Праведник

Признаться я давно уже хотел написать о своем папе. К столетию со дня его рождения позвонил в
редакцию журнала «Литература в школе», где он когда-то работал и много публиковался, с
предложением напечатать статью о папе, но мне сказали, что не видят в этом особого смысла,
поскольку папа давно не печатался и в принципе пришло новое поколение авторов. Другое
поколение…
Нет сегодня Майи Андреевны Снежневской, Геннадия Исааковича Беленького, Николая
Ивановича Кудряшова, Исаака Семеновича Збарского, Таисы Алексеевны Ладыженской, Исаака
Ерухимовича Каплана и этот список можно продолжать и продолжать.
И это не просто ностальгия. Я не очень понимаю, почему сегодняшние дети должны мучиться,
изучая литературу по крайне сомнительным учебникам корпорации «В .Я. Коровина, В. И.
Коровин и В.П Журавлев», когда есть замечательные учебники литературы Г.И. Беленького;
почему сегодня не переиздаются учебные пособия И. Е. Каплана, Л. С. Айзермана, написанные не
только на основе огромного педагогического опыта, но и проникнутые уважением как к учителю,
так и ученику; почему была зарублена на корню очень симпатичная идея Е. А. Евтушенко
привлекать к написанию учебников известных писателей и поэтов .
Конечно, я немного лукавлю и прекрасно понимаю, почему так происходит, но это знание,
которое лишь умножает печаль.
Но пора вернуться к основной теме рассказа. Честно говоря, своего папу я долгое время не
понимал, тому масса примеров.
Как-то моей маме, а работала она учителем русского языка и литературы, дали билеты в цирк на
Цветном бульваре. Коверными в цирке в то время работали Михаил Шуйдин и Юрий Никулин. И
свое выступление они начинали с того , что здоровывались за руку с детьми. Поздоровывались
они и со мной. Вечером я все рассказал папе. Он меня спрашивает:
- А ты привстал, когда с тобой поздоровывался Юрий Никулин?
- Зачем?
- Юрию Владимировичу было бы приятно.
Другой пример. Проводится перепись населения( год не помню). Переписчики пришли к нам
домой и я слышу весь разговор.
- Какой у Вас родной язык? Папа думает( что вызывает у меня крайнее удивление)
-А можно назвать два языка?
- Нет, только один.
- Тогда, пишите идиш.
Когда переписчики ушли, я спрашиваю папу:
- При чем здесь идиш? Ты говоришь на русском, пишешь на русском о русской литературе,
думаешь на русском, а на идиш помнишь, разве что, несколько фраз.
Папа грустно посмотрел на меня и сказал:
-Но идиш-язык моего детства. Я же не могу предать свое детство.
Кстати, о детстве. Папа родился в благополучной семье в г. Бобруйске в 1916 г. У отца и его
брата была на паях лесопилка. Папа жил в большом доме с садом. У него и младшей сестры
Сарры была бонна, учившая игре на фортепиано и французскому языку. С детьми приходил
заниматься местный раввин. Ставились домашние спектакли.
Все изменилось с приходом советской власти. У деда отобрали и дом и лесопилку, а потом и
посадили. На суд , в качестве свидетелей, пришли его наемные работники. Они так горячо
защищали моего деда, что судья, не выдержав сказала:
- Послушать Вас, то можно подумать, что в зале суда только один честный человек-подсудимый. Моя бабушка, папа и его сестра на несколько лет стали «лишенцами». Заботу о
них взял на себя дядя Самуил. Папа на долгие годы сохранил к нему любовь и благодарность.
Перед смертью он часто повторял, что хочет, чтобы его похоронили на Малаховском
кладбище, где был захоронен дядя Самуил.
У новой власти благородное происхождение было не в чести и в нашей семье тема папиного
детства и судьбы его родителей была под запретом, а у меня не хватило ума расспрашивать
папу.
В 1936 г. Вышел указ, по которому дети, закончившие среднюю школу на всей территории
страны с золотой медалью могли без экзаменов ,по своему усмотрению выбрать любой
институт. Папа выбрал институт философии и литературы им. Чернышевского (знаменитый
ИФЛИ), а сестра -биологический факультет Московского университета.
Два слова о ИФЛИ. Институт просуществовал только десять лет, но среди тех, кто учился в нем:
Александр Твардовский, Константин Симонов, Давид Самойлов, Юрий Левитанский, Павел
Коган, Семен Гудзенко. Там работали знаменитые ученые : Н. К. Гудзий, Д. Н. Ушаков, Г. Н.
Поспелов и многие другие.
Когда началась война, папе оставалось только сдать дипломную работу по «Герою нашего
времени» профессору Д. Н. Ушакову ( автору всем известного толкового словаря русского
языка). Но, конечно у всех тогда мысли были совсем о другом.
А затем военкомат, военное училище- ускоренные курсы подготовки младших командиров и
фронт. Папа попал командиром взвода в отдельную мотострелковую бригаду. А потом
случилось то, что долгое время не находило у меня никакого объяснения: его назначили
адъютантом комбрига. Назначение более, чем странное, сказать, что папа был непрактичным,
значит ничего не сказать, он был демонстративно непрактичным, а тут такое назначение. Но
одна история, рассказанная папой, расставила все на свои места.
В бригаде была своя медсанчасть и в ней служила симпатичная не то врач, не то медсестра. И
в эту медсанчасть зачастил начальник особого отдела-майор. Вероятно, у папы какая-то власть
была и он распорядился выставить у медсанчасти часового, что вызвало недовольство этого
майора, пожаловавшегося комбригу.
