Исповедь влюбленной женщины ч. 3 гл. 5

Часть 3 Он и Она

Глава 5 Прошлое

«А вот теперь ты получил сполна, Вася. Бумеранг настиг тебя, крепко долбанул по голове, по сердцу, по мозгам, оставив вместо души обожжённую зияющую рану. Как же ты справишься с невыполнимым уроком, который преподнесла тебе жизнь, прямо-таки, на тарелочке с голубой каёмочкой? Возьми, дорогой друг, кушай на здоровье и помни о том, какая же ты всё-таки сволочь. Где же теперь ты найдёшь здоровье, силы и возможности там, где не помогут никакие деньги, связи, знакомства и власть? Вот сейчас ты и ответишь за все, Василий», - он успокаивал дочь, рыдающую у него на плече, по-отечески прижимая ее к своему изболевшемуся сердцу, а думы его...

Его доченька, сокровище, солнышко, зачатая в любви и рожденная от любимой им женщины, еще не знала, какое чудовище ее утешает. Сейчас для Ирины стоящий рядом человек представлял собой оплот, тихую гавань, где ей было хорошо и безопасно.

Она было подумала, что этот пожилой мужчина напоминает ей отца, которого она фактически не знала, и который бросил ее совсем еще малышкой. Но устыдилась своей мысли. Ведь Василий Корнеевич самый добрый, самый великодушный и чудесный человек, не похожий на ее бесчестного родителя! Как можно их сравнивать!?

- Простите меня, Василий Корнеевич. Я что-то расклеилась. Не могу спокойно думать о маме, - она успокоилась, улыбнулась, - расскажите мне о ней, ведь Вы, оказывается, очень давно были с ней знакомы.

- Да, Иринушка. Мы познакомились в университете. Только я был старше на три года. Но это все неважно. Я хочу сказать тебе самое главное..., - он поперхнулся, голос его сорвался, словно горло перехватило крепкой удавкой.

- Да, слушаю Вас, - она заглянула ему в глаза внимательно, пытливо, снова смутив его таким знакомым ему взглядом из прошлого.

- Наверное, ты сейчас меня возненавидишь...

- Что Вы, как я могу...

- Подожди, мне и так тяжело... Подожди, девочка..., - он выдохнул, смирившись с неизбежным, - я и есть тот Вася.

- Я не понимаю, Василий Корнеевич.

«Ну и долго ты будешь мямлить, как тряпка? Может быть, ты уже признаешься ей?» - он начинал злиться на себя, - «ну, сказал «А», говори «Б».

- Я и твоя мама когда-то встречались и любили друг друга.

- Правда? Она об этом не рассказывала.

- Она меня очень любила, и я ее... очень любил. Казалось, что мы никогда не расстанемся. Но обстоятельства были сильнее нас. Мы не смогли пожениться.

Она вдруг побледнела, глаза потемнели, впитав в себя изумрудный цвет морского торнадо.

- Что Вы сейчас говорите? О чем это Вы? Вы хотите сказать, что Василий Корнеевич и Вася - один и тот же человек? Что Вы - это он? Тот, который убил мою маму?

Он кивнул. Опустив голову, он не стал смотреть ей в глаза, уже точно зная, что именно там увидит.

- А дочь? Кто такая эта дочь?- Ирина кричала, не в силах владеть собой.

Его голос практически перешел на шепот. Казалось, что они поменялись местами, и теперь он был в роли нашкодившего ребенка, который держит отчет перед строгой матерью за свое плохое поведение.

- Ты наша дочь.

Ее затрясло, глаза лихорадочно заблестели, она еле держала себя в руках.

- Нет, я не верю. Этого просто не может быть! Ни за что! Вы не можете быть моим отцом!

- Можешь не принимать меня, но это так.

Пересохло во рту, закружилась голова, отдаваясь невыносимой болью в висках, тошнотворный ком подступил к горлу. Казалось, что сейчас она упадет в обморок.

- Что Вы мне сейчас говорите? Ведь с этой самой минуты я буду Вас ненавидеть, всегда, до самой моей или Вашей смерти! Всегда! Слышите?

