Коридор

***
– Это что? Первый снег?! В августе? – новоприбывший ленинградский  климатолог поёжился,  изумлённо глянув в низкое небо Диксона, высыпавшее заряд снежных зёрен на взлётную полосу аэродрома.
– Это последний, Алексей Иванович, – жалобно отозвалась метеоролог Ира, встре-чавшая гостей, – всё лето хоть раз в неделю да выпадет.
– А я как знал, парку в Дудинке накинул, а Вы, проф, ещё смеялись! – рядом с климатологом образовалась длинная редкобородая жердь в оранжевом пуховике и с огромным рюкзаком за плечами.
– А, – досадливо поморщился "проф", – прошу любить и жаловать: лавочник Стас, будущая легенда Севера, пока мой попутчик и подопечный.
– Ну, проф, обижаете! – возмущённо загудела жердь, – Ленинградское арктическое училище это вам не лавка, а я курсант ЛАУ, а не лавочник. А насчёт "легенды Севера" – потом поговорим, как на ЗФИ смотаюсь.
Алексей Иванович закатил глаза:
– В обсерваторию на Земле Франца-Иосифа, молодой человек, Вы вряд ли попадёте. Объект режимный и с Вашей дисциплиной…
– На Диксон-то я попал! – торжественно взревела жердь и гордо двинулась к облезлому зданию аэропорта.
– Привёз его к вам на практику,– вполголоса пояснил проф,  глядя вслед "легенде Севера", – будете терпеть его месяца три, если не сбежит. Совершенно разгильдяйская личность с непомерными амбициями. Такие долго не держатся, как говорит мой опыт.
– Если он думает, что Север это возможность покрасоваться в новенькой парке от фарцовщика на Сенной, мне его жалко, – хихикнула Ира.
Я значительно промолчал, глядя в сторону аэровокзала. Парка мне понравилась. Жердь – нет.

***
– Вот смотри – у нас есть СевМорПуть, так? И мы можем с его помощью быстро - за 2-3 недели - пройти из Мурманска в Японию. Можем и южным путём, через Суэц, грузы тащить, но это в 2,5 раза дальше.
Ломкий бас Стаса гремел на весь этаж, но я подозревал, что и всё общежитие слушает аргументы лавочника, а не гонят нас с кухни только потому… Ну не думают же они, что неистребимые кухонные тараканы не выдержат акустического удара или просто умрут от смеха, слушая рассуждения "легенды Севера". 
– А у канадцев и штатников есть Северо-Западный проход, Коридор, как они его называют. Через Канадский Арктический Архипелаг.
Его всё время искали, с самого открытия Америки и даже раньше. Америго Веспуччи только в 1501 году понял, что земли, открытые Колумбом, вовсе не Азия, а Себастьян Кабот за три года до этого пытался обогнуть Нью-Фаундленд, но не пробился сквозь сплошной лёд.
Потом  португалец Корте Реал искал чёртов коридор и пропал без вести. Там вообще куча народу за 400 лет погибла…
– А Кук? – снова взревел Стас и тараканы брызнули-таки от стола, где стыли наши стаканы с коричневой жидкостью, не имеющей ничего общего с чаем.
– А что Кук? – осторожно ворочая языком, поинтересовался я, знакомый с этим именем, в основном, благодаря песне Высоцкого.
– Это  же была его главная задача, помимо кругосветки. Он и погиб из-за того, что не нашёл проклятого коридора, впёрся в чукотские льды, в расстройстве вернулся на Гавайи, ну и… "За что аборигены съели Кука?" – завопил крайне немузыкальным басом курсант, – за это и съели, что не сумел пройти через север в Атлантику.
Даже мы искали. В 1574 году Московская торговая компания финансировала экспедицию Фробишера. Представляешь, при Иване Грозном искали проход вокруг Америки. А в начале 19 века экспедиция Коцебу из Берингова моря пыталась пробиться. Хрен!
Только в начале 20-го века Амундсен прошёл этим путём по воде. Три года шёл. Но прошёл. У него всё получалось! Везучий был чертяка и – толковый. Всё умел предусмотреть. Он потом и по СевМорПути прошёл. Кругосветка за полярным кругом, прикинь! Не зря его полярным Наполеоном прозвали.
Прошёл – и всё. Только через 40 лет Ларсен прошёл коридор за один сезон. И опять затык. Штатники, канадцы, норвежцы тычутся в лёд и всё без толку.
– А ледоколы? – наскрёб я в своей одеревеневшей от спиртного голове умный вопрос.
– А что ледоколы? – уныло отхлебнул пойла Стас, - через архипелаг – сплошное мелководье, севернее – монолитный лёд в три метра, считай, как через бетонную стену пробиваться.
– А что с того – тебе? – подобрался я, наконец, к главному вопросу.
– Мне? – жердь распрямилась и со своей двухметровой высоты загрохотала, –
Что с того – МНЕ?! Я что, на Север пришёл на градусник смотреть и снежинки считать?
Я на Север пришёл, чтобы людям его отдать, со всеми льдами и коридорами. Сначала на ЗФИ смотаюсь, поработаю с настоящими учёными, а не этими леммингами, что здесь отсиживаются. Потом вернусь на материк, пойду к Шпаро или Чилингарову, они толк в полярных походах знают, и предложу – пойдём разберёмся с проклятым Коридором. Хватит ему мозги людям забивать. Пройти детально с толковым оборудованием на аэросанях, промерить все протоки, прощупать лёд – комплексную экспедицию от Юнеско провести. Не может быть, чтоб нельзя было пройти на судах с нормальной осадкой. Пусть 2-3 летних месяца, но путь должен быть. Найду – через Панамский канал только бананы возить будут, чтоб не помёрзли. Вот так, дорогие лемминги.
Я глянул на величественную фигуру Стаса. На стене за его спиной  двумя распахнутыми блестящими крыльями сидели тараканы и деловито шевелили усами, обдумывая услышанное.
Сжав недопитый стакан, я осторожными шагами направился в свою комнату.

