Мэган Линдхольм. Робин Хобб. Колеса удачи. Глава12

  К концу дня Ки уже не могла понять, кто сошёл с ума - она или весь остальной мир.
  Козлик оставался внутри фургона. Ей все же удалось убедить паренька, что его появление перед Вандиеном равносильно самоубийству. Впрочем, он с самого начала не сомневался во враждебности Вандиена; труднее всего было убедить его в том, что она просто не сможет, да и, что греха таить, не захочет останавливать разъярённого мужика. Мальчик отреагировал на это с яростным гневом.
 - Я увидел, что он в опасности, и попытался помочь ему. Проклятье! Слышишь? Я помог ему! Если бы не я, чёртов Келлих наверняка обманул бы Вандиена, делая вид, что собирается прекратить бой! А затем… подло убил бы его!
 - Идиот, они оба уже готовы были опустить оружие! -  вспылила Ки. - Любой дурак это видел!
  Глаза Козлика широко раскрылись.
 - Я знаю, что чувствовал, - отстранённо произнёс он. - Я это чувствовал! - Его странные глаза внезапно наполнились слезами. - И я… и я не хотел, чтобы Вандиен умер! - мальчик упал на кровать, повернувшись лицом к стене. Ки вышла, качая головой. Мать Луна! Парень таки сошёл с ума…
  Готерис спал в фургоне, ел в фургоне, а теперь ещё и ехал, запертый в его душной кабине. Ки почти не видела и не слышала его. Ей было почти стыдно радоваться этому. Почти…
  Но если Козлик был изолирован, то и Ки тоже. Она правила. Вандиен сидел молча. Он был погружён в молчание, которое не было ни холодным, ни гневным. Ки была ему просто безразлична. Казалось, он был поглощён каким-то внутренним спором с самим собою.
  Она ждала его прошлой ночью. Когда он наконец вернулся в лагерь, она была готова выслушать всё, что он скажет. Но ромни не ожидала, что он будет настолько отстранённым. Вандиен даже не заметил её робких попыток завести разговор. Приготовленная ею пища была съедена в гробовой тишине. Он спал рядом с ней, но между ними не было никакого контакта, и сон его был ужасно беспокойным. Сперва она пыталась растормошить его, разбудить, но, поскольку это не возымело никакого эффекта, она просто прижалась к его потному телу, успокаивая своими объятиями.
  Рука Вандиена, в том месте, куда его ранил Келлих, была единственной частью тела, которая не была горячей. Она прижала её к себе, в надежде согреть. Кажется, Вандиен успокоился в ее объятиях, но рано утром он разбудил ее криком - мужчину бил озноб.
 - Всё в порядке? - спросила Ки.
  Но он лишь пристально посмотрел на неё, чёрные волосы растрёпаны, глаза налиты кровью.
  Она покорно терпела его молчание, пока он запрягал лошадей, терпела всё утро. Но вот он уже в четырнадцатый раз тяжело вздохнул, и этот вздох ничуть не ослабил напряжения, которое, как она чувствовала все ещё вибрирует в нём.
  Ки внезапно положила руку ему на бедро, твёрдо сжав пальцы. Мужчина непроизвольно вздрогнул.
 - Поговори со мной, - взмолилась она.
  Вандиен поскрёб щеку.
  -  О чём? - глухо спросил он.
  - О чём угодно.
  Ки подождала, но молчание затягивалось. Она откашлялась:
 - Я повесила твою рапиру на обычное место. Тебе следует почистить и смазать клинок сегодня вечером.
  Он пристально посмотрел на неё, и его глаза стали ещё темнее.
 - Или ты хочешь, чтобы это сделала я? - намеренно надавила она.
 - Нет, - он помедлил несколько мгновений. - Я сам почищу её… скоро.
 - Это был несчастный случай. Ты не хотел этого, и мне надоело видеть, как ты терзаешься понапрасну!
- Всё не так просто, Ки.
 - Да почему же, ради Луны?! Если бы Келлих завалился назад, ты тоже промахнулся бы, и сейчас не думал бы о выпаде, что пришёлся в стену. То, что грудь этого мальчишки оказалась незащищённой, не твоя вина…
  Вандиен закрыл глаза.
