Несколько дней августа

1
Звезды… На них, на звездное небо, кажется, можно смотреть и смотреть. До бесконечности. Или пока не уснешь…
Лежать на еще не остывшем песке, чувствуя, как он греет тебя, и колются его мелкие крупинки. Лежать, раскинув руки, и сравнивать себя с морской звездой на дне. Лежать, нежно касаясь своей рукой другой руки… Лежать, а тепло-прохладные волны накатывают и накатывают, ласково омывая твои ноги. Лежать, чуть приоткрыв глаза, и сквозь ресницы видеть, как звезды будто расплываются, и сливаются, обнимая друг друга. Лежать так, будто обняла весь мир… А мир обнял тебя.
Но…
- Ты спишь?.. – и на тебя сверху выливают из пластиковой бутылки морскую воду, на грудь, лицо. Она попадает в нос, ты вскакиваешь-садишься, отфыркиваясь, и… Но обидчица, смеясь, уже предусмотрительно отбежала на пару шагов.
- Настя!
- Что?! Вон Сашка уже совсем заскучал. И ты про время не забыла?..
Ой…
- А сколько?..
- Да уже восемь почти. Давайте бегите, а то нацеловаться не успеете…
Она снова смеется, но у меня не получается на нее злиться, хотя и чувствую, что краснею… Но и вправду некогда, совсем. И я подхватываюсь на ноги, опираясь на Сашину руку. Когда он успел подняться, только что же лежал рядом?
И говорит ей, бережно придерживая меня за талию:
- Ох, Наська… Взять бы да тебе…
- Мне то ладно, а вот ей… Давайте, правда бегите… А я к нашим в парк, пока!
Она уже одета. Хотя, что там одеваться – майка, шорты… подхватывает рюкзачок и тапки, и машет нам рукой.
Я тоже быстро запрыгиваю в юбку и ныряю в маечку. Хмурясь и кусая губу. Саша смотрит на меня с беспокойством и тревогой. Снова опоздаем. А он знает, что меня могут наказать, предупреждали не раз. За опоздания.
И уже спеша за ним, за его рукой, в которой моя, и еле успевая перебирать ногами – он гораздо выше, и ноги длиннее, - думаю: а что для меня страшнее сейчас? Какое наказание? И прихожу к очень странному выводу – если заставят сидеть дома.
Хотя… Почему к странному?.. И я снова смотрю, снизу вверх, на моего, моего (!) парня…

2
- Познакомимся?..
- А мы уже знакомы, час вместе тусим…
- Но, мадемуазель, мы, как Вы изволили выразиться, тусили в компании. И я официально Вам не представлен… Александр… Нет, не Третий… Но, возможно, буду Четвертым…
- Ммм, Ваше Высочество?.. Принц… Корона не жмет?..
- Нет, увы и ах… Позвольте Вашу руку…
Смеемся. С ним как-то очень легко и просто. Который раз смотрю на него. Непослушные темные волосы, которые он то и дело отбрасывает назад таким каким-то особенным движением головы. Ресницы длинные, почти девчачьи, но лицо все равно мужественное, скулы… И это мне очень нравится… И удивительные, меняющиеся, от освещения, или настроения, серо-сине-зеленые глаза. Как море…
Вообще, ловлю себя на мысли, что мне в нем нравится все. Окидываю взглядом его фигуру, пользуясь тем, что отходит за мороженым. Высокий рост, спортивный, хотя и худой, не накачанный. Ну… Качки мне никогда особо не нравились. Надо спросить, чем он занимался…
Льняная белая рубашка с закатанными рукавами, открывающими сильные загорелые руки. А пальцы, я на них сразу обратила внимание. Длинные… Как у музыканта? И вообще, красивые кисти рук… Никогда раньше на мужские кисти внимания не обращала… И на пальцы… Только если неаккуратные или грязные ногти – не нравилось, раздражало.
Мой взгляд переходит ниже. Задерживается на… я, даже не успев ничего подумать, смущаюсь, перевожу взгляд на ноги, такие же загорелые, как руки.
Шорты, кроссы. Какая пластика… Очень нравится смотреть, как он двигается. Интересно, чем же он все-таки занимался?..

Гуляем вдвоем, у моря. Не купаемся, просто, по прибою.
- Знаешь, когда тебя увидел, почему-то сразу вспомнилось, - и он читает:

Мальчики да девочки
Свечечки да вербочки
;Понесли домой.
Огонечки теплятся,

Прохожие крестятся,
;И пахнет весной.
Ветерок удаленький,
Дождик, дождик маленький,

;Не задуй огня!
В Воскресенье Вербное
Завтра встану первая
;Для святого дня..

И смеется, после паузы, а я вдруг понимаю, что замерла с открытым ртом.
- Ты… Ты Блока знаешь?..
- Да, и люблю. И вообще люблю поэзию серебряного века. Хотя это вроде из школьной программы, не помню. В младших классах?.. Но, оно, мне кажется, прямо про тебя…
- Как ты угадал?.. Да вообще, да так не бывает… Я люблю его, и оно, правда, как про меня… От него тепло такое… Наська? Да нет, она не успела бы, рассказать, и зачем… А в школе в младших, я не здесь училась, другая программа была…
- Значит, мы просто на одной волне? – он улыбается, так открыто и так… и… кажется, у меня на секунду остановилось сердце… а потом, затрепыхалось, как пойманная кем-то птичка…
И я… Я, вдруг, прикасаюсь губами к кончикам своих пальцев на руке, а потом медленно касаюсь ими его губ. Замираю… А он, он так смотрит мне в глаза… а я – ему… И миг этот длится… длится… И я смущаясь, убираю руку и отворачиваюсь… и все, волшебство прервалось. И мне почему-то становится так обидно. Не на него, и даже не на себя, просто…
А он, будто чувствуя мое настроение, берет меня за руку, и, громко:
- Побежали!..
И мы бежим по волнам, по прибою, брызги, соленый вкус на губах, я не успеваю за ним, запыхалась:
- Стой… Да стой, же, бешеный… - смеясь. А он подхватывает меня за талию, и начинает кружить вокруг себя. А я обнимаю его за шею. Его сильные руки… Я легкая, и, кажется, уже лечу над землей и морем горизонтально. Но мне совсем-совсем не страшно. И я смеюсь, глядя ему в глаза.


