Шоумен. Глава 9

Вот и состоялась вторая по главенству встреча в моей судьбе. Мне хотелось его ударить, но он борец, он сильнее и мощнее меня, мастодонт, я сдержался. По лицу моему поплыли пятна, пот покрыл меня. Жарко, как у бабушки. Почувствовал себя бомжом.

В глаза его я не смотрел. А что я там мог увидеть. Только гибель своей державы. Мы недочеловеки, нелюди. Опарыши. Нас даже Бог презирает. И раньше презирал. Вспомните как в недалёком прошлом горели наши хаты, а помните что мы творили? Вы это помните? Я помню и как ужаленный отвожу глаза.

Проклята ныне земля через нас. И мы убили её, ударяя женщину за волосы об бетонную стену и заживо закапывая младенцев. Прокляты все мы, все без исключения. За безмолвие раба, за потакательство Нерону, за то что чёрным юмором сыпали соль на раны Христа.

И это проклятие будет долгим. Господь, к которому я приду в конце пути, покажет мне за что эти проклятия. Я сам лично увижу что сотворил. В этом и есть суд Божий.

Владимир, кто ты? Зачем они произносят это чужое мне имя? Черти хвостатые, твари, откуда вы пред глазами моими? Засыплю вас вопросами как горохом. Утоплю вас в водке. Накурюсь, напьюсь, но вы исчезнете с глаз моих. Пусть умертвлённые и замученные встанут передо мной, я за всё в ответе.

Психология вещь упрямая. Будет давить мне на психику, а вдруг восстанет Мариуполь, и предстанет предо мной небесная сотня. Как я не люблю этот пропащий город, да он претит мне. Буффало, вот где я встречусь с обстоятельствами. Чикаго, я увижу картины и заплачу. Мексика, прочь, прочь...

О, мёртвые души! Сколько вас на одного меня! Прочь, прочь! Изыдите! Я не православный, я отрёкся от него в бреду похмельном, пусть не ждёт меня. Но Он говорит мне, что я приду к Кресту Его. А кто Он собственно такой? У меня есть свои пророки, огнепоклонники, вот наша вера, вот наш оплот. А Он отрёкся от нашего народа, Он был не с нами. Вон!

Ребята, налейте скорее молока в миску, я легонько побуду маленьким котёнком. Голова раскалывается. Ужасная женская мигрень. Смочите тряпку водой со спиртом, натрите виски. И дайте нашатыря. Ваш шоумен перенервничал. Наш клоун обосрался. Что-то будет с моим самолётом-самобранкой во Франции. Сегодня в Париже дождь и туман. Вы. Мы. Будем. Пить. Кофе. Или кровь.

Боже, скажи что Ты любишь меня! Ну, скажи, чего Тебе это стоит! Видишь, я на коленях пред Тобою. Как Иоанн Грозный, Проклятый и Идиотский. Напиши имя моё в небесах Твоих, ибо горько мне и Чернобыль явит новости свои. Всё хорошее случится теперь не скоро.

Сегодня Париж скажет что время заканчивается. Мы можем надеяться только на то что он умрёт. Враг наш номер один. Но... Он живее всех живых. Православный чёрт. Захватчик. Травит рыбу в Чёрном море. А мы и есть рыбы. Взираем на него как на пророка Иеремию. Евреи, братья мои, простите меня. Нет больше слов моих среди вас. Не обессудьте.

Отныне и вовеки отпускаешь, Господи, раба Своего, с миром. Ибо помазан я был Тобой на царство своё, но слова не сдержал. Ржа моя завладела всеми пределами моими, и царство моё в бреду. В Африку зовёт меня протокол, но и там эти вавилоняне. А Вавилон нынче ополчился на нас. И Навуходоносор его карает нас за преступления прошлого и настоящего и будущего.

В сон уйду, и не вернусь. Пусть напишут некролог. Пусть восславят меня некроманты всего мира, я лучший и достойнейший из них. Магия вуду, вот что нам поможет. Продлить агонию нашу. Приношу свои глубочайшие извинения, но мы ударим ещё раз, ещё сильнее по престолам ваших богов. Вера наша слепа, и удары наши безумны. Уйдите, я посплю намного, как сурок. Прочь, прочь!