Бенефис

- Ты хочешь, чтобы мое существование прекратилось?! Что ж! Пусть будет так! – Екатерина Андреевна гордо вздернула подбородок и закатила глаза. – Как это несправедливо! А ведь я отдала тебе всю себя!
Галина Матвеевна, ее заклятая подруга, перекусила нитку, полюбовалась минутку на свою работу и расправила платье, которое готовила для Екатерины к бенефису.
- Готово! – она, близоруко прищурившись, глянула на свою товарку, и усмехнулась. – Ты, Катя, не меняешься. Кто о чем, а ты о себе любимой! Угомонись! Тебя все жду и любят!
- Ты не любишь! – буркнула в ответ Екатерина, но из образа вышла.
Времени оставалось совсем мало. Она завозилась, пытаясь застегнуть молнию, но Галина отстранила ее руки от застежки.
- Я сама! Не хватало еще, чтобы ты порвала платье! Зря, что ли, я с ним возилась больше месяца?! – она ловко застегнула молнию, расправила подол, и заставила подругу повернуться к зеркалу. – Ну?! Посмотри, какая красота! Разве не прелесть?!
- Ты про меня или про платье?
- Да про тебя! Про тебя… - Галина усмехнулась, глядя, как подруга расправляет рукава и трогает пальцем вышивку. – Галя, это что? Как техника называется?
- Люневильская вышивка это, Катя. Специально для такого случая ее осваивала.
- Ты понимаешь, что это не платье, а произведение искусства! – Екатерина, вмиг забыв о своих претензиях, улыбнулась подруге. – Ты сотворила чудо!
- Ой, Катя, будет тебе! Чудо у нас одно! Ты!
- Опять?! – Екатерина возмущенно засопела.
- Что? – сделала невинные глаза Галина. – Даже не думала!
- А то я не знаю, какое прозвище мне в театре дали с твоей легкой руки! Чудо-юдо! Вот!
- А я тут причем? – Галина хихикнула, и увернулась от брошенной в нее пудреницы. – Ты чудишь, а я виновата? Катя, давай уже краситься, а то зрители испугаются, когда ты на сцену выйдешь!
- Да я… Тебя…
- Все, что угодно, но после! – Галина ловко усадила подругу в кресло и скомандовала, взяв в руки палетку с тенями. – Цыц! Не шевелись!
Через полчаса Екатерина Андреевна, взглянув на себя в зеркало напоследок и убедившись, что с нарядом и прической все в порядке, величаво выплыла из гримерки, а Галина украдкой перекрестила ее в спину и поспешила в зал. Такое событие, как бенефис своей Кати она пропустить не могла.
Уже сидя в бархатном кресле и глядя на сцену, Галина поймала себя на том, что то и дело отключается от происходящего, позволяя памяти пройтись по закоулкам души.
Как много всего было за эти годы… Всего и не перечесть… И всегда Катя. Она одна! Та, кто был рядом, помогал и поддерживал, несмотря на то, что в какой-то момент они чуть было не поменялись местами, когда Галина вышла замуж за нового главного режиссера театра. Ее карьера могла пойти в гору, но она выбрала совсем иной путь.
Потерять, не имея, легко. А попробуй потерять, когда у тебя есть все – главные роли, поклонники, слава… Но нет главного – надежды…
Никто не знал, что кроется за маской, которую носила Екатерина на протяжении многих лет. Никто, кроме Гали. Лишь она была в курсе, чего стоит ее подруге выходить раз за разом на сцену и забывать о себе, полностью погружаясь в работу, а потом приходить домой, снимать с себя маску, и быть просто женщиной. Она всякий раз поражалась силе духа, которая крылась за манерным жестами, тягучей речью и высокомерием, которого порой Екатерине было не занимать.
Они познакомились так давно, что почти забыли о том, как это было. Но почему-то именно в этот момент, глядя, как Екатерина раскланивается на сцене, Галя вспомнила тот день. Она, молоденькая глупая девчонка, для которой театр – это место чудес и перевоплощений, и Екатерина – уже звезда, которой подвластна была любая роль – от «кушать подано» до трагедии.
- Хороша! – Екатерина, ухватив новенькую за подбородок, заставила повернуть голову и показать глаза. – Покажи, что умеешь!
