Фотография на память

 Дождь барабанил по стёклам редакции. Роман Соколов, молодой журналист городской газеты «Вечерний курьер», перечитывал свои записи и нервничал. Интервью с ветераном для спецвыпуска к 80-летию Победы должно быть особенным, не просто набором дежурных фраз.

 "Ром, такси подъехало, — коллега Наташа заглянула в кабинет. — Тебе пора, встреча с Кириллом Павловичем через двадцать минут."

Роман кивнул, собрал блокнот, диктофон и фотоаппарат. В последний момент он заметил старую коробку на полке — дедушкин архив, который он принёс в редакцию для работы над другим материалом. Повинуясь внезапному порыву, Роман достал оттуда пожелтевшую фотографию в потёртой рамке. На ней его дедушка Серёжа, совсем мальчишка, улыбался рядом с разрушенным зданием школы. Роман сунул фотографию в сумку и выбежал под дождь.

Квартира Кирилла Павловича Лаврова находилась в старом районе города. Дверь открыл невысокий седой мужчина с прямой спиной и внимательными глазами.

" Проходите, Роман Андреевич. Я чай вскипятил, — хозяин проводил гостя в гостиную, где на журнальном столике уже стояли чашки и старинный заварочный чайник.
" Спасибо, что согласились на интервью, Кирилл Павлович".
" Да что там, — махнул рукой ветеран. — Кто-то должен рассказывать молодёжи, как оно было на самом деле. Не по книжкам же судить" .

Роман включил диктофон. Первые вопросы были стандартными: сколько лет было Кириллу Павловичу, когда началась война, где он жил, как узнал о начале войны.

"Мне было девять, когда война началась, — начал рассказывать Кирилл Павлович. — Жили мы тогда в Петровке, это в семидесяти километрах отсюда. Маленькая такая деревенька была, сейчас уж и нет её. В первый же месяц войны отец ушёл на фронт. А в сорок втором немцы пришли. Страшно было, но мы, пацаны, быстро освоились. Даже находили в этом какое-то приключение."

"Приключение?" — удивился Роман.
"Понимаете, детьми были. Всё игрой казалось, пока... — он запнулся. — Пока школу не разбомбили. Прямое попадание. Учительница наша, Мария Степановна, погибла. Вот тогда до нас дошло, что это не игра."

Кирилл Павлович отпил чаю и продолжил:
"У меня друг был, Серёжка. Неразлучные мы с ним были. Худющий такой мальчишка, но смелый, бесстрашный даже. Мы с ним... — ветеран улыбнулся каким-то своим воспоминаниям. — Мы с ним после бомбёжки нашли немецкий планшет с картами. Сообразили, что это важно, и через лес, в обход постов, пробрались к нашим. Там партизанский отряд недалеко был."

Роман слушал, делая пометки в блокноте. История была интересной, но таких героических рассказов о детях войны он слышал немало.

" А что с вашим другом Серёжей стало потом?" — спросил журналист.

Лицо Кирилла Павловича посветлело.
" Выжил. После войны его семья в город переехала, а моя осталась в деревне. Переписывались мы долго, потом потерялись. Жизнь, она такая... разводит людей. Но я его помню. Вот, храню даже."

Ветеран достал из серванта маленькую шкатулку, а из неё — сложенный вчетверо листок бумаги. Это была фотография: два мальчика на фоне разрушенной школы.

Роман почувствовал, как по спине пробежал холодок. Он, не говоря ни слова, достал из сумки фотографию, которую взял из дедушкиного архива, и положил рядом с фотографией Кирилла Павловича.

Это были отпечатки одного и того же снимка.
"Откуда она у вас?" — хрипло спросил Кирилл Павлович, не отрывая взгляда от фотографии Романа.
 Это мой дедушка, Сергей Николаевич Соколов," — тихо ответил Роман.

Время будто остановилось. Кирилл Павлович медленно поднял глаза на Романа, всматриваясь в его черты.
" Боже мой, — прошептал он. — У тебя его глаза. Сергея глаза".

Он неуверенно протянул руку и коснулся плеча Романа, словно проверяя, не привиделось ли ему.

" Он часто рассказывал о вас, — сказал Роман. — О Кирюхе, своём лучшем друге. Но я никогда не знал вашу фамилию, не думал, что вы здесь живёте".
" А Серёжа? Он" ... — Кирилл Павлович не смог закончить вопрос.