Комбриг вызвал папу к себе и по-отечески стал распекать его, говоря о том, что с начальником
особого отдела связываться не надо, это крайне опасно. А потом, будучи уверенным, что папу
он убедил, спросил:
-Все понятно?
-Нет, не понятно.
-Что не понятно?
- У нас воинская часть, или бордель?
Комбриг, заметно нервничая, но еще как-то сдерживаясь ( в присутствии папы он старался не
материться) объяснил все по второму разу. Эффект такой-же. Комбриг, выйдя из себя выгнал
папу, но затем , передумав вернул и позвонил начальнику особого отдела:
-Я тебя знаю и поэтому смотри, чтобы ни один волос не упал с головы младшего лейтенанта.
И тут я все понял. Разглядев в папе его абсолютную порядочность, комбриг, понимая, что
такие люди будут очень нужны после войны, берег его.
Когда папу ранит осколками мины и будет неизвестно выживет он или нет, комбриг выделит
самолет для транспортировки папы в Москву.
Находясь в госпитале, папа узнал, что практически все его родственники были расстреляны в
1941 г. в Бобруйске (кроме деда, умершего в 1936г. от воспаления легких). После лечения в
госпитале, папа был отправлен на долечивание в г. Новосибирск. Он был буквально
«нашпигован» осколками. Последний раз их доставали,когда я оканчивал школу, но большая их часть так и осталась.
Как только папа перешел с костылей на палочку, то стал работать учителем литературы.
Учитель он был замечательный. Мне довелось разговаривать с его бывшими учениками. На
папины уроки приходили даже те старшеклассники, у которых не было в это время уроков
литературы, другие учителя. Про папу по школе ходили легенды. Он даже к первокласснику
обращался на «Вы». Он вообще никогда не делал различия, с кем он разговаривает. Очень
уважительно, и главным образом, доброжелательно общался и директором школы и с
дворником. В 1943 г. государство учредило звание «Отличник народного просвещения СССР»,
папа получил его одним первых.
Защитив кандидатскую диссертацию на тему «Изучение биографии писателя в старших
классах» папа перешел на работу в журнал «Литература в школе», а впоследствии в в институт
преподавания русского языка в национальной школе.
Папа много работал. В это время дома мне и брату не разрешалось шуметь, включать
телевизор. Все заботы о быте, воспитании детей взяла на себя моя мама- Каплан Софья
Борисовна.
Папа написал более тысячи статей, много книг и учебных пособий, все они были
рекомендованы Министерством просвещения СССР. Среди них: «Изучение биографии
писателя в старших классах», «Анализ произведений русской классики», «Русская литература.
Хрестоматия историко-литературных материалов. 9 класс», «Анализ языка художественных
произведений. Пособие для учителя», «Русские поэты ХХ века. 10-11 классы», «Вопросы
методики обучения русскому языку и литературе в национальной школе», «Русские писатели
ХIХ века о своих произведениях», «Анализ лирики в старших классах». Он был составителем
книг: «М. П. Рыбникова. Избранные труды», однотомника избранных произведений В.Г.
Короленко. Когда папа работал в институте преподавания русского языка в национальной
школе он вместе с ведущими педагогами республик написал учебники русской литературы для
латышской, молдавской и белорусской школы.
Папа не мыслил себя без работы. Пробыв некоторое время на пенсии, он затем возобновил
работу в журнале «Русский язык в национальной школе».
Он часто давал прочитать написанное, и как-то я сказал, что пишет он все очень правильно, но
как-то не очень эффектно.
- А мне по-другому нельзя. Я же не писатель и не литературовед.
-А кто же ты?
- Я, методист.
Скромность, достойная уважения. А еще папа был очень совестливым человеком. Незадолго
до смерти, он мне сказал, что очень переживает за те уроки, которые был вынужден
проводить по постановлению оргбюро ЦК ВКП(б) «О журналах «Звезда» и «Ленинград» от
1946 г. Прошло почти шестьдесят лет, все казалось бы, быльем поросло, а папе по-прежнему
было стыдно. Что я могу сказать? Ничего. Слова тут бессильны. «Учителем учителей» назвал
его в своей статье замечательный российский писатель А. Д. Крацер.
Воспитанный в интернациональных традициях, папа всегда был верен своим еврейским
корням. Если кто-то в его присутствии говорил: « Я горжусь, что я русский(татарин,
азербайджанец…) Папу подбрасывало, как пружиной. И в ответ звучало: « А я горжусь, что я
еврей».
Папа подготовил двух аспирантов, которые стали кандидатами педагогических наук. Он был
награжден орденом «Отечественной войны», медалями «За победу над Германией», «За
доблестный труд в годы войны» и многими другими.
Он всегда помнил, слышанные в детстве от бобруйского раввина строки из Талмуда»: «Жизнь не страдание и не наслаждение, а дело, которое нужно довести до конца». Так он и жил.
Отказаться от своих идеалов-означало для него перечеркнуть всю свою жизнь. Позвольте
привести из своего стихотворения, посвященного папе:
Лишь бобруйскому мальчику
Подфартило сберечь
Благородную выправку
И спокойную речь.
Все болезни и горести
Приставали к тебе
Но был запрет
На уныние и измену себе.
Вот и все. Нет не все. Есть еще два сына, четыре внука и один правнук. Жизнь прожил, как
песню спел. Негромким, но сильным голосом. И ни одной фальшивой ноты.
Да светится, имя твое!