 - Но ведь это ложь. Разве ты не видишь всё так же, как и я? Что я сделал? Я пытался убить Келлиха, проверить, как далеко я могу зайти в своих атаках, насколько хорошо он сможет отразить мои выпады, - он прижал раненую руку к груди и провёл пальцами по шраму. - И зачем, спрашивается? Чтобы помешать ему убить одно из самых отвратительных существ, которых я когда-либо встречал в жизни. Я убил его, Ки! И это изменило моё представление о самом себе.
  Ки раздражённо присвистнула.
 - Вандиен, перестань себя так терзать. Произошёл ужасный несчастный случай. Он тебя не изменил. Поверь тому, кто видел тебя в довольно непростые времена. Ты хороший человек. Ничего не изменилось.
  Увещевания Ки потонули в тишине.
 - Честь, - Вандиен позволил этому слову повиснуть в воздухе.
 - Честь? - переспросила возчица спустя несколько мгновений.
 - Я потерял ее… Честь!
 - Вандиен, - голос Ки был предельно серьёзным. - Ты не жульничал в этой дуэли. А если бы он споткнулся о плохо забитый гвоздь в полу? Разве это было бы не то же самое?
 - Нет. Это… другое. Подлость.
 - Подлость! - воскликнула Ки. - Вандиен, я слышала, как ты врал напропалую людям, которые только и ждали, чтобы их обманули. Я видела, как ты заключал настолько хитроумные сделки, что это граничило с воровством. И, если я не ошибаюсь, именно твоя попытка украсть у меня лошадей свела нас вместе… - она с трудом удержалась от смеха.
  Однако Вандиен не поддержал ее веселья.
 - Следует сражаться на равных. Исход зависит только от мастерства, - пробормотал он.
 - Чего?
  Он откашлялся.
 - В честном бою джентльмены используют равное оружие, исход зависит только от их мастерства. Ни один уважающий себя джентльмен не станет искать или использовать нечестное преимущество. Хорошему фехтовальщику это попросту не нужно.
 - Где ты всему этому научился? - полюбопытствовала Ки.
 - Мне вбил это в голову старый учитель фехтования, - пробормотал он.
  Ромни насмешливо фыркнула.
 - С таким допотопным кодексом поведения удивительно, что он вообще дожил до старости.
  Взгляд Вандиена красноречиво говорил, что он не видит здесь ничего смешного. Ки поспешно сменила тему.
 - Даже с учётом вчерашнего крюка мы не можем быть дальше двух дней от Риверкросса, - заметила она. - Потом мы доберёмся до Виллены, а затем…
  Раздался дробный стук копыт.
  Быстро сунув мужчине поводья, возчица привстала, выглядывая из-за крыши фургона. Большие проблемы скакали на шести вороных конях, чьи красные копыта зловеще блестели на солнце.
  Ки тяжело опустилась на сиденье.
 - Патруль. Шесть брурианцев.
  Впервые после драки в гостинице она увидела проблеск огня в черных глазах Вандиена.
 - Нам не уйти, - коротко резюмировал он. - Играем в невиновность или дерёмся?
 - Сперва в невиновность, - медленно ответила Ки. - Будем драться, если придётся. Достать рапиру?
 -  Они в доспехах?
 - В лёгких, в основном кожаных… Признаться, я толком не разглядела.
 - Значит, кинжалы. Если мы будем выглядеть чересчур готовыми к «встрече», громилы никогда не поверят в нашу невиновность.
 -  Верно.
  Однако, все это было притворством, бездумной игрой слов, лишь бы не замечать очевидного. Они играли в эту дрянную комедию, обманывая сами себя - ситуация ведь совсем не безнадёжна, у них ещё есть шанс выкрутиться, если дойдёт до драки. Ки снова взяла поводья. Шесть брурианцев, вооружённые до зубов, в лёгких доспехах и на боевых конях. Если она убьёт одного, а Вандиен - другого…
 - Останется всего четверо, чтобы убить нас, - закончил за неё мужчина.
 - Я слишком долго с тобой живу, - пробормотала Ки, крепко сжимая поводья. Стук копыт был уже совсем близко. Сигурд вскинул голову, громко заржав.
 - Тихо, - прошептала Ки скорее себе, чем меринам. Она заставила из двигаться шагом.
  Брурианцы налетели на них, словно смерч, закружившись вокруг повозки, заставляя серых меринов встать на дыбы, скалить зубы.
