Тучи над Приморском -3

   Наступила вторая суббота октября. У Наташки с Элькой в школе на уроках не заладилось. Отец ушёл рано на работу, мама плохо спала, ночью о чём-то долго говорила с отцом, прижавшись к его тёплому плечу. Только Евгений за шкафом сладко посапывал во сне, сегодня проснулся свежим и бодрым.
  Элька на первом же уроке схватила двойку по арифметике. Вышла к доске уравнения решать, а точно в ступор впала, не могла толком ни решить, ни ответить на вопросы учительницы. Очень злая сегодня Валентина Дмитриевна была. Доброй она казалась лишь на первом году, а теперь чуть что, сразу пускалась в крик. И на Егорову сегодня кинулась за то, что та грызла кончик карандаша. Подскочила к парте, выбила у Наташки этот злополучный карандаш, больно ударила девочку по руке. Подняла её стоять в наказание у парты на пол урока. Да ещё в конце дня замечание в дневнике родителям напишет, боялась Наташка. Так оно и вышло, классная схватила с парты дневник Егоровой, написала там замечание по поведению для родителей с просьбой провести с  дочерью профилактическую беседу о том, как правильно вести себя на уроке.
  Понурые с опущенными вниз головами, девчонки возвращались из школы. Они обе прошли сперва к Рахматуллиным, там дома была ласковая бабушка Катя, которая уже приготовила обед, дымящийся на столе в ожидании внучки с соседкой. Если не было дома Наташиных родителей, то она шла обедать к Эльмирке, а если у Эльки было дома пусто, то обе шли к Егоровым.
  Сидя за столом, они на перебой рассказывали бабушке Кате про свои школьные злоключения. Про злую учительницу, про двойку и замечание в дневнике. Они не заметили, как за разговорами пролетело два часа. Элька спохватилась, когда стрелки часов приблизились к трём. Девчушка стала быстренько собираться в музыкальную школу, складывать тетради для сольфеджио, запихивать скрипку в футляр. Томик радостно крутился под ногами, он всегда провожал свою хозяйку до угла барака, но никогда не бегал через дорогу, но в этот раз... Элька вышла во двор, махнула рукой Наташке, погладила Томика по загривку. Она бегом побежала на остановку автобуса через дорогу от детского садика в сторону Первомайской площади. Девчонка была уверена, что щенок ушёл вместе с Наташкой к Егоровым домой, и потому даже не оглянулась ни разу. Сестра Гульнарка была в соседнем дворе, играла с малышами в классики. Наташка, придя домой, переоделась в свой домашний жёлтый халатик, сразу села за учебники, чтобы повторить урок по арифметике, которая ей давалась с трудом. Вдруг неожиданно со стороны дороги раздался резкий скрип тормозов, какая-то тяжёлая машина встала, были слышны взрослые голоса, а потом... пронзительны крик знакомого голоса... Да, она не ослышалась, так могла кричать только Эльмирка!
  Наташка откинула табуретку, выскочила из-за стола, кинулась на улицу, обежала дом, выскочила на проезжую дорогу через узкий переулок. В левой стороне на автобусной остановке стояла толпа народа. У Наташки упала душа в пятки, что-то случилось, что-то с Эльмиркой. Девочка кинулась в эту толпу... На дороге у бордюра, почти под колесом автобуса, подъехавшего к остановке на Почтовой улице, лежал на правом боку Томик, их общий щенок. Над ним стояла застывшая, побелевшая лицом Элька, крепко прижимавшая к себе скрипичный футляр. Её портфель с тетрадками по музыке был откинул в сторону на тротуар.
- Что, что... это?! - Наташка склонилась над собакой.
  В тот момент, когда Эльмирка уже перешла через дорогу, чтобы пойти сквером в музыкалку, позади раздался скрип тормозов, чей-то женский голос закричал:
- Собаку задавили!... Чей щенок?
  Элька обернулась на этот крик, она поняла, что Томик побежал её провожать, чего никогда не делал прежде, и попал под колёса пришедшего на остановку автобуса. И вот теперь они стояли обе над щенком, голосили, от горя хватали себя за волосы... Ребята из соседнего двора, пришедшие сюда на крики и шум, ринулись во двор за Гулькой. Когда та прибежала сюда, то сразу упала на мёртвое тело Томика. Она кричала, плакала, пыталась его поднять, перевернула на другой бок и все увидели большую зияющую рану на его головке, выбитый глазик, сплющенный висок... Что-то предпринимать уже было поздно. Пришла баба Катя, стала уговаривать Эльку всё же пойти на занятия, а Гульку подняться с земли, но безуспешно. Когда до Наташки дошёл весь смысл происшедшего, она заорала так, что Сашка Терещенко, возвращавшийся из больницы от сестры,(всё же пошёл) даже на ходу подпрыгнул, бросился бежать на этот крик, растолкал толпу зевак, став свидетелем ужасного зрелища!..
  Девчонок никак не могли отогнать, баба Катя плакала от отчаяния, они не давали забрать Томика, Гулька так на нём и лежала, закатившись от горькой боли. Сашка быстренько добежал до почты, выпросил там большую коробку, вернулся к остановке, оттащил девчонок, молча поднял бедного щенка с дороги, уложил его в принесённую тару. Траурная процессия проследовала от автобусной остановки до пустыря за гаражами. Бабушка Катя сперва предложила похоронить собачку за железной дорогой, возле насыпи, на что ей Терещенко строго возразил:
- Будут бегать девчонки на могилку, а тут небезопасно... Могут, чего доброго, под поезд попасть от горя-то, малы ещё, не понимают всей опасности...
  Он был прав, это поняли сразу и подчинились.
  Наташка с Элькой горько рыдали, стоя над лежавшим в коробке Томиком, пока Сашка вместе с мальчишками из соседнего двора рыли яму. Гульнарка уже плакать не могла, она стонала, опираясь на руки бабушка Кати. Вскоре она повалилась на пожухлую осеннюю траву, её пришлось уносить домой на руках. Кто-то из соседей забежал в дежурную аптеку за нашатырём... Наташка села на колени, Александр молча опускал в могилку тело Томика в закрытой коробке. Он отгребал руками лишний песок, укладывая коробку на дно. Он был скуп на слова, не смотрел по сторонам, просто старательно работал, зажав эмоции внутри себя, сжав плотно губы.
  Они ещё долго стояли над могильным холмиком и плакали... Наташка не могла понять, как их такой живой и подвижный Томик теперь лежит в сырой земле и никогда больше не придёт домой, не подойдёт к своей блестящей миске, не попьёт любимого молочка...
  Войдя с улицы к Эльмирке в комнату, сразу бросились в глаза висевшие на гвоздике поводки, миски, стоявшие в углу... Снова крик, громкий жалобный плач и всхлипы. Гулька, лежавшая на кровати с повязкой на голове, была последним аккордом в этом траурном вечере.
  Когда пришёл домой уставший Егоров, он разбираться долго не стал, ему соседка Катя рассказала про горе своих внучек, но так же поведала о состоянии Гульнарки, и глядя на свою Наташку, Алексей сбесился окончательно:
- Что ревёшь?! Хочешь, как младшая соседка упасть и лежать без памяти? - он строго смотрел на дочь. - Успокаивайся давай, ну!.. Хватит ныть, нельзя так!.. Его теперь вашими криками не вернуть, смотреть надо было лучше, а то привыкли всё спихивать на взрослых, и прогулку, и кормёжку... Что, неправда?
  Наташка от горя и упрёков кричала всё громче. Терещенко решил вступиться:
- Не надо так, Алексей Михайлович, им и так беднягам плохо!
- Ты ещё тут мне поговори!..
  Наташка закричала ещё сильнее, её горе было слишком велико, чтобы сразу успокоиться, даже на отцовский недовольный окрик.
- Замолчи, сейчас же! - громко оборвал он дочь. - Мы второй день подряд в напряжении на работе, голова идёт кругом, а тут ты со своими капризами!.. Хочешь выплакаться, иди на улицу... Уйди с глаз моих долой!
  Наташка бросилась к порогу, вылетела из дома, пробежала через двор и скрылась за гаражами.
- Что же вы так? Ну, зачем?! Эх... - Сашка ринулся за ней догонять.
  Злой Егоров посмотрел через двор вслед Терещенко, прошёл к себе в комнату, закрылся, громко хлопнув дверью. Он начал остывать лишь когда вернулась с работы Светлана. Она ещё дорогой, подойдя к дому, узнала от дворовых ребят о всей постигшей детей трагедии. Быстро пройдя к себе, увидела грозного мужа, поискала глазами Наташу:
- Ну?! - спросила она, чувствуя подвох.
- Раскричалась... я ей указал на то, что так нельзя, не возможно терзаться из-за собаки... Зачем своё сердце рвать, и я не железный... Устал, а тут она ещё...
- И что?! - Светлана стала бледнеть.
- Убежала... Не знаю куда. Сашка полетел за ней, - буркнул себе под нос Егоров.