Вечером проводит домой.
- А что так рано? – удивленно-разочаровано.
Я, краснея, блииин, ну как же стыдно и неловко такое говорить:
- Мне нельзя, только до восьми. Ну, чуть позже. Темнеет уже рано.
- Да что такого? – еще больше удивляется. Тебе же 15? До десяти хотя бы…
- Да… я б тоже хотела… Да не только меня… Сезон же, отдыхающие… И пьяные вечером бывают, мало ли… И 15 исполнилось не так давно, одноклассницы все старше, я самая младшая в классе, - будто оправдываясь.
- А я сначала то и… Думал, совсем еще малая, что со взрослыми делает, может сестренка Настина младшая…
Я, видимо, сильно меняюсь в лице. И вообще, как Наська говорит, у меня всегда на нем все написано. И, он, встревоженно, и уже он - как оправдываясь:
- Маш, обиделась?.. Ма-аш… Нет, не думай, ты не поняла, то есть я не так сказал. Я смотрел на тебя, такая тоненькая и нежная… как веточка вербная, потому и стихи те вспомнились. И коснуться страшно… И хочется… Ну что ты… Не обижайся…
А я, снова неожиданно для себя, вдруг, поворачиваюсь к нему, роняю кедики из рук, встаю на цыпочки, тянусь вверх… Ох, какой же он высокий… Обнимаю обеими руками за шею, наклоняю его голову, и целую. Целую его в губы, быстрым легким касанием своих. И, пока он стоит, чуть растерявшись, подхватываю кеды, и убегаю к своей калитке. Уже открывая ее, улыбаюсь. И, удивляясь собственной смелости:
- Пока! И, спасибо! Завтра с утра на пляже, хорошо? Только я рано встаю, очень… Посмотрим, в этом мы на одной волне?
- Я буду раньше! – и он смеется.
А я, я уже во дворике, и у меня щеки горят. Касаюсь их ладошками – правда горячие… А на душе… праздник?..

3
Он – чудесный. Он такой чудесный, удивительный, нежный, чуткий… Ох… Так вообще бывает?..

Легла рано. Долго не могла заснуть. Все в какой-то дымке. И мысли, и вообще… И – проспала. Я! Проспала! Рассвет!
Встала уже ближе к семи, и пришлось кое-что по хозяйству сначала… Потом на пляжик на наш маленький. Тропинка, за дома, через дорогу, маленький лесок наш, даже парк скорее, крутой спуск…
Около восьми, наверное, было. И я, глупо… Уверена была, что он еще спит, или встал только… Столичные же, они ну точно не с рассветом… Пусть и северная столица – какая разница? Пока позавтракает… Почти уверена была, что я раньше, но все равно бежала.
И вот… Он тут, по прибою гуляет… Я даже чуть расстроилась, что не первая. А он увидел, так улыбнулся… Такая светлая открытая улыбка…
Он подбегает ко мне, подхватывает за… за ноги, и – целует. Так мягко, нежно… Хорошо, что он держит меня… Потому что… Потому… А я обнимаю его за шею.
И потом, я отвечаю ему. Так же неспешно, нежно, осторожно, пробуя… потом быстрее… и не хочу, никак не хочу от этих губ оторваться… оторвать свои…
Наконец, через миг, или вечность, он осторожно опускает-ставит меня на песок. А у меня… надо прийти в себя и отдышаться, и я просто сажусь-опускаюсь вниз. Он садится рядом.
- Привет…
- Привет…
Я вдруг смущаюсь, смущаюсь так сильно… вспоминаю, как вот только его целовала, и становится так стыдно, и по-детски закрываю лицо руками, но понимаю, что он все равно видит, как я краснею…
- Ты что?.. Маш… Машк…
- Ничего, сейчас… - и я убираю руки от лица. Да что я, правда… Ну да… Ну не целовалась так ни разу еще… По-настоящему. С парнем. И снова закрываю лицо рукой. А потом из-под пальцев разглядываю пляж – не видел ли кто?.. Народа уже хватает. Но никто на нас не обращает внимания. И знакомых вроде нет. Фух…
А он смотрит на меня, с нежностью, осторожно поправляет рукой у меня прядь волос:
- Я скучал…

4
Я тебя с рассвета жду, я – тебя, с рассвета,
И в какой чудесный день, в сказочное лето
Поведешь сегодня ты, милая родная…
Ты – желанья и мечты, ты – мое, я знаю…

Нас с тобой кружат, зовут – Солнце, небо, звезды…
Но тебя домой верну – рано, а не поздно
Пусть сияньем Млечный Путь нас встречает – звано,
Ты, и я… но, не забудь – мы вернемся рано

Понесу тебя в руках – веточкою вербы,
Несомненно, я сейчас – Александр Первый,
Потому что ты – навек, мне – Императрица…
Потому что милый лик, твой, ночами – снится…

В первый раз в жизни стихи не я – а мне. Ох…
Он умеет и знает больше меня в разы. Занимался серьезно танцами. И фехтованием. Звания какие-то, награды… Отличный английский. И немного французский, ну с ума сойти просто… Учился играть на фортепиано (не пианино, нет…) хотя и подзабыть уже успел, говорит. И на гитаре немного. Поэзия – знает больше меня… Что он за чудо такое?.. И я, даже про себя, мысленно, но все равно – несмело: мое… мое чудо… Мне?.. Да нет, ошибка какая-то… И вдруг думаю – скоро кто-то там, наверху, заметит свою ошибку, и… И – исправит.
И от этой неожиданной мысли становится немного… горько?.. Ну и… ну и что? Это все завтра, а сегодня… И вообще, я-то хорошо знаю, усвоила, что никто не может знать – что и как будет не то что завтра, а даже через минуту. И, я гоню все эти мысли прочь, и, глядя на него, улыбаюсь.


Мы сидим на лавочке. Он рассказывает про Питер. Его родной город. Рассказывает с такой любовью, рассказывает так, что я почти вижу, его мосты и проспекты, дворцы, каналы…
- Пора… Надо идти, - я так не хочу, я расстроена, но еще больше расстраиваюсь, когда его лицо становится несчастным…
- Ну почему?.. – как-то так грустно у него вырывается.
- Может… А если позже? Ну что такое полчаса, например? – смотрит с надеждой.
- Не могу…
И нежно касаюсь пальчиками его расстроенного лица. Он ловит мою руку, целует пальчики…
- А что будет?
- Накажут…
- Как? Могут не пустить гулять?
- Могут выпороть… - отвечаю, на автомате, не думая. Потом понимаю, что сказала, и, краснея, смотрю ему в глаза. Сама себя обзывая самыми разными словами – какая же я дура…
А он, в глазах изумление, неверие, потом:
- Шутишь... Что, правда?..  Ккак выпороть…
А я тихонечко шепчу, опустив голову:
- Как… Строго…
Чувствуя, что, вот, вот сейчас, от стыда, появятся слезы.
- Господи… маленькая… - он обнимает меня, быстро целует губы, нос, глаза, лицо…
- Как же так… я… Маленькая моя…
Потом вдруг вскакивает, и поднимает меня:
- Так, все! Все потом, завтра. Сейчас 20-10 уже. Беги! И напиши мне, как у тебя, хорошо?..
И целует еще раз, и отпускает. Только рукой проводит по щеке, и:
- Ну же, беги…
И, мне все еще стыдно, но так тепло становится, от беспокойства, нежности и заботы в его голосе. И – маленькая… Слово, которое меня раздражает, и только от трех человек в мире – грело. И вот вдруг – четвертый…