" Дедушка умер пять лет назад, — ответил Роман. — Тихо, во сне. До последнего был бодр, рассказывал истории про войну внукам."

Кирилл Павлович прикрыл глаза, и по щеке скатилась слеза.

"Знаешь, — сказал он, справившись с волнением, — есть история, которую я никогда никому не рассказывал. Даже твоему дедушке не признался полностью. О том, как мы на самом деле добыли тот немецкий планшет" ...
Он откинулся на спинку кресла, и его взгляд словно устремился в далёкое прошлое.

" Был конец лета сорок третьего. Немцы уже чувствовали, что дела их плохи, нервничали. В тот день мы с Серёжкой пробрались к реке — хотели наловить рыбы. Голодное было время. Забрались в заросли ивняка у обрыва — там было наше тайное место. И вдруг слышим немецкую речь. Прямо под обрывом, метрах в пяти ниже нас, остановился мотоцикл с коляской. Вышли двое: офицер и водитель. Офицер развернул на капоте мотоцикла карту — это и был планшет с картами, кожаная папка такая на ремне."

Кирилл Павлович показал руками размер, примерно 30 на 40 сантиметров.
" Они что-то обсуждали, офицер тыкал пальцем в карту. А потом водитель отошёл в кусты, а офицер... — ветеран усмехнулся, — решил искупаться. Жарко было. Снял мундир, планшет положил на него и полез в воду. Мы с Серёжкой переглянулись — одна мысль на двоих. Серёжка был худой, вёрткий. Он на животе по-пластунски спустился чуть ниже по обрыву и замер. А я бросил камень подальше в кусты. Немец в воде услышал, крикнул что-то водителю. Тот побежал проверять."

Роман слушал, затаив дыхание. Он видел эту сцену так ясно, словно сам был там, с мальчишками.

" В этот момент Серёжка скатился вниз, схватил планшет и начал карабкаться обратно. Но земля осыпалась, он поскользнулся. Немец заметил, закричал. Выбрался из воды и бросился к берегу. А твой дед... — Кирилл Павлович покачал головой, — вцепился в этот планшет, как клещ. Я спустился чуть ниже, протянул ему руку. В последний момент вытащил. Мы бежали через лес так, что дух захватывало. Немцы стреляли, но не попали."

Кирилл Павлович помолчал.
" Знаешь, в чём я никогда не признавался твоему деду? Что струсил вначале. Когда немец заметил Серёжку, я на секунду подумал: "Беги, спасайся". Но что-то внутри перевернулось. Как я мог бросить друга? И я полез ему помогать. А потом мы вместе добрались до партизан. Оказалось, в планшете были схемы расположения немецких частей, планы укреплений и график поставок боеприпасов. Командир отряда сказал, что эти сведения помогли спасти сотни жизней наших солдат".

Роман теперь понимал, почему дедушка хранил ту фотографию как самую дорогую реликвию.
" Серёжа тогда сказал: "Мы теперь с тобой боевые товарищи, Кирюха. Навсегда". И знаешь, он был прав"

Диктофон продолжал записывать, но Роман уже забыл про статью. Он слушал историю о дружбе, которая пережила войну. О двух мальчишках, которые, сами того не понимая, совершили подвиг. И о том, как эта дружба через десятилетия неожиданно связала его самого с прошлым.

Когда Кирилл Павлович закончил рассказ, за окном уже стемнело. Дождь прекратился, и в разрывах туч показались звёзды.

"Возьмите, — Роман протянул ветерану фотографию своего дедушки. — Я думаю, дедушка хотел бы, чтобы она была у вас."

" Нет, — покачал головой Кирилл Павлович. — Пусть останется в вашей семье. А я свою копию сохраню. Но знаешь что? Приходи в гости на День Победы. Я расскажу тебе ещё много историй. О твоём дедушке. О нашей дружбе. О войне, которую нельзя забывать."

Роман кивнул, чувствуя комок в горле. Он понял, что материал для газеты у него теперь будет не просто особенным — он станет личным посланием от прошлого к будущему. Мостом между поколениями, который так неожиданно возник благодаря старой фотографии и случайной встрече, которая оказалась совсем не случайной.