Может, всё-таки отменим?

Сюр и не думал прекращаться. Мозг кипел, превращаясь в изысканное рагу для поджидающего меня у ворот ада монстра.

Очередная порция бреда прибыла ночью, и все, что я могла - это безвольно наблюдать за не по плану развивающимися событиями.

На сей раз напротив меня стоял и без того постоянно розовый, а ныне - просто красный от возмущения Пятачок и залихватски размахивал здоровенным медицинским шприцем:

- Позвольте, любезнейший! Я не вижу никакой необходимости отменять назначенные препараты! Это идёт пациенту только на пользу!

Обескураженно почесывая затылок, на бесноватого свина растерянно смотрел его верный друг и соратник Винни Пух:

- Откуда же польза, уважаемый, ежели больному от этих уколов действительно больно?

- Больно, больно, - согласно закивали вечно печальный ослик Иа и глуповатая, но беспредельно добрая тётушка сова.

- Молча-а-а-ать! - всё-таки сорвался на препротивнейший визг Пятачок, а я, будучи более не в силах спокойно на это смотреть, расхохоталась.

Мультяшные скотины повернули ко мне свои морды и укоризненно нахмурились...

- Рит, с тобой всё в порядке?

Тёплая, родная, крепкая ладонь мужа нежно сжала моё плечо и аккуратно вытащила меня из цепкого морока, в котором продолжали дьявольский консилиум любимые герои моего детства.

Вяло осознавая, что смеялась вслух, я нащупала на прохладной поверхности журнального столика градусник и сунула его в подмышку.

Через несколько минут серебристый столбик ртути поднялся до отметки в 39 и 1, а я вновь провалилась в черную бездну, чтобы внезапно воскреснуть напротив роддома...

Яркое солнце слепит глаза. Нежные розовые бутоны едва распустившихся яблонь, словно японская сакура на фоне дурманяще-бесконечной глубины небесного свода, трепещут в потоках теплого весеннего ветерка.

Я стою на выщербленных годами и сонмами пяток новоиспечённых родителей ступенях каменного крыльца и жду. Жду недолго, потому как уже через мгновение тяжёлая массивная дверь отворяется и под ее страшный скрип мне навстречу выходит широко улыбающаяся медсестра. Она торжественно вручает мне ягодицы, по традиции завёрнутые в красивый, с рюшечками и кружавчиками, белый конверт и перевязанные широкой атласной голубой лентой.

- Почему голубая? - начинаю хмуриться я и... просыпаюсь.

Уткнувшись носом в мужнину спину, я пытаюсь понять, что произошло, и признаю похожими на правду лишь два варианта развития событий:

1) мои, девочковые ягодицы, как это часто бывает, перепутали с чьими-то чужими;

2) на складе остались только мальчуковые, а потому надо было брать, что дают, пока и эти не разобрали.

При попытке повернуться на другой бок мою старую, исколотую десятками иголок попу вновь пронзила настолько острая боль, что я поняла - надо было брать...

А потом сон вновь понес меня по сюрреалистическим волнам павшего под натиском жара сознания, и я то путалась в собственных ногах, превратившихся в сотню разноцветных лент, то никак не могла выбраться из-под одеяла размером с футбольное поле, то покупала таблетки у клоуна, который как-то совсем не по-доброму смеялся и нехорошо на меня смотрел.

Наступившее утро не принесло облегчения, ведь я не знала, действительно ли оно наступило. И только когда перед моим затуманенным взором появился муж, сосредоточенно набирающий в шприц очередную дозу лекарства, я поняла, что по-настоящему проснулась.

Перевернувшись на живот и оголив пятую точку, я зажмурилась и приготовилась к весьма болезненному введению лекарства в свой израненный тыл.

- Может, всё-таки отменим? - послышался над головой расстроенный голос Винни Пуха...