 - Стоять! - скомандовал один из них, видимо командир. Его густая чёрная шерсть была тронута сединой. Броня брурианца, как и сбруя его коня, была окрашена в красный цвет, щедро отделана серебром. Его боевые клыки выросли настолько, что он не мог полностью закрыть рот.
  - Дерьмо! - поражённо выдохнул Вандиен. Ни один брурианец не доживал до старости, ведя праведную жизнь. Ки остановила упряжку. Она и Вандиен сидели молча, безучастно глядя на сжавшееся кольцо всадников.
 - Кириликин! - старый седой брурианец обращался не к ним.
  Один из его солдат подъехал ближе, пристально разглядывая Вандиена, затем пожал плечами. Столь человеческий жест выглядел довольно странно в исполнении громадного существа, чьи массивные, покрытые коричневым мехом плечи казались ещё больше из-за кожаной куртки, усиленной латунными заклёпками.
- Да, это тот мужик, - рыкнул он. - У него шрам на морде.
 - Взять его!  - седое существо развернуло своего коня. - Герцог хочет, чтобы смутьяна казнили на деревенской площади.
  Кириликин наклонился, чтобы схватить Вандиена за шиворот, но тот уже был в движении. Он бросился на брурианца, используя весь импульс своего тела, вонзив кинжал в более тонкую и гибкую кожу, защищавшую горло Кириликина. Буйный фонтан крови сопровождал клинок, когда он вырвал его обратно. Изумлённый Кириликин схватился за горло. Всё произошло в мгновение ока.
  Ки, что есть сил, хлестнула поводьями по крупам серых меринов, и крупные лошади рванулись к столь же массивным вороным коням, преграждавшим им путь, но не смогли прорваться. Брурианец с чёрной шерстью наклонился со своего коня, пытаясь вырвать поводья из ее рук. Короткий клинок Ки рассёк ему руку до кости. Громила взревел от ярости, его гребень вздыбился, а пасть широко распахнулась, обнажив зверские клыки. Но он отступил, временно выведенный из боя.
  Это было все, чего они сумели достичь…
  Ки так и не поняла, как Вандиен оказался на земле, но он очутился там раньше неё. Она упала прямо на него, перекатилась на больное плечо, чувствуя, как даёт о себе знать старая рана. Молодая женщина попыталась подняться, но кто-то ударил её в поясницу, и она рухнула лицом в пыль. Ей показалось, будто на неё наступили, раздавливая, словно краба. Боль заполнила всё её сознание, а тело кричало ей оставаться неподвижной, ведь она умирает.
  Вандиена схватили и силой поставили на ноги. Ки услышала рык, перешедший в визг, затем грубые насмешки, за которыми последовал короткий и ужасный звук удара по телу. Она подняла голову.
  Вандиен ударил снова и тут же поплатился за это. Одна брурианка сидела на корточках посреди дороги, прижав свои чёрные когтистые лапы к животу. Что-то красное сочилось меж её коротких пальцев, и она грязно ругалась, в то время как двое её товарищей, сидя на конях, со смехом показывали пальцами на внутренности, видневшиеся сквозь рану. Вандиен лежал лицом вниз на дороге. Затылок и подбородок окрасились алым. Он не двигался.
  Позади него один из брурианцев спешился, осматривая Кириликина. Он поднял глаза, встретившись взглядом с седовласым командиром, и отрицательно покачал головой. Затем принялся тщательно обыскивать труп своего товарища. Другой громила уже присвоил себе его лошадь.
  Ки уронила голову на руки. Ноги её больше не слушались. Она смотрела на тело Вандиена, лежащее на залитой солнцем дороге, и это зрелище отозвалось глухой болью в душе. Брурианец закончил раздевать Кириликина. Он подошёл к Вандиену и ударом ноги, перевернул его на спину.
 - Скоро сдохнет…
 - Чёрт возьми! - седой предводитель повернулся в седле и резко ударил одного из своих солдат, ехавших позади. Его когти оставили четыре кровавые полосы на щеке гвардейца. - Это тебе за излишнее рвение, кретин. Приказ герцога гласит, дуэлянтов следует прилюдно казнить на площадях, а не на большой дороге, где никто этого не увидит. Подобные вещи портят нашу репутацию.
  Отруганный солдат потупился, угрюмо глядя на луку своего седла, его губы слегка дрожали, обнажая клыки. Тем временем командир повернулся к брурианцу, присевшему рядом с Вандиеном.
