Сын за отца. Атрибуция старой фотографии

На моем письменном столе лежит старая, пожелтевшая фотография. Лица людей на фото потускнели от времени, но не утратили своей недетской серьезности. Это карточка призывников 1926-го года рождения, сделанная в станице Пресногорьковской Кустанайской области в июне 1943 года. Оставались считанные дни до начала грандиозного сражения  на Курской дуге, ознаменовавшего коренной перелом в ходе Великой Отечественной войны. Восемь подростков со старого фото уже давно не были детьми – их детство закончилось неожиданно – в момент нападения фашистской Германии на Советский Союз. Их отцы и старшие братья уже два года отражали атаки агрессора, а к некоторым из них вползло в дом неутешное горе, от которого не просыхали материнские слезы. Таких фото существовало как минимум восемь – ни одна не была подписана. Мне приходилось искать гадательно – сравнивать с другими фото, сопоставлять. Но – «ищите, и обрящете». Наконец, я получаю карточку, на обороте которой Алексей Безъязыков перечисляет всех ребят. Его текст гласит: «Ст. Пресногорьковская допризывники  1926-го года рождения. Июнь 1943. Слева в ряду сверху - Фиронов В.П.,Безъязыков А.П.,Ермолаев Ю.Ф.,Ульянов Георгий. Нижний ряд слева направо: Дегтярев Н.,Бобрешов Дмитрий А,, Татаринцев И.,Степанов Александр».
 
Попробую изложить краткую историю каждого из ребят с группового фото жаркого июня 1943-го года.
Дима Бобрешов и Ваня Татаринцев были уроженцами поселка Богоявленского, остальные – родились в Пресногорьковке, в семьях сибирских казаков, основавших станицу.
Юрий Федорович Ермолаев вспоминал: «Летом 1943-го года нас, допризывников, отправили в военный лагерь в поселок Боровое (ныне райцентр Мендыкаринского района Костанайской области – прим. С.В.). Там мы целый месяц проходили военную подготовку, проводились тактические учения и стрельбы из боевых винтовок. Жили в бывшем пионерском лагере, Дисциплина была военная. В июле мы узнали о победе наших войск  в Курской битве. По этому случаю провели митинг. В начале августа мы отправились домой». Из воспоминаний стало понятно,  что фото на моем столе сделано перед отправкой допризывников на сборы.
 
