышки, он разжимает пальцы. Горлица, взмахнув крыльями, легко вспархивает.
Поднявшись чуть выше, она устремляется к Любви и опускается прямо ей на голову. С деловым видом горлица наклоняется и пытается вытащить какой—нибудь сверкающий камушек из тиары, будто это её собственное сокровище. Любовь смеётся, осторожно поднимает руку, чтобы не спугнуть птицу, и ласково шепчет:
— Ах ты, шалунья… Не топчись по голове, летай-ка лучше в синеве!

Словно поняв её, горлица тут же взлетает, описывает прощальный круг над ними и улетает в сторону рощицы.

Проводив её взглядом, Любовь снова окидывает взглядом луг и с тихой грустью произносит:
— Как хорошо тут… Стоять вот так, при пенье птах… Уютно мне в таких местах! Как у себя всё. Ну, почти… — Она вздыхает. — И я так редко там бываю. А что поделать? Всё больше время здесь я провожу, и с вами. Вот и подружек редко навещаю. Лишь случаем к заре вечерней забегу, а к утренней никак не поспеваю.

Внезапно она прикладывает ладонь к груди и с лёгким удивлением восклицает:
— Что это?… Так к сердцу подступило… Ну да, конечно, всё понятно!

Любовь переводит взгляд в сторону и, словно обращаясь к невидимому собеседнику, говорит:
— Нежность, отпусти мою ладонь… Я не расстроена… Нет, из-за тебя всё это!… Что?… — Она слегка качает головой, вступая в спор с невидимой феей. — Сама решу, сколь времени с людьми общаться. Всё-всё, ступай к сестричкам, милая. Немного отдохните, поиграйте в прятки, потом проверьте ещё раз, всё ли тут в порядке!

Завершив разговор, Любовь передёргивает плечами, словно настраиваясь на более серьёзный лад, и обращается к Ивану:
— Ну, мне пора! Но прежде чем уйти, должна забрать я у тебя любовь, что лишь на время отдала.

С этими словами Любовь снимает с пояса серебряный кувшинчик, высыпает из него в ладонь мерцающее содержимое и бросает его над головой Ивана. В ту же секунду его окутывает мельчайший серебристый туман, похожий на сказочную пыльцу. Туман тихо мерцает, медленно кружась вокруг Ивана, затем начинает ускоряться, вспыхивает яркий ослепительным светом и исчезает.

Иван растерянно осматривает себя.
— И с чем я остаюсь? — взволнованно спрашивает он. — Вот так, опять один и без любви?

Он подходит к Любви и с отчаянием, но всё же надеждой, смотрит ей в глаза:
— Что дальше делать мне, Любовь, скажи?

— Все будет хорошо, Иванушка! — с нежной улыбкой успокаивает она. — Поверь мне! Пусты твои расстройства!
Любовь замолкает и настороженно вглядывается в лицо Ивана.
— Да нет, ты не расстроен… — произносит она задумчиво, а затем восклицает: — Ты опять печален!
Любовь переводит взгляд за спину Ивана и властным голосом произносит:
— Печаль, уйди! Я что сказала? Смотрю, настырная ты стала!

Из-за спины Ивана медленно выплывает серое облачко, из которого выходит Печаль.

Любовь грозит ей пальцем:
— Вот дождёшься у меня, закрою я тебе врата!

Печаль тяжело вздыхает.

— И прекрати здесь так вздыхать! — требовательно говорит Любовь. — Что ты хочешь мне сказать?

Печаль отвечает печальным голосом:
— Мы тут подумали… Быть может, в будущем году отменим встречи наяву?

Любовь вскидывает брови и резко спрашивает:
— С кем ты подумала?!

Печаль печально опускает крылышки и тихим, уставшим голоском отвечает:
— С Бедой.

По лицу Любви пробегают одновременно жалость и недовольство.
— Всё! — строгим, но спокойным голосом говорит она. — К ней больше ни ногой! Ступай.

Печаль медленно превращается в облачко и также медленно улетает.

— Ушла! — с радостной улыбкой на лице произносит Иван.

— Куда же ей деваться! Со мной опасно препираться! Ну, ладно с ней, это моя забота. Тебя ещё тревожит что-то?
Иван, счастливый и довольный, разводит руки в стороны:
— Да нет уже! Вот только подскажи мне на прощанье, когда и как, в каком краю я отыщу любовь, свою?
Любовь смотрит на него с лукавой улыбкой:
— Никто не предскажет, когда я приду! — отвечает она. — Не знаете вы, люди, это! И ты не жди на то ответа. Такое знать… Вот ещё!