 -  Всё равно тащите его. Это лучше, чем ничего.
  Сидевший на корточках брурианец кивнул и схватил Вандиена за ворот рубашки. Ки увидела, как окровавленное лицо Вандиена на мгновение исказилось.
 - Нет!!! - это была мольба, не просьба, но она привлекла внимание предводителя громил. Его взгляд был холоден и беспощаден. Он слегка ткнул своим мечом в грудь солдата, которого только что отчитывал.
 - Лишь дуэлянт должен быть казнён публично. Что касается его бабёшки... Запри её в фургоне и сожги всё к чертям. Лошадей заберёшь с собой. Они выглядят старыми, но это хорошая упряжка. Она кое-что да стоит.
  Солдат выглядел недовольным.
 - Но, Вашики… - начал было он. Свесившись с седла, командир ткнул своим мечом в ребра солдату. Седой брурианец оскалил огромные боевые клыки, а его заострённый гребень встал дыбом.
 - Исполнять, пёс!  И если ты пропустишь экзекуцию, это будет исключительно твоя вина. Это же надо было так врезать мужичку, что он, скорее всего, вообще не дотянет до казни. Прибери здесь, Сататави, и кончай ныть.
  Внезапно брурианка рухнула на бок. Её руки безвольно упали, и внутренности вывались на дорогу, в пыль. Она не издала ни звука. Вашики безразлично пожал плечами.
 - Сататави. Положи-ка её в фургон вместе с Кириликиным. И, кстати, принеси сюда её вещи вместе с лошадью.
  Всё это казалось таким далёким. Шум в ушах Ки был настолько сильным, что она едва слышала их слова. Слова… Забавно думать, что эти зверские морды вообще способны на членораздельную речь - выталкивать сквозь ряд острых клыков целые предложения, используя при этом длинный черно-красный язык. Бр-р-р!.. Это было так же невероятно, как увидеть змею, читающую стихи, или грифа, распевавшего песню.
  Один из брурианцев по-хозяйски схватил Вандиена за рубашку так, как Ки взялась бы за мешок муки. Громила резко выпрямился, и ноги Вандиена оторвались от земли. Он казался таким маленьким в лапах этого существа… и всё же он сумел убить двоих из них, прежде чем они повалили его.
   Ки попыталась сосредоточиться, но мысли постоянно куда-то ускользали. У неё оставалось так мало времени, что всё на свете уже не имело значения. Вандиен и она мертвы, фургон превратился в груду холодного пепла. Сигурд и Сигмунд тянут плуг на фермерском поле. Ромни лишь надеялась, что о них будут хорошо заботиться.
 - Славные лошадки, - пробормотала она.
  Тело Вандиена перекинули через круп лошади Кириликина, привязав для надёжности к высокому узкому седлу. Кровь текла по его волосам, красные капли, чернели, падая в пыль. Ки не могла отвести от него взгляд. Она видела, как его тело дёрнулось, когда натянулись поводья, видела, как его голова безвольно болтается в такт движению удаляющегося отряда. Она продолжала смотреть ему вслед сквозь жёлтую пыль, поднятую алыми копытами лошадей.
  Затем Вандиен исчез, фургон перекрыл ей обзор. Ки услыхала, как глухо зарычал Сататави, взваливая тело Кириликина себе на плечо. Слегка покачиваясь, он тяжело зашагал к фургону, бормоча под нос замысловатые проклятия. Рот возчицы наполнился медным привкусом, и рёв в её ушах усилился. Помимо воли, ее руки начали шарить в пыли, снова сжав кинжал на поясе.
  Громилы не потрудились разоружить жалких людишек после того, как бросили их на землю. Вандиен уже показал им, что это серьёзная ошибка. Она собиралась это подтвердить. Ромни казалось, что ей переломили спину на пополам. Ноги едва слушались. Впрочем, она не собиралась вскакивать. Нет. Спешка тут ни к чему. Сосредоточившись, она начала медленно подтягивать одну ногу под себя.
 - Золото.
  Голос Козлика звучал тихо, но отчётливо. Сататави резко сбросил тело Кириликина с плеча, выхватив меч из ножен, что крепились ремнями к доспехам покойного. Выпрямившись и расправив плечи, брурианец изумлённо уставился на мальчишку, при этом глупо распахнув пасть.