Всех ребят с фотографии призвали 10 ноября. «Родители наши провожали нас со слезами на глазах. Играли гармонии. Стоял одновременно и смех и плач, нас посадили на подводы и повезли на станцию Лебяжья Курганской области. В пути были три дня. На станции нас посадили в товарные вагоны и отправили в Челябинск, в Чебаркульскую снайперскую школу» – вспоминал Ермолаев.
Надо отметить, что прежде чем отправить мобилизованных на фронт, молодежь во второй половине войны готовили серьезно. В школе бойцы изучали винтовку Мосина, ручной пулемет Дегтярева, знакомый по фильму «Чапаев» станковый «Максим», самозарядную винтовку Токарева. Изучались все виды снайперской маскировки, из снайперской винтовки проводились стрельбы по движущимся мишеням, ночные стрельбы при кострах и свете ракет. За восемь месяцев отстреляли столько патронов, что не каждый расходовал в боях. Кормили, по воспоминаниям чебаркульцев,  неважно – мороженой капустой и перловкой. Ребята рвались на фронт, опасаясь, что войну закончат без них. Наконец, 10 июля 1944 года погрузили в вагоны и несколько дней  везли на запад, в Гороховецкие лагеря. Отсюда маршевые роты оправлялись на фронт под командованием прибывших за пополнением с фронта офицеров. Здесь пути восьмерки с фотокарточки разошлись. Юра Ермолаев заболел малярией и попал в госпиталь. Татаринцева, Бобрешова и Степанова отправили в офицерское училище, где они учились полгода. Ульянов и Фиронов были отправлены на фронт.
Осенью 1944 года Юра Ермолаев оказался на Сандомирском плацдарме, на берегу речки Сан. В 3-й танковой армии маршала Рыбалко снайперов хватало, поэтому Юру зачислили автоматчиком в 69-ю мотострелковую бригаду. Здесь вместо снайперской винтовки боец Ермолаев получил автомат ППШ и гранаты. Вновь началась учеба – учились быстро взбираться на броню танка, прыгать на ходу так, чтобы не попасть под гусеницы и быть готовы вести бой.
Рано утром 13 января 1945 года началась артподготовка. Километрах в трех от Юриного блиндажа разрасталось огромное зарево, туда летели десятки самолетов. В прорыв бросили танки. Бойцам десанта предстала жуткая картина – горы трупов немецких и наших солдат в первой линии обороны.  В течении нескольких дней танки рвались на запад, углубляя плацдарм. Однажды Юра попал под бомбежку – с неба просыпались мелкие противопехотные бомбы.  «Я упал в кювет, прижался к земле, было очень страшно, ведь это была моя первая бомбежка. Когда все стихло, мы стали подниматься. Но несколько темных точек остались лежать на снегу. Первые наши потери. Погиб и мой товарищ. Похоронив убитых, мы двинулись дальше – вперед, вперед». Враг, отчаянно сопротивляясь, отступал к Одеру.  Как-то в небольшом лесу отделение наткнулось на пулеметный огонь, который вели из немецкого танка. В машине закончилось горючее, но экипаж продолжал сопротивляться. Ермолаев с земляком Жанатом заскочили на броню и гранатой уничтожили экипаж. 19 января колонна автомашин привезла пехотинцев к замерзшей реке. Танки отстали. Пришел приказ ворваться в городок на противоположном берегу, но пулеметный огонь уложил атакующих на лед. Юра лежал рядом с пулеметчиком Мишей Багиным. Юру послали в соседний взвод сообщить, что у моста стоит немецкая самоходка и ведет огонь по льду. «Когда я полз обратно мимо Миши, смотрю, а он лежит на боку у пулемета. «Ты ранен?». Он только поморгал глазами. Через несколько секунд умер». Юра сообщил своему другу по снайперской школе Коле о смерти Михаила. И в этот момент Из леса выскочили тридцатьчетверки и пехота побежала за ними. Юра с криком «Ура!» выскочил на обрыв и увидел обугленный труп Николая. Только после взятия городка и пленения толпы власовцев Юра стал размышлять о том, отчего сгорел друг. Коля был сигнальщиком и пуля, попав в вещмешок с запасом ракет, взорвала их.
Бригада ворвалась на территорию Германии. Навстречу колоннами шли бывшие военнопленные и угнанные на запад. Немцы – старики, дети, женщины, кричали «Гитлер капут!».
Сопротивление фашистов на подступах к Силезскому угольному бассейну усиливалось. У Глейвица бригада попала под обстрел шестиствольных минометов и бойцы двое суток пролежали в снегу у железнодорожной насыпи. Лишь ночами удавалось немного согреться, встать и походить. 26 января пришел приказ  – идти вперед без выстрелов, но немцы поняли уловку и открыли пулеметный и минометный огонь. «Залегли. После очередного взрыва снаряда что-то шлепнулось в снег рядом со мной. Посмотрел – нога в валенке. Они были только у нашего комвзвода. Меня в дрожь бросило. Это все, что осталось от нашего командира». Приказали отойти за насыпь. Юре мешала фляжка со спиртом, и он допил ее содержимое и выбросил. Потом встал в полный рост и пошел к насыпи под пулями – будь, что будет. Смерть миновала его…
Глейвиц был взят. Немцы не ввязывались в уличные бои и оставили его. Еще несколько Юриных товарищей остались навсегда в этом небольшом городке. В начале февраля бригада с ходу форсировала Одер в районе Бреслау и повернула на Берлин.
До середины апреля стояли в лесах юго-восточнее Берлина, прибывало пополнение, танки, артиллерия. Ночь на 16 апреля стояла тихая, теплая, и звездная. Но когда начали работать «Катюши» и тяжелые гаубицы небо засияло от их снарядов. Впереди вели огонь средняя и легкая артиллерия и минометы. Более часа шла непрерывная артподготовка. Следом пошли самолеты… Бой начался на второй линии обороны. За этот апрельский день бригада продвинулась на пятнадцать километров. Кругом горели немецкие фольварки и небольшие города. Танки обстреливались фаустниками и артиллерией, но ничего не могло остановить движения на Берлин.
26 апреля во время движения танков по шоссе Юра получил ранение. « Слева  из леса затрещал пулемет, острая боль пронзила мою левую руку. Я свалился с танка. Друзья побежали в сторону пулемета и танк развернулся к лесу, стреляя из пушки».. В шею был ранен друг Дима Смолин. Снайпер попал в руку Юре лишь потому, что танк в момент выстрела рванулся вперед.
Юра  Ермолаев лежал в госпитале города Зарау, когда раненые были разбужены страшным грохотом и стрельбой. Решили, что немцы прорвались, но всех успокоил замполит госпиталя. Он вошел в палату и закричал: «Победа, товарищи!».
Еще два месяца Юра лечился, служил до 1947 года в армии. После войны трудился в Пресногорьковке и Троебратном, уехал в Курган.
В 1965 году  в военкомате Юрию Федоровичу вручили медаль «За отвагу», высший знак солдатской доблести и мужества. Юрий Федорович считал, что получил её за подорванный немецкий танк, но уже в наши дни увидел свой наградной лист.
