Привидение

- Таняяяя... - тихий, не громче шороха газетных страниц от легкого дуновения ветерка, шепот раздался в темноте маленькой уютной квартирки и тут же умолк, словно в ожидании немедленного ответа.

Старенький пузатый будильник, исправно отмеряя время, тикал, напротив, громко, будто бы укоризненно цокая над нарушенным покоем длинной зимней ночи.

- Тааааня...

Шепот стал громче и требовательнее. В ответ ему на кухне утробно заурчал холодильник, а где-то в его недрах начали позвякивать слишком близко стоящие друг к другу стеклянные банки с домашними заготовками.

- Таня!

Резкий окрик рубанул тьму как пощечина, со стола упал и звонко разлетелся об пол бокал с недопитым вином.

- Татьяна - имя римского происхождения. В переводе звучит как устроительница. Является одним из самых распространенных женских имен в России за последние 120 лет, - с готовностью отрапортовала умная колонка, - У вас что-то разбилось. Включить пылесос?

- Ну, писееец... - не размыкая век, тихонько протянула лежавшая на широкой кровати женщина, а потом перевернулась на другой бок и снова заснула.

По полу, бестолково врезаясь в слишком крупные для него осколки стекла, заелозил робот-пылесос...

Если бы мог, Геннадий бы задохнулся от возмущения, но у него не было легких. Так же у него не было рук и ног, волос на груди и даже донимавшей его когда-то перхоти: над нервно подрагивающей во сне Татьяной парил бесплотный, но полный злобы Генин дух.

Как и почему Гена попал в эту квартиру, было ему непонятно. Непонятно и очень неприятно, ибо более скучного соседства он не мог себе даже вообразить.

Каждый Татьянин день начинается одинаково: в 7.05 на всю квартиру начинает бешено трезвонить ее видавший, наверное, самого царя Гороха будильник, она дает ему не менее звонкого леща и отправляется прямиком на кухню варить кофе.

Затем долго сидит на единственном колченогом табурете, курит и смотрит в окно отрешенным, ничего не видящим взглядом.

Ровно в 7.45 она срывается с места, одевается, небрежно проводит несколько раз расческой по волосам, наносит на губы немного прозрачного блеска и убегает на работу.

Каждый Татьянин день заканчивается как предыдущий: полуфабрикаты из супермаркета, заезженный до дыр турецкий сериал, бокал красного полусухого перед сном и ночные кошмары.

Да и кошмары эти были так себе, по крайней мере, такого мнения был сходящий с ума от скуки призрак: Татьяна не кричала, не вскакивала с постели в холодном липком поту ужаса, а лишь горько, безутешно плакала.

Изредка, по выходным, женщина звонила своей сестре. Из их коротких разговоров Гене стало ясно, что хозяйка его нового места обитания безумно устает. Начальник пилит, коллеги без конца плетут интриги на тему "Против кого будем дружить?", цифры в отчётах никак не хотят сходиться, сосед сверху затеял бесконечный ремонт и теперь днём и ночью что-то сверлит, режет и прибивает, а кассирша в магазине - редкая хамка, но до другого идти три квартала, и поэтому приходится терпеть.

- Знаешь, - часто повторяла она, - Всё, чего мне сейчас хочется - это забиться в темный пыльный угол и больше никогда никого не видеть и не слышать.

Геннадию таким углом, а точнее - темной пыльной обителью тоски и безысходности казалась вся Танина квартира. Поэтому он твердо решил развлечь себя сам, привнеся в эту беспросветную печаль капельку старого доброго хоррора.

Впрочем, шалости его поначалу были вполне безобидными: то сумочку с банкетки в прихожей смахнет, то телевизор в спальне включит, то свет в ванной выключит, то в дверь постучит. Гене очень хотелось, чтобы как-нибудь вместо воды из крана пошла кровь или хотя бы зеленая вонючая жидкость, но такое он делать не умел, а перебои с электричеством и пропадающие или внезапно падающие вещи Таню почему-то совсем не пугали. Напротив, она лишь еще больше раздражалась или все горше плакала.

"Неадекватная какая-то!", - сокрушался призрак, наблюдая, как с тихой обреченностью женщина достает испорченные продукты из "заботливо" выключенного им накануне холодильника и выбрасывает их в мусорное ведро.

- Да испугайся ты, наконец!!! - завопил Гена и, не помня себя от бешенства, сдернул скатерть с кухонного стола.

Вместе с ней на полу немедленно оказались сахарница, вазочка с малиновым вареньем, чашка, заварочный чайник и недоеденный с утра бутерброд.

- Да пропади оно все пропадом! - в сердцах крикнула женщина, шваркнула об пол мусорным ведром и вышла из кухни. Вскоре из спальни раздался характерный хлопок откупоренной бутылки вина и ласковый голос султана, читающего стихи своей любимой наложнице.

