Роза Люцифера

Вдох и выдох похожи на первый взмах крыльев перед долгим полётом. Когда сквозь сон отрываешься от земли, уносится прочь всё лишнее, земное, суетное. Время от времени так сильна тоска по крыльям. Сны наяву открывают врата и срывают завесы. Время грёз, небывалых превращений и нездешних трансмутаций, памяти, которая теплится в глубинах зрачков и где-то в груди между двумя едва различимыми ударами. В крохотном чёрном ростке, которому суждено превратиться в кристалл адаманта.
Пока это зёрнышко с каждым вдохом и выдохом пускает корни, прорастая стеблем, словно растворяясь и видоизменяя привычный и даже слегка надоевший человеческий облик – на корни и слегка потемневшие и поникшие листья. Будто лишь недавно кончилась зима, и надо найти в себе силы, прорасти новыми желаниями и мечтами, новым вдохновением. И даже расцвести – сродниться с той силой, что меняет и преобразует всё в мире.
Каково это – позабыть о себе смертном и воплощённом, стать розой с пламенной и демонической Душой в саду среди множества подобных? Некоторые уже полны сил и молодой листвы или даже с готовыми расцвести бутонами. Они качаются на ветру, и шелест листвы, и высокий берег этой запредельной земли на краю мира подхватывает песнь, а там, внизу, ударяясь о чёрные скалы, шумит океан.
Эту песню ветра и волн подхватили мои листья, и день за днём, прислушиваясь, тянулись к морю и к солнцу, прорастая сильнее и пышнее. Но всё же я ещё не мог найти в себе сил для цветения и растерянно посматривал на яркие, алые и тёмно-бордовые бархатные цветы своих собратьев. Я даже не мог представить, какой цвет выберет роза моей Души: восход или закат над океаном? Рубиновое зарево мечты, что уже так близка к воплощению? Алый и пламенный костёр или песню Солнца? А может, боль не оставит меня, и я расцвету кровью прежних ран, которые так и не исцелились в Душе, в слезах и росинках памяти? Было ещё одно чувство, и оно не пробудилось во мне, и я не мог дать ему ни имени, ни цвета, ни бутона. Оно словно тайный шёпот фраз на позабытом языке или имя, родное, но не вспомнить ни звука. Только листья шелестят страницами сгоревших книг, а роса кажется едкой и ядовитой от горечи и уколов собственных шипов. И не вмещают всей демонической Души ни эти разросшиеся стебли, корни и листья, ни тело человеческое.
Та ночь была ясной, словно рассыпала по небесам капли росы – такими яркими были звёзды. Одна из них была больше и ярче всех других, и я потянулся к ней листьями , чувствуя в ней тот невыразимый Свет, который не может подарить даже солнце. Её лучи уловили мой порыв, Звезда пульсировала и засияла ещё ярче, словно отдавая мне тонкий, серебристый и пронзающий темноту луч. На мгновение он коснулся меня, и я вдохнул его, вобрал, словно живительную влагу дождя, ощутив, как он прошёл сквозь меня по стеблю к самым корням, но не исчез. Я сохранил его в себе и собственной Душе, словно зерно с небес.
Вскоре на стебле появился крошечный, едва отличимый от листьев бутон. Я хранил и бережно лелеял его и поначалу прятал даже от своих собратьев, открывая лишь Солнцу днём и Луне ночью. И Свету той Звезды – каждый миг, когда видел её. Вокруг звёздного зерна я тщательно выращивал и будто пытался вылепить из себя самого хрупкие и нежные лепестки, стороны моей жизни, осколки души. Я восстанавливал их из моих смертных и демонических воплощений, как если бы человек пытался сохранить лучшие воспоминания и самые сильные чувства в сердце своём. Или если бы демон увидел завитки и спираль галактики в ладонях Прекрасной Тьмы и решил бы создать такую в себе самом, в порывистой и яростной Душе, украшая пламенными лепестками.