  Вечернее догорающее небо бросала бронзовые кольца в море. Они искрились, прибиваясь к берегу волной. Поднялся сильный, холодный ветер, он налетел неожиданно, окатив свежестью прибрежные песчаные скаты, с шумом поднимал нагонную волну в заливе и с грохотом бросал её на каменистый берег. Высокие валуны, торчавшие из воды, сверкали и пели под напором игристых радужных брызг.
  Наташа с берега от отчаяния забралась на один такой высокий камень. Она стояла маленькая и тоненькая, одетая в тонкий домашний халатик, продуваемая всеми ветрами насквозь, обдаваемая бурным водяным валом. Ей было почему-то сильно жарко, лицо горело, в глазах расплывались радужные круги, тело при этом дрожало мелкой дрожью. Как только прибежала на косу, сразу кинулась к воде, опустилась в неё до колен, потом залезла на валун, отстоящий от берега метров на десять. Волны, вздымаемые гребнем, шарашили в этот скользкий камень, а девочка совсем не чувствовала холода в этот момент. Перед глазами был только Томик, их маленький дорогой дружок, так нелепо и глупо погибший у самого дома.
  Терещенко бегал по соседним дворам, заходил в магазины, пробежался до детского пляжа, а потом по берегу пустился искать Наташку на косе возле каменистого пляжа в сторону улицы Отрадной. Он ещё издали на фоне закатного солнца разглядел её маленькую фигуру на камне. Её едва не сбивали поднявшиеся волны... Сашка подбежал к ней, ступил в воду, схватил хрупкую фигурку с валуна и вытащил на берег. При этом обоих окатило густой пенной волной у самого откоса. Терещенко забрался повыше, неся на руках дрожавшую Наташу, сел на тёплый плоский камень:
- Холодная ты, как лёдышка, - начал он, согревая своим тёплым дыханием Наташкины ладошки. - Всё плачешь?!
  Она кивала головой, заливаясь слезами, вздрагивала, всхлипывала...
  Терещенко распахнул свой синий плащ:
- Ныряй сюда, согрейся! - предложил он, усаживая девочку на колени, запахивая полы, закрывая ими Наташку от порывистого ветра. - Не надо так плакать, малышка!.. Давай, успокаивайся!..
  Он прижал покрепче к своей горячей груди её растрёпанную головку, пытаясь согреть это худенькое тельце.
- Ну, всё... всё! Слезами горю не поможешь, говорят мудрые люди...
- А я, как теперь... папа обиделся... а ещё дневник посмотрит, а там... двойка за поведение и замечание, он совсем разозлится на меня, - всхлипывала девчонка. - Получается, что я его огорчаю только... Он сильно устаёт, а я... Я не пойду домой! - она схватилась рукой Сашке за шею, кутаясь в его плаще.
- Ничего, не переживай, всякое в школе бывает... Я тоже в отличниках никогда не ходил, - парень ухмыльнулся и предложил: - А хочешь, я тебе сейчас весёлую историю расскажу, чтобы ты не плакала, хочешь? Рассказать, как я манекеном работал? - он громко при этом рассмеялся, задорно подмигивая.
- Как это... манекен? - Наташка подняла на парня свои мокрые от слёз глазёнки.
- Ну, манекен - это кукла такая!.. Большая кукла! Их ставят в витрины магазинов для показа одежды... Так вот, а дело было весной...