- Сейчас?! – Галя смешалась, не зная, как реагировать на этот приказ.
- А что тебя смущает? Пришла в театр служить – будь готова работать! Быстрее! У меня времени мало!
Галя что-то промямлила, все ниже опуская голову под насмешливым взглядом Екатерины, а потом и вовсе замолчала, чувствуя, что готова вот-вот расплакаться.
- Плохо. С этакими данными только Дуняш да Маняш играть. Массовку. Впрочем, они тоже нужны. Куда без них? Иди! Я тебя потом найду.
Галина боялась даже голову поднять. Ее счастье, такое нежное, едва родившееся в этих стенах, вмиг перестало существовать. Не разгоревшись, стало угольком, который жег внутри, заставляя сомневаться в том, что здесь есть для нее место.
Но жизнь бывает куда сложнее порой, чем нам кажется. И уже через полчаса, пробегая по коридору мимо гримерок ведущих артистов, Галина услышала звук, который в одно мгновение заставил ее перестать думать о себе.
Кто-то плакал в одной из гримерок. А точнее, рыдал так, что Галино сердце не выдержало и дрогнуло. Мама всегда говорила ей, что нельзя идти напролом и лезть к людям в душу, но в этом плаче было столько боли и безысходности, что Галя не задумываясь распахнула дверь в ту гримерку из которой шел звук, которая почему-то оказалась незапертой, и не остановилась даже тогда, когда возмущенный голос, уже хорошо знакомый ей, произнес:
- Ты тут откуда взялась?! Вон!
Галя не послушалась. Аккуратно прикрыла за собой дверь, повернув ключ в замке, отыскала глазами графин с водой и выудила из кармана платочек.
- Он чистый! Вы не думайте! Мама меня научила, что нужно всегда держать при себе хотя бы парочку платочков. Для себя и для подруги. Это – запасной.
Она протянула платок Екатерине, и та замерла, глядя прямо в глаза наглой девице, которая посмела прервать ее истерику.
- Откуда ты взялась на мою голову? – всхлипнула, наконец, она, принимая платок. – Кто ты такая?
- Галина меня зовут. И я буду служить в этом театре.
- О! Уже выучила, как правильно! Может, и выйдет из тебя толк… Скажи, а что делать, если реветь хочется, а времени нет?
- Все равно поплакать. Только глаза не тереть. А то долго красными будут.
- Мне нельзя. Сегодня премьера.
- Тогда, если вы разрешите, я помогу вам накраситься. Я умею! Правда-правда! Никто и ничего не заметит!
Екатерина только кивнула в ответ. Села в кресло, и позволила Галине помочь.
Так началась их странная дружба, которая тут же стала загадкой для всех. В театре, так уж сложилось, почти никто и никому не был другом. Все общались поскольку постольку, ожидая от коллег, если не подлости, то недовольства по поводу распределения ролей или ревности. Скандалы, интриги, обиды… Всем этим театр жил и дышал. И это было удивительно, ведь выходя на сцену, все тут же забывали о том, что было за кулисами, и играли так, что любая постановка неизменно собирала полный зал. Но стоило спектаклю закончиться, а занавесу опуститься, и рука, сжимающая ладонь товарища по сцене на поклоне, разжималась сама собой, и все возвращалось на круги своя. А потому, странная дружба между молоденькой актрисой, которой не то что больших ролей не давали, а и вовсе порой забывали включить в состав, и звездой театра, которая безраздельно властвовала в его стенах, вызывала немало вопросов.
А ответ был прост. Екатерина намаялась. Она устала быть одна. У нее не было подруг, так как их она растеряла по дороге к славе, когда только отращивала свои крылья и гонялась за мечтой. А когда догнала ее, оказалось, что близких людей рядом почти нет. Поначалу ее это не особо волновало. Но со временем, когда в жизни начали происходить перемены, с которым Екатерине так или иначе приходилось справляться, не получая ни помощи, ни поддержки извне, она поняла, что одному человеку быть плохо.
Расценивала ли она Галину как полноценную подругу поначалу? Нет, разумеется! Разве могла эта девчонка с восторженными глазами быть ровней такой, как Екатерина? Ни в коем случае! Так, подай-принеси. Но другим об этом знать было необязательно. И Катя играла в дружбу с Галей, даже не подозревая, к чему это может привести.