- Да.

- Поднимите голову! - она кричала, не владея собой. Перед ним стояла маленькая хрупкая воительница с горящими от ненависти глазами, - посмотрите на меня! Вы знаете, каково мне было без матери? Вы понимаете, что это Вы убили ее? ВЫ УБИЛИ ЕЕ! Я ненавижу Вас. Я больше никогда не желаю Вас видеть. Слышите? Никогда больше не попадайтесь мне на глаза. Никогда!

Она всколыхнулась, словно побитый воробушек, и побежала. Куда? Она сама не знала. Главное, как можно дальше от предателя, убийцы ее матери и...отца, которого она не желала.

***

Фагундо постучал в ее номер. Толкнул дверь, открыто.

Плотно задёрнутые шторы не впускали в комнату солнечный свет, и он с трудом разглядел на кровати Ирину, завернувшуюся в одеяло, словно в кокон. Казалось, она спала, но тело ее морозил легкий озноб.

- Ирина, я искал тебя, нигде не мог найти. Что с тобой? Ты заболела?

Он потрогал ее лоб, а она словно очнулась, застонала и прошептала:

- Обними меня покрепче.

Он прилег рядом с ней, обнял, не поверив своему счастью. Укачивая ее, словно ребенка, он прошептал:

- Все будет хорошо, любимая. Поспи. Вот теперь все будет хорошо.

Она заснула, а он любовался ею, наслаждаясь каждой черточкой ее прекрасного личика, всю ночь не смыкая глаз. Разрывался звонками ее телефон, кто-то постоянно стучал в дверь, заблаговременно запертую им на ключ, но он решил не откликаться:

«Пусть думают, что нас нет. Достаточно этих игр. Пусть оставят нас в покое. Я не отдам мою Ирину этому надменному павлину. Завтра уже будет все кончено».

Ирина застонала во сне.

«Боже мой, как я мечтаю услышать эти стоны, когда мы с ней будем заниматься любовью. Ей будет так хорошо от моих ласк и поцелуев, что она непременно должна кричать и стонать», - он все еще лелеял надежду, вожделея и желая обладать ее телом.

Она еще спала, но он уже не мог сдерживаться. Он нежно поцеловал ее глаза, прикоснулся губами к ее губам, проникнув языком в ее миленький ротик. В глубоком эротичном поцелуе она застонала, возвращая ему поцелуй и лаская его в ответ.

Во сне она изогнулась, словно кошечка, испытывая возбуждение. Откинув одеяло, он начал целовать и ласкать ее упругие груди, животик, спускаясь все ниже и ниже. Проникнув рукой в ее трусики, он почувствовал, какая она там влажная и горячая.

Застонав, словно в горячечном бреду, она прошептала:

- Сашенька. Люби меня, не останавливайся. Я хочу тебя.

Фагундо не сразу понял, откуда возник этот строгий раздраженный голос, пока не обернулся.

- Ты слышал? Она сказала Сашенька. А разве ты - Сашенька? Быстро встань и оставь ее в покое.

Он поднялся с кровати, намереваясь возразить этому наглецу, посмевшему войти к ним в комнату, но не успел, немедленно свалившись на пол от мощного аперкота. Проваливаясь в нокаут, услышал:

- Квиты.

***

Она очнулась, не понимая, где находится. Похоже на больничную палату. Приборы, капельница, лекарства на столике. Застонала от ощущения адской головной боли.

Александр, задремавший в кресле возле ее кровати, встрепенулся:

- Слава богу, очнулась, любимая.

- Что со мной?

- Врачи сказали, что у тебя был нервный срыв. Нежная моя, хорошая. Кто же тебя так сильно расстроил? Этот противный Фагундо?

- Где я?

- Это частная больница. Мой тесть тебя сюда устроил. Сказал, что в особняк ты не согласишься поехать. Это из-за Ларисы? Не переживай, все будет хорошо.

- Оставь меня. Я хочу побыть одна, только не обижайся, милый.

- Нет, конечно, я не обижаюсь. Кстати, мой тесть передал тебе письмо. Я положу на столике. Как захочешь, так и прочитаешь. Хорошо, любимая?