5
Дома. Пишу смску: «Все ок», и смайлик с сердечком. И в ответ - от него … Потом…
Я расстроена. И думаю. И уже совсем не о - стыдно. Зачем я сказала? Что у него во взгляде, чего больше было? При расставании. Любви или жалости? Не хочу жалости… Любви хочу! А тут только… Он же, наверное, только влюбляться начал, и…
А во что тут влюбляться?.. Рассматриваю себя в зеркале. Мда… Грустное зрелище…
Во что влюбляться? Тем более ему, такому? Почти девятнадцать. Студент, второй курс уже. Красивый. Питер. Семья такая… непростая. И я. Зачем я ему? Деревенская клуша… Принц и Золушка…
Сжимает горло. Чувствую - слезы. И падаю на кровать носом в подушку…
Пытаясь отвлечься – откуда у меня это слово – клуша? Надо в сети глянуть… И почему-то представляется такая селянка, большая, объемная, в вышиванке и длинной юбке…
А, может, он с самого начала ко мне, как я к котенку бродячему? А я – поверила?..
А потом, мысль. У него, у такого, не может никого не быть, там, дома. И представляю ее, эту незримую соперницу. И я уже к ней ревную, ревную, к высокой, красивой, к … Почему-то представляется она в бальном платье, во дворце…
И засыпаю.

6
Утро. Рассвет. Я собираюсь. Что надеть? Пересматриваю гардероб. Блииин… Ну вот ничего такого… Расстроенно кусаю губы. Иду на кухню. Кофе. Косметичка. Что там у меня… Смотрю, отбрасываю в сторону. Все раздражает сегодня… 
Вспоминаю.
«Ты знаешь, все-таки девушки в юбках или в платьях – они как-то нежнее, женственней. Мне больше нравится…»
Так… Маечка. Шорты – в сторону. Юбка, один раз одевала, хотя еще в конце июня куплена. Короткая, почти мини. Расческа… Ресницы… Блеск для губ…  И, … Критически рассматриваю себя в зеркале. Худенькая девушка-подросток с большими испуганными глазами. Да… Хотя… ноги то ничего?.. Да ну пошло оно все…
И на цыпочках, почти невесомо выхожу-выпархиваю в утро, навстречу солнцу, тихонько прикрывая за собой двери. Моя еще спит.
Невесомо… Как фея… Как всегда, мгновенно, представляется картинка. И я вижу себя парящей, перелетающей от цветка к цветку… Полупрозрачные крылышки… Так фея или все-таки золушка?.. Всходящее солнышко слепит глаза, и я тихонечко смеюсь, прищуриваясь. На душе становится легко и ясно, и, сняв заколку, встряхнув головой, и разметав волосы по плечам, я босиком спрыгиваю-слетаю с крыльца, и бегу-лечу, раскинув руки навстречу миру.

7
Пляж. Солнце уже встало, долго собиралась. Он здесь. Смотрит вдаль. Спиной ко мне. Я тихонько подхожу. И обнимаю сзади. Он почти не шелохнулся. Только накрыл мои руки своими.
- Знаешь, я, как и ты, очень люблю море. Причем любое. Холодные северные – тоже. Ты же не видела Баренцево, Белое… Я, мы, там не раз были. На рыбалке. И просто. Когда идешь на судне, это совсем другое. Меня дед брал, с детства.
Смеется:
- Я даже моряком стать хотел, было время…
Поворачивается, и вдруг смотрит на меня серьезно.
- Приезжай. Я хочу показать тебе нашу, северную красоту. И город, и Петергоф, и Финский залив… А Карелия… Озера… Церквушки такие еще сохранились, ты не представляешь… А Поморье… Сосны корабельные в небо, а небо там… Совсем другая синь, не как здесь… Хочу, чтобы ты это все увидела и полюбила.
Смотрит на меня. Взгляд… такой глубокий… И я снова тону-теряюсь в его глазах.
- Как я приеду... – шепчу: - Я не могу пока сама, а…
- Что-нибудь придумаем.
И он, не давая дальше говорить, целует. И я, тянусь к нему вся… А в душе – надежда.

Лежим и смотрим в небо. Небо, Солнце. Его ласковые лучики, с утра еще не жгучие, ластятся к нам, даря мягкое тепло.
- Расскажи о себе.
Наши руки, пальцы, сплетены. И он тихонько поглаживает мои.
Что ж… Сказала - «А», говори и «Б».  И, глядя в небо, рассказываю о своей жизни. Что считаю, что можно рассказать. И о воспитании тоже.
- Да… непросто все… - он поворачивается ко мне, рукой проводит по подбородку, по виску, и уже почти привычно заводит прядь моих волос за ухо. И мне почему-то хочется потянуться за его рукой, и поцеловать его пальцы, но я стесняюсь…
- А у тебя? – спрашиваю, тоже развернувшись к нему. Мне очень любопытно.
- Не наказывали?
- Да по-разному было. Но так - нет. Дед вообще никогда. Поговорить мог, жестко. Но это уже в старшем возрасте. Бабушка, та могла шлепнуть пару раз. Когда малой был… А! Помню один случай. Лет 10-11 было. Лето. Гроза сумасшедшая, шторм. Я к обеду должен был со двора вернуться. А тут – такая погода. И меня нет. Во дворе тоже никого. В общем, потеряли меня… А мы с друзьями в соседнем дворе, там стройка была. Много песка, огромные лужи-океаны. И мы – пираты, мореходы… Корабли, крепости, форты, морские сражения… Пришел гораздо позже обеда. Грязный, мокрый насквозь. Ну, бабушка меня с порога ругать, раздевать до трусов, мокрую грязную одежду в стирку сразу. Ругает-ругает… А потом в сердцах хватает ложку такую, металлическую, длинную, для обуви. Знаешь?..
Я киваю.
- Ну вот… И ею меня. Раз пять может. Больно! Даже через трусы. Но… я помню, даже не это главное. Шок. Моя любимая бабушка, ее добрые руки. И вдруг вот так. Непонимание, обида… Я заплакал громко. Стоял и плакал… А она меня обняла и целовала, и говорила, говорила что-то… Вот. Такой опыт был.

