Свидетельство о иеросхимонахе Александре

«ГОСПОДИ! СПАСИ НАС ОТ АНТИХРИСТА!»

Рассказ об иеросхимонахе Александре из Беларуси

Свидетельствуют мать Илия и мать Вонифатия:

- Мы начинали молитву свою и служение своё в храмах Московской Патриархии. Ну, наверное, душа всё-таки чувствовала и искала чего-то, и Господь нам, по милости Своей, дал такую возможность — быть знакомыми и чадами духовными схииеромонаха Александра, в Белоруссии.

Батюшка стоял в Истине. И так крепко стоял в Истине, и он нас этим “зажёг” огоньком. И когда мы с ним познакомились, и когда стали уже… Мы ещё ходили в храм Московской Патриархии в городе, но к нему ездили по выходным, в какой-то Праздник… Но я говорю: душа наша желала быть с ним вместе — потому что мы чувствовали, что здесь Истина, и [то,] что мы искали. Потому что в городе всё благословляли: и паспорта, и заграничные поездки, куда хочешь — всё можно. И когда мы с Батюшкой познакомились, — мы решили уже потом: всё, нам здесь в городе делать нечего, — мы переехали, он служил в деревенском храме, в Явленском храме * — во имя Апостола любви Иоанна Богослова.

Ну мы ещё тогда работали, конечно, были сложности, мы не могли постоянно быть, мы ездили только по выходным дням и по Праздникам большим. Меня на работе, слава Богу, отпускали, на большие все Праздники, входили в моё положение… и мы ездили. И постоянно были под окормлением схииеромонаха Александра. Который стоял в Истине, который так ревностно служил Господу, Божию Матерь любил и Господа, и был такой горячий подвижник — мы это слышали, и поэтому мы так привязались к нему, и мы решили переехать туда тоже, в деревню.

Когда я вышла на пенсию, а сестру мою [показывает кивком головы на стоящую рядом монахиню], можно сказать, выгнали, с работы, и мы поехали туда к Батюшке. Это были наши самые счастливые годы под его окормлением. Потому что Батюшка проповедовал на каждой проповеди после службы, и сельским жителям, и нам говорил: «Не берите паспортов! Вы проживёте (в деревне, тем более), будете трудиться». Никогда не благословлял, и сам говорил: «Пусть меня на сто частей разрубят — и каждая моя часточка скажет: нет глобализации!, нет антихристу!».

И поэтому, я говорю, мы всем сердцем Батюшку, теперь, когда он отошёл уже ко Господу… Ну они тоже его выгнали… от служения. Он был ещё здоровый. Хотя был у него недуг — он с палочкой ходил, но духом был Батюшка крепкий — я больше таких не встречала в Беларуси, тем более, у нас, где затишье и “спят” все! Когда сестра моя была в Оптиной пустыни, спросили про Беларусь, а ей ответили: «А Беларусь спит. Филарет “усыпил” Беларусь».

Батюшка был истинный. Мы служили царскую службу. Я теперь сама анализирую: не знаю, как наши клиросные, у нас же была регент — как она не доложила, тем более что она всё докладывала в епархию. А то, что мы служим царскую литургию — не знаю, Господь, наверное, хранил нас до поры до времени… И с 2002 года мы ездили служили царскую литургию, и он поминал тоже грядущего государя-императора Михаила, и служил — ни Алексея, ни, тем более, Кирилла он не поминал. И нас так ревностно тоже зажёг этим огоньком своим — дай, Боже, чтобы мы пронесли до конца своих дней тоже эту пламенную любовь его ко Господу и ко Пречистой Божией Матери, Которую он так любил, много для Неё сделал своим трудом и молитвой своей…

Батюшка был, конечно, и с юмором. Он, конечно, их шерстил. Он рассказал нам один свой поход. Его вызвали в епархию. Наш покойный Аристарх сидит во главе стола, сидят священники — человек 15-20, ну и Батюшка наш заходит… Аристарх говорит: «Расскажи отче, как ты — как бельмо всей епархии — не берёшь ни паспорт, ни ИНН на храм, от пенсии отказался… Расскажи нам!» Ну Батюшка говорит: «Я им и рассказал. Так рассказал, что он выскочил из-за стола — и меня в плечи кулаком: «Вон! Вон!», — выгнал меня. Ну я же вот так три года там и не был, в епархии…». Слава тебе, Господи! Сам Аристарх приезжал, там крест какой-то привозил, к Батюшке…

А потом ещё, Аристарх говорит: «Ну вот… кто на ковре: мы или отец Александр?». «Потом выскочил, меня вытолкал, вытолкал…».