- Хорошо.

Александр вышел, а она, наконец, закрыла глаза. Надо обо всем подумать.

Настойчивые морские волны, накатываясь снова и снова на скалистый берег, всё-таки добились своего. После очередного удара прибоя по склонам гордого и неприступного утеса поползли трещинки, незаметно превратившиеся в глубокие печальные морщины. Скалистый кряж не выдержал, не желая мириться с тем, что стал не так величественен и силен, как в былые времена. В последний раз любуясь на огромные просторы океана, он рухнул, подчиняясь господствующей воле морской стихии.

Теперь Ирина чувствовала себя погребенной под развалинами некогда величественной скалы. Мир ее рухнул, навалившись исполинской тяжестью на ее хрупкие плечи. Выдержит ли она столь жестокий удар судьбы? Не известно.

***

Дрожащими от волнения руками она открыла письмо, несколько исписанных убористым почерком листов. Было бы легче, если бы эти строки рассказывали о любви, но далеко не все происходит в этой жизни так, как мы желаем...

«Ирина, дорогая моя доченька. Решил написать тебе, ведь слушать меня ты отказываешься. Ты ненавидишь меня, не приняла как отца. Что же, я признаю, что заслужил это. Получил сполна, на полную катушку.

Может быть, когда ты узнаешь, что именно тогда произошло, то не будешь ко мне так строга? Обстоятельства сильнее нас, доченька. Вся наша жизнь - жертва обстоятельств.

Я не смог противостоять требованиям своей семьи и уехал в Англию. Перед отъездом я попрощался с твоей матерью, признавшись ей в своем предательстве. Я обидел ее. Ждал, что она выскажет мне свои обиды, оскорбит меня самыми последними словами, и мне легче будет уехать. Я смалодушничал, ведь знал, что она, мой ангел, никогда не скажет грубого слова, не будет спорить и спрашивать. Она смолчит.

Моя душа умерла в ту самую минуту, когда я оставил ее одну в этом жестоком мире. Как я виноват! Как я жалею ее, тоскую и люблю! До сих пор мое сердце разрывается от боли, лишь только узнав, что она покинула этот мир навсегда. Она покинула меня навсегда!

Через год я вернулся из Англии. Я был уже женат, но не смог отказаться от Маргариты. Решил разорвать все связи и договорённости. Приехав к ней, я увидел мою любовь, выходящую из подъезда вместе с мужем и коляской. Я все понял. В жизни твоей матери для меня уже не было места.

Если бы я знал, милая доченька, кто был в этой коляске. Разве я отказался бы от тебя? Никогда. Ты моя любовь, мой кислород, без которого я уже не смогу жить.

Прости меня, моя доченька. Помилосердствуй, не лишай меня частицы любви твоей матери, которая до сих пор живет в твоей душе. Я купаюсь в этой любви, находясь рядом с тобой, или когда просто смотрю на тебя. Я до сих пор ее чувствую и люблю. Сжалься, доченька. Не убивай меня до конца. Разреши немного побыть с тобой на этом свете. Мне не нужно многого. Только бы смотреть в твои глаза и видеть твою улыбку. Глаза у тебя прекрасные, мамины. В них я вижу свою Маргариту.

Позволь отдать тебе свой отцовский долг. А после я уйду к ней. Не могу больше без нее, без моего ангела».

***

«Разлилась печаль на моем дворе,

Разлилась рекой в лютом январе.

Тлеет боль в груди, не привыкнуть к ней,

Разлилась тоска у моих дверей.

Все случилось так, как случилось, но

Тот неверный шаг - в горле моем ком,

Что не выкрикнуть, сколько не кричи,

Заморозил мир все мои пути.

В прошлое пишу письмо, чтоб меня простило,

Чтоб сиянье твоих глаз боль опередило,

Я пишу тебе ответ на вопрос забытый,

Через много-много лет дверь найдя открытой».

(Андрей Волженин)

Продолжение следует.

Ираида.

Благодарю за чтение моих рассказов, комментарии и оценку