  Егоров окончательно пришёл в себя после увесистого Светкиного подзатыльника. Он, не помня себя от волнения, выскочил во двор, пробежал на остановку, повернул в переулок в сторону Первомайской площади, затем бросился к берегу моря... Он так же как и Сашка проделал тот же путь до косы. Шурша мелкой галькой, спустился с откоса... В глазах зарябил тысячами янтарных зайчиков морской прибой, на его фоне на плоском камне пологого откоса сидел закутанный в синий плащ Терещенко.
  Наташка слушая весёлую историю про витрину пассажа, выглянула из-за Сашкиного плеча, увидев отца, она забилась в испуге:
- Он идёт сюда, я боюсь... Спрячь меня, дядя Саша!
  Терещенко запахнул свой плащ плотнее, укрывая им девочку с головой. Он наклонился вперёд, сев на камень пониже.  Егоров подошёл и встал сзади, разглядывая Сашкину фигуру на камне. Сперва он не увидел Наташку, но предательская ленточка, которая развязалась на косичке и неосторожно вылезла из под полы плаща, указала ему точку поиска. Алексей остановился. Он
 с улыбкой стал внимательно заглядывать под Сашкин плащ, который тот прилежно старался запахнуть, как можно плотнее, отворачиваясь от Егорова всем корпусом. Ветер поднимался всё сильнее, хлестая радужными осколками вздыбленной волны мокрый берег.
- Холодно, - поникшим голосом произнёс Алексей. - Шли бы уже домой!.. Саш, а тебе совсем нельзя сидеть на ветру, ты же недавно воспаление лёгких перенёс... Пойдёмте домой, ребята... Оба!.. Там Света чайник поставила, она вкусное печенье принесла... Попьёте горяченького, а то... вы совсем замёрзли!
  Из плаща показалась Наташкина голова.
- Пап, а ты меня не сильно будешь ругать за дневник? - тихим голоском спросила она и всхлипнула.
- Господи, - развёл руками Алексей, - когда же я тебя ругал-то за школьные проказы? И что в нём? Клякса?! Сами такие были! - он весело подмигнул Сашке и подошёл к ним. - Ну всё, идёмте, нечего тут сидеть на холоде!..
  Они пошли вслед за Егоровым по песчаному откосу на подъём от каменистого пляжа. Ветер дул уже в спину, Терещенко продолжал прикрывать краем плаща замёрзшую Наташку, прижимая к себе её худенькое тельце.

  Они сидели за столом притихшие... Алексей стоял у комода, смотрел на дочку, на жену, которая молча читала запись в дневнике, краем глаза поглядывал на спокойного внешне Терещенко. Егорова будоражили мысли о своей несдержаности, вот и в этот раз, он не смог справиться со своими эмоциями, накричал на Наташку. За что, спрашивается?! Она, бедняжка, не смела на него глаз поднять, так ей было стыдно за свою двойку по поведению.
- Никогда не поверю, - наконец заговорил Алексей, - чтобы моя дочь была такой непоседой, и за это двойку схлопотала... У нас за поведение такие оценки ставили только самым отъявленным бандитам, что сидели на галёрке и окурками стрелялись... Света, ты знаешь хорошо их учительницу?
- Да, Валентина Дмитриевна Никандрова у нас в почёте, опытный педагог с большим рабочим стажем, - подняла глаза на мужа Светлана. - Но всем известно, что она очень строга, даже бывает жестока. И всё же, считается что у неё самый сильный в школе класс. Нашей дочке повезло учиться у такого педагога... Что до этой двойки, тут надо разобраться... Наташа, как такое вышло?
- Её наши ответы разозлили... Элька стала у доски отвечать, урок не выучила, - ответила Наташа. - Учительница ей двойку поставила, наругалась на неё, а потом... на меня кинулась. Я карандаш грызла, даже не заметила этого... Она подскочила, выбила у меня его, потом... ударила больно по руку, подняла перед всем классом у парты... Я виновата, я знаю!.. Но я у неё прощения попросила, а она только громче наругалась.
- И всё, и больше ничего ты не сделала? - удивился Егоров.
- Больше ничего, - ответила дочка, опустив ресницы.
- Ну, доберусь я завтра до этой вашей школы!.. - Алексей вспыхнул факелом, краснея до кончиков ушей.
- Остынь, Алёша!- осекла его жена. - Я сама с Валентиной поговорю... Что у тебя на работе мало проблем? Вон, Женька идёт, сейчас лучше своими делами займитесь! - кивнула она головой на дверь, в которую просунулась Женькина голова.
- Привет, все дома? - улыбаясь спросил он. - Ну, наконец-то завтра выходной и я высплюсь как следует, а то что-то все эти дни, почти не спал.
  Он прошёл в комнату, повесил свой форменный плащ на вешалку, подошёл к столу, потрепал по затылку Наташку, похлопал Сашку по плечу, и обратил внимание на необычно притихшую обстановку.
- Садись, Женя, ужинать будем, - Светлана выдвинула стул из-под стола. - Мы уже поели, теперь твой черёд...
- А ну, колитесь, что произошло? Я же вижу какое-то напряжение во взглядах, меня не проведёшь!.. Что-нибудь случилось?! - Евгений опустился на предложенный стул, окидывая взглядом своё семейство.
 Да, это была его семья, кроме Егоровых у Евгения никого не было, не считая маленького сына, находившегося очень далеко.
- Катастрофа, Жень, - Светлана отложила Наташкин дневник в сторону, - наши дети сегодня отличились не по своей вине...
  Света рассказала Султанову все подробности сегодняшнего дня.
  Они вместе с Алексеем вышли перекурить во двор. Стоя под козырьком подъезда, они обсуждали рабочие дела, портовые новости, расследование пожара и моногое другое, не забыли и про сегодняшнее горе. Егоров признался, что виноват перед дочкой, но его вывела из себя её истерика, чего он никогда не одобрял, не хотел растить из Наташки кисейную барышню.
  Мимо с тазом полным стиранного белья, прошла соседка Аннушка Зайцева. Она грустно посмотрела по сторонам, поздоровалась, как-то неловко оступилась у порога, поставила таз на скамейку и, как показалось Султанову, была очень сильно чем-то расстроена. Мужчины продолжали разговаривать под козырьком, во дворе сгущались сумерки, а из соседнего переулка в эту тёмную пору неожиданно вышли две торжественные фигуры. Они неспешным шагом направились в сторону их тринадцатого дома...

