Встреча

   У одного старца умер сын. Крепкий был парень, высокий, красивый, да и умом не отставал от сверстников. Души не чаяли все в нем. Еще бы! Все умел, родителям помощником хорошим был, опять же, наследник, продолжатель рода… К старшим относился уважительно, к младшим — снисходительно. С ровесниками ладил. Бывало, конечно, и дрался с парнями, как без этого по молодости-то лет, но по-честному, без злобы. Одним словом — хороший был парень.

   Умер он не своей смертью, но враг его погубил. Подкрался хитростью, завлек в ловушку, загнал в угол… И нет бы парню к отцу бежать, совета просить, помощи. Но где уж там! Гордый, отчаянный, да самонадеянный... Решил, что сам справится с врагом, да не хватило ни сил, ни мудрости — молод еще был, не опытен. Так и погубил парня душегуб.

   Долго отец молился о том, чтобы Бог показал ему, где сейчас находится его сын — в аду или на небесах? Не давал этот вопрос ему покоя. Оно и понятно — вопрос то самый важный в жизни любого человека, куда он направляется, а тут о сыне речь… Вот и молился старец и денно, и нощно… Сам изводился, других изводил… Хворать да чахнуть стал от этого…

   Смилостивился Бог над несчастным отцом, и устроил ему встречу с сыном. Для этого навел Он на него глубокий сон, чтоб ничем невозможно было разбудить его. И вот видит старец во сне: манит его Ангел — пойдем, мол за мной. Встал он и пошел. И так спокойно было на душе, тихо, все терзания остались где-то позади… Шли недолго. Остановился Ангел и знак старцу подал, чтобы и он остановился, и тут увидел отец сына своего, вроде бы и рядом, но несколько поодаль.

   Всматривался отец в лицо сына, да не мог понять — то ли он радостный, то ли печальный, не разобрать, и подойти ближе не получалось, словно кто-то удерживал. Так и стояли они молча и смотрели друг на друга. Не мог отец ни слова промолвить, как ни пытался. А вопросов было очень много: зачем, почему, как так?.. Но язык онемел и не шевелился. Уже начал отчаиваться старец, как сын сам заговорил:
— Отец, не терзайся своим вопросом. Я там, где мне и дОлжно быть. Но тебе этого не дано знать, потому что это между мной и Богом. Это все, что я могу тебе сказать.
И только отец почувствовал, что может говорить, как тут же проснулся.

   Лежал на кровати он, и думал — сон это был или нет? Слишком уж яркий, как будто наяву. И такой мир наполнил его, такой покой, что понял старец — конец его терзаниям. Поблагодарил он Господа за все, и снова уснул, теперь уже до утра. А утром собрал всю семью и запретил всем задавать себе и Богу вопрос, на который сейчас ответа не будет — в свое время Он все откроет.

   Так и пришло успокоение в эту семью. Нет, траур на сердце еще долго оставался, и печаль в душе не ушла. Но больше ни старец, ни домашние не терзались самым главным вопросом, потому что знали, что в свое время они все узнают.