Батюшка ничего не брал. Ни на храм ИНН не взял, сам от пенсии отказался…

Когда в 2009 году на престольный праздник — 9 октября — Иоанна Богослова мы праздновали, приехали архиереи на двух иномарках со своими чемоданами и облачились, а Батюшка им заявил: «Я вам не сослуживец! С вами я служить не буду!» Пошёл, тихонько там стоял, продавал свечи в уголке — в храме где обычно, и они сами там уже служили, ну а мы с ним спели: на ектениях, когда они поминали Кирилла “Высоко… Господина…”, а мы им запели: «Господи! Спаси нас от антихриста!» Ну, первая ектения, вроде, прошла тихо, вторая на службе — мы опять это запели (мы на клиросе там стояли). Они уже — шу-шу-шу — зашушукались там в алтаре. А на третьей ектении они сами запели: «Господи, спаси нас…!» И Батюшка сказал: «Спасёт вас Господь, спасёт…». Ну, в общем, служба закончилась, они уехали: шур-шур, собрали свои вещи и уехали. Ну а через три месяца пошли по деревне слухи, что скоро у нас будет новый батюшка. Ну, прошло… и Рождество ещё прошло… 7-е января мы отслужили… а на этот сатанинский праздник — 8 марта — приехало уже их опять на двух машинах восемь человек (или сколько…) — привезли указ об освобождении Батюшки: на покой отправить его в Гомельский Никольский монастырь. А Батюшка им сразу заявил: «Туда я не пойду!» Потому что когда уже начинали служение, 15-16 лет назад, там уже среди монахов было и блуд, и пьянка, и даже наркомания, и сам архиерей, Аристарх, благословлял на утешение ходить к монашкам — Господи, прости меня грешную!.. Батюшка нам это всё рассказал. Это Гомельский Никольский монастырь. Он сказал: «Я туда не пойду!» Ну они выгнали его, можно сказать, забрали ключи…

И вот когда Батюшка уехал (они же забрали ключи, всё забрали, антиминс… мы служить, конечно, не могли) к себе, на бывшую свою родину (там, в сарайчике, где он раньше до пострижения, когда он стал монахом уже, он сделал себе келью в этом сарайчике), и мы к нему ездили полтора года ещё — нам Господь продлил вот это вот общение с ним, мы причащались запасными Дарами. Ну раз в месяц только ездили, потому что не было больше возможности.

А в 2011 году, вот как раз на Праздник Иоанна Богослова, мы приехали к Батюшке, служили акафист…, ну ему уже было плохо, у него было высокое давление… Ну, конечно, он пережил… Тяжёлый стресс, конечно… И от архиерея, и от своих домашних — они тоже досаждали ему. Ему было уже плохо, но мы служили акафист, молебен, — как могли уже… И потом Батюшке, конечно, стало ему хуже, хуже, и вот 6-го ноября 2011 года (было воскресенье) мы приехали навестить. Он болел уже сильно, был уже плохой. Жена его бывшая там за ним ухаживала, и говорит: «Вот ночь не спал, а сейчас спит». А у него такое были — как хрипы: вроде, ну, может, и храпел — кажется, поспал. А это было просто, наверное, уже последнее… Нам ничего не сказал, и только крепко-крепко сжал руку мою, когда я к нему подошла. Я говорю: «Батюшка, Батюшка… что Вы скажете нам?» Ну он так крепко мне руку сжал — я думаю: ой, ещё Батюшка отойдёт, он ещё поправится… Сестра моя подошла — он тоже так крепко… Ну, он, наверное, прощался с нами. Мы ещё немножко побыли — и уехали домой. В 6-ть вечера, буквально через час как мы приехали домой, жена его эта бывшая позвонила — что всё, отошёл, умер, нет его.

Батюшка был строгий, он обличал. Обличал наши тоже… И нас обличал. Но мы понимали, мы его духом чувствовали: что он нас, кажется, хочет спасти, и поэтому он нас лечит духовно, и поэтому мы не обижались на него, хотя были такие моменты, что… А другие приезжали много к нему тоже: вначале вроде как чада, хотели тоже, все были против ИНН, против паспортов… А как Батюшка обличит — сразу уже всё, на следующий раз не приезжают. Уже всё, уже и не чада. И пришлось, как хоронили Батюшку, — только вот нас было четыре человека. Вот это чада, что остались верные ему до конца.