  Алёксей с шумом вбежал в комнату, распахнув дверь, окинул горящими глазами сидевших за столом и крикнул:
- Поглядите, кто пришёл к нашим соседям!.. К Аньке свататься с огромным букетом цветов пришёл её парень, да ещё вместе с отцом!.. Вон он, стоит во дворе перед ней на коленях, видно они поссорились накануне.
- Валера из армии пришёл?! - Светлана встала из-за стола и быстро вышла во двор вслед за Алексеем.
  Сцена была и правда неописуемая: Анюта молча стояла, недовольно разглядывая стоявшего перед ней Валерия, державшего перед собой огромный букет алых роз на вытянутых руках. Бутоны были крупные, полураскрытые, они своими влажными венчиками касались его пылающего лица, будто прикрывали его стыд от посторонних глаз. Он что-то тараторил невпопад, отец поправлял его неловкие фразы. Старший Дымов пришёл при полном параде вместе с сыном в своём генеральском кителе. Ему начальнику артиллерийского Подольского училища, было неловко осознавать, что его сын оказался таким мелким пакостником. Валерий признался ему накануне, что у него с Анютой состоялся довольно грубый по всем показателям разговор, и виноват в этом он сам, его неуверенность в своих чувствах, своих поступках. Он боялся потерять свободу и независимость в принятии решений, отец с ним по этому поводу имел серьёзный разговор, вызвав его на откровенность. Они отправились порыбачить сидели в лодке, раскачивающейся на волнах, Иван Ильич рассуждал о жизни, о судьбе, по-отцовски упрекая:
- Конечно, ты ей не пара, охламон, - в сердцах говорил он. - Ты забыл, как мы с матерью тебя вытаскивали из всяких мелких неприятностей ещё в школе, а потом... ты только первый год служил в армии, и что? Я тебя определил в Краснодар, в образцовую часть, а ты и там нашкодил... Мелкий пакостник!.. Только мне и делов было, как доставать тебя из бобровского притона! И где благодарность? Теперь весь город будет мне тыкать пальцем и пенять на то, что ты отпихнул от себя такую девчонку!.. По своей же собственной глупости. Хорошенькую же славу ты мне удружил, спасибо, сынок!.. Весь наш род Дымовых обесчестил!.. И я тебя, как прежде, прикрывать уже не буду, учти!.. А я многое о тебе знаю. Думаешь, я не догадался, о том случае?! - загадочно понял он глаза на сына, что Валерка вздрогнул под его суровым взглядом. - Ведь это ты тогда был, ты... Там в палатке на Сенной!.. Я видел в зажатой руке у Лоры твою цепочку... Но я никогда тебя не выдам, ведь ты мой сын!.. Так вот, остепенись, наконец, женись на хорошей девушке, или... ещё лучше, если ты ей скажешь всю о себе правду!.. И она поймёт, с каким дерьмом связалась. Думай же!.. Или правду, чтобы не оставлять у Аннушки иллюзий на свой счёт, или женись, мирись с ней!..
   И вот они пришли сегодня вечером к Зайцевым. Анна стояла с угрюмым видом, молча смотрела на Валерика, пышный букет в его руках, пытаясь оценить непростую ситуацию, в которой оказалась, искренность чувств, своих и Дымова.
  Она любила Валерку, ей хотелось думать, что он пришёл сюда по своей воле, а не по желанию родителя, его глаза были, как раньше, искрящиеся любовью, в них плескалось неподдельное к ней чувство, желание быть вместе. Уступить или расстаться навсегда?! Расстаться?! Но это было для неё слишком страшное слово.

