Уроки подлёдного лова

На космодроме почти каждый любитель рыбной ловли имел ружьё и, прежде всего, был охотником. Поэтому с открытием охотничьего сезона рыбалка для нас отходила на второй план, и организованные выезды на неё прекращались практически до конца зимы. На самой же Сырдарье в первое время подлёдная рыбалка вообще не имела успеха. Исключение составил лишь один год, когда из-за заполнения отгороженного плотиной «Ташкентского моря» сток воды в реке резко упал, и течение замедлилось. После ледостава для рыбаков тогда настало раздолье: отменный клёв плотвы  в тот год продолжался всю зиму, и главное – возле дома! В выходные дни река напротив пляжа чернела: казалось, всё население города высыпало на лёд. Большинство, как и положено зимой, ловили на зимнюю удочку с небольшой блесной, используя в качестве насадки – за неимением червей – печень домашних животных. А наиболее ушлые рыбаки загодя отмачивали её в пищевой краске красного цвета, отчего на льду возле их лунок после рыбалки оставались «кровавые» следы. Краска заметно способствовала повышению интенсивности клёва, однако достать её можно было только на мясокомбинате по знакомству.

 Поэтому вскоре я нашёл ей альтернативу. Как-то после охоты при потрошении фазана мне пришла в голову мысль: «А не сгодится ли в качестве насадки для рыбы его печень?» Дело в том, что в отличие от животных у фазана она имеет более насыщенный красный цвет, и применять краситель для неё не было нужды. Смущало лишь одно: печень этой птицы чрезвычайно нежная, и насадка из неё – при покачивании блесны – может легко соскользнуть с крючка. С целью исключить такой исход и повысить чувствительность снасти, я вместо стандартной зимней удочки с блесной применил для подлёдного лова поплавковую снасть с небольшим грузиком, заменив удилище метровым прутиком. Причём сам поплавок из кусочка пенопласта вырезал предельно малого размера с тем, чтобы он едва держался на воде и не препятствовал поклёвке.

Испытания этой снасти дали блестящие результаты, и в негласных соревнованиях с соседями по лункам отныне я не знал конкурентов. Рыба, беря в рот насадку, даже не пыталась её сорвать с крючка, а уверенно брала в рот целиком, при этом поплавок плавно погружался в воду. Требовалось лишь внимательно за ним следить и вовремя схватить удочку, чтобы не упустить добычу. Было у этой снасти и другое преимущество. Поскольку руки при ловле были свободны, можно было одновременно ставить удочки в нескольких лунках, отчего «производительность труда» существенно возрастала. И можно лишь удивляться тому, что соседи по рыбалке, откровенно завидуя, так и не удосужились /по лености либо из принципа/ использовать мой опыт до конца сезона.

А однажды в эффективности этой насадки мне довелось убедиться и на озере.
Выезжая на охоту с Геннадием Садовниковым в район станции Абыла, мы не раз планировали с ним, прихватив с собой рыболовные снасти, чтобы заодно здесь и порыбачить. Но долгое время реализовать этот план нам не удавалось. А всё дело упиралось в пешню: связывать ею руки при выезде на охоту не хотелось, а без неё лунку в толстом льду не сделаешь. Однако лески для удочек на всякий случай из рюкзаков не убирали и, в конце концов, дождались своего часа. Однажды при посадке на поезд компанию нам составила группа рыбаков, направлявшихся как раз на наше озеро, а значит, проблема с лунками для нас отпадала. По приезде на место наши попутчики, зайдя на лёд, дружно взялись за пешни и коловороты, а мы с другом отправились к Сырдарье в тугаи в расчёте вернуться сюда, завершив охоту пораньше.

