Холодильник с бантом гл. 2

Дома новому члену семьи были не слишком рады. Новоиспеченная бабушка Астхик ходила чернее тучи. Шутка ли, ребенок с зубами! Если бы хоть заячья губа или еще какой привычный изъян — тогда полбеды. Вон через дом Сагател живет. С детства заикается, и ничего. Женился, детишек полон дом. Или Амазасп с соседней улицы. Кривой с самого рождения. И тоже все в порядке. Про однорукого Григора, почтальона, и говорить нечего. Почёт и уважение! А тут такое! Как людям в глаза смотреть?!

— В нашем роду такого отродясь не было, — шипела свекровь. — Это все ваше испорченное племя.

— Так и у нас тоже не было, — пыталась оправдываться невестка.

— Значит, нагуляла, — женщина пускала в ход тяжелую артиллерию. Хотя молодая с первого дня была у нее перед глазами, да и «сургучную» печать с оттиском красного яблока*  после консилиума с экспертами в лице ближайших родственниц она ставила собственноручно. Но таков был порядок: ее стращала собственная свекровь, а она должна воспитывать свою сноху. Чтоб неповадно было.

Малышка, кажется, понимала, что весь этот сыр-бор из-за неё, поэтому старалась лишний раз не напоминать о себе. Беспробудно спала всю ночь. Молчала, когда от мокрых пелёнок начинало зудеть тело. От голода не плакала и не кричала, как другие дети, а только тихонько похныкивала. И несмотря на зубы, умудрилась за всё время ни разу не укусить мать. 


Девочке было около двух месяцев, а звать её всё ещё было никак. Бабушка наотрез отказывалась, чтобы внучку назвали в ее честь.

— Тогда давайте назовем её Мери, — робко предложила невестка.

— Ещё что выдумала! — взвилась свекровь. — Поживешь с моё, тогда и будешь свои порядки устанавливать! Назовем Бавакан **!

В сельсовете, который по совместительству был также местным отделением загса, сначала очень удивились странному выбору имени. Бавакан — обычно так называли пятую или шестую девочку в семье, чтобы уже в приказном порядке переломить ситуацию. Иногда это срабатывало, и следующим рождался мальчик. Но сейчас-то речь шла о первенце!

«Счастливую» бабушку пытались отговорить: не дай Бог, беду накличешь! Пришлось о причине «по большому секрету» шёпотом рассказать сотруднице загса, которая по совместительству приходилась двоюродной сестрой жены покойного деверя. Та испуганно перекрестилась, пробормотала «упаси Господи» и записала ребенка.
   
Вараздата — дедушку малышки — происходящее, кажется, вообще, не касалось. С утра под громыхание вёдер и кастрюль вперемешку с раздраженным ворчанием своей благоверной в адрес невестки: «навязала на свою голову!» — он молча опрокидывал большой стакан тутовки***, которая от всех хворей, вытирал тыльной стороной ладони усы и отправлялся по делам.

Только раз, когда ему позвонили из областной телекомпании и сообщили, что хотят снять репортаж о его необычной внучке, приосанился, заколол молодого барашка, чтобы с почётом встретить дорогих гостей из телевизора. Воображение рисовало ему радужные картины — одна краше другой. Он, дедушка уникального ребёнка, становится знаменитым на весь район. Нет, бери выше, на всю страну! Его узнают на улице, просят автограф, как у звезды. Или под звуки зурны****  во двор въезжает новенькая машина, украшенная большим розовым бантом. Но у него, как назло, прав нет. Ладно, тогда пусть будет холодильник, решил он. Но тоже с бантом! Холодильник точно подарят.


*Красное яблоко — символ непорочности невесты
**Бавакан — довольно, хватит (арм.)
***Тутовка — тутовая водка
****Зурна — народный духовой инструмент

продолжение http://proza.ru/2025/03/27/478