Март

Март — это про нежность, про трепетность и немного хулиганства. Согласитесь, относиться серьёзно к таящему снегу невозможно, только если придумать про него грустную, но обязательно с надеждой в финале, историю. А ещё про тех, кого нет рядом, но есть во снах, весенних грёзах, птичьих трелях, в огромном, необъятном небе, с которого тебе на нос десантируются солнечные зайчики.
 
Вселенная не даёт ответов на прямую, слегка приоткрывая изнанку бытия, как метафорические карты: поймёшь, увидишь, услышишь, прочувствуешь? А я смеюсь: — знаете, что, дорогие мои март со вселенной? Я уже не в том возрасте, чтоб серьёзно заморачиваться об жизни. Про это и пишу: не серьёзно о серьёзном. Наверное, поэтому и не выйдет из меня настоящего писателя, я не умею, да и не хочу в «стекло» и о брутальных мужчинах, предавших хрупких снаружи, но таких железобетонных внутри женщин.
 
У меня всё проще ; про умение радоваться и радовать других. Про кофе с корицей, в чашку к которым врывается водопад кипятка, и чудесит в бушующее море с островками мороженого, обрушивающим на дно сладкие утёсы. Про котов, спасающих хрупкие миры своих хозяев, про промокшие ботинки, напоминающие, что тепло батареи можно заменить теплом души, а вот наоборот никак не получится. Ботинки вряд ли высохнут, если их обнять.
 
Я не умею вкладывать в тексты вопросы: кто виноват, что делать, как правильно жить, и как избежать наказания за… да не важно за что… всё равно не умею.
А за место: — Привет, как дела, — спрашиваю: — а каким деревом ты сегодня проснулся? А это случилось звёздной ночью, или осенним утром? Глинтвейн, или настойка лаванды? Где ночевала твоя душа? А на ките уже покатался?
 
Про это и пишу. Конечно, немного завидую Чехову, Достоевскому и немного Фраю, мне тоже хочется превратиться в яркого тигра слова, но пока что, я умею только в хомяка: ставить шерсть дыбом и фыркать. Так и живу, продолжая писать про март, загулявший по просторам вселенной, про запах костров и проснувшихся ежей, деловито шагающих по полянам с подснежниками…