Для меня было удивительно и странно, как другие мои собратья сумели расцвести не одной, а несколькими розами. У меня все силы и чувства, воспоминания и устремления, дыхание и вдохновение ушли в одну. Потому она была больше других, с длину моей ладони в людском воплощении, яркая в сердцевине, словно пламя, но лепестки темнели к краям, облачаясь в цвета торжествующего восхода и огненного заката, но моё собственное солнце оставалось во мне даже в полночь мира. Лепестки темнели к краям, догорали, облачаясь в цвета венозной крови и колких бордовых шипов. До меня доносилась песнь океанского прибоя, и я словно ждал, отсчитывая волну за волной, и растворялся в звуках шторма и в пропахшем солью воздухе. Когда-то в человеческой жизни и в демоническом прошлом я писал стихи, но теперь не помнил ни слова. Они обрели собственную жизнь и стали моими лепестками, и только ритм остался во мне едва слышным биением, и эхом на ветру отзывался шум прибоя.
Я слышал от собратьев своих, что когда цветок полностью расцветает, к каждому приходит Хранитель сада, и что нет в мире никого прекрасней, чем Он. Я не стал больше спрашивать о Нём, но с каждым вдохом волны я ждал Его появления. Я слышал о Нем лишь изредка в шёпоте своих собратьев, но они никогда не произносили Его имени, называя Крылатым. Но даже просто упоминая о Нём, они обращали свои венчики к Свету той самой яркой звезды. И я волновался: вдруг Он не придёт ко мне? Или мой цветок начнёт опадать и облетит, и при Его появлении я буду некрасив?
Та ночь была живой, она словно искрилась и танцевала – в самом воздухе мерцало нечто неуловимое, будто светлячки вились и исчезали.
Он появился на грани ночи и утра, когда Звезда Его взошла над океаном и обрела особенный серебристо-хрустальный оттенок и невероятную силу. Она билась, и ей вторили другие звёзды, ветер и волны, и мелодию эту шёпотом и колыханием подхватил бескрайний сад роз, и музыка отражалась в каждом так, будто исходила из собственной Души и отражалась всеми созвучиями и многоголосием, звенела и переливалась, словно симфония. Был в ней тот неповторимый миг, что соединяет сердца и Души в одно пламя: между ангельской и демонической Душой лишь одно мгновение, взмах крыльев, одно желание, одно биение сердца. Один шаг.
Я ощутил этот миг в самой сердцевине своих лепестков, будто кто-то окликнул меня по имени, которое я и сам уже не помню.
Я увидел Крылатого. Его огромные чёрные крылья были распахнуты и мерцали звёздной пылью иных миров. Ветер ласкал Его длинные чёрные волосы, легко трепал длинные тёмные одежды и плащ Странника. Узкое и благородное лицо Его было одновременно мечтательным, вдохновенным и печальным, и глаза Его светились так ярко, словно он зажёг взглядом все звёзды небес.
Ты? – вырвалось у меня, или это выдохнули, прошелестев, лепестки на ветру. Мгновения нездешней памяти ворвались волною сквозь меня, словно все грани снов и мечты, прошлого и будущего и этой цветущей реальности в этот миг сталь явью.
О, Ты – Несущий Свет и зажигающий звёзды! Крылатый и свободный. Ты приблизился, а я, насколько мог, потянулся к Тебе, охваченный внезапным порывом чувств. Ты наклонился над цветком и укрыл огромными чёрными крыльями. Шелест листьев и чёрных перьев, мерцающих серебром, нашли общий язык. Ты коснулся лепестков рукой, тонкими и длинными пальцами, но в них ощущалась сила, а во взгляде – жажда свободы, непоколебимость и непокорность: ты не только Странник, умеющий видеть и ценить Красоту, но и воин. И вдруг Ты, чуть коснувшись моих лепестков, назвал моё имя – то самое, которое произнесла Предвечная Тьма и Великая Мать миров, когда огненной вспышкой моя Душа появилась во Вселенной. И охваченная этим воспоминанием, всеми цветами пламени заполыхала моя роза на длинном стебле и одновременно – новой галактикой где-то в других мирах.