  Ки почувствовала себя слабой, как никогда. Жужжание насекомых, и без того громкое, внезапно переместилось внутрь её черепа, и день показался ей жарче, сонливее.  Веки ромни отяжелели, и ей было трудно думать о чём-либо ещё, кроме сладкого голоска Козлика.
 - Да-да. У нас есть золото. Много золота. И мы отдадим его тебе, если ты нас отпустишь. Золото, которое тебе не придётся ни с кем делить…
  Сататави стоял неподвижно, тупо глядя на мальчишку, так неожиданно возникшего в дверном проёме. Жёлтые глазища Козлика встретились с чёрными буравчиками громилы.
 - Золото, - снова произнёс он соблазнительным голосом. - Просто возьми золото и ступай прочь. Скажешь им, что ты сделал все, как приказано.
  Узкий язык брурианца скользнул между зубами, нервно облизывая губы. Он слегка покачнулся, затем его глазки резко сузились.
 - Нет! - рявкнул он хриплым голосом. - Я возьму золото, а затем сожгу фургон! Нет причин делать что-то одно.
  В два шага очутившись подле мальчишки, он схватил его за грудки, приблизив свою клыкастую морду к лицу Козлика.
 - Где золото, сопля?! - прорычал он.
  Козлик отчаянно извивался в его хватке, пытаясь хоть как-то отстраниться от острых клыков и зловонного дыхания, обжигавшего ему лицо.
 - Я… я не знаю!
  Брурианец швырнул мальчишку через плечо, как будто это была тряпичная кукла. Козлик с силой ударился о землю и остался лежать неподвижно. Ки смотрела, как громила залазит в ее фургон. Мгновение спустя она услышала звон разбитой посуды и треск ломающегося дерева, когда он принялся обыскивать всё вокруг. Это не заняло много времени. Небольшой тайник под матрасом не был ни маленьким, ни секретным. Вещи начали вылетать из повозки и падать вокруг Козлика. Бочка раскололась, ударившись о землю, за ней последовал дождь из сушёной фасоли, в то время как брурианец остервенело тряс мешок в поисках спрятанного сокровища. Парень поднял голову и посмотрел на Ки.
 - Скажи мне, что делать, - взмолился он.
  Она подтянула второе колено под себя и медленно оттолкнулась от земли. Боль пронзила её, невыносимая агония разлилась по всему телу, и она почувствовала, как быстро покидают ее силы. Возчица попыталась сосредоточиться на чём-то другом, призвать гнев, вызванный разграблением её дома, разжечь в себе желание убить проклятого брурианца, который отправил Вандиена на верную смерть.
  Но она могла думать только о несусветной глупости этого существа. Вашики никогда бы не оставил их в живых, пока искал золото. Он методично устранил бы любую опасность, прежде чем приняться грабить. И самое главное, седой командир перво-наперво привязал бы вороного боевого коня, который нервно переступал с ноги на ногу, пока из фургона вываливались охапки перин. Вашики прожил долгую жизнь, и его клыки стали толстыми и жёлтыми, ведь он никогда не рисковал. Так же и Ки пообещала себе прожить немного дольше, чем непутёвый громила, убивший её… ее друга! Затаив дыхание, она прислонилась к борту фургона, ожидая непрошенного гостя. Козлик нашёл кинжал Вандиена. Он поднял его, посмотрел на Ки и начал обходить фургон сзади.
  Это не заняло много времени. Ромни услышала приглушённый вздох удовлетворения, за которым последовал лёгкий перезвон золотых монет - Сататави сграбастал небольшой, но полный мешочек. Деревянный пол отчаянно скрипел под весом брурианца. Он был тяжелее двух людей разом и притом слишком велик. Фургон не был рассчитан на подобное существо. Сататави пришлось пригнуться, выбираясь на улицу. Сперва показались его челюсти, когда он, наклонившись вперёд, высунулся наружу. Затем толстая шея - открытая и беззащитная, она словно выпрашивала удара. Громила прищурился, солнце било прямо ему в глаза.
  То же солнце сверкнуло и на клинке Ки. А затем из шеи брурианца торчала маленькая почерневшая от времени деревянная рукоять. Из пасти громилы вырвался булькающий хрип, сопровождаемый алыми брызгами, и он с яростью ударил Ки. Клинок вонзился в большую артерию на шее, и они оба знали, Сататави обречён.