Галина была очень открытым человеком. Добрая душа, как называла ее мама. И, может быть, именно поэтому ей открывались даже самые угрюмые и нелюдимые обитатели театра. Галя водила дружбу не только с Екатериной. Осветитель дядя Миша, который был выпивохой с приличным стажем и давно уже не общался ни с кем, кроме руководства, осторожно сжимал в руках ладошку Галины, которая, пролетая по коридору, приветствовала его:
- Дядя Миша, рада видеть! Как вы? Как дела ваши?
И менялся в лице этот суровый человек, который когда-то потерял всю свою семью и теперь держался только тем, что надеялся заглушить боль лишней стопкой. Его давным-давно никто не спрашивал о том, как идут его дела. А Галя не только спрашивала. Она приносила ему суп в пол-литровой банке. Обычный куриный суп. Такой же, какой готовила когда-то жена Михаила, которая оставила этот мир слишком рано, разбившись в аварии вместе с дочкой и еще не рожденным ребенком. И эта банка, которая стабильно появлялась два раза в неделю на его столе, стала для Михаила откровением. Если совершенно чужой человек, просто девчонка, которая порхала по театру, надеясь когда-то выйти на сцену под софиты в главной роли, заметила его, то, может быть и рано ставить на себе крест? 
Именно Галя держала венец над головой избранницы Михаила спустя несколько лет. А потом стала крестной его дочери.
И театр притих. Как?! Как какой-то девчонке удалось вытащить из ямы отчаяния мужчину, который уже сам перестал себя уважать?! Этого понять не мог никто. И сочли просто чудом.
Но такие чудеса стали нормой в театре после появления в нем Галины. Кому-то она помогала улыбнуться с утра, кому-то приносила что-нибудь вкусненькое или помогала разобраться с костюмом и прической. Всегда готовая помочь, она довольно быстро стала неотъемлемой частью театра, и как-то незаметно для всех он стал меняться. Недовольные мины, которые сопровождали каждый раз распределение ролей, исчезали, стоило обладателю оной взглянуть на девчонку, которая молча ждала, выпадет ли ей шанс показать себя, а после отказа не опускала глаза обиженно, а встряхивала головой, словно норовистая лошадка, смахивая с глаз челку и давая понять: «Не сегодня? Значит завтра! Все будет у меня!»
В коридорах люди стали здороваться гораздо приветливее, а те, кто раньше был заклятыми врагами, переставали смотреть друг на друга волком.
Это было странно, необъяснимо, и совершенно непонятно. Но было! И вскоре Галину уже тихонько называли между собой хранителем театра. А все потому, что одна из актрис, которая отдала этому театру всю свою жизнь, как-то обмолвилась:
- Говорят, что когда театру грозит пожар, но он еще нужен людям, появляется такой вот хранитель. Толком и не поймешь, что он делает. Просто суетится что-то, носится туда-сюда, не давая актерам забыть о том, что они должны не только играть, но еще и себя, как людей, помнить. И если увидят его, заметят, то устоит театр. Не сгорит… Может, Галина наша и есть такой хранитель, посланный нам для того, чтобы мы все не стали актерами погорелого театра? Как знать!
Конечно, скандалы и интриги продолжались, а недовольство никуда не ушло, но всего этого стало куда как меньше с тех пор, как в театре появилась Галя.
И только Екатерина не замечала очень долго того, что давным-давно поняли другие. Ей сказочно повезло, что Галя выбрала ее в подруги, решив, что если человек умеет еще плакать, то и душа у него живая, что бы там ни говорили окружающие.
Про Катину душу Галя узнала все гораздо позже. Когда та все-таки пригласила как-то Галину к себе домой.
- Знакомься, Галя. Это моя мама – Вера Ивановна. А это мой сын – Сашенька.
И вот тут-то Галина поняла, почему столько гордости и заносчивости в Екатерине. Стоило взглянуть на мальчика, который смотрел на нее, почти не мигая, и явно раздумывал, зареветь ли сейчас, дав понять маме, что чужие ему не нравятся, или подождать.
- Он…
- Да, Галя. Мой сын болен. И никогда не будет таким, как другие дети. Но мы работаем над тем, чтобы он смог приспособиться к этому миру.