Привожу текст представления: «В боях за город Глейвиц товарищ Ермолаев показал себя смелым мужественным и стойким воином. Он одним из первых ворвался в город и огнем из автомата уничтожил 4 гитлеровцев. Был ранен, но не ушел с поля боя. Находясь в 16-й механизированной бригаде 4-й танковой армии  принимал участие в форсировании реки Шпрее и стойко отражал контратаки противника на занятом плацдарме. Участник танкового рейда в тыл противника, где метким автоматным огнем уничтожил 15 гитлеровцев».
На мой вопрос Юрию Федоровичу Ермолаеву (1926 – 2018 гг.), какое событие из военных будней запомнилось ему более всех, старый солдат ответил: « Я часто вспоминал, как мы едем колонной по бетонным дорогам Германии и жирные пятна от раздавленных трупов и клочки шинелей серо-мышиного цвета немецких солдат и серые от наших парней. Они не имеют даже могил, от них не осталось даже праха. Сколько матерей и жен ничего не знают об их судьбе. Будь проклята война».
          « Похоронка на отца пришла весной 43-го, когда буйно  в степи наливались травы и ковыль начинал седеть  серебряно…  В небе звенели жаворонки, а за березовым колком, называемом «Лазаретом»,  звонко стучал кожаный мяч  футбольной команды школы…» – написал в воспоминаниях Александр Федорович Степанов.
Брат Николай в ноябре ушёл на фронт, воевал стрелком в пятом танковом корпусе, раненый не покинул поле боя. Был награжден медалью «За Отвагу» (3.8.1944) и орденом Красной Звезды (9.9.1944). Командование характеризовало его как мужественного и волевого бойца, постоянно рвущегося в бой с оккупантами.
Александр, окончив 9 классов, прибавил себе год и отправился в армию вслед за братом. За снайперскую работу был награжден медалью «За боевые заслуги» и как лучший солдат в 1944 году был направлен в Московское военное училище. А дальше младший лейтенант Александр Степанов под Кенигсбергом принимает командование взводом в 9-й штурмовой инженерно-саперной бригаде 39 Армии 3-го Белорусского фронта.
«Мне, совсем молоденькому «младшому» попались в подчинение обученные ветераны, в большинстве своем прошедшие войну с 41-го, хорошие солдаты. Среди них выделялся сержант Коваль Ваня, лихой разведчик не раз ходивший в тыл к немцам и взявший не одного «языка», награжденный орденами Ленина и Красного Знамени… Наверное, во многом помогла мне выжить в тех боях солдатская смекалка и опыт бывалых воинов. Первая атака в должности взводного… По сигналу зеленой ракеты – вперед на высотку под  Кенигсбергом. Выхватываю ТТ. и «Вперед! За Родину! За Сталина!» прямо на убийственные пулеметы, приказы не обсуждаются. Стянули «дядьки» меня в окоп – Куда, сынок? Мы это мигом сделаем… Ваня уже разведал овражек в обход высотки – и вот мы уже в тылу у гансов. А со спины бить легче. Короткая минутка  – и высота наша. Без шума и гама, ножами и штыками вырезали весь передовой заслон немцев и заняли окопы. Помнится, и я штыком заколол какого-то фрица. Это тебе не из винтовки, до сих пор вспоминаю его глаза… Наша взяла… А в чистом поле перед высотой положил такой же лейтенантик свой необученный взвод с собой во главе… После боя ходил смотреть – и меня ведь это ждало…Похоронная команда уже складывала в яму братской могилы таких же зеленых, как я сам… С Ваней Ковалем мы дружим всю жизнь, до сих пор переписываемся…».
Впереди была неприступная крепость Кенигсберг. Александр Федорович пишет: «Одетые в стальные кирасы, саперы пробивались практически по открытой местности к реке Прегель, форсировав которую им надлежало заложить взрывчатку и уничтожить фашистский ДОТ…
         Немецкая «швейная машинка» МГ-42 прошивала каждый метр земли, не давая поднять головы, но взвод упорно продвигался к реке…Рядом  намертво опрокинулся в снег закадычный школьный товарищ Ваня Татаринцев – такой же зеленый и молодой взводный из последнего призыва…и все меньше рядом бойцов… кто-то навеки останется там, в Восточной Пруссии… Вот и река, ледяная мартовская вода, а за ней – огрызающийся всеми видами  огня немецкий берег. На середине  реки изрешеченная лодка уходит в стылую воду, но…только вперед,  хоть зубами рви, но туда – на тот берег…Оружие, взрывчатку – на подвернувшийся плотик и вплавь, вплавь по ледяной бесконечной воде навстречу смерти…и Победе! И вот под ногами дно… И сразу огневой контакт и трясущийся в руках ППШ, и немец, упорно не желающий умирать и сдаваться…Заложена взрывчатка под крутой берег с таким расчетом, чтобы взрыв сделал дамбу, по которой пойдут наши танки…Подрыв! Захлебнулся на круче немецкий пулеметчик, вместе с землей исчезнувший с берега… А бой кипит, захваченный пятачок расширяется, рядом уже пехота и артиллеристы, которые уходят все дальше и дальше в город…Саперы выполнили свою задачу…
От взвода остались единицы, а впереди еще долгая дорога к Победе... …А Ваня Татаринцев, школьный дружок и одногодок, и сегодня там, у реки Прегель в бывшем Кенигсберге, в братской могиле парка Шейбуш…».
Об Иване Татаринцеве скупо повествуют строки из Книги Памяти: « Татаринцев Иван Афанасьевич, родился в 1926 году в с. Богоявленка. Призван Пресногорьковским РВК в 1943 году. Младший лейтенант отдельного штурмового саперного батальона. Погиб в бою в апреле 1945 года. Похоронен в Кенигсберге». На старом фото они рядом – Саша Степанов и Ваня. Так было всегда – со школьной скамьи до Восточной Пруссии. Дальше Саша жил без своего друга.
За тот бой у младшего лейтенанта Степанова появилась новая награда – орден Красной Звезды. Его саперами под постоянным огнем противника было сделано  пять проходов в минных полях для продвижения самоходок. При форсировании реки Прегель он обеспечил устройство переправы для штурмового отряда.
Во время войны с Японией командир десантно-штурмового взвода Степанов А.Ф. десантируется с группой разведчиков под Харбином, где с боем осуществляет  захват важного узла дорог и моста,  обеспечивая продвижение наших войск вперед. Медали «За победу над Германией», «За победу над Японией»  появились на его груди после капитуляции Японии.
Куда только не бросала боевого офицера Степанова судьба! В 1963 году он  окончил Военно-инженерную академию имени В.Куйбышева в Москве. Принимал участие в разминировании напичканных минами лесов и болот под Ленинградом, за время службы при его личном участии было снято более 10000(!) мин.
После отставки преподавал на кафедре тактики Саратовского высшего военного командно-инженерного училища им. А.И. Лизюкова. Полковник. Александр Федорович Степанов(1926 - 2004 гг.) с супругой Галиной Ивановной воспитали детей, выбравших военную специальность: Наталья (в замужестве Молодец), участница боевых действий в Афганистане (Кабул, 1984 - 1986 гг.).
 