8
День пролетает так быстро, что вот было утро – и уже вечер. Вечер, лавочка и поцелуи. И домой. Ровно в восемь. И сегодня уже я говорю-прошу:
- Саш… Подожди… Давай еще десять минут, не страшно…
- Нет уж… а то я потом себе не прощу, если ты из-за меня, твое такое прекрасное мягкое место – получит…
И его рука вскользь, на миг, касается моей попы под юбкой…
Я тут же краснея, отвожу глаза, говоря:
- Ну и слово… мягкое место…
А он улыбается, проводит рукой по моим волосам, быстро целует губы:
- Пока…
В его улыбке нет ни насмешки, ни пошлости. Как и вообще в нем, в том, что делает и говорит. Но…
Вообще, он ведет себя так, будто мы знакомы не три дня, а не знаю, полжизни вместе. А может, так и надо?..

9
Еще одно утро. Мы. И море…
С моря уходим перед обедом. Начинается самая жара, а мы договорились, в обед в кафе. Саша смеется:
- А то уже друзья обижаются. Говорят – совсем нас забросил, когда с невестой познакомишь…
И я, краснею от слова невеста, а он весело смотрит на меня.
- Тебе тоже нравится меня смущать?.. – у меня это звучит как-то немного робко, и снова ругаю себя, ну что я за… А он улыбается, в глазах смешинки:
- Да, нравится, очень. Ты такая становишься…  О, мадемуазель, такая - Вы само очарование…
И я краснею еще больше, а он снова смеется. Но не обидно, а как-то… ласково?..
- А кто еще?
- Что?..
- Кому еще нравится? А то я могу кому-то… Мою девушку могу смущать только я, - снова смеется.
- А… Настя, она тоже…
- Сестренка твоя названая? Ну, ей можно.
Поднимаемся по тропинке, там не везде удобно, и Саша мне помогает. Как это непривычно и странно – в каждый момент чувствовать, понимать, что есть рядом надежные и сильные руки… Дальше парк. Я, как обычно, не обуваюсь. Саша тоже, следуя моему примеру.
- Никогда так много босиком не ходил. Ты всегда так. Почему?
- Нравится просто. Да и привыкла. А тебе – нет?
- Тоже нравится. И ходить так нравится, и ты такая – очень.
Он так смотрит на меня, что я снова смущаюсь.
- Са-аш…
Смеется.

10
Идем к моему дому. Перед кафе Саша уговорил показать, как я живу. Я, мне как-то неловко, что там показывать… Да и, не хотелось бы, чтобы соседи увидели. Мало ли, что подумают. Но он просит, говорит, подышать твоим воздухом хочется…
Моя комната. Я почему-то очень волнуюсь. Саша ходит по комнатушке, смотрит по сторонам, в окно. Потом садится за стол, за которым я учусь. Перелистывает книги.
- Слушай, а ты Стругацких читала?
- Нет. Слышала только. Да я фантастику не оч…
- Да ты что, да нет, - он вдруг с жаром начинает меня убеждать:
- Меня дед, он с Борисом знаком был, и рассказывал, и … Ты знаешь, они, их книги, они до сих пор актуальны…
Я пропускаю большую часть его монолога, просто любуюсь им. И, он с такой любовью про деда, и не первый раз... Не выдерживаю, и спрашиваю:
- Ты деда очень любил?
- Он осекается, не договаривая слово. Лицо меняется. И я ругаю себя. Прошло всего четыре месяца, как. Ему еще очень больно. Свежо все.
- Да. Очень. Он замечательный… - Саша не говорит о деде в прошедшем времени.
- Бабушка, она сама любовь и тепло. Уют. А дед, это совсем другое. Как я любил сидеть у него в кабинете на его стуле… А как он умел рассказывать, увлечь… Он увлечь мог любого. И рассказать о, казалось бы, скучных и не интересных вещах так… Меня же в детстве, да и в начальных классах, они воспитывали. Дед с бабушкой. Родители в вечных командировках, экспедициях. Так что я во многом продукт именно дедовского воспитания. Уж какой получился, - и смеется.
- Замечательный… Замечательный, чудесный, прекрасный, удивительный…
Я сажусь боком ему на колени, ерошу рукой его волосы, и целую. Сама. Целую, целую… он отвечает, жарко. Его руки скользят по спине, потом одна соскальзывает на ногу… А потом он, вдруг, чуть охрипшим голосом:
- Тааак… Стоп, подожди… Покажи свои стихи. А то Настя про тебя рассказывала, что ты настоящая поэтесса. А я ни одного твоего…
- Саш, может не надо?.. Какая поэтесса…
Но конечно, в итоге подчиняюсь. Он читает. Один, другой… Мне нечем занять руки, которые вдруг начали подрагивать. И я:
- Саш, чаю хочешь?
Он кивает, и я убегаю-прячусь на кухню. Руки привычно делают все сами. А мысли…
«Вот… Все… Не понравится…»
Приношу чашку. Саша берет ее не глядя, так увлечен буковками-строчками на экране. И чуть не обжигается.
- Осторожно! – это я запоздало.
Он отвлекается, наконец-то. И говорит:
- Слушай… Это надо внимательно… Так не пойдет. Сбросишь мне, какие захочешь сама. Я потом спокойно почитаю. Есть детские и смешные. А есть… - он смотрит мне в глаза внимательно:
- У тебя есть, есть талант. И вот сейчас - не надо смущаться, - недовольно, видя мою реакцию.
Он хмурит брови, и мне вдруг – смешно. Еще таким его не видела. Зевс-громовержец. Нет, Посейдон… Сын Посейдона, море в глазах… Но не успеваю улететь в свои фантазии, он, хмурясь еще больше:
- Ну вот что ты смеешься сейчас? Я серьезно. У тебя почему-то не хватает уверенности, а она нужна. Обязательно. Ты должна поверить, что ты круче всех. Или почти. Только так можно чего-то добиться. Ладно, мы поработаем над этим…
- Да, Ваше Высочество, слушаюсь, Ваше Высочество, повинуюсь, Ваше Высочество…
 - Ваша ирония, Принцесса, неуместна. Отшлепать бы Вас, мадемуазель, за то, что старших не… - вдруг осекается, видимо вспомнив о, и:
- Но я не обижаю маленьких… - и это, гордо вздернув подбородок.
А я при слове «отшлепать» мгновенно смущаюсь, и… но тут же выкидываю это из головы:
- Это я маленькая?.. – и в него летит подушка. Потом вторая. Короткая, но яростная борьба, и я прижата к кровати. Тяжело дышу. Смеемся. Но эти глаза… И, я сейчас чувствую его, почти всего… и…
- Раздавишь, - шепчу, и снова краснею. Он чуть медлит, глядя мне в глаза, потом в секунду уже на ногах:
- Пойдем, - и протягивает мне руку.

