Дом, в который хочется вернуться

Дом, в который хочется вернуться.

Если мысли показывают уютный дом, где вы никогда не были, то, возможно, вы переродились!

Я закрывал свой очередной дневник, каждый раз думая, что он последний, но жизнь течёт слишком медленно. Эти дневники были не светлой памятью моей истории, а пьесой из кошмаров. Я очередной раз открываю дневник, а там одни пытки. Где прекрасные моменты из моей жизни? Их попросту не было.

Я сажусь на кресло-качалку — и вот это приятное чувство невесомости. Надо завести новый дневник, чтобы запечатлеть этот невероятный полёт. Но под рукой ничего нет. Хоть бумажка, любая: хоть туалетная, согласен и на фантике сохранить этот прекрасный момент. А вот деревянный подлокотник ещё не расписан, но где же ручка? Карандаш? Где всё это? Страшно не успеть найти чернила. Какие чернила в наш век — в двадцать первый? Старость она чудная. Вроде бы в сознании, а вроде бы ребёнок на школьной продлёнке. Уже тёмная ночь. Сквозь тюль пробирался прохладный ветерок из форточки. Ай, я окно забыл закрыть! Так лень вставать… Хорошо, что махровое одеяло всегда под рукой. Укутался, как мог. А ведь когда-то мама им меня укрывала. На душе тепло! Я никому не нужен. Родственники меня оставили, а ведь я не обуза… Наверное, надеюсь, они так не думают. Я так много сделал для них, но это было важно мне самому. Понимаю их страх: я и сам избегал своих старых родителей. А сейчас? Сейчас я пожинаю те же плоды. Как же им было одиноко! Как они смогли с этой ношей пройти этот путь до конца? Я заигрался в дурачка тогда, а сейчас несу это испытание — словно за всё своё поколение. Почему в последнее время я так остро осознаю свои ошибки? Мне нет прощения ни на Земле, ни на Небесах. Там нет места тем, кто понял всю боль своих поступков, тяжесть беспечности. Бог не судья — мы сами себе выносим приговор. Приходит время, когда уже не соврёшь: честно видишь, где твоё место. Обмануть себя смешно — обманывать больше некого. Только сейчас я могу признаться себе, кем был и кто я есть. У меня ничего нет: ни любви, ни друзей, ни родства. А дорогие вещи? В них есть душа, но не для таких, как я! Зато всё под рукой. Протянул руку, нажал кнопку — и радио «Орфей» заиграло классику.

Я вышел на веранду и лёг в гамак. Было раннее утро. Рыжий восход окрасил серо-зелёное поле. Вдали паслись лошади, а вокруг них носилась неугомонная собака. Ко мне вышла она — мать моих детей, мирно сопевших за шторами на втором этаже. Хорошо бы провести день вдвоём. Она забралась ко мне в гамак, уткнулась в грудь. Её взгляд не отрывался от меня ни на миг — внимательный, с тихим благовением. Я не мог отвести глаз. Не мог отпустить. Это было невозможно. Сегодня выходной: детей в школу везти не надо. Работа осталась вчерашней. Одежда постирана, в доме чистота, лёгкий завтрак готов. Можно устроить пикник у неглубокой речки. Дети любят там плескаться с другими ребятами. А вечером — костёр с соседями. Знакомые песни молодости пели с ностальгией и одушевлением. Дети пытались подпевать. Один даже выступил — мы поддерживали. Пьяный дядя Андрей жарил мясо с овощами по своему рецепту. Мы обожали его блюда — всегда разные, как само счастье. Дети засыпали у нас на руках или в сторонке. Мы осторожно несли их по домам, обсуждая, что нового узнали за вечер. Укладывали в кроватки, накрывали, оставляя любимые игрушки. Ночи здесь тихие, а звёзды ярче луны. Засыпали вместе, а просыпался я один — в кресле-качалке. Так хочется вернуться туда… Почему я здесь? Почему всё лучшее — в грёзах, так далёких? Не будите меня. Не будите. Не будите меня…