Сергей (1955 г.р.), полковник, начальник кадетской школы в г. Саратове.
Брат – Николай Федорович Степанов (1924-2005 гг.) после войны служил на Украине, в Ровно, воевал с бандформированиями. С 1956 по 1970 в группе советских войск в Германии, до ухода на пенсию работал военкомом в Подмосковье. Сын стал военным, пошел по стопам отца.
 
Еще учась в снайперской школе Гоша Ульянов узнал, что отец пропал без вести. После окончания школы, в августе 1944 года Георгия увезли в город Ветлуга Горьковской области, где он поменял воинскую специальность на механика – водителя среднего танка «Т-34». В конце осени сержант Ульянов был направлен на Белорусский фронт в 8-ю гвардейскую танковую дивизию, бывшую в составе прославленной 5-й танковой армии под командованием Павла Ротмистрова.
В одном из наступательных боев во время операции «Багратион» в башню танка попал фауст-патрон. Командир танка и заряжающий погибли, Георгий с радистом сумели покинуть горящую машину, которая продолжала двигаться на позиции противника самостоятельно и взорвалась от детонации боекомплекта, разметав немецкую пехоту. Дивизия отличилась при окружении отборных эсэсовских соединений под Мемелем. Затем началась Восточно-Прусская операция. В ходе своего продвижения по направлению к Эльбингу танкисты отсекли немецкие войска, оборонявшиеся в Восточной Пруссии от основных сил вермахта, образовав «хайлигенбальский котел».
В этих боях за Кенигсберг танк Ульянова оказался на острие атаки и был подбит – снаряд попал в двигатель и экипаж получил контузии разной степени тяжести.
 После окончания войны Георгий служил срочную службу до 1950 года, война в срок службы не засчитывалась. Он вернулся в Пресногорьковку возмужавшим, с медалью «За Отвагу» на груди и с головой окунулся в работу. Работал инструктором райкома партии, закончил педучилище, стал преподавать машиноведение и черчение, перед пенсией был председателем рабочкома в совхозе «Пресногорьковский».
На занятия по машиноведению пресногорьковские мальчишки бегали когда-то в старинное здание на школьной площади, уцелевшее после пожара школы в 1959 году. Занятия проводил пожилой, как нам тогда казалось, учитель Георгий Михайлович Ульянов. Дом был наполнен разным железом – всюду на полках лежали шатуны, коленвалы, вкладыши и венец всего – распиленный дизельный двигатель. Георгий Михайлович был худощав, подтянут, глуховат и несильно заикался. Запомнился мне человеком добродушным, с большим чувством юмора. На наш дружный крик о перемене, звонка на которую здесь никто не давал, неизменно следовал ответ: «В..ваши ч..часы в Троебратном и..из вагонов лопатами р..разгружали!». Очень редко, но иногда нам удавалось «пробить» Георгия Михайловича на воспоминания о войне. Тогда он забывал о системе охлаждения и рассказывал о боях. Волнуясь, он заикался все сильнее и, не закончив рассказ, горестно махал рукой.