11
Саша. Он совсем другой, не как наши. И, я не про говор его, или начитанность и разносторонность, нет. Другое что-то, внутренне. Не знаю, как объяснить. Но чувствую. И это что-то, оно, близкое мне…

Я волнуюсь. Его друзья. Как примут?.. Он как обычно, посмеивается, и успокаивает. Да, по моему лицу можно читать все эмоции…
Кафешка. Я была здесь всего пару раз, может. Места свободные есть. От моря не очень близко, в центре поселка. И будний день, поэтому есть.
Парни сидят с девушками, постарше меня. И мне становится – совсем не очень. Кроме волнения – еще и мое это – «малая…»
- Добрый день… – и парни встают. Один:
- ВиктОр, очень приятно, - и четкий кивок головой, как в кино у военных. Он, с черными кучерявыми волосами, смуглый, худющий и роста не очень высокого. Хотя, я, конечно ниже. Но… И похож то ли на еврея, то ли на грека, не разбираюсь в этом. На севере такие бывают? Мысленно удивляюсь.
А вот второй… Крепкий, здоровый какой-то. И – рыжий. И, с бородой. И воображение тут же дорисовывает ему в руку тяжелую секиру, а на плечи за спину – щит. «Викинг», - сразу мысленно нарекаю его.
А он, с веселым удовольствием, глядя на меня:
- О! Нашего народу прибыло! Я – Серый, привет, сестренка! – и сам громко смеется видимо популярной у них простой шутке имя-цвет волос. И он какой-то сразу… свой?.. И мне сразу легче, комфортней.
Люди в зале оборачиваются на этот громкий смех, и мы на пору секунд оказываемся в центре внимания. Меня смущает это неожиданное внимание. И, пытаясь скрыть смущение, приседаю в шуточном книксене:
- Привет, брат по крови, - и улыбаюсь. У меня же хоть и не так ярко, но есть немного рыжинка в волосах.
Девушки с интересом смотрят на меня. И они обе брюнетки. Только одна худенькая и невысокая. И она сразу мне становится внутренне близка.
- Соня, - и кивает. И улыбка у нее хорошая.
А вторая, она как-то оценивающе на меня. Хотя и улыбается. Рассматривает мои ноги, ровные, загорелые, но… где-то царапина, где-то укус комара… Смотрит на мои любимые кедики, и ощущение, что она все оценила и посчитала. Мою стоимость…
- Привет, девочка, - я Елизавета, - и тоже кивает. Мне режет ухо слово «девочка». И ее взгляд как бы сверху вниз – очень неприятен.
«Ну, б… Ухоженная, фигуристая, яркая … стерва… и Елизавета… не хватало еще… Лизка…» -- думаю, тоже улыбаясь. Гляжу ей в глаза, по-моему, даже чуть яростно, прямо, не отводя взгляд. И она взгляд отводит первой.
«Вот так», - думаю, удовлетворенно.
Сначала парни дергают меня вопросами, шутят:
- Ну вот… Уходит от нас брат, практически уводят его, крадут, как цыгане породистого коня, в ночь… – это Виктор. Сам похожий на цыгана. Точно! Будет он у меня – Цыган. И воображение тут же рисует его в красной рубашке, на коне, черном как смоль, как и его волосы.
- Не видим его сутками, скучаем, тоскуем, прелестная Мари, отпускайте его хоть иногда с привязи, а то зачахнет… - это рыжий Серый.
- Такие красавцы в неволе не живут… - снова смеется Цыган.
И тост – за молодых… Я краснею, Саша отшучивается, легко и непринужденно. Я понимаю, что у них это обычный стиль общения.
Наконец разговор переходит на какие-то общие темы, я расслабляюсь, слушаю и смотрю.
Девушки пьют какие-то коктейли. Ребята – пиво. Я сижу рядом с Соней, поговорили чуть. Она из Воронежа. Студентка. Первый курс. Финансы. О, Боже! Смеялась, когда мое лицо скривилось, будто съела целый лимон.
Я спросила про коктейль. Она предложила попробовать. Я взяла, но Саша…
Он так посмотрел, что мне стало стыдно. И сразу вернула его Соне. Но сказал он очень мягко:
- Не стоит, Маш, пожалуйста… Алкоголь не надо…
- Да я только попробовать… - оправдываюсь.
- Не надо… А если твоя узнает? Увидит кто и доложит?.. – ой… а я об этом и не подумала…
Соня с интересом наблюдает эту сцену, краснею, отвожу глаза. А она гладит меня по руке, говорит:
- Машик, посмотри, тут интересные безалкогольные есть…
Я благодарно ей киваю. И выбираю просто яблочный сок, и пироженку с кремом.
А Саша вдруг – повторяет мой заказ. И улыбается, глядя в мои глаза. И я улыбаюсь в ответ. А внутри – тепло.

12
Ребята, троица друзей. Такие разные внешне. Так интересно за ними наблюдать.
Студенты. Приехали на машине. На три недели. А родственники здесь как раз у рыжего Серого. И помогли дом снять, заранее. По нормальной цене. А его троюродный брат учится у нас в школе на год старше. Так и с нашими познакомились. А потом уж Саша со мной.
С Соней почти подружились, хорошая девчонка. А с Лизой и не говорили даже.
Вечереет. Расходимся. Церемонно раскланиваемся. Парни… какие же они классные. Смеюсь:
- Викинг… - и кивок головы рыжему с реверансом.
- Цыган… - и тоже самое Виктору.
Парни на миг замирают, потом начинают просто неприлично ржать. Почти до слез. Я, удивлена и поражена такой реакции, и даже немного теряюсь. А Саша, отсмеявшись, поясняет:
- Машуль, ты умница просто… Как догадалась? Их у нас именно так и называют...

