20 секунд ада

3.
Можно было подумать, что история Саши наконец-то становилась радостной. Мы с Еленой в подходящий момент приглашали его на наши вечерние посиделки. Саша стал более открытым и заводил контакты с окружающими. Но ему, мучимому своей своеобразной личностью, предстояло пережить немало испытаний, которые уготовила судьба.
      
Приближались летние каникулы. Тягостно, удушающее жаркое время, когда между ранним полуднем и вечером хотелось отсидеться дома, чтобы не получить тепловой удар. Даже если просто стоял на открытом месте, липкий пот стекал по лбу и телу.
      
Опасный экзаменационный стресс для нас, студентов, завершился. Бесконечные недели зубрежек подошли к концу. Со сдачей последней партии наспех написанных курсовых работ пришло долгожданное облегчение. Послабление должно было быть отмечено активными действиями. В нашем понимание это значило еще больше вечеринок, еще больше алкоголя, еще больше вылазок в близлежащие города и на природу. Я бы сказал, предвкушение приятных событий и ожидаемого лета, пожалуй, лучший момент жаркого сезона. Представляю, как вечером гуляю один или с Еленой под алым закатом солнца. Как наблюдаю за звездами, а  теплый ветер овивает руки и ноги. Как с друзьями наслаждаюсь холодным пивом. Слащавые мечты. Вероятно, я представлял эти моменты чуть-чуть лучше, чем они были на самом деле.
      
       Саша был избавлен от мучений этой летней эйфории. Он продолжал пребывать в зимней спячке: вернувшись с работы, читал вечерами свои книги или уходил на одинокие прогулки. Он говорил, но его слова не имели содержания. Как и он сам. Он все еще оставался пустой оболочкой. В определённый момент, наступили летние каникулы и для него, как и для всех школьников и студентов. Спать он ложился заполночь, а вставал ближе к полудню, когда у многих начинался обеденный перерыв. Несмотря на это, у него появились хорошо заметные черные круги под глазами. Без всякого исключения лето он проводил в своей маленькой комнате. Казалось, это истощало его тело и разум. В какой-то момент он перестал произносить полноценные, наполненные содержанием фразы. Единственное, что вылетало из его уст, были пару слогов, которые в лучшем случае позволяли установить минимальный контакт. «Окей», «да», «нет». Он перестал утруждать себя личной гигиеной. Не знаю, как регулярно он пользовался душем, но от него едва ли ежедневно несло затхлым ароматом пота, отталкивающим запахом бактерий, выделениями телесных отходов. Его неопрятное тело и неприятный запах не способствовали комфортному совместному существованию. Напротив, он становился еще более одиноким, чем уже был до этого.
      
Последующие дни оставались такими же спокойными, что и предыдущие. Ничто не указывало на причины для беспокойства. Саша, как правило, молчал, но под глазами были темные круги. Когда же его о чем-либо спрашивали, он неизменно отвечал одинаково ровно: "Я в порядке". Большего от него было невозможно добиться.
      
Однажды ночью он оказался чрезвычайно громким. Возмутительно громким. В его комнате летали пустые бутылки, он смотрел фильм на полной громкости, иногда доносились глухие удары. От этого шума я проснулся среди ночи. После нескольких часов терпения кошмара, который не прекращался, а безобразию не было ни конца ни края, я не выдержал и поднялся с постели. На кухне горел свет, а через полуоткрытую дверь пробивался лучик света. Вошел и увидел стоявшего в кухоньке Сашу. Он разглядывал меня пустыми серо-голубыми глазами, как если бы я был прозрачным призраком, сквозь которого можно было видеть. Волосы его были беспорядочно взлохмачены и торчали в разные стороны. Учуял запах алкогольного перегара, хотя стоял в полуметре от него. Какое-то время он смотрел на меня, не произнеся ни слова. В правой руке он держал длинный кухонный нож, а с левой - на белоснежный пол струилась малиновая кровь. Капля за каплей. На уровне локтевой артерии у него были прямые и параллельные раны. Снежно белая кафельная плитка стала походить на алые осенние листья. Он уставился на меня пустым, безразличным выражением лица. Мы молчали, и эта тишина длилась тревожную вечность.
      
- Зачем ты это сделал? - спросил я шепотом.
      
Саша продолжал таращиться на меня своими невыразительными серо-голубыми глазами. Вопрос, казалось, не достиг его сознания, он пронзил его, как стрела воздух. Подойдя к массивному кухонному столу, он положил на него нож и посмотрел на свои окровавленные руки. Он смотрел на них с таким выражением, которое бывает у людей, когда они делают что-то ужасное. Когда задают себе вопрос: «Неужели я действительно только что сделал страшное? Разве я был способен на такое?» Он сложил руки и прижал их к лицу так, что они полностью скрыли его лицо. Прислонившись спиной к стойке, он продолжал сгибать колени, пока, наконец, не сел на пол. Саша глубоко и тяжело вздохнул.
      