  Его удар пришёлся Ки в висок. Молодая женщина отлетела от него, рухнув в пыль. С трудом поднявшись, она попыталась отползти прочь. Брурианец поднял руку, вырвав кинжал из своей шеи. Затем он двинулся к ней. Они оба знали, что она умрёт вместе с ним. Ромни замерла, лёжа на животе, глядя на свою смерть нестерпимо ярко-зелёными, словно у ящерицы, глазами.
  И тогда Козлик прыгнул с крыши фургона. Его вес заставил брурианца пошатнуться, но существо все же устояло на ногах. Кинжал Козлика резко опустился, оставив на кожаной броне тонкую царапину. Повторить свой удар парень уже не успел, мохнатая лапа смахнула его наземь. Но этого времени оказалось достаточно. Силы окончательно покинули Сататави и громадный бруриианец рухнул на колени рядом с мальчишкой, а затем упал прямо на него, забрызгав своей темной кровью его грудь. Готерис дёрнулся и затих.
  Ки уронила голову на руки. Кровь, пыль, смерть. Она снова убила, отняла жизнь у другого разумного существа, хотя дала клятву больше никогда этого не делать. Ромни почувствовала лёгкий стыд - она совершенно не раскаивалась. Только удивлялась, как же легко это оказалось. Как просто убивать, когда есть веская причина. Затем день стал пепельно-серым, и она с радостью погрузилась в эту вязкое ничто.
 - Вандиен… - прошептала она в дорогу, вместе с его именем пробуя пыль на вкус.
  Звук собственного голоса разбудил её. Сколько времени она пролежала здесь, сколько времени прошло с тех пор, как он исчез? Она знала, что он уже мёртв, но что-то внутри неё требовало доказательств. Ей непременно нужно увидеть тело и прикоснуться к нему. Замершему навек… Именно эта наименее логичная часть её самой, заставила тело подняться. Возчица неуклюже встала на ноги. Сейчас, эта эмоциональная часть, стала намного сильнее, чем она когда-либо хотела признать.
 - Он мёртв, - голос Козлика, полный благоговейного ужаса, донёсся из-под трупа.
 - Возможно, ещё нет, - прохрипела она, но горло уже сжималось от горя.
 - Нет, - прошептал Готерис. Его тонкие руки медленно поднялись, сжав собственное горло, пока он смотрел на брурианца, все ещё лежащего на нём. Жёлтые глаза, казалось, вращались, сверкая, как у гарпии.
 - Боги!.. Я чувствовал, как он уходит. Это было совсем не как у животного… вот он был, желал тебе смерти, а в следующее мгновение он… он стал больше. И он продолжал расти, расти, над тобой, готовый погасить тебя, словно рука над тонким пламенем свечи. А затем… - голос Козлика стал ещё тише. - А затем он отправился… куда-то ещё. И я чуть было не последовал за ним!
  Мальчишка задрожал, стуча зубами от страха:
 - Я чуть было не последовал за ним!
  В панике он выбрался из-под тела брурианца и пополз к Ки, словно подняться на ноги было выше его сил. Он несколько мгновений пролежал у её ног, безумно глядя на женщину снизу-вверх. Затем резко обхватив ей колени, уткнулся лицом в юбку, продолжая трястись.
 - О, Ки! Это то, что Вандиен почувствовал, убив Келлиха. Это было слишком велико, слишком реально!
  Он цеплялся за неё, плача, как мог бы плакать ребёнок гораздо младше него. Она машинально погладила парня по взъерошенным волосам, уверяя, что всё будет хорошо.
  Время тянулось мучительно долго, пока она сидела там, гладя рыдающего мальчишку, тупо уставившись перед собой. Наконец, Козлик перестал дрожать, медленно отстранившись от неё. Он выглядел ужасно, словно после затяжной болезни. Возчица смахнула волосы с его лица. Они встретились глазами. Взгляд Готериса изменился. Он стал как бы… Очищенный? Освящённый? Что-то вроде этого. Словно металл, прошедший через ярое пламя.
 - Я убил Тамшин. Когда я рассказал о них брурианцам. И я убил Келлиха. Но Келлих ушёл, ненавидя меня, и когда он исчез, это было, как если бы боль в моём разуме прекратилась. Тогда мне было всё равно. Потому что я не понимал по-настоящему… - он тщетно подыскивал слова. Понимание на его лице было страшнее любой скорби. Ки почувствовала, что это превосходит то, что она сама способна уразуметь.
