Максимка

Будучи на пенсии, я в очередной раз пересматриваю свои детские и школьные фотографии. Вот на одном маленьком фото я стою с пацанами в пионерском лагере. Крайним слева на нем изображен чернокожий мальчишка…

В 70-е годы прошлого века, по окончанию седьмого класса, поехал я вместе с другом детства Юрием в пионерский лагерь. До этого, я в лагере никогда не отдыхал, а все летние каникулы проводил у бабушки в деревне. Юрка же в лагерь ездил каждый год, поэтому, по приезду, многие ребята у него были знакомыми, и они встретились там, как старые друзья.  Я целиком полагался на Юрку.
Мы с Юркой поселились в одну комнату. К нам подселили еще троих пацанов, двоих из них – Серегу и Олега, Юрка знал еще по предыдущим годам. А вот третьим был чернокожий парнишка.

Мы впервые увидели его, когда он приехал в лагерь и вместе с другими ребятами вышел из автобуса. Пионерский галстук выделялся у него на фоне его шоколадной кожи. Его экзотическая внешность сразу привлекала внимание окружающих.  Любопытные взгляды, шепот за спиной. Чернокожий мальчик приехал в пионерский лагерь!

Звали его Вовкой. Он был высоким, стройным пацаном с длинными кудрявыми волосами. У него были большие губы и яркие, выразительные глаза. Он хорошо говорил по-русски. Откуда он взялся в нашей российской глубинке, я тогда не совсем понимал.

Говорили, что его мама, будучи студенткой московского ВУЗа, познакомилась с чернокожим африканским студентом. Потом родила от него сына, и мальчика оставила на воспитание своей матери. С годами престарелая бабушка  не могла справиться с внуком, поэтому он вырос хулиганистым  и озорным мальчишкой. Он тогда уже состоял на учете в детской комнате милиции за угон чужого велосипеда. А так, он был безобидным малым.

У Вовки было и другое имя или прозвище – Максимка. Был такой старый фильм про темнокожего мальчишку, которого подобрали наши русские моряки. В лагере его настоящее имя  никто не знал. Я с ним быстро подружился и был в приятельских отношениях. Мы делили с ним одну комнату, наши скрипучие железные кровати стояли рядом.  И, конечно, он любил пошалить, как без этого в  лагере.

Сначала, это были безобидные шалости: мазать пацанов и  девчонок зубной пастой. Но постепенно его проделки становились смелее. Однажды ночью, когда все спали, он разбудил меня. Окутавшись в белую простынь, Максимка с шумом вбежал в комнату спящих девчонок. Его глаза, как два уголька, светились в темноте. Его лицо, подсвеченное снизу маленьким фонариком, наводило такой ужас, что, испугавшиеся девчонки орали на весь лагерь. Он, появившийся словно из ниоткуда, так же незаметно растворился в темноте. Вожатая негодовала и долго допытывалась до Максимки, что это он ночью пробрался к девчонкам.

Объектом наших шалостей были не только девчонки. Переливая воду из одного стакана в другой, стоя у пастели спящего пацана, тихо приговаривали: «Пойдем поссым». Якобы после этого спящий должен был опИсаться. Не помню, чтобы на кого-то это подействовало, но хохот после этого стоял неимоверный. Или просто, крепко спящего мальчишку, вместе с матрацем выносили на улицу, на скамейку или на крыльцо. Вот потеха была, после того как он просыпался.

Максимка неплохо играл в футбол. Мы с ним состояли в сборной лагеря по футболу и участвовали в различных соревнованиях.  Здесь у него было уже другой прозвище – Пеле, по имени знаменитого чернокожего бразильского футболиста, «Короля футбола».

Однажды утром за ним приехала  мать и он уехал. Мы были на завтраке, поэтому не успели с ним попрощаться.  Его койка была пуста, лишь на подушке лежала вот эта фотография, где мы  стоим с ребятами из лагеря, счастливые и беззаботные. Он подписал ее мне: «Дорогому другу, в память о нашем пребывании в пионерском лагере «Орленок», Максимка».

С тех пор прошло около пятидесяти лет, а я иногда вспоминаю Максимку. Где он теперь, этот озорной чернокожий мальчишка из нашего лагеря?