Саша провожает домой. Когда сходим с раскаленного асфальта – привычно разуваюсь. Хорошо…
- А почему ты не говорил, что у тебя днюха 1 сентября?
- А чтобы тебя не расстраивать. Мы же 31-го уедем.
- Ну и что? Смотри – у меня первого июня, у тебя – сентября. То есть ты Дева, я Близнецы. Знаки подходят. А тут еще и числа, то есть даты – одни. Может, может…
Он снова и опять смеется.
- Да, да! Именно так, маленькая. Это судьба.
- А почему ты к себе не пригласил ни разу?
- Зачем? Он пожимает плечами. Это же не мой дом. А к себе – обязательно. Приглашу. Уже приглашаю. Слушай, а давай поступай к нам, в Питер!
- Это совсем неожиданно, и я:
- Да нет. Далеко. И, я же без нашего моря не могу. И потом, не поступлю я у вас… а на платное - денег не хватит…
- Да поступишь! Поможем, придумаем! – он загорается идеей, начинает вслух размышлять, озвучивает какие-то варианты…
Я его почти не слышу, вспомнила про то, что он скоро уедет… И про – кто, что у него в Питере?..
Четыре дня вместе – и такой близкий, любимый и родной… И четыре, даже меньше, дня до отъезда… Как я теперь без него буду?..
Саша так увлечен, что не сразу замечает мое состояние. А потом:
- Ты что, Маш? Что ты, маленькая моя?.. – и целует.
А я, у меня вдруг слезы.
- Ты, ты уедешь… а я… останусь одна. Одна! – и бью его кулаком в грудь, и отталкиваю.
- Уедешь в свой холодный северный город, и забудешь, забудешь простую южную девчонку… Сколько их там у тебя?..  Северных, красивых как северное небо, стройных и высоких как северные сосны… Зачем меня влюбил в себя?.. Зачем?..
А он легко, как пушинку, подхватывает меня на руки. Я пытаюсь сопротивляться, но он, он целует-целует… И шепчет:
- Милая моя, любимая… Ты одна такая, одна! Понимаешь? Нет других… Даже если и были, нет!.. Ты такая… нежная, чистая… таких и нет уже нигде… таких можно найти, наверное, в глухой тайге… или высоко в горах… а ты вдруг – здесь… ты как глоток чистого воздуха… как родниковая вода… я не смогу без тебя… понимаешь? Я…. Я люблю тебя, люблю, маленькая моя!
И целует-целует… и я начинаю отвечать ему, робко и несмело, как в первый раз.
«Да… я маленькая… и я – твоя… твоя…», - повторяю мысленно.
- Почему ты так поздно познакомился со мной? Только сейчас… Почти через две недели здесь… - обиженно шепчу, спрятав лицо ему в грудь. И, тихонечко, думая – может не услышит:
- Я люблю тебя…
Саша не отвечает. Только смеется. Счастливо.

13
- Слушай, а зачем ты резинки для волос на себе таскаешь? На руке и на ноге, а волосы вечно распущены?
Я, чуть обеспокоенно:
- А что, распущенные не нравятся?
- Нет, наоборот, - улыбается.
- На всякий случай, - улыбаюсь в ответ: - Вдруг ты разнообразия захочешь. А тут раз – и косичка, или две.
Смеюсь.
- А серьезно?
- Ну… Реально удобно, если вдруг мешают, и в хвост надо.
- А две зачем? Зачем на ноге? – вот неуемный…
- Ммм… Ну… Нравится мне почему-то… - чувствую, что чуть краснею.
- Ну как объяснить? Не красиво разве?
- Вообще есть что-то в этом… - признается.
- Ну вот… а еще я хочу цепочку на ногу. Но как-то, не собралась. И не знаю, понравится ли моей… То есть знаю. Заикнулась один раз, а она – пОшло…
- Да глупости… Ладно, не важно…
И о другом.

14
Лавочка. Вечер. Мы в тени. Никого на улице. Сажусь ему на колени, лицом. Поцелуи-поцелуи…
Он, мой, Саша… я его…
Он целомудрен каким-то мужским целомудрием, или… Как объяснить… руки только на спине у меня. Ну, еще лицо, плечи трогают-ласкают… Правая иногда соскальзывает сама мне на бедро или на попу, которую совсем не защищает моя юбка, когда так сижу. Но потом возвращается на спину. Но и спина моя… позвоночник, его рука, даже через майку… И я… моя поза эта… чувствую так остро его ноги… и … ох… не буду писать… стыдно… но так хочется, чтобы его правая рука осталась и гладила-ласкала мою ногу, а вторя прикоснулась к груди хоть через майку… он целует шею, ключицы… и я… свой стон слышу как будто со стороны…
Мы так увлеклись, что только краем глаза и поздно увидела проходящую мимо соседку.
Ой… узнала?.. Не узнала?..
И тут только вспоминаем про время…

15
Я опоздала на полчаса. Даже чуть больше. Как? Казалось, мы целовались минут… пять?.. десять?..
Тихонечко открываю входную дверь. Хочу незаметно проскользнуть к себе, но, конечно моя сидит на диване перед телевизором. В большой комнате. А попасть в наши комнаты, и ее, и мою – можно только через эту, через гостиную.
- Привет…
А глаза мои смотрят на лежащий рядом с ней ремень. И - по спине мурашки. И страх.
А она:
- Марусь, садись рядом, поговорим.
Сажусь прямо на краешек, попе так неуютно…
- Послушай. Ты встречаешься с парнем. Он приезжий. Приехал и уехал. Понимаешь? В дом его приводила вчера. Зачем? Что вы здесь делали, не скажешь?
Сердце начинает биться так, что кажется, его слышно даже ушами. Кровь приливает к лицу…
- Да просто… захотел посмотреть, как живу… Да ничего такого… Да он хороший…
- Милая моя… Я все понимаю, 15 лет, влюбилась… Ведь влюбилась, да?
Я несмело киваю.
- Вот… Ты пойми, юношеская, девичья… Влюбленности, это понятно, естественно в этом возрасте. Но они проходят, а последствия могут быть на всю жизнь.
- Что?..
- Да понимаю – восемнадцать, студент, красивый, из Питера, большой город… куча талантов…
- Перестань… - да уж… Все разузнала уже… Или рассказали… Все все знают, как всегда здесь…
- И деньги, не как у нас…
- Да ну причем здесь это?! Какие деньги?!..
Она внимательно смотрит на меня, вздыхает:
- Да, это я зря, конечно… Деньги – это не про тебя. Но лучше бы уж… Ну вскружил голову тебе… Ты что, сама не понимаешь – уедет через несколько дней! И что? Слезы в подушку? Для него это будет, ну хорошо, пусть и яркое, но просто приключение, воспоминание. А для тебя?.. А если вы уже и…
- Да не было ничего! И не будет! Ты что?! О чем?!
- Так!.. Ты тут не кричи на меня. Голос не повышай!
Я вспоминаю про ремень, смотрю на него…
- Да не буду я тебя наказывать, не бойся. Сегодня – не буду! Но…
Разговор вышел долгим и тяжелым. И меня абсолютно не слышали. Не хотели услышать. Никак и совсем. В итоге все закончилось слезами с моей стороны и словами, с ее:
- Я не запрещаю тебе гулять. Пока не запрещаю. Потому что запретный плод еще слаще. Но предупреждаю. Мозги включай. И думай о последствиях. И если не дай Бог я что-то такое узнаю… А если случится, я узнаю, не сомневайся! То…

16
А наутро я заболела. Температура вдруг. Слабость. Ломит все мышцы. Сначала подумала – нервное. Но потом – горло и кашель.
До слез обидно! Послезавтра он, они уезжают!
Да, кто-то наверху, очнулся, вспомнил или увидел ошибку…

17
Переписка. Звонки. И мои слезы. И стихи, рассказы, истории – от него. Сплю. Ем. Лечусь. И общаюсь с ним. Он тоже дома. В их съемном доме. Без меня на море не пошел. Но на самом деле - со мной.

