На пороге весны

            В ветвях старого маленького парка стоял переполох: только что вернулись из теплых мест птицы. Они кричали и хлопали крыльями так, словно не узнавали города, а перезимовавшие воробьи носились между ними, как будто сообщая о том, что здесь произошло за время их отсутствия.

            Андрей, прогуливаясь по парку, с интересом наблюдал за суетившимися пернатыми. 

            "Прилетели должно быть, из Северной Африки, напрямик, как требует тысячелетняя традиция. В точности следуя своему навигатору, ничего не зная, что тут происходит с людьми и их городом, довольные тем, что очертания его не изменились", - размышлял он.

            Есть свое тайное очарование и нежность в первых проявлениях весны, проникающих в душу незаметно, не внешними признаками, а какой-то извечной древнейшей связью, охватывающей все живое при наступлении этого времени года с незапамятных времен. Несомненно, есть нечто такое и в самом лике природы, что идет прямо в сердце и наполняет все существо томительной и сладкой благостью. Все вокруг неуловимо меняется.

            Чистое небо разливается нежнейшей голубизной, словно отражаясь в блеске людских глаз. Столетние темные ели особенно ярко источают пряные запахи светло-зеленых молодых побегов. Вывернутся из сияющей голубизны неба мохнатые с сизоватым блеском от заключенной в ней силы земли еловые лапы, и какая-то тайна жизни постучится прямо в сердце. Как-то неожиданно увидишь, что небо словно бы раздвинулось и не давит на землю так, как допустим, месяц или два назад, в январе или в том же феврале, и воздух становится будто плотнее и гуще.

            Андрей любил этот маленький лесистый парк за его уютность, несуетливость из-за отсутствия людей и большого количества природной живности. Еще две недели назад здесь преобладали зимние пейзажи: нетронутые, тяжелые, набухшие влагой снега сияли вокруг, резали глаза, отражая лучи холодного солнца. В некоторых местах нога погружалась в размокший снег до самой земли - весело брызгали во все стороны вода и снег, из-под которого ярко ударяла в глаза затаившаяся зелень. Это было или прошлогоднее, какое-нибудь приспособившееся оставаться живым под снегом растеньице, или уже начала прорастать свежая зелень, не дождавшаяся, пока снег окончательно сойдет.

            А сейчас Андрей чувствовал настоящее преображение матушки-природы. И в этом волшебном преображении дорог для жизни был каждый миг и каждый час весны.

            Он достал и важно надел темные очки, укрывшись за ними от щекотливо-весенних лучей солнца, и сразу в его лице появилось нечто загадочное, отдалившее его от остальных.

            Дома Андрей продолжал думать, пытаясь разобраться, почему чаще обычного ходит в "свой" парк и вопреки студенческой веселости ищет одиночества. Он зажег свет настольной лампы и в тишине долго смотрел на стеллажи, на пестрые корешки книг.

            "Что ж, я прочитал почти всю библиотеку, могу процитировать Плутарха, щегольнуть в отличие от многих цитатами из Канта или украсить диалог любимыми фразами героев Ильфа и Петрова, и вдруг я таков, как сейчас".

            Он закрыл глаза, внушая себе по системе йоги состояние бездумной расслабленности. Ночной теплый воздух из открытого окна чуть-чуть шуршал по подоконнику, шевелил на сквозняке занавеской. И уже в дреме Андрей поплыл в пасмурный день весны. Там, во сне, молчаливыми тенями двигались люди и среди безликой толпы была она... Таня!

            Проснулся он поздно, когда солнце уже выпило туман и в комнате было слышно, как дрожит его дыхание.

            "Да что со мной случилось? Как будто бежать куда-то хочется!" - с жалостью к себе думал Андрей, чувствуя, что от гнетущего безмолвия в комнате ему становится колюче и жарко, и вдруг вспомнил: - Таня... она мне снилась..."

            Впервые он увидел ее на дне рождения друга. Она сидела за столом напротив, выделяясь среди всех девчонок своими поразительными золотисто-пшеничными волосами, и Андрей время от времени задерживал на ней взгляд. Его словно какой-то необъяснимой силой тянуло смотреть в ее сторону, наблюдать за ее беззащитной хрупкостью. Вот она медленно тронула чайной ложечкой подбородок, подняла глаза, светло-серые с голубизной, блестящие, нечаянно в упор столкнулась со взглядом Андрея, вызывая у него чувство жалости к ее робости. И до конца вечера он не мог оторвать взгляда от светлого золота ее волос, будто увиденных во сне.

            В тот миг ему показалось, что чувство, возникавшее, когда она ощущала на себе внимательные мужские взгляды, вызывало у нее растерянность, вот и он не решился подойти. Так и не заговорив с ней, Андрей тогда ушел домой по-английски. А сейчас, едва проснувшись, он вспомнил тот робкий, полный бессловесного признания взгляд и, наконец, понятным вдруг стало какое-то изменение в себе, которому раньше не придавал особого значения.

            Странно было, что после той встречи, лишенной даже мимолетного диалога, Андрей, все же решился прийти к Тане и теперь звонил в дверь. В коридоре послышался приближающийся стук каблучков, появилась она и сказала улыбаясь:

            - Очень хорошо, что ты пришел.

            Он опять почувствовал, что в ее блестящих волосах и на тонких плечах оставалось что-то юное, кроткое, хрупкое, как запомнилось ему тогда. И вместе с тем было в ней нечто новое, загадочно-взрослое - в голосе, улыбке, жестах.

            Таня подала руку, не выдержала его завороженного внимания и засмеялась. Андрей, смутившись, клюнул носом в изумительный браслетик на ее запястье, сказал что-то невнятное.

            Чуть позже они шли по весеннему парку, облитые светом вечерней зари. Андрей подставил ей полусогнутую в локте руку, Таня положила послушно кисть на рукав его куртки и в краткой растерянности взглянула на него по-детски расширившимися глазами. Нежная, расцвеченная заходящим солнцем, с растрепанными волосами и живым трепетом ясных глаз, она что-то говорила ему. Сначала он не понимал смысла ее слов, потому что в его голове ударами "колоколила" кровь, гонимая толчками будто взбесившегося сердца. Потом он неразборчиво острил и беззаботно смеялся над самим собой, явно желая понравиться Тане. 

            В ответ она поддерживала этот беззаботный сумбурный разговор, оставляя ощущение наивного озорства и какого-то легкого отношения ко всему, что казалось насущным. А вокруг шелестели потревоженные ветерком ветки деревьев, в лад им пели птицы, наплывал вечерний шорох и видел смятение на лице девушки, сменяющееся удивительной благостью.   

            В какой-то момент Андрей и Таня взялись за руки, их пальцы теперь словно разговаривали друг с другом, обжигая взаимным жаром. Порой они теряли связь с очевидностью, с реальным миром, продолжали жить в каком-то своем огненном пространстве, недоступном для других, и уже понимали, что название этому безумству - любовь. Любовь на пороге весны...