Однако зимний день короток, уложиться в срок нам не удалось и прибыли на место, когда уже начинало смеркаться. К тому времени большинство рыбаков покинули озеро, и остальные тоже сматывали удочки. Мы, естественно, сразу у них поинтересовались:
– Ну, как рыбалка? 
– Да никак,– ответил один,– ни черта сегодня не берёт, видно, погода не та.    
– Не советуем зря тратить время,– вторил ему другой, увидев, что мы с другом развязываем рюкзаки и достаём удочки.
 Геннадий заколебался:
– Может, и в самом деле не стоит? Лучше пообедаем до прихода поезда.
– Подожди паниковать,– обнадёжил я друга,– пообедать успеем и в вагоне. Доставай-ка фазана да вынимай у него печёнку: на эту насадку они наверняка не пробовали ловить.
               
Распотрошив по фазану и порезав на кусочки печёнку, мы приступили к ловле, а фазаньи потроха – дабы не мозолили глаза – каждый бросил в свою лунку. Геннадий расположился возле камышей у берега, забросив снасть первым, и вскоре, торжествуя, вытащил из лунки краснопёрку, затем вторую, третью... Моя лунка оказалась на глубине, и клёв начался не сразу. Завидуя товарищу, я занервничал, и уже намеревался было сменить лунку, как удочка у меня «поехала» к воде. Однако я вовремя её схватил и ощутил сопротивление крупной рыбы. При подъёме она отчаянно упиралась и едва пролезла в лунку, выплеснув на лёд целую лужу воды. Это была плотица с полкило весом. Поклёвки после этого у меня пошли одна за другой, и экземпляры плотвы попадались один крупнее другого, а одна едва не дотянула до килограмма. Теперь Геннадий уже мне завидовал и, плюнув с досады на краснопёрок, отправился искать другую лунку. Однако к тому времени уже стемнело, и мы поспешили к поезду. В итоге наш улов в целом составил около десяти килограмм, а на ловлю при этом ушло всего час–полтора времени. 

Главная причина столь интенсивного клёва рыбы /помимо насадки/ мне стала ясна позже, во время охоты на Сырдарье с участием Дамира Боголюбова, Дмитрия Меркулова и Саша Мартыненко. Тогда, готовя из дичи традиционный шулюм на ужин, потроха от неё мы выбросили в небольшой омут, на берегу которого устроили привал. Вскоре обратили внимание на то, что поверхность воды в нём сплошь покрылась мелкими кругами: было очевидно, что всплывший от потрохов жир привлёк  на пир многочисленных мальков. Дальше – больше: не прошло и четверти часа, как в омуте плескалась рыба уже крупнее, и создавалось впечатление, что вода в нём закипает. А ещё через полчаса, поражая наше воображение, вода уже бурлила от рыбьей пляски, создавая невероятный шум.
– Эх, жалко, сеть не взяли,– наблюдая за этой вакханалией, с сожалением произнёс Саша,– можно было бы, вместо шулюма, уху сварить, да и домашних рыбкой порадовать! Все, разумеется, с ним согласились, намереваясь в следующий раз непременно воспользоваться такой ситуацией. Но «спектакль» на воде на этом не закончился.

Не прошло и получаса, как во время ужина, когда шум, доносившийся с воды, стал уже привычным для слуха, там вдруг раздался оглушительный всплеск, от которого на берег выплеснулась крутая волна. Невольно прервав застолье, мы вздрогнули от неожиданности и переглянулись.
– Вот это рыбка водится в Сырдарье!– изумился Саша.
– Сом вышел на охоту,– констатировал очевидный факт Меркулов.
– Плакала бы, Саня, сейчас твоя сеть,– «утешил» товарища Дамир,– хорошо, что не взял, а то бы от неё сейчас одни клочья остались.
Обменявшись впечатлениями, мы продолжили застолье. Сразу после заключительного аккорда рыбьего «концерта» наступила мёртвая тишина. Однако это было лишь первое отделение «спектакля». Не прошло и четверти часа, как на воде вновь появились круги, и далее картина точь-в-точь повторилась с начала. И так продолжалось, прерывая наш сон, почти всю ночь.

Так что на рыбалке в Абыле у нас с Геннадием интенсивный клёв рыбы был обусловлен –  помимо привлекательности приманки – ещё и действенной «подкормкой», коей оказались брошенные в лунки птичьи потроха.