18
Уже завтра. Их отъезд.  Я так хотела выздороветь, что температуры уже почти нет. И горло норм. Только кашель и слабость.
Но… Это ничего не меняет. Попробуй уйди…

19
Утро субботы. День их отъезда.
Рассвет. У меня окошко открыто. Вдруг, смс: «Выгляни в окно».
Я вскакиваю, как была, в одной маечке длинной, вместо пижамы. Я так люблю. В окошко, а там – он…
- Ты…
- Да…
Говорим шепотом, тихо-тихо.
- Я остаюсь. До завтра. Ребята уже выезжают. Приветы тебе от всех. Ты их очаровала просто!  А от меня…
И он, высокий, легко дотягивается до меня в окошке, целует мои руки – и букет. Розы. Оранжевые. Как я люблю.
А меня, мне…
- То есть завтра с утра ты еще здесь?! В твой день рождения!
- Да тише ты, Маш… Ты что шумишь?..  Он улыбается этой своей улыбкой, а я чувствую, как тоже… широко-широко… улыбаюсь.
Может, там, наверху, кто-то передумал? И подарил еще день счастья?..
- А как ты?.. – запоздало спрашиваю.
- На самолете в воскресенье вечером. Из Сочи. А туда на такси. Извини, на больше не могу остаться.
Но для меня и это счастье. А потом понимаю – я же все равно не выйду. И вдруг – мысль. Я замерла, чтобы ее не спугнуть. Подумала. Взвесила. Все. И возможные последствия. И… да и фиг с ним…
- Саш… Давай так. Забирай букет…
У него от удивления глаза… я чуть не прыснула, еле удержала смех.
- Сааш… Да ты не понял, дослушай… Забираешь, чтобы никаких следов. Сам уходишь сейчас. Я сегодня лечусь, и вообще примерная девочка… а завтра, ну то есть ночью. В три. Нет, в два. Или в час? В полвторого. Жди меня на пляже…

20
Ночь. Я на цыпочках, прислушиваясь к каждому шороху, выскользнула из своей комнаты. Снова прислушиваюсь. Нет, спит. Нормально все. Без звука выхожу во двор. Одежда в руках. Да, я в одних трусиках. И смешно, и… Как я там писала стих, про дерзкую?.. Начинаю дерзко одеваться. Дерзко на себя маечку короткую. Так же дерзко – короткую юбку. Вот и вся одежда… Смеюсь тихонько. Внутри все горит и трепещет. В висках стучит. Адреналин и куча других гормонов - зашкаливают. И вдруг:
- Только не пугайся, - со спины. Я подпрыгнула, и не закричала просто каким-то чудом. Сердце – у горла.
- Сумасшедший… Разве можно так пугать… Как ты здесь, договаривались же на пляже…
А он тихонечко смеется.
- Я не мог такое зрелище пропустить… Стриптиз наоборот… Жаль, что только со спины… Но все равно – смотрел бы и смотрел…
Ойй…  Он же все видел… А я без лифчика… Мне он и без нужды в общем-то. Но… И в стрингах. Я и не ношу их, купила, ну просто, чтобы были… Ооой… А… впрочем… на фоне того, что я решила…
Две тени, моя и его. Выскальзываем в калитку. Я также на цыпочках. И потом – на тропинку. У Саши сумка через плечо, только сейчас замечаю.
- А что в сумке? – мне любопытно.
- А не скажу, узнаешь…
На пляже он быстро достает подстилку-плед. Потом – букет. И, быстро и ловко выкладывает на бумажные тарелки бутеры с колбасой, балыком и сыром. Помидоры. Фрукты. Кола, вода. Конфеты в коробке.
- День рождения все-таки, должен же я накрыть стол.
- Ага… А где вино?
- Тебе не надо, а я и без вина пьян, от тебя… - он снова смеется. А потом достает коробку, и из нее -  бокалы. Высокие и узкие. И бутылку игристого белого вина. Но не большую, а такая… Не знаю, триста грамм? Или сколько?..
Мы в самом уголке пляжа. Где скалы начинаются. И камни. Тут и днем обычно только подростки. А сейчас пляж пуст. Два ночи. Ночами уже прохладно, хотя и вроде двадцать два градуса. Темно, только яркие звезды, и узкий серп Луны.
- Слушай… А какая сейчас Луна? Молодая? Старая?
- Убывающая. То есть старая.
- И откуда ты все знаешь…
Наливает вино в бокалы. Чокаемся. Дзынь, тихонечко так…
- За тебя, любимый…
- И за тебя…
- Нет… твой день, за тебя.
- Мой, поэтому тосты – какие хочу. За нас…
Ммм… а вкусно…
- Это что?
- Просекко. Вино такое, итальянское.
- Давай за то, чтобы…
- Нет, Саш… А то опьянею еще…
- Тогда ты – колу, - и наливает ее мне в стакан.
Едим. Говорим. Смеемся. Целуемся. Он кормит меня, а я – его. Потом, как дети, бегаем-прыгаем по прибою. Возвращаемся к нашему пледу-столу.
- Так, подожди, - он лезет в свою сумку, что-то там ищет. И достает два футляра. Из ювелирного.
- Это тебе. А это – мне.
Две цепочки. Почти одинаковые. Одна – чуть длиннее. И такие, не тоненькие.
- Это что?
- Серебро. Разрешишь? – и он снимает с моей ноги резинку, и застегивает цепочку. А я зачарованно слежу за этим.
- Резинку возьму на память.
И вдруг, он поднимает мою ступню, подносит к своим губам, и целует. Меня будто пронзает током.  А он… целует пальчики… О Боже…
- Саш… Саш… - бессильно шепчу я…
И он отпускает ногу, потом просит:
- Моя принцесса… - протягивая мне вторую цепочку, и подсказывает:
- На руку…
И я, это так для меня… Как обручение. Похоже же?
Никак не могу отдышаться. Руки подрагивают. Внутри… ох, внутри… Наконец застегиваю. И он озвучивает почти мои мысли:
- В Индии, если у девушки на левой ноге цепочка – это значит и это все видят, что она обручена, несвободна. Теперь ты несвободна, - смеется:
- А мы обручены…
- Да… Про Индию не знала…
И мы снова целуемся.
Несвободна… И всякие глупости в голове… Но, в таком контексте – мне нравится…
- А пойдем окунемся? Когда ты там у себя покупаешься?
- Да погода такая, что может еще и в Финском заливе искупнусь. И не раз. Я вообще-то холодной воды не боюсь. Но, давай. А ты же без купальника?
- Ну и что? Мы же обручены, да?.. – хорошо, что темно, и не видно, как я краснею. И раздеваюсь. Совсем. А он, глядя на меня, тоже.
И заныриваем-прыгаем в волны, взявшись за руки. Вода – чудо. Плаваем, дурачимся… потом – поцелуй. Еще… и я, прижимаюсь к нему, чувствуя его всего, говорю:
- Саш… Любимый мой… Мне нечего тебе дарить. Но я хочу, чтобы этот день, этот твой день рождения, стал незабываемым… Для тебя, и для меня…