- Я ещё хочу сказать пару слов о нашем Батюшке, что, конечно, таких людей сейчас очень мало. Это не сравнится… Это, действительно, был, наверное, единственный батюшка в Беларуси, который служил царскую службу. И вот после него мы не могли нигде даже ни к кому примкнуть. Куда идти? Но слава Богу, конечно, Господь управил всё, и мы попали туда, куда мы и мечтали. А ещё когда мы служили службу в деревне, при Батюшке, он говорил такие пламенные речи — против глобализации, против всего… а бабульки эти, которые…, говорят: «Как ты нам надоел со своими проповедями!.. Как ты надоел нам со своими этими разговорами!..» Понимаете? Вот народ был такой заблудший… Казалось бы, храм такой был — явленный *… такая истинная была служба, всё…, а люди были какие-то, вот, заблудшие… Они просто ходили в церковь — ну, как ради какого-то обряда или по Праздникам, а Бог от них, конечно, далеко отстоял… Поэтому они и Батюшку не любили нашего, за его именно вот справедливость, за его честность, вообще за его… И нас тоже презирали, когда мы там жили — тоже нас, как говорится, “обличали” во всём: «Какой сам, таких, вон, чад себе набрал!». Ну ладно, мы-то всё, конечно, это терпели, слава Богу…

- Отец Александр рассказывал нам о своём духовнике — был у него в Никольском храме. По первости, как он начинал служение там, всё было у них нормально, гармония была, всё как положено у духовника с чадом… Но когда отец Александр выступил против глобализации, против новых паспортов, духовный отец его не поддержал, стал его укорять, и сказал: «Ты, Александр, (ну, типа как даже) с ума сошёл? Что ты делаешь?» Потому что Батюшка был против паспортов, против ИНН, против всего этого… И он отошёл от него, и сказал: «Это не духовник. Меня такой духовник ни к чему доброму не приведёт и ничему хорошему меня не научит». И он отошёл, не было у него духовного отца. Он, конечно, тоже сокрушался много, и не было у него, с кем поделиться и исповедовать свои грехи.

А вот был он, конечно, в Минске, вот тоже такой случай рассказывал, не знаю, по какому делу, там есть собор Петра и Павла… Отец Александр говорит нам: «Вот, думаю: столица, я же здесь поисповедуюсь, причащусь…». «Ну и зашёл, — говорит, — в этот храм, побыл на службе… Принимает архимандрит, я к нему на исповедь… сокрушаюсь, плачу о своих грехах, укоряю себя… А он мне говорит: «Отче, да что ты так сокрушаешься по своим грехам… Вон за углом шашлычная, иди возьми 100 грамм, шашлык — и утешься, и не плачь ты о своих грехах!..»». Батюшка говорит: «Я как выскочил с этого храма, говорю: «Господи, да что это такое! Что это такое!.. Вот это столица!.. Вот это исповедь!..»». «И всё, после этого, — он говорит, — не ходил я к ним ни на исповедь, ни за советом…».

-------------------------
Примечание:

[*] Не совсем понятно, о каком конкретно храме идёт речь. Возможно, это Свято-Иоа;нно-Богосло;вская це;рковь — деревянная православная церковь в деревне Домашаны Смолевичского района Минской области.

Первая церковь в Домашанах была построена в 1507 году покровителем православия в Великом княжестве Литовском князем Константином Острожским. Согласно описи 1806 года, она была деревянной, однокупольной, называлась Свято-Михайловской во имя Михаила Архангела, построена взамен сгоревшей местными жителями в 1772 году. Церковь была приписной с Свято-Николаевской церкви в Смолевичах.

После второго раздела Речи Посполитой и присоединения Белоруссии к Российской империи церковь продолжала действовать как униатская. Однако, после принудительной ликвидации униатской церкви в 1839 году российские власти отобрали здание храма у Святого Престола в пользу Святейшего правительствующего синода (Русская православная церковь). В начале XX века был проведён капитальный ремонт церкви, в послевоенный период церковь была закрыта.

В 1991 году при кладбищенском храме зарегистрирован приход во имя апостола Иоанна Богослова, возобновились богослужения. Под руководством настоятеля священника Сергия Плечкова (в монашестве Иоанн; †1997) церковь была реконструирована. При храме организовано сестричество, в 1997 году в Домашанах был основан Свято-Иоанно-Богословский монастырь.