В голосе Екатерины было столько боли, что Галина сделала единственно-возможное в этой ситуации. Она села на пол рядом с Сашей и улыбнулась ему так, как умела – открыто и ласково.
- Здравствуй, Сашенька! Меня зовут Галя. Хочешь со мной поиграть?
Екатерина, глядя на эту картину, напрочь забыла о своем панцире, который полировала годами. Она отвернулась, и кинулась вон из комнаты, впервые дав волю чувствам и не пытаясь их усмирить.
А потом они долго сидели с Галиной на кухне, и та просто слушала. О том, как Екатерина сошлась с первым своим мужем. Как мечтала о ребенке, которому так и не позволили появиться на свет. Родители мужа Кати были очень влиятельными людьми, и девчонка, приехавшая поступать в театральный вуз из провинции, совершенно не нужна была им в качестве невестки. Ее не просто уговорили, а в приказном порядке отправили решать вопрос с беременностью. А когда она попыталась сбежать, чтобы не делать того, что от нее требовали, ее нашли… Рассказывать о том, что было после, Екатерина не захотела.
- Звери были, а не люди, Галочка… Врач, которому приказали сделать все, чтобы я не доставляла больше хлопот, меня пожалел. Им сказал, что все сделал, а мне посоветовал бежать куда подальше. После того, как ребенок… В общем, тогда меня отпустили. Я была больше не опасна…
- Как выдержать такое, Катя? Как ты справилась?
- Не знаю… До сих пор понять этого не могу… Маме сказать не могла. Знала, что у нее сердце не выдержит. Девчонки помогли, с которыми я училась. Они меня, словно котенка, за шкирку взяли и заставили жить дальше… А я, глупая, все связи с ними потом потеряла... Жизнь ведь на месте не стоит... Все меняется…
- Как потеряла, так и восстановить можно.
- Нет, Галя. Поздно уже. Таких людей или не терять, или вообще не иметь никогда. Обида, может, и забудется, а ты сам все время помнить будешь о том, как повел себя с ними. Как укусил руку, которая тебя кормила…
- Катя, а отец Саши? – решила сменить тему Галина. – Он кто?
- Боль моя… Я любила его так, как никого и никогда в жизни, кроме мамы, разве что. А он меня бросил, как только узнал, что я родила больного ребенка. Всего и было у меня счастья, что несколько месяцев после родов. Не сразу врачи разглядели, что не так с Сашенькой. Подозревали только. А когда все ясно стало, мне сказали, чтобы я его… Отказалась, в общем. Что не смогу я его воспитывать. Таким детям особый уход нужен. Я так ругалась с ними! Как ни с кем и никогда! После домой вернулась, а он вещи собирает… Струсил… Сказал, что не справится. Но хотя бы честно признался. Я бы его совсем уважать перестала, если бы он остался с нами и ненавидел тихо, потому, что держим…
- У тебя мама есть, Катюша.
- Да! – Екатерина улыбнулась грустно. – Мама всегда рядом была. С первого дня, как Сашенька на свет появился. Она не могла защитить меня в первом браке. Не ей было тягаться с теми, кто такое со мной сотворил. Но могла быть рядом, когда появился на свет Саша. И если бы не она… Ох, Галя! Я не знаю, что со мной было бы!
- Ты сильная, Катя! Ты справилась бы!
- Знаю. Но иногда просто волком выть хочется, когда подумаешь о том, сколько людей вокруг, а до тебя им нет никакого дела…
- Не выдумывай! Мне есть до тебя дело!
- Почему, Галя? Кто я тебе? Чужая тетка! Конкурент! Хотя, какой ты мне конкурент… Но все-таки!
- Вот именно! Какой я тебе конкурент, Катя? Не выдумывай! У тебя талант и сила, которой ты зал так держишь, как я никогда, наверное, не смогу.
- Сможешь! – отрезала вдруг Екатерина. – Талант – это еще не все. Мастерство – это только на малый процент талант, Галя. Остальное – пахота! Ежедневная, без отдыха, работа над собой. Будешь работать? Я помогу. Сама-то тоже когда-то начинала.
- Да!
- Вот и ладушки! А теперь – спать! И… Спасибо тебе, Галя…
- Не за что! – Галина потянулась. – Катя, а зачем ты все время кусаешься?