Лежать на еще не до конца остывшем песке, чувствуя, как он греет тебя, и колются его мелкие крупинки. Лежать, нежно касаясь своей рукой другой, любимой руки… Лежать, а тепло-прохладные волны накатывают и накатывают, ласково омывая твои ноги. Лежать, чуть приоткрыв глаза, и сквозь ресницы видеть, как звезды будто расплываются, и сливаются, обнимая друг друга. Лежать так, будто обняла весь мир… А мир обнял тебя… Любить… любить это все… Это счастье…

21
Возвращаемся на рассвете. У калитки долго целуемся.
- Иди, родной. Тебе поспать надо…
- Я в час выезжаю. Приходи к дороге. Не буду к тебе под дом, мало ли. Придешь?
- Ну конечно приду!..

22
Просыпаю все, что можно. Просыпаюсь, со счастливой улыбкой, и вдруг: а времени сколько? Вскакиваю. Уже двенадцать! Даже больше! Ого… И моя не будила…
Выхожу в гостиную.
- Где?! Ты?! Была?! Ночью?!..
…

23
Я плачу. Но времени приходить в себя нет.
- Отпусти…
- Никуда не отпущу! Поняла меня?!
- Отпусти, мне на десять минут, только попрощаться!
- Нет, сказала!
- Да! Я обещала!
- Тебе мало?! Мало?! Еще?!
- Я все равно убегу! Через окно! Можешь меня потом испороть, но потом… Да не было ничего, слышишь?! Не было! Ну пожалуйста…
Она садится на диван, отбрасывает ремень, а я перед ней, на колени. Слезы…
- Пожалуйста…
- Ну пожалуйста…
Пауза. Она молчит, молчит, смотрит мне в глаза, а потом тяжело вздыхает. И…
- Ох… Ладно, иди уж…
И, вдруг, обнимает-целует меня, и крестит:
- Иди, моя девочка. Раз уж так все…
Я сквозь слезы удивленно смотрю на нее… но, некогда, потом, все потом. И думать – потом…
Я чуть не побежала в маечке-ночнушке, правда. Если бы не она.
- Да куда ж ты… Оденься хоть… Горе ты мое…

24
- Прощай…
- Нет, до свидания…
- До свидания…
- Люблю…
- Люблю…
Сигналит таксист. И выглядывая:
- Эй, влюбленные! Опоздаем!
Я отрываюсь от Саши. Не могу, не могу…
- Не плачь, слышишь… Пожалуйста…
- Не буду…
И плачу.

Все. Машина уезжает. А я бреду домой.

25
2 сентября. Я дома. Еще болею, температура, 37,2. Небольшая. Но я пока дома. Первый учебный день. Начало учебного года.
А я, а у меня…
Смс-смс-смс… Пока, пересиливая себя, я не начинаю его ругать, он же на занятиях…
Потом сплю. Слабость еще.
Прибегает Настя. Не виделись с субботы, когда она меня проведывала.
- Ты не такая какая-то. Рассказывай.
Она знает про нашу ночь, но не знает подробностей. И мне от ее тона хочется и плакать, и смеяться, одновременно. Все-таки побеждает смех, и я закрываю лицо руками, пытаясь его удержать.
Она вмиг рядом со мной, убирает мои ладони:
- Ты плачешь? Он обидел тебя? – и, видя мое лицо, удивленно:
- Что было? Рассказывай, быстро! Было?..
- Нет…
- Как? – она удивляется по-настоящему. И:
- Как я рада! Не представляешь! Ты же у нас такая… Но как?!
Я краснею.
- Было. И нет.
- Как это?..
Я краснею еще больше, отвожу глаза в сторону.
- Я была готова. Подарить ему. Себя. А он… Нет, было, конечно было. Это… это было так…
- Да внятно можешь сказать?! Я тебя сейчас придушу!
А я уже вообще вся пылаю, даже уши горят. И отвечаю, тихонько, почти шепотом, и не глядя на нее:
- Ну… Ты же сама все знаешь… Можно же без… Есть язык, пальчики… Вот…
И тут она смеется. Громко. А потом:
- Слушай. Я знала, что он классный. Но что такой… Какой же он умница… И теперь точно верю, что он тебя любит, дуру такую…
- Да, а цепочка – стильненько так. И добавляет немного. К образу пай-девочки.
Снова смеется. И обнимает меня.

26
Суббота через неделю. Рассвет. Я на море, на том же месте. Лежу на песке. Смарт в руке. Вижу его лицо. И слышу голос:
- Смотри. Вот Финский залив. А теперь, я ложусь. Протягиваю к твоей руке свою, касаюсь…
И я, я чувствую, на самом деле, чувствую своей рукой тепло его руки…

27
Лежать на еще не до конца остывшем песке, чувствуя, как он греет тебя, и колются его мелкие крупинки.
Лежать, нежно касаясь своей рукой другой, такой любимой руки…
Лежать, а тепло-прохладные волны накатывают и накатывают, ласково омывая твои ноги.
  Лежать, чуть приоткрыв глаза, и сквозь ресницы видеть, как звезды будто расплываются, и сливаются, обнимая друг друга. А потом – тают в предрассветной дымке. Но, их пронзительный и чистый свет, остается с тобой, в твоей душе.
Лежать так, будто обняла весь мир… А мир обнял тебя… Любить… любить это все, этот мир, и тебя, мой единственный… Это - счастье…
Лежать, никуда не торопиться и не спешить. Просто потому, что есть все, и больше ничего не нужно…  Тепло. Тепло любимой руки рядом, море, и звезды.
Лежать, и смотреть в вечность.

Август-сентябрь 2024