  __________________________________________________

  Середина октября выдалась тёплая и сухая. Западные холодные ветра с дождями унёс восточный циклон, пришедший на смену сырой погоде. Он тоже был в меру влажный, выстилал небо по утрам белёсой поволокой, шумел над морем ласковым прибоем, был по осеннему свеж, но очень мягок. 18 октября в воскресенье, около восьми часов утра Светлана Егорова вышла в общий коридор за картошкой. Она откинула крышку ларя, стала набирать в миску молодых кругляшов для супа. В это время скрипнула дверь у соседей Зайцевых, на пороге появилась разряженная в праздничную атласную зелёную кофту и длинную чёрную юбку с пышными оборками Зинаида. Она весело подмигнула соседке, прошлась по коридору, демонстрируя свой наряд:
- Ну как, Светик, я выгляжу?
- Очень отлично, - ответила та с улыбкой. - Никак праздник у вас какой?
- Можно сказать и так! - она поправила рюшки на груди. - Сватов сегодня ждём в гости, Валеркиных родителей. Они в обед прийти обещались, а я заранее принарядилась, достала свою лучшую одёжу, чтобы подогнать, если что не приглянется... Так, значит, хорошо? - она ещё раз покрутилась перед Светланой.
- Очень здорово! Сама шила? - Светлана положила миску с картошкой на ларь, а  сама стала разглядывать наряд соседки Зинаиды.
- Только кофту, а юбку купила на рынке ещё прошлый год... повезло!
  Пока они весело разговаривали, мимо них прошла Анюта, поздоровалась, плеснула себе в лицо водой из умывальника, подошла к телефону, сняла трубку:
- Валер, где тебя ждать? - раздался вопрос.
- Не жди, Анюта, не поеду сегодня, - послышался ответ.
- Как же так, мы же договорились!.. - упавшим голосом, переспросила девушка.
- Бегу сейчас к тётке, маминой сестре помогать собрать новый шкаф. Она одна живёт и мы с ней давно договорились, но я думал, она не вспомнит... вспомнила! Понимаешь, она очень сварливая особа, с ней лучше не спорить, - ответил Валерий. - Я же приду к вам сегодня с родителями, вот у вас и встретимся, а ты... с подружкой покатайся.
- Ладно, я с Юлькой Курпатовой поеду, мы с ней летом катались каждый выходной. Пока, до встречи! - Аня повесила трубку и на секунду задумалась.
- Чего ты? - спросила мать, подойдя к ней.
- Ну вот, батяня обещался сегодня со мной покататься на великах, и уехал с отцом Валерки на рыбалку... И Валерка не смог, - она прошла к выходу, вышла во двор перебежала на лужайку к сараям, выкатила из подсобки велосипед. - Ладно, мам, я поеду к Юльке, вместе веселее. Она деду обещалась сегодня заехать, вот мы к нему вместе и махнём на Слободку.
  Светлана знала, что по выходным отец с Анной катались на велосипедах вместе всегда, а сегодня за ним на рассвете приехал на личном автомобиле Иван Ильич, забрал его вместе с рыболовными снастями на Тамаровские лиманы, на своё излюбленной место, чтобы ближе свети знакомство.
- Это получается, что после рыбалки они приедут к вам? - глядя на Анюткины сборы, спросила Егорова.
- Да, - ответила Зинаида, - заедут домой к Дымовым, возьмут жену и сына, приедут к нам на обед... Познакомлю тебя с будущими родственниками! - она довольно оглядела свой праздничный костюм. - Анна, ты не опаздывай к обеду!
- Нет, мам, что ты?! Мы только до деда проедем и обратно! - Анюта поправила на себе красную кофту одетую поверх белой футболки, повыше закатала синие брюки на коленях, села на дамский велосипед, махнула рукой матери и соседке Егоровой, выехала со двора на улицу и помчалась в сторону Первомайской, где жила её подруга и одноклассница Юлька Курпатова.
  Зинаида вошла в коридор, поправила причёску у висевшего в простенке зеркала, и снова повернулась к Егоровой...

  Евгений и Алексей вчера пришли усталые после полуночи, сразу свалились без ужина, а теперь не могли долго проснуться. Наташка возилась у себя в комнате в ночной пижаме, пока мама готовила куриный супчик. Она выглянула в комнату из своего закутка, кинула взгляд на постель, быстро пробежала по комнате и сиганула на кровать рядом с отцом. Она прижалась к его тёплому плечу, тихонько, бочком легла рядом. Светлана пригрозила ей пальцем и прошептала:
- Тихо, не разбуди! Отец вчера устал, дай ему выспаться...
   Егоров всю ночь проспал, как придавленный тяжёлым камнем в тёмном пространстве, лишь под утро пришёл успокаивающий светлый сон. Он оказался в Москве в комнате у друга Жорки Коновалова. Ему приснился сюжет из его юности - они стоят у зеркала в общаге, обсуждают Алёшкин костюм перед походом в гости к профессору Шахову. Жорка недоволен. Он отговаривает Алексея от этой затеи, ему не нравится профессорское окружение. И так чётко, ясно Егоров сейчас всё это увидел во сне, как будто не было этих прошедших десяти лет, как будто он всё это видит на экране кинотеатра, в красках, звуках запахах... Утреннее солнце брызнуло в окно, Егоров стал просыпаться. Вот Жорка о чём-то ему долго и много говорит, о чём-то предупреждает... Но всё стало таять, как туманная дымка на рассвете, всё рассеялось и исчезло, застилая Жоркину фигуру белой поволокой. Последние его слова Егоров не расслышал... Он открыл глаза, повернулся на бок, увидел рядом с собой спящую Наташку, услышал, как Светлана гремит кастрюлями, а перед глазами встала образная картина прошлого из сегодняшнего яркого сна - Жорка и он сам стоят у зеркала в резной оправе!

   Алексей потянулся, погладил Натульку по голове.
- Свет, - полушёпотом позвал он жену. - Женька спит ещё?
- Да, спит... не буди! - они кинула взгляд на его диван за шкафом.
- Ладно, это я хотел сон рассказать... Представляешь, мне сейчас под утро Жорка приснился, как живой!.. Мы с ним в Москве как будто, в его комнате у зеркала разговариваем. Он меня сперва всё отговаривал, чтобы я к Шаховым не ходил, а потом я уже не слышал, что он мне говорил... Но лицо у него тревожное было!
- В таких случаях говорят, что покойник помина просит, - ответила Светлана.
- Это как? Собраться, что ли, за столом надо?
- Нет, в церковь пойти и записочку подать на панихиду, - со знанием дела ответила Света. - Но ты же ведь не верующий!..
- А ты?! - он приподнялся на локте, поглядывая на жену с улыбкой.
- Мудрые люди так говорят - Божиться Божусь, а в попы не гожусь! Это про меня, - Светлана повязалась косынкой, помешивая суп на керосинке.