Любовь прикладывает ладонь к груди Ивана.
— Ищи любовь не там, не за горами, а там, где я прошла, осыпав всё цветами. Где нет их, то и меня не жди. — И с тайным намёком добавляет: — Вот, кстати, это васильки!
Любовь наклоняется и нежно касается цветов ладонью. По ним тут же пробегают и гаснут множество голубоватых искорок.

Иван недовольно хмурит брови:
— Что василёк… Это цветок обычный! А есть такой, что всех других на свете краше?

Любовь сочувственно смотрит на Ивана и досадно качает головой.

Иван тут же уточняет:
— Хочу я подарить его избраннице своей, когда найду её!
— Отвечу так: тот цветок для сердца мил, что любимый подарил. Всё просто?
— Даже очень! — восклицает Иван.
Любовь иронично усмехается:
— Очень… Да не всегда бывает всё так просто…

Любовь отводит взгляд от Ивана и направляет его в пустоту, задумываясь:
— «И мне пора бы удалиться… Как поступить? Оставить всё как есть? И мой намёк не понял он… И платье это, цвета васильков, одела зря. А может, и не зря?… Ну, ладно, так тому и быть!»

Любовь вновь устремляет взор на Ивана и с нежностью в голосе начинает говорить:
— Не буду я тебя томить! Твоей любви открою я секрет, хоть и не в правилах моих об этом явно говорить. Но для тебя найду я исключение, и в этом пусть моё благоволенье!
Она чуть наклоняется к нему и, словно доверяя что-то сокровенное, продолжает:
— Ты помнишь, что твоя бабушка сказала? Да нет, ты спал уже тогда. Она спросила, кто будет самой преданной женой тебе до дней своих последних? Так вот, Иванушка, смотри… — Любовь показывает на цветы. — С чудесных этих васильков ещё не высохла роса. Ты собери их все в букет, потом ступай…
Любовь приподнимается на носочках и показывает рукой на виднеющейся вдалеке светлый прогал между берёзками:
— Вон той тропинкой! Там ждёт тебя давно… — Смолкнув на мгновение, она вновь продолжает: — Нет, имя той девицы не стану вслух произносить. Одно скажу, и не тая: её хранила для тебя! В награду за твоё терпенье, за то, что жил с надеждой и верой, в меня, Любовь! Запомни это. И не здесь, — показывает на его голову, — а там, — указывает на его грудь, — в далёком уголочке сердца…

— А как пойму…

Иван что-то пытается спросить у Любви, но она прикрывает его губу ладонью:
— Оно откроется само, когда увидишь ты её, — доверительно произносит она. — Но чтоб раскрылись дверцы, смотри душой и сердцем! Таков наказ. Глазами видел много раз.

Иван делает новую попытку уточнить что-то у Любви:
— А если вдруг…

Но она снова не даёт ему договорить:
— Ни вдруг, ни если, ни чего! — звучит её уверенный голос. — Мы рядом будем, если что. И про одно ещё скажу: ты подойди чуть ближе…

Иван подходит к Любви и становится рядом. Любовь наклоняется к нему и почти шёпотом произносит:
— Запомни: когда любят, не кричат; если любят, то молчат.
На лице Ивана отражается недоумение.
— Как это надо понимать?

— Как это я тебе сказала, — спокойно отвечает Любовь. — Любви приятна Тишина. Она — помощница моя. Тебе б её я показала, но, видно, так она устала от разговоров наших, что притомилась, крошка, и отошла…

Любовь осторожно снимает с пояса золотой кувшинчик и подносит его к глазам. Слегка прищурившись, заглядывает в узкое горлышко и с нежностью в голосе добавляет:
— Вздремнуть немножко.
Тихонечко повесив кувшинчик снова на пояс, она прощальным взглядом окидывает луг:
— Ну вот и всё! Пора мне…

Любовь поворачивается спиной к Ивану и делает шаг от него.

— Постой, не уходи! — взволнованно восклицает Иван. — Есть просьба у меня! Но я прошу не за себя!

Любовь останавливается, оборачивается к нему и смотрит с удивлением.
— И за кого?… За друга? Что, у него на девушку обида?