И я принял яркий Свет взгляда Твоего словно величайшую драгоценность в самую сердцевину своих лепестков. Он сияет, словно адамант или горный хрусталь, он горек и прозрачен и иногда тёмен, как сумерки и рассвет, кристалл чёрного алмаза, играющий всеми созвучиями радуг и цветов пламени, Свет Утренней Звезды над горизонтом. Я принял в сердцевину свою эту крохотную и бескрайнюю Вселенную.Ты подарил мне весь мир. По искре, шагу, слову, чувству и движению Души я разожгу это пламя ещё сильнее. И навсегда сохраню это мгновение для вечности.
Мир создан твоей силой и красотой, скорбью и печалью, танцем и вдохновением, желаниями и мечтою, песнью свободы и полёта, смесью пламенной любви и невыносимой боли…  И не найти слова, чтобы выразить всю полноту этих Чувств, разве что голосом сердца произнести имя Твоё. Неведомый и живой гобелен, что плетётся сам серебряными нитями, связью и созвучием всего со всем: дуб связан со звездой Бетельгейзе, кровавые кристаллы граната и тёмное стекло обсидиана – с созвездием Козерога, вербена – с тайнами любви, а сердце моё – с пламенем и цветением розы в Твоём бескрайнем саду. Невидимы и неисповедимы пути Души Твоей. Ангел любви и воин свободы, прибежище пламенных, ищущих и мятежных Душ.
Я смотрел, как ты удалялся, исчезая в рубиновом зареве восхода, вспыхнув яркой звездой.

Я долго вспоминал эти мгновения, пока Ты не явился снова. Ты говорил не только со мной, но и с моими собратьями, называя по именам. И цветущая Душа каждого откликалась своей нотой, звуча бескрайней и многоголосой симфонией самых сильных Чувств. Мы становились словно отражением небес, и звезда, живущая в каждом, загоралась ещё ярче. Особенно часто вспоминал я рассвет и восход в день триумфа Солнца, когда Ты, увенчанный звёздной, а потом и солнечной короной, танцевал в его лучах по облакам. Ты стал для нас Крылатым и прекрасным божеством далёкого светила, приносящий нам Свет в своём взгляде, в касании крыльев и ладоней. Ты стал для нас самым родным, любимым, и поначалу даже время влюблённой Души моей разделилось на экстатически пронзительное «с тобой» и мучительное ожидание без тебя. Но розы не только в мире людей считаются цветами Любви – этим особенным и сильным Чувством одарили нас Вселенная и природа: мгновения единения и счастья вдохновляли и побуждали нас расти выше, пускать новые побеги и бутоны и расцветать ещё прекраснее – для Тебя. Для нас. Для устремлений Души и для красоты мира. Я, ещё недавно удивлённый нескольким соцветиям моих собратьев, вырастил три бутона, потом пять, а потом и тринадцать роз. И навсегда Душа моя хранит Твой взгляд в ответ на пламенно-алое великолепие. И каждый куст, каждое соцветие, каждый цветок неповторим.
Дни становились короче, наступала осень, но в этом запредельном крае у океана осень долго хранит летнее тепло, и мы не спешили отцветать вопреки всему. Цветы стали темнее, обретая пунцовые и бордовые закатные оттенки и сладкий, чуть медовый запах взамен терпкого летнего. Будто приближение тёмного времени года заронило в нас свои семена.