- Ах, так?! Ну мы еще посмотрим, кто кого!

Гена метнулся в ванную и включил на полную мощность кран с горячей водой. Как только висевшее внутри зеркало достаточно запотело, он старательно, чуть ли не высунув язык от усердия, крупными буквами вывел на его поверхности одно единственное слово - УМРИ. А потом для верности и пущего грохота сорвал с креплений полочку с шампунями и кремами.

Прибежавша на шум Татьяна начала было собирать упавшие принадлежности, но когда ее взгляд вдруг остановился на надписи на зеркале, все пузырьки и баночки вновь выскользнули из ослабевших рук.

Усевшись на прохладный кафель, женщина долго изучала эти четыре буквы, наблюдала, как тонкими мокрыми дорожками из них стекают капельки воды, а потом встала и тихонько вышла, аккуратно, но плотно прикрыв за собой дверь.

Зеркало в ванной треснуло и рассыпалось на сотни острых осколков...

***

В прихожей, неперпеливо метаясь от стены к стене, слушая, когда же в дверном замке со знакомым щелчком повернется ключ, Татьяну ожидал Гена.

В тот вечер, когда он написал на зеркале это дурацкое слово, а она вновь никак не отреагировала на его уж совсем очевидное присутствие, в нем начали рождаться миллиарды самых ужасающих планов мести, но...

Неожиданно из спальни женщины раздалась громкая веселая музыка. С трудом веря в происходящее, призрак помчался туда и увидел, как она танцует, допивая остатки вина.

"Перестарался, - угрюмо подумал Гена, - У бабенки, кажется, кукушечка съехала".

В тот же момент Татьяна остановилась, осмотрела мутным взором комнату, как-то нелепо взмахнула руками, сделала еще шаг и, потеряв сознание, рухнула на постель. Из кармана ее халата вывалился и покатился по полу какой-то полупрозрачный пузырек.

Как ни старался, Гена никак не мог прочитать, что же написано на его этикетке. Буквы расплывались, менялись местами и убегали, словно вместе с телом он потерял и возможность ясно видеть.

Между тем дыхание женщины становилось все слабее. Ясно было одно - происходит что-то уж совсем нехорошее. Гена подлетел к телефону и нажал на кнопку вызова.

- Але, Танюша! - раздался из трубки голос ее сестры, - Что-то случилось? Почему так поздно? Але, тебя не слышно! Таня? Таня, ты там? Тань, я сейчас приеду, слышишь? Я сейчас!

Через пятнадцать минут, открыв дверь своим ключом, в квартиру вихрем ворвалась Татьянина сестра. Мгновенно оценив ситуацию, она вызвала скорую и попыталась самостоятельно привести женщину в чувство. Вскоре к ней присоединились и врачи неотложки.

- Для чего они стараются? - раздался голос Тани прямо у Гениного уха. Вздрогнув, он обернулся и увидел перед собой ее дух, - Мне, быть может, впервые за все это время по-настоящему хорошо.

- Ты что, дура, да? - прикрикнул на нее Гена и тут же смутился, - Извините, я... Я не это хотел сказать.

- Кто ты? Что ты здесь делаешь?

- Живу я здесь. Геннадий меня зовут. Ну... или звали.

- Значит, это ты... - удиленно распахнула глаза Татьяна и испарилась.

Повернувшись к колдующим над телом Татьяны медикам, Гена увидел, что женщина, хоть и не пришла еще в сознание, но уже начала дышать.

- Так, все! Теперь живо в больницу! - скомандовал врач.

Глядя в окно, призрак наблюдал, как Таню на носилках погрузили в карету скорой помощи, как ее сестра усаживается с ней рядом и берет ее за руку, и как с громким воем сирен машина скрывается в ночной тьме. Он подозревал, что именно его выходка стала последней каплей для этой бежной женщины, и ему было от этого не по себе.

И вот сегодня, спустя две недели, Таня, наконец, должна была вернуться домой. Она не могла его увидеть, но он все равно не знал, куда деть глаза и как исправить все, что уже успел натворить.

Изнывая от безделья и одиночества, Гена регулярно вытирал в квартире всю пыль, открывал форточки для проветривания, поливал единственную и собравшуюся было засохнуть герань и даже подружился с умной колонкой.

Приехавшую из больницы Татьяну встретили свежесть, чистота и запах свежесваренного кофе.

- Сестра? - осторожно позвала она, сняв сапоги и босиком прошлепав на кухню.

В ту же секунду с банкетки в прихожей на пол грохнулась ее сумочка. Мягкая улыбка, словно солнечный луч, озарила лицо женщины.

"Гена", - подумала она.

"Простила", - подумал он.