— Да нет! — в отчаянии всплеснув руками, отвечает Иван. — За нашего сельчанина прошу, за Леонида! Могла бы ты ему помочь? Ведь, право, жаль его, он так страдает!
— Помочь… — задумчиво произносит Любовь, её взгляд становится отстранённым.

Она прикладывает пальцы к вискам и начинает сосредоточенно прохаживаться из стороны в сторону.
— А чем?… — чуть слышно шепчет она сама себе. — Уж больно крепок тот замок, что его разум закрывает.

Внезапно поднимается сильный, порывистый ветер, и откуда-то издалека послышались грозные раскаты грома.
— Грозу как ветер собирает, — тревожно замечает Иван, настороженно глядя в небо.

Любовь напряжённо всматривается вдаль, где у горизонта начинаются клубиться тёмно-синие грозовые тучи.
— Похоже… — с беспокойством соглашается она. — А с чего бы вдруг? Был уговор… Пока я тут…
Любовь делает Ивану знак замереть и начинается внимательно прислушиваться к шуму ветра…
— Да-да, конечно же! — вдруг радостно восклицает она. — Гроза ему поможет! А что ещё мне ветер говорит?

Любовь снова замирает, и через мгновение растерянно восклицает, прижимая ладони к лицу:
— Как я могла забыть? Спасибо, мой дружок!
Ветер тут же стихает, повинуясь невидимой команде. Любовь поворачивается к Ивану и взволнованно произносит:
— Нет-нет! Мы там не будем с вами! Так получилось, мне пришлось, ответить ей, ты… — она запинается, внезапно охваченная смущённым волнением. — Ой! Я не хочу на то смотреть. Мне будет её жалко. Так что хотите, не хотите, но и без нас там всё решите.

Иван прищуривает глаза, пристально смотрит на Любовь и с подозрением спрашивает:
— И что, там даже амурчиков не будет с нами? Я правильно всё понял?

— Да, — спокойно отвечает Любовь. — Их всех созвали на собрание.

— Вот интересно! — недовольно восклицает Иван. — И как же к нам придёт любовь? Нет вас, нет их…

Любовь прикладывает ладони к лицу и на мгновение замирает в растерянности.
— А ты ведь верно говоришь! — взволнованно произносит она. — Что делать?… Как же вас влюбить?
Через короткий миг раздумий она опускает руки и с досадной, почти обречённо, заключает:
— Увы, никак! И вариантов нет. Придётся ждать, когда посыплет снег.

— Что?! До зимы?! — возмущённо вскрикивает Иван. — Да мне до армии чуть-чуть осталось, понимаешь? Ты хочешь, чтоб она другим досталась?
— Я не хочу, — спокойно отвечает Любовь. — А ты?
— Я тоже! — уверенно отвечает Иван.
Любовь пристально смотрит на него, не отводя взгляда.
— Это правда?
— Правда, не хочу! — настойчиво повторяет Иван.

Лицо Любви озаряется одобрительной улыбкой, и негромким, тёплым голосом она произносит:
— Я тоже ею отплачу. Так вот: любви такой, как небо чистой, как солнце яркой, и лучистой — никто в помощники не нужен! Её такую, всего лишь в жизни раз дарую! Таков ответ. А к вам она придёт через… Ну, если всё внимательно ты слушал, то обязательно поймёшь, и рифму к слову подберёшь.

Внезапно их разговор прерывает пронзительный перезвон колокольчиков и голоса фей, раздающиеся с неба.
— Какой кошмар! — доносится встревоженный голос Нежности.
— Что тут творится! — возмущённо кричит Радость.
— Ау-ау! Ты где, сестрица? — громко зовёт Любовь третья фея, Красота.

Любовь бросает короткий, встревоженный взгляд на небо и быстро прощается с Иваном:
— Зовут меня! Ну всё, Иванушка, прощай! Гостей на свадьбу примечай!
Она взмахивает руками, и её фигура тает, превращаясь в лёгкое облако.

— Прости! Забыл спросить! А где ваш мир находится? — кричит вслед Иван.
Облако поднимается вверх, и из него доносится голос Любви:
— Там, где половинки радуг сходятся!
— Приду ещё туда во сне? — вновь кричит Иван.
— Нет! — доносится издалека голос Любви. — Твой путь туда закрыт уже! Ты счастлив будешь на земле!

Облако поднимается всё выше, постепенно исчезая в небесной вышине. Иван, не отрывая глаз, продолжает взывать к нему, надеясь получить ответ на главный вопрос:
— А встречу нашу… буду помнить?