 В моей памяти Георгий Михайлович Ульянов (1926-2005 гг.) остался веселым и жизнерадостным человеком. Сейчас, на склоне моей педагогической деятельности, мне часто вспоминается веселый голос старого танкиста из далекой школьной юности: «Привет, б..будущие п..пенсионеры!».
Дмитрий Алексеевич Бобрешов стал профессиональным военным. После войны остался в армии до 1967-го года, дослужился до полковника. Во время мятежа в Венгрии в 1956 году пережил страшную трагедию – потерял всю семью. Награжден орденом Ленина.

Василий Петрович Фиронов (1926-2014, Тула) после снайперской школы окончил Горьковской танковое училище и стал командиром танка Т-34.
 «Я застал фактически конец Великой Отечественной, когда потери в бронетанковых войсках были уже не столь серьезными, как, скажем, в ходе Курской битвы. Встретил Победу в Кракове», – рассказывал он.
После войны работал в совхозе, четырежды становился участником Всероссийской сельскохозяйственной выставки в Москве.  В 1954 году по комсомольской путевке был отправлен в зерносовхоз им. Б.Хмельницкого, где работал секретарем партийной организации. В 1957 году Василий Петрович был награжден медалью «За освоение целинных земель» и орденом Ленина. Работал заведующим партийно-организационного отдела Ленинского райкома партии. Два ордена «Знак Почета» были на его груди перед выходом на заслуженный отдых.

Николай Андреевич Дегтярев воинскую службу закончил в 1954 году в звании майора. Работал в журналистике. Долгое время был редактором Кустанайской областной газеты «Ленинский путь». Автор ряда книг и очерков в серии «В краю хлеба и металла». Работал в Костанайском областном фонде имени Д.А.Кунаева. В 2001 году написал хорошую рецензию на мои документальные очерки.
Алексей Павлович Безъязыков, подписавший после войны старую фотографию, был призван на фронт раньше товарищей  – 1 августа 1943 года и вернулся по ранению в Пресногорьковку в начале 1945-го года. Подписывая фото, он, вероятно, еще не знал о гибели Ивана Татаринцева, иначе обязательно отметил бы это трагическое обстоятельство.
 
Такую вот информацию мне удалось извлечь, работая над атрибуцией старого фото. Нет в живых ни одного из выпускников того года. Но память о них всегда будет жить в наших сердцах.
Жаль только, что такие фотографии пачками сгорают в печах и дворовых кострах. Мы сами своими руками превращаем собственную историю в пепел…