  В это время на Тамаровских лиманах рыбалка шла ударным темпами. Афанасий Иванович вместе с Иваном Ильичом весело проводили время.
- Ну что, стало быть породнимся скоро? - спрашивал отец Валерия. - Мать сегодня к вам привезём и всё сложится, как надо!.. А потом и о свадьбе поговорить пора уже!
- Это, как водится, - отвечал Афанасий Зайцев. - Что касаемо финансов, так мы для своего ребёнка ничего не пожалеем. Как там по модному, в ресторанах сейчас справляют? Я в этом не спец...
- И я тоже считаю, что надо по-нашему, по древнему... Дома бы, а? Надо с молодыми разговаривать на этот счёт, им жениться, им и решать!
- Вот это мудро, вот это по-нашему, - радостно отозвался Афанасий. - Я тоже буду ратовать за то, чтобы дома справить!.. Вон, старшим-то, мы всем дома справляли, и никто не в обиде был, всё честь по чести! Сперва дочкам старшим, Клавке и Полине, а последним сынок женился, вот и Анютке не хуже отметим!
- А что тебя волнует? - спросил Дымов. - Что-то ты, как будто не договариваешь? Поделись с родственником!
- Заметно? - улыбнулся Зайцев. - Нет, я не кручинюсь, просто... мне кажется, что не созрело у наших молодых до конца такое серьёзное решение. Поторопились они в ЗАГС завернуть.
- Ну, ещё не завернули... Заявку-то ещё не подавали, а вот познакомить нас решили и правильно сделали!.. Молодцы, так и надо! Когда родители сойдутся, там и решение придёт быстрее, дела наладятся, да серьёзные думки прибегут. Они ведь упрямые, жадные на поступки, им всё надо побыстрее, будто живут последний день, - Дымов закинул удочку. - А ежели и нас вспомнить, тоже вот такими были торопыгами. Ветер гуляет в голове, а опыта никакого!.. Вот и надо им подсказать, надоумить... Соберёмся сегодня, посидим вместе, посоветуемся, как нам дальше нашу жизнь налаживать. Твоя-то девчонка совсем ещё юная, а мой уж в армию сходил, теперь будет на работе силушки набираться, да уму разуму в семейных делах... Не скрою, тебе как будущему родственнику скажу, что он у меня уже... опытный! Ну, понял?! - поднял глаза на Афанасия Дымов.
- Без опыта, какой это мужик! - покраснел Зайцев. - И мы, чай, с тобой, тоже небось, опыт имели, прежде чем окрутиться-то!..
- Это верно, не совру... тоже знавал женский пол по молодости лет!.. А скольких перебрал-то, прежде чем жениться на моей Таисье, - он положил удочку на траву, а сам полез в приготовленную сумку с напитками и бутербродами. - Давай-ка откинем по чарке! - предложил Дымов, вытаскивая бутылку водки.

   Анюта поставив велосипед у забора, забежала в подъезд. Позвонила в квартиру Курпатовых на первом этаже. Через несколько минут дверь открыла Василина, младшая сестра Юли, вся замотанная, с припухшими глазами.
- Юлька дома? - весело спросила у неё Анна.
- Дома, но она тоже болеет, - проговорила девочка охрипшим голоском.
- Как тоже?! - удивилась Аннушка её ответу.
- Я в школе что-то подхватила, и сестру заразила.
   К двери подошла шаркающей походкой, завёрнутая в тёплый халат, Юля.
- Анюта, ты гулять меня хотела позвать? - с такой же хрипотцой в голосе,  спросила Курпатова. - А я не могу, затемпературили вчерась с Васькой!..
- Вижу... Я собралась сегодня покататься, а отец уехал на рыбалку с Валеркиным папаней. Вон за тобой решила заехать, к тому же, ты про деда говорила...
- Нет, приболела я, какая уж тут прогулка! - Юля поплотнее запахнула на себе халат. - Значит, у вас с Дымовым всё наладилось? Поздравляю!.. И с родителями его уже знакома?
- Сегодня придут к обеду, как раз с рыбалки приедут... Машина у них своя, оказывается... Дымов сегодня сам за нашим отцом заехал, чтобы познакомиться поближе. Он ему ещё в прошлый раз на рыбалку обещался, но не смог, а сегодня уж перед приходом к нам, решился! - Анна сияла, её солнечное настроение передалось Юльке.
- А ты домой возвращайся, коли так, - сказала подруга. - Чего одной-то мотаться?
- Да, сейчас придётся вернуться. Одна не хочу... Только заеду к ДК, афишу посмотрю и обратно!.. Ну, выздоравливай! - Анечка махнула рукой, сбежала вниз и через несколько секунд Юля услышала, как зашуршали колёса велосипеда по рыхлой песчаной дорожке во дворе.

  Обратно от Дома Культуры она поехала через Центральный парк по липовой аллее с облетевшей листовой. Кругом гуляли люди, дети с родителями, молодёжь, за танцплощадкой проходили соревнования бегунов. Вдоль аккуратно постриженных парковых дорожек стояли смотрители и члены жюри, среди которых она увидела Ибрагими Алиева, своего одноклассника. Он тоже заметил её, кивнув головой. Анечка остановилась рядом с ним.
- Это от вашего училища соревнования проходят? - спросила она у парня.
- Да, ребята из мастерских вызвали на кросс наш цех, - ответил он. - Нам уже всем пришли повестки, последний раз выходим на бега!
- Когда отправляют?
- В конце месяца, куда-то под Краснодар, - Ибрагим скользнул по ней глазами. - А ты, говорят, замуж собралась за Валерку? Помирились?
- Да, помирились!.. Но мы и не ссорились, так, был небольшой раздор на почве непонимания сути вещей, - она улыбнулась. - Я тоже посмотрю, постою...
  Над головой шумели сухими листьями тополя и шелковицы, под туями суетились и пыхтели южные голуби, охая и подвывая на все лады. Кросс закончился, жюри стало подводить итоги соревнований, на пьедестал забирались победители, им выдавали, как и положено, награды, вешали значки, медали, отмечали почётными грамотами. Вскоре по тенистой аллее по направлению к выходу из парка шли двое - девушка с велосипедом и парень в надвинутой на глаза тёмной кепке, в спортивном костюме и кедах.
  Организаторы мероприятия посмотрели им вслед, что-то крикнули Ибрагиму, но он уже ничего не слышал, он шёл рядом с той, в кого был тайно влюблён ещё с пятого класса, как только пришёл в эту школу, приехав из дальнего посёлка Марьино в Приморск с семьёй. Они шли неспешно, переговариваясь, а солнце светило сквозь тонкие облачка, освещая тенистые парковые аллеи, отбрасывая неяркие тени на асфальтовые дорожки.
  К вечеру море неуютно расшумелось. Пенные валы с мощным рокотом обрушивались на берег, накатывая на песчаные откосы, облизывая гладкие, блестящие валуны.
  Наташа с Элькой бегали по общему коридору, прислушиваясь к шуму, раздающемуся из соседской квартиры Зайцевых. Хозяйка часто выходила в коридор, тревожно поглядывая на входную дверь.
- Девчонки, - обратилась она к двум подружкам. - Анютку мою не видели во дворе, не сидит ли она у соседей в детском саду?
- Нет, не видали, - ответила Элька.
- Гости пришли, а её всё нет... Обещалась пораньше прийти, а что-то задержалась, - Зинаида Дмитриевна в который уже раз вышла на двор.