 - Козлик. Всё будет хорошо, - проговорила она. Ромни лгала, но знала, что должна что-то сказать несчастному пареньку. Было ненормально, что ребёнок был наполнен чувством, которое теперь владело им. Но он лишь покачал головой, отказываясь от фальшивого утешения, которое она ему предлагала.
 - Ки, мы должны следовать за ними. За Вандиеном. И мы должны спешить.
 - Да, - тихо согласилась она.
  Мальчик вскочил на ноги и бросился к фургону, но тут же остановился.
 -  А, что с этими?
  Она поглядела на тела, распростёртые на земле. Мухи уже вовсю вились над ними.
 - Оставим здесь, - предложила она.
 - А боевой скакун?
 - Рано или поздно он вернётся в свою конюшню. В любом случае, он не подпустит нас к себе.
 - Может, нам все же стоит попытаться… прикрыть их, или что-то в этом роде?
 - Нет. Прости, я слишком устала, чтобы беспокоиться ещё об этом. Они уже мертвы. Это не имеет значения, Козлик. Что бы мы ни сделали для них, они все равно останутся мёртвыми, -Ки замолчала, переводя дыхание. Если она прямо сейчас закроет глаза, боль в спине станет красной и затмит все остальное на свете. Ромни попыталась привести свои мысли в порядок. - Козлик… Я не могу. Тебе придётся самому разобрать вещи. Всё, что ещё может пригодиться, положи обратно в повозку. - Она снова поглядело на тело брурианца. - Окровавленное не бери, - добавила она вполголоса.
  Козлик молча кивнул, его глаза всё ещё были полны боли.
  Ромни с трудом забралась на козлы. Она осторожно села, взяв в руки вожжи. Боль в спине казалось живой сущностью, подтачивающей её силы изнутри.
  Козлик сел рядом с ней. Он мягко, но настойчиво забрал вожжи из ее рук.
 - Думаю, теперь моя очередь править, - улыбнулся он.
  Она кивнула, откинувшись на спинку сиденья и почувствовала, как мир растворяется в насыщенных синих и чёрных тонах, окружавших её со всех сторон. Фургон тронулся с места с болезненным рывком, от которого её тут же затошнило. Возчица поняла, все, что сейчас она может сделать, это крепко держаться за сиденье и стараться не делать резких движений. 
  Жарящееся мясо. Запах дразнил её. Я ведь больше не ем мясо, напомнила себе Ки. Я слишком связана со все, что движется, чтобы питаться его плотью. Но это показалось ей вдруг глупым решением, детской фантазией - думать, что, воздерживаясь от мяса, она сможет разорвать извечный цикл «ешь или будь съеденным». Он продолжался, с ней или без неё. Она убила сегодня, и ей не нужно было пожирать плоть Сататави, чтобы сделать его своей добычей. Неожиданно ромни осознала, ест она мясо или нет - это все равно ничего не изменит. Она не могла перестать быть человеком и отрицать место, которое занимали люди в пищевой цепочке. Да, она перестала есть мясо. Но это ровным счётом ничего не значило. Если бы она решила идти с закрытыми глазами, разве краски исчезли бы из мира?
  Ки просидела так, закрыв глаза, довольно долго. Наконец, она медленно открыла их. Был вечер, тенета ночи уже развевались над миром, готовясь окончательно восторжествовать. Прогорклый дым вдоль дороги делал угасающий свет более рассеянным и щипал ей глаза. Горящее мясо… И лошади. И кровь, недавно пролитая в пыль…
  Глаза Козлика были устремлены на дорогу, и он держал вожжи с такой осторожностью, словно они были сотканы из паутины. Она проследила за его взглядом туда, где слабый красноватый отблеск свидетельствовал о наличии костра у дороги. Ни один из них не произнёс ни слова. Оба чувствовали, что вот-вот должно произойти что-то важное. Оба были слишком измотаны, чтобы гадать об этом или торопиться узнать.