— Да-а… — как лёгкий шёпот долетают до него последние слова Любви. — Как со-о-о-н…
Доброе эхо, чутко дремавшее в дупле старой липы на окраине луга, открывает глаза и над лугом разносится многократное повторение:
— Сон… сон… сон…
Звонкое эхо обволакивает Ивана со всех сторон, словно невидимый плед, сотканный из ласкового шёпота дождя и тихих песен ветра. На него накатывает дремота, но, пересиливая себя, он успевает протянуть руку вперёд и крикнуть:
— Проща-а-й…

Мир вокруг начинает растворяется в густом тумане василькового цвета. Иван медленно опускается в мягкую траву и безвольно раскидывает руки под затухающие звуки эха. Его глаза закрываются, и он засыпает с умиротворённой улыбкой на лице.

А в это время над селом разразилась невиданная гроза. Черный тучи, словно вороны сбившиеся в огромную стаю, стремительно налетели и окунули его во мрак. Под яркими всполохами молний и гулкими раскатами грома люди поспешно укрываются в своих домах. Испуганная живность мечется по дворам и переулкам, отчаянно ищя убежища.

С неба, словно реки, льются потоки воды, захлёстывая улицы.

К аккуратному домику с яркими, цветными наличниками, торопливо, почти бегом, подходит Леонид и дёргает калитку. Дождь хлещет по его лицу, стекая ледяными струями за ворот. Но калитка оказывается запертой изнутри на крепкий деревянный засов. Недовольно пробурчав что-то сквозь стиснутые зубы, Леонид просовывает ладонь в узкую щель и пытается на ощупь отодвинуть его. Однако дрожащие, непослушные пальцы никак не могут ухватить мокрое, скользкое дерево.
Он с силой ударяет ладонью по калитке, но та лишь глухо отзывается. Леонид вскидывает безумный взгляд на окно дома и что-то громко и отчаянно кричит. Его крик полон боли и мольбы.

Не дожидаясь ответа, он бросается к стоящему рядом с забором высокому тополю, пытаясь укрыться от проливного дождя под его ветвями. Ветки раскачиваются на ветру, хлещут по его лицу, но он не чувствует боли, а в мечущихся глазах только страх.

Внезапно вспышка молнии прорезает чёрное небо и ударяет прямо в дерево. Ослепительный свет на мгновение озаряет искажённое лицо Леонида, затем разрывается на множество пульсирующих нитей, которые скользят вниз по стволу, словно огненные змеи. Достигнув нижних ветвей, они обволакивают Леонида, и в тот же миг раскат грома сотрясает воздух, заглушая его отчаянный крик. Словно сбитый с ног невидимой силой, он падает на мокрую, размытую дождём землю.

Из калитки дома выбегает Ольга. Ливень хлещет, но она не замечает воды, бегущей по лицу и одежде. Добежав до Леонида, она хватает его за руки, изо всех сил пытается помочь ему подняться.

Леонид стоит, низко опустив голову, словно в забытьи. Его волосы липнут ко лбу, а одежда промокла насквозь. Ольга сильно трясёт его за плечо. По телу Леонида пробегает дрожь, он вскидывает голову и медленно распрямляется. Его блуждающий взгляд останавливается на Ольге, и он с трудом выдавливает:
— О… Оля?

Ольга прижимает ладони к лицу, и сквозь слёзы и дождь радостно восклицает:
— Заговорил! За столько лет слово понятное сказал!
Леонид проводит рукой по мокрому лицу, словно пытаясь вспомнить что-то далёкое, и тихо отвечает:
— Да… Слово… Первое… А где я был всё это время?
Ольга хватает его за руку, её голос дрожит от волнения и радости:
— Да здесь ты был, здесь! — торопливо говорит она. — Пойдём в дом, гроза ведь, промокли совсем!

Они идут к калитке. Пройдя через неё, проходят к крыльцу и поднимаются по скользким, от дождя, ступенькам. Немного отдышавшись, заходят в дом через оставленную раскрытой настежь дверь. Как только их фигуры скрываются за дверным косяком, сильный порыв ветра тут же захлопывает её за ними.

Дождь постепенно стихает, его последние капли тихо падают с листьев дерева на то место, где лежал Леонид, смывая с него остатки его горестей, тревог и печалей. Наконец дождь полностью стихает. Тучи, появившиеся внезапно, также внезапно и исчезают, и село вновь озаряется тёплыми лучами утреннего солнца.