  Забили тревогу, когда совсем стемнело, дворы и переулки погрузились в сизую мглу. Султанов, лёжа на диване, читая вслух Наташке детскую книжку, под мерное журчание настенного радио, вдруг ясно услышал непонятный шум в коридоре. Зайцевы вместе с Дымовыми, стояли у открытой настежь двери, громко переговариваясь. Валерий размахивал руками:
- Нет, она же должна понимать, что мы тут все собрались для обсуждения нашей самой важной в жизни вехи... она не могла так долго где-то быть!
- Может вы опять поссорились? - спрашивал у него отец. - И она не хочет тебя видеть, не пришла, сидит где-то у подружек... Зинаида Дмитриевна, что она вам утром говорила, к кому пойдёт?
  Султанов прислушался, но ответа не расслышал. Он скрипя пружинами, поднялся с дивана, бросил взгляд на сонного Егорова, на Светлану, проверяющую школьные тетради за письменным столом, шаркая тапками на босу ногу, вышел в коридор. У порога стояла заплаканная Зинаида:
- Жень, наша Анютка где-то задержалась, - начала она плаксивым голосом. - К нам уже сваты явились, как перед обедом, и она дома быть сегодня пораньше обещалась. Прямо не знаю, что и думать!.. Валерика послали сейчас на Первомайскую к подруге Юльке. Они с ней утром должны были ехать к деду на Слободку, на велосипедах... Что-то нет её, может у Юльки загостилась?
  Из своей комнаты выглянула соседка Рахматуллина:
- Что тут стряслось-то? - спросила она.
- Мам, - ответила ей за всех Элька, - Анюта уехала кататься на лисапеде и не вернулась... Тётя Зина беспокоится!
  Лиля Рахматуллина, запахнула свой байковый халат и вышла в общий коридор. Скоро стали подтягиваться другие соседи, отдохнувшие за день, приготовившиеся смотреть вечерние передачи. Телевизоры были не у всех, только в двух квартирах, к ним и приходили на вечерние посиделки жители барака номер тринадцать. Тревожная атмосфера передалась по цепочке всем, стоявшим в коридоре. Ждали возвращения Валерия с Первомайки. Он вернулся через полчаса бледный, развёл руками, взглянув на Зинаиду, произнёс:
- Нет её там... Юлька заболела, осталась дома, Анна одна поехала кататься, но... Она сказала подруге, что вернётся домой, заедет только в ДК посмотреть афишу.
  Султанов вышел вперёд, встал возле Афанасия Ивановича.
- Что случилось? - спросил он. - Слышу, у вас шумят!
- Женя, не можем Анюту найти, - с волнением в голосе, ответил Зайцев. - Странно, она никогда так нигде не задерживалась. И Валера к подруге её сейчас ходил, говорит, что не поехала та с нашей дочкой утром.
- Да, она сказала, что одна кататься не станет, поедет сразу домой из ДК... А где она? - Валерий бледнел всё больше, руки его нервно подрагивали.
- Я всегда с ней катался на велосипеде по выходным, ты же знаешь, - говорил Зайцев, обращаясь к Евгению. - А в этот раз меня сват пригласил порыбачить, вот и... уехали, а Валерка не смог. Анюта пошла к подруге, а та выходит, тоже не смогла, заболела... Но она домой-то и вернулась бы!.. Где же она?!
- Тем более, что знает, мы сегодня будем тут, - вставила мать Валерия.
- Подождите, спокойно! - выставил руку вперёд Евгений. - Где она всегда каталась, Афанасий, ты должен знать?
- Мы с ней ездили на Дубраву, потом к совхозу Первомайский, возвращались вдоль лесополосы возле военного училища. Там очень хорошая накатанная дорожка, гражданским там не запрещено бывать. Но она не могла туда одна-то? - растерянно разведя руками, ответил Зайцев.
- Звони своим, звони Егору, - Султанов подошёл к телефону. - Может она у них? Если нет, пошлём кого-нибудь к Клавке и Полине... У них ведь телефонов нет, по другому узнать не получиться.
  Афанасий Иванович выхватил у Евгения трубку, стал лихорадочно крутить диск телефона. Этот аппарат им повесили сразу, как только Егоров и Султанов стали сотрудниками Приморского горотдела милиции, теперь они работники УВД, и этим удобным во всех отношениях устройством пользуется весь дом.
  У Егора Аннушки не было, тот обеспокоенный таким сообщением, обещался срочно приехать с улицы Карла Маркса, где проживал с семейством, к родительскому дому, но прежде заехать к сёстрам, узнать у них про младшую сестру. Он приехал через полтора часа с отрицательным ответом, вместе со старшей сестрой Клавой. Все прошли в квартиру к Зайцевым, встали вокруг большого круглого стола. Зинаида сидела, положив руки на скатерть, отодвинув закуски и бокалы на край. Она поджимала посиневшие губы, прислушивалась к стукам во дворе, поднимала глаза, то на мужа, то на сына...
  Евгений забежал к себе в комнату после приезда Егора Зайцева:
- Алёшка, - прокричал он над ухом полусонного друга, - Анюта Зайцева пропала!.. Давай, вставай... Что-то надо делать!
   Через пару минут они оба стояли рядом с Егоркой, обсуждали план дальнейших поисков.
- Подключаться надо, на то мы и оперативники, - говорил Алексей. - Официально заявление сейчас не примут, будут ждать до утра... Рузаев на выходные поехал в Ростов за какими-то справками для жены. Его нет сейчас на месте, а Лазарев попросит обождать, не станет он поднимать на ночь глядя наш молодняк. Совсем сопляков набрали, не обкатанные ещё сотрудники.
- Тогда обратимся к военным, - Евгений обвёл глазами комнату. - Там у них есть такой Пискунов, тебе Алёша, хорошо знакомый... Мы с ним дело в порту ещё не окончили, а он всех уже достал своими рассуждениями и сплетнями. Страшное трепло, но... за своих стоит горой! Если его попросить поднять патрули и прочесать всё побережье, парки, скверы, послать людей в Дубраву, Первомайский, в лесополосу... Тем более, что там военное училище, как Афанасий Иванович говорит, там они с Анютой катались всегда.
- Господи, что же это? - причитала Клавдия. - Егор, мама, отец... что же это?!
- Что стоим, кого ждём? - Алексей выскочил в коридор, подбежал к телефону, вызвал дежурного по военному оперштабу, попросил его срочно связать с Вадимом Пискуновым представившись по полной форме.
  Не прошло и пяти минут, как тот перезвонил на Почтовую, выслушал все доводы, попросил всех троих сотрудников УВД подъехать к центральному корпусу военно-инженерного училища.
- Что известно на данный момент? - спрашивал он, когда Зайцев, Егоров и Султанов вошли в кабинет начальника по взаимодействию городских спецслужб в котором сейчас заседал, прибежавший из дома старший оперуполномоченный военного оперативного штаба Вадим Пискунов, стремившийся поскорее заполучить место зама.
- Ничего не известно, кроме мест постоянного пребывания её в выходные дни, когда они вместе с отцом ездили на велопрогулку, - ответил Султанов.
- Вот с этих мест и начнём, - Пискунов поднял трубку: - Дежурный, патрульный наряд отправьте по адресу, который я сейчас вам продиктую, поднимайте все резервы, которые задействованы сейчас на улицах и парках, пусть ищут девушку-блондинку с велосипедом восемнадцати лет... Сейчас размножим её фото. Принесли? - он протянул руку через стол к Зайцеву.
  Тот достал из кармана пиджака, фото сестры.