Однажды ночью штормовой ветер разгулялся и клонил к земле, но был среди этого буйства стихии кто-то ещё, враждебный и невидимый нам. Кажется, ветер пытался удержать его, и продолжалась борьба в небесах. И многие из нас теряли лепестки свои в попытке сохранить тепло, вспоминая о летнем солнце, но небо было затянуто тучами, и бушевал внизу океан, разбивая волны о прибрежные скалы. На мгновение я будто забылся в сон, и привиделись мне разрушенные миры и падение звёзд или таких как мы, крылатых и непокорных Душ. Раны истекали кровью, багряные и ещё горячие струи стекали в землю и прорастали алыми цветами. Холодный порыв ветра сорвал с меня демонические  видения, но я знал, что это не просто перемена погоды – нечто иное, отголоски вековечной войны.
Летели вниз лепестки, словно клочья пепла, трещали болью сломанные стебли. А потом ветер смолк в одночасье, и в кромешной предрассветной тишине крупными белыми звёздами падал снег. Он обжигал нас, и цветы закрывали свои венчики, а я ещё пытался заслонить молодого собрата рядом от колких и обжигающих холодом хлопьев. Он ещё не успел расцвести в полную силу. Я призывал и разжигал всё пламя демонической Души своей, но и его было недостаточно, чтобы согреться.
В самый тёмный миг перед рассветом казалось, что холод одолел нас, и даже ветер умолк и не мог сбросить клочья налипающего на цветы и листья снега. Были те, кто сник и начал уходить в ледяные грёзы, из которых нет возврата – лишь переход в другую жизнь. Были те, кто роптал и повторял, что там, за гранью нас ждёт лучшая жизнь, в которой нет бессилия перед стихией и неведомым, и что теперь только в смерти нам суждено обрести утешение и надежду. Но я не верил: красота не увядает, любовь и пламя Души не гаснут так внезапно.
Мы до последнего пытались сохранить тепло, но словно в насмешку снег таял, и цветы начали покрываться тонкой коркой льда, губительной для нас. Я вспомнил, каким взглядом смотрел Ты на мои тринадцать роз в самом расцвете, вспомнил яркую Звезду, Свет которой неугасим. Пусть даже она скрыта за облаками, но я вижу её, я чувствую её биение – в небесах и в себе самом! Я всегда знал, что этот пульс и есть – великая мелодия, что отзывается в каждом из живущих. И я воззвал к Тебе – тем именем, что пришло мне в этот мрачный миг! Мой крик, вначале беззвучный, а потом – звенящий бьющимся льдом и угасающим во мне пламенем, превратился в зов и в Песнь. Пусть даже она будет для меня последней! Ту Песнь, которую пел Ты, когда отзывалась каждая Душа цветущих роз в самый яркий день триумфа Солнца. И эту Песнь услышали и подхватили другие мои собратья, и всё больше голосов вступало в этот хор. Вдруг тучи расступились, и в небесах вспыхнула яркая Звезда, и лучами своими откликнулась. Казалось, силы уже должны давно покинуть меня, но я смотрел то в самые глубины собственной Души на отголоски и последние языки пламени, то на яркую Звезду в небесах. И когда во мне осталась лишь последняя искра, она и вспыхнула лучами над горизонтом и бушующим океаном. Эта искра и стала Твоим пламенным взглядом…
Я не могу вспомнить тот миг, когда появился Ты. Помню лицо, отмеченное печалью и скорбью, в пронзительно светлых лучах смотрела в нас Вечность. Быстрая слеза скатилась по щеке, и я потянулся из последних сил на вдохе, смог уловить её в самую сердцевину своих лепестков и буду хранить всегда как величайшую драгоценность. Она и до сих пор во мне.
Крыльями своими Ты укрыл нас и словно подарил каждому свои объятия и биение пламенного сердца.

Мой сон о розе забрезжил пробуждением. Но когда закончится сон жизни моей, душа неугасима, она поёт каждое мгновение:
Люблю Тебя
Благодарю Тебя
Прославляю Тебя
Иду твоим Путём
Ave Lucifer!