  Сцена, представшая их глазам, была зловещим отражением предыдущей картины - Тамшин, изувеченные тела, разбросанные по земле под палящим солнцем. Лишь фон изменился. Быстро темнеющее небо с первыми проблесками звёзд, к которым примешивалось багровое сияние костра над неподвижными телами. Перевёрнутые тела четырёх брурианцев были лишены доспехов и бесцеремонно свалены у дороги. Вычурная амуниция громил горела вместе с телами их убийц. Огонь пылал с блеском пролитого масла и жаром сложенного хвороста. Никто бы уже не смог опознать тех, кто погиб, убив гвардейцев герцога. Лошади и оружие исчезли.
  Ки медленно спустилась на землю и подошла к пламени. Брурианцы, как успела она заметить, были убиты с особой жестокостью. Грудь одного из них была так искромсана кинжалами, что сквозь изорванную плоть проглядывали жёлтые рёбра. У Вашики вырвали его устрашающие боевые клыки, теперь на их месте зияли безобразные красно-черные дыры. Ки даже не хотела думать о ненависти с которой творилось это жуткое действо.   
  Она приблизилась к огню, морщась от вони. Ей не хотелось смотреть, но она была обязана это сделать. Нестерпимый жар опалял лицо ромни, и она знала, что волосы пропитаются этим запахом на всю ночь. Медленно обошла кострище, пытаясь хоть что-то разглядеть сквозь пламя. Не многое можно там было разобрать. Смутные очертания двух, возможно, трёх тел. Одно из них было чересчур большим; на другом виднелись сандалии с кожаными ремешками. Третье лежало под двумя другими лицом вниз. Нельзя было разобрать ничего, кроме того, что это был человек. Она пристально смотрела на обугливающуюся плоть. Подходящий рост, подходящее телосложение… Ки тяжело опустилась на колени рядом с огнём, надеясь отыскать малейшее опровержение своих мыслей. Козлик молчал. Она оставалась на коленях, пока ей не показалось, что лицо её полностью обожжено жаром, а вонь стала просто невыносимой. Возчица знала правду, но все равно не желала ее принять.
  Что-то впилось ей в колено. Ки вздрогнула, посмотрев вниз. Пламя словно потеряло жар, её тело обдало ледяным холодом. Роговая пуговица! Ненароком она стала прямо на неё коленом, и та впилась ей в кожу. Пуговица всё ещё была пришита к обгоревшей манжете - все, что осталось от кремовой рубашки. Ткань высокого качества. Сотканная крошечными пальчиками керуги, эта рубашка стоила ей целого состояния, но ей нравилось ощущение ткани на руках, когда тепло Вандиена просачивалось сквозь неё, и она пальцем очерчивала контуры его спины.
 - Вот и Вандиен, - спокойно заметила она.
 - Нет, это мятежник, - возразил Козлик. - Они всегда сжигают тела своих павших. С тех пор как герцог приказал выкапывать тела и распинать их… тела и членов семьи убитого. На телах оставались следы брурианского оружия, и наш герцог знал, что это его враги.
  Козлик говорил торопливо, сбивчиво. Ки отошла от огня и посмотрела на него. Он обхватил себя руками, словно замерзал. Его глаза были широко распахнуты. Она подумала, что парень выглядит так, будто потерял всё.
  Странно, как сильно он переживал, в то время как она почти ничего не чувствовала.
 - Не верь тому, что он мёртв, - настаивал он. - Не верь этому. Это не он. Мятежники не стали бы сжигать его тело. Они бы бросили его вместе с брурианцами. Вандиен не был одним из них, им было бы всё равно, что случится с его телом или его семьёй. Они заботятся только о своих.
 -Это… его рубашка, - голос Ки предательски дрогнул на этом слове.
 - Но это не он! - с отчаянием возразил Козлик.
 - Тогда где же он? - спросила Ки у ночи. Тьма подступала ближе, заполняла глаза раздувшихся трупов. - Он был уже почти мёртв, когда брурианцы забрали его. Было бы чудом, если бы он вообще дожил до этого места. Но даже если это так, то где он? Что стали бы делать мятежники с раненым незнакомцем, с жертвой, которая только замедлила бы их?
  Козлик отвёл взгляд. Что-то в его позе заставило Ки снова задать вопрос:
 - Что им нужно от смертельно раненого чужака?
 - Вандиен для них не просто раненый чужак, - запинаясь, произнёс Козлик. - Он человек, убивший Келлиха. Человек, которого они, вероятно, искали. Тот, кто сорвал их план по убийству герцога.