   Искали всю ночь, в поисках принимала участие вся семья Зайцевых, соседи по бараку, Дымовы в полном составе. К утру прибыли кинологи со служебными собаками из питомника. Животным дали обнюхать Анюткины вещи, пуская их в поиски от сарая, в котором она брала свой велосипед.
  В предутренних сумерках вдоль высокого бетонного забора военно-инженерного училища у лесополосы бежали солдаты со служебными собаками на длинных поводках. Ватные ошмётки тумана поднимались над прохладной землёй, закрывая пологое пространство перелесков, дальних лугов, нависали над низинами и оврагами. Одна из молодых собак сильно натянула поводок, дёргая проводника в сторону узкой дорожки, заросшей разнотравьем. Он, ступая по влажному, росному, примятому клеверу, увидел у низких кустов орешника лежавший на боку велосипед, одним колесом выкатившийся на тропинку. Проводник с собакой ринулись туда... Вскоре над поляной у забора раздался звонкий условный свист, в свисток свистел молоденький проводник, удерживая свою собаку возле ноги. В его сторону стали сбегаться патрульные. Они обступили место страшной находки, вызвали Пискунова, который находился на месте координируя действия поисковиков.
  Вместе с Султановым, Егоровым и Зайцевым Вадим протиснулся сквозь толпу солдат и проводников. Под кустами, в густых зарослях крапивы и папоротника на пожухлой пожелтевшей траве, откинув голову назад, со свесившейся на приоткрытые глаза белокурой чёлкой, без движения лежала Анюта. Она не дышала, не двигалась... Девушка была мертва.
  Егор дрожавшими руками прикоснулся к лицу сестры. Он не мог поверить в случившееся, не мог осознать, что Аня, его дорогая младшая сестрёнка Аня уже никогда не отзовётся на его голос. Нет, этого не могло быть, она живая, просто ей стало плохо:
- Анечка, детка! - он сел возле сестры, поднимая её голову. - Что с тобой? Это я, Егорка, твой брат... Анечка, ответь!.. Ну, что же ты?! Мама волнуется, отец себе места не находит... Аня, Анюта!.. А-а-а! - он закричал на всю лесополосу, прижимая к себе мёртвое тело сестры.
  Пискунов наклонился, чтобы ближе разглядеть всю картину, Султанов с Егоровым, присели рядом, с ужасом в глазах они смотрели на Зайцева, на девушку в разорванной красной кофточке, на синяки и ссадины, проступившие на её бледном лице. Было видно, что она с кем-то боролась, на руках были царапины, содранные ногти говорили о сильном сопротивлении кому-то.

  Всё утро на месте происшествия работали криминалисты, приехавшие как из военного ведомства, так и с Загорянки,18. Прибыл полковник Лазарев, вместе со своими сотрудниками из особого оперативного отдела они работали в оцеплении, собирая улики, вещественные доказательства, предметы, сколько-нибудь пригодные для следственных действий.


 ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.