 - Я не хочу больше это терпеть. Я ненавижу свою жизнь, - невнятно бубнил заплетающимся языком Саша, пряча лицо в руках.
      
Я молчал. Потому что, не мог подобрать подходящих слов. В жизни не часто сталкивался с подобной  ситуацией. Смотрел на эту кучу страданий, сидящую на полу передо мной, а его одежда наполнилась красным.
      
- Я не хочу жить. Эта жизнь не доставляет мне удовольствия. Все, что я испытал до сих пор, было сплошным дерьмом. Все, с самого начала. Я бы хотел, чтобы родители никогда не дарили мне жизнь.
      
 - Но это уже не твоя вина.

- Конечно же нет, не моя. Вот почему я ненавижу своих родителей. Они навязали мне жизнь. А я не хочу жить такой жизнью. Я ненавижу её.

      - Если эта жизнь тебе не подходит, не пытался ли ты её изменить ?
      
Саша не ответил. Его тяжелое дыхание сквозь руки усилилось.
      
 - Думаешь, я не пытался? Думаешь ли ты, я был таким неудачником с самого начала? Ты идиот, лучше если уйдешь и оставишь меня в покое.
      
 - Тогда объясни, почему ты так ненавидишь свою жизнь. Должно быть у тебя были неприятности, которые заставляют формулировать предложения в таком контексте.
      
 Саша уронил руки, словно в них не осталось сил. Он посмотрел на меня. Его глаза налились кровью, под глазами были черные круги.
      
      - Посмотри  на меня. Ты хотел реально спросить об этом?
      
Я внимательно посмотрел на его тело. Оно было разбито вдребезги. Как физически, так и морально. Его видимое состояние тому доказательство.
      
- Честно говоря, да. Я обязан спросить. Никто не должен подвергать себя такому истязанию. Поэтому не понимаю тебя.
      
- У меня нет друзей, моя жизнь лишена цели, ежедневно я задаю себе вопрос, чем заняться, когда ничего не нужно делать. Читать бесконечно много книг? А когда осточертеет это времяпрепровождение, идти на прогулки? Утомившись и этим занятием, читать ещё больше книг? Потом идти на работу, которую ненавижу? Затем провалить экзамены и повторить полгода обучения? По выходным проводить время с людьми, которые акцептируют меня, но не являются друзьями? Не уметь говорить с людьми? Каждый день стоять перед зеркалом с превеликим желанием сорвать лицо с головы, потому что не могу выносить этого взгляда? Достаточно ли для начала?
      
У меня не было ответа на эти аргументы. Мне приходилось осмыслить каждое им сказанное слово.
      
- А знаешь, что самое скверное? Я даже начисто не сумел себе вскрыть вены, — он демонстративно вытянул левую руку, сжал пальцы в кулак, а ладонью правой хлопнул по ранам так сильно, что кровь брызнула по сторонам. - Это самое жалкое из всего. Я даже не могу покончить с собой. Я вообще ничего не могу. Я абсолютно глуп для всего этого.
      
 - Возможно, в этот момент, тело твоё втайне говорит, что тебе действительно следует продолжать жить. Если бы у тебя было серьезное желание умереть, ты бы сделал всё необходимое. Я так думаю.
      
- А почему ты считаешь, что тело моё хочет жить?
      
      - Не знаю. Но это единственное моё объяснение. Смерть - что-то вроде абсолюта. Её нельзя отменить, а жизнь - вернуть обратно. В решающий момент тело твое верно осознавало этот факт. И это свидетельство того: не всё так плохо для тебя.
      
 - У тебя нет ни малейшего представления, о чем думает мое тело. Впрочем, и я, наверное, тоже. Я не могу понять, что удерживает его в этой жизни. По любому, так продолжать жить не хочу ни секунды.
      
 - Сожалею, что приходится говорить тебе об этом, но это не сработает. Мне больше кажется, тебе следует жить дальше.
      
 - Может быть, мне придется. Только я не знаю, как. Я ненавижу всякий божий день в отдельности. Я просто не знаю, как правильно наслаждаться жизнью. Я не знаю, как общаться с людьми. Это все так... бессмысленно. Каждый  прожитый день похож на предыдущий. Я желал бы, вырваться из этой жизни. Но я действительно не знаю, как.
      
Я этого тоже не знал. Схватил рулон кухонных бумажных полотенец, что лежали на столе, оторвал несколько лоскутов, скомкал их и вытер пол. Красная жидкость впиталась в бумажный шар. После нескольких активных движений в руке у меня оказался влажный ком, который выбросил в мусорное ведро. Подал Саше полотенца, он вытер ими руку. Я взял перевязочные бинты, обмотал его руку, крепким рукопожатием помог подняться с пола и добраться до постели. Он быстро уснул.

Продолжение:
http://proza.ru/2025/03/26/958