***
Месяца полтора со Стасом мы практически не пересекались. Он пропадал на северо-восточной оконечности острова у гидрологов, к которым был приписан на время практики, появляясь в общежитии, проходил мимо, едва кивнув, будто стыдился того разговора в тараканьей кухне…
Ирочка рассказала, что Стас две недели бомбардировал начальство обсерватории требованиями отправить его с ближайшим бортом на ЗФИ, его и отправили…к  гидрологам, чтоб сидел подальше от посёлка и не надоедал дурацкими просьбами. А Стас обрадовался – на 2 километра ближе к цели.  Лётчики, которым будущая "легенда Севера" тоже проел плешь расспросами о рейсах на архипелаг, сурово объяснили курсанту, что таковые назначаются по необходимости и формируются раз в месяц-два. И попасть на борт можно только по специальному разрешению начальства обсерватории, согласованному с руководством в Ленинграде и пограничниками. Потенциальные же чокнутые зайцы на терри-тории аэропорта подлежат отлову, забою, фаршированию, запеканию и последующему употреблению под соответствующую выпивку.   

***
В конце октября очередной циклон принёс с юга снегопад со штормовым ветром под 30 м/с. Я, отдежурив ночь, вернулся с метеоплощадки, разобрал данные очередного срока, записанные окоченевшими пальцами, обработал, передал в обсерваторию и пошёл греться свежим чаем, дожидаясь смены. Сменщицей была пунктуальная Ирочка, но сего-дня она ощутимо запаздывала. Я пару раз выходил на крыльцо, всматриваясь в снежную темноту, скрывавшую недалёкий посёлок - увы.
Минут через сорок входная дверь грохнула, и в коридор станции ввалилась заме-тённая снегом девушка с красным, мокрым от снега и слёз лицом.
– Поднялась от посёлка на нашу горушку, упала на колени и – всё! До станции полста метров, прожектор вижу, а ветер со снегом  в лицо, я и шага сделать не могу. Ползком чуть не час добиралась, – Ирочка отхлебнула чаю, откусила от предложенного трюфеля, выдохнула и продолжила, – да я-то ладно, уже в тепле. Стас пропал, представляешь? Уже два дня, как. Гидрологи молчали, партизаны дурацкие, решили, что он у какой-то девчонки залежался. А как снег повалил, задёргались. Всю ночь мы его по посёлку искали. Нет нигде.
– Южный ветер, – брякнул я неожиданно, – в сторону ЗФИ.
– Он что, Мэри Поппинс? – вытаращилась на меня Ирочка, – на зонтике к архипелагу полетел?
У меня в голове щёлкнуло.
– Не на зонтике. На буере. Помнишь его чудовищный рюкзак, с которым он прилетел? У него там буер разобранный был, не иначе. Он когда первые дни здесь на станции болтался, рассказывал, что в соревнованиях на Ладожском озере призы брал.
Ирочка посмотрела на меня белыми глазами и прошептала:
– Три тысячи километров… Господи!

***
Стаса привезли через двое суток. Пограничники. Его случайно обнаружили при патрулировании с воздуха. Он дождался южного ветра и рванул на своём буере. По направлению к ЗФИ. У него был фонарик с двумя комплектами батареек, два килограмма сала, три кило сухарей. Нож и топор. За три дня прошёл на буере 300 км. Через заструги и торосы. При попутном ветре до ЗФИ он бы шёл месяц.
Мы с Ирочкой понимали, что поговорить с ним нам не дадут, но 2 часа ждали в зале аэровокзала. Вскоре после посадки вертолёта три хмурых пограничника провели Стаса к выходу в посёлок. Он посмотрел на нас лихорадочно сверкнувшими глазами в складках измученного обмороженного лица, оглянулся у двери ещё раз и вдруг крикнул:
– Коридор ждёт!

Тольятти 26 января 2025 г.