- Что?!
- Ну, зубы показываешь тем, кто к тебе близко подойти пытается?
- Не знаю… Привыкла, наверное, свою территорию охранять…
- И хорошо тебе и твоей территории от этого?
Вопрос остался без ответа, но Екатерина задумалась. И, когда Галя предложила ей подумать над тем, чтобы позволить Сашеньке общаться с другими детьми, не стала сразу отрицать такую возможность. Галина нашла группу таких же мам, как и Екатерина, и у Саши появилась компания. Это дало очень хороший толчок к его развитию, и Екатерина уверилась в том, что не зря пустила Галину в свою жизнь.
А спустя еще несколько лет Галина познакомила Екатерину с Аркадием. И долго смеялась, когда узнала, что Катя сменила гнев на милость и позволила-таки себе стать счастливой и любимой.
- Ты знала, что так будет? – шепнула Екатерина на собственной свадьбе подруге. – Знала, что Аркаша настолько хорош, чтобы я обратила на него внимание?
- Ох, Катя! Ты неисправима! Я знала, что он настолько хорош, что способен оценить тебя по достоинству. Вот, что я знала!
- Галь, а мне все равно страшно было… Я так боялась, что он Сашеньку не примет… 
- Но принял же? Так зачем ты сейчас об этом думаешь?! Живи, Катя! Будь счастлива! Не думай о плохом!
- Я постараюсь…
Первую серьезную роль Галина получила только спустя десять лет с того момента, как впервые появилась в театре. И эта роль, сыгранная не без деятельного участия Галиной наставницы Екатерины, стала знаковой в ее карьере. Галю заметили. А новый режиссер, который пришел в театр на смену прежнему, оценил Галину не только как актрису.
- Вот теперь – все! – шептались по углам в театре. – Кончилась эра Катерины! Теперь Галя выйдет в ведущие, а Кате останется только мелочь! Никаких главных ролей!
Как же они ошибалась! Разве могла та, кто знала, что значит для Екатерины театр, поступить так с подругой?!
- Катя, что ты куксишься? Наслушалась гадостей, и решила, что я такая же, как и те, кто тебе их в уши льет? – Галина злилась, глядя на то, как Екатерина поглядывает на нее исподтишка на очередной репетиции. – Ничего тебе не грозит! Придется блистать и дальше! Не отвертишься! Я Сашеньке новую игрушку купила. Отдам после репетиции.
- Сама завези.
- Не могу, Катя. Не сегодня.
Новость, которую Галина шепнула на ухо Екатерине, была настолько хорошей, что та замерла на мгновение, а потом прямо на глазах у всех обняла подругу.
- Пусть будет здоровеньким! Господи, Галя! Это же счастье…
Так и жили. Играли на одной сцене, даря зрителю эмоции и радость.  Поднимали детей. Любили мужей. Провожали родителей…
Все и всегда вместе.
И лишь раз возникла у них размолвка. Когда Катя, попав в больницу с сердечным приступом, спросила у Галины:
- А если со мной что, Галка… Как же Сашенька?!
И Галина обиделась. Впервые за много лет вырвала свою ладонь из рук Кати.
- Как тебе не стыдно, Катерина?! Зачем ты так со мной? Разве могла ты подумать, что я оставлю твоего сына?!
- Прости, Галя! Прости…
- Ты Аркадию такого не ляпни! Он вас так любит… А ты…
Долго еще Екатерина извинялась перед подругой. Возможно, именно в тот момент она поняла, что иногда те, которых небо посылает человеку в качестве награды, охраны и защиты, не обладают крыльями. Да и вообще ничем таким, что отличало бы их от других людей. Кроме одного. Силы, которую дарует им любовь. Любовь к тем, кто рядом.
Зрители встали, приветствуя Екатерину, и Галина улыбнулась, передавая букет, приготовленный для подруги, внуку:
- Беги, Гриша! Отдай Катерине! И шепни ей, что я ее жду!
- Это все?
- Нет! Скажи, что она была великолепна!
- Бабуля, ты ей льстишь?
- Что ты! Это чистая правда! Или ты сам не понял?
- Мне все понравилось.
- Вот видишь! Значит, правда! Зрителя не обманешь!