Эллекен, Король мёртвых

О, Эллекен, таинственный и мрачный король Дикой Охоты!
Ты сеешь ужас и смятение, жуть и безумие, и лишь при упоминании твоей неистовой скачки или мрачной процессии, люди закрывают окна и двери, боясь выйти на порог в священную ночь Самайна. Они выставляют на окна фонари, вырезанные из тыквы в надежде, что так сумеют отпугнуть тебя и твою многочисленную свиту. Люди нарекли тебя Арлекин и приписали совершенно другую историю, дабы не было слишком страшно, но  даже эти театральные легенды не отняли твою тёмную и пламенную суть. Как открыватель порталов, ты порою рад появиться и на сцене, и тогда всё происходящее лишь забавляет тебя, не обнажая ни страстных, ни печальных сторон твоей Души.
От одного взгляда твоего расступаются облака, с ветром и треском рвётся невидимое полотно пространства, распахиваются порталы и открываются врата между мирами со звоном и песнью тёмного хрусталя. Глаза твои – кромешная Тьма без белков и зрачков, завораживающая своей демонической бесконечностью. Но иногда вдруг загораются они, словно зёрна граната, карбункулы и потаённые искры. И это всесжигающее, а порой и потустороннее гнилушечно-синее пламя движет всей кавалькадой дикой и яростной свиты твоей, полуночными гончими и вестниками воронами.
В ночь Самайна ты обретаешь свой изначальный истинный облик, меняющийся, как облака, дожди или ветер. Постоянный, как череда времён года. И для меня Ночь твоего могущества – тайное свидание с неистовой и тёмной силой, подобной ожогу огня и льда.
Твой лик бледен, словно нежность опаловой Луны сквозь облака или снег поздней осени. Скулы остры, и в сиянии ночного светила очертаниями напоминают череп, а профиль сродни орлиному. Твои волосы длинны по пояс, словно чёрный шёлк или мягкость мха, шелест ковыля и тростник над замерзающим озером, и звёзды снежинок запутались в них и не тают. Тёмный камень с горькой звездою в обрамлении крыльев ворона венчает чело твоё. Твои руки сильны, но пальцы тонки, их касания – пламя свечи и осколки зеркала – тонкого ноябрьского льда. Из твоих острых и чёрных когтей не вырваться: лёгким касанием они проникают до самого сердца. Объятия твои – ледяная вода проруби и экстатический жар, охватывающий мгновениями после.
Твои одежды – бархат полуночи в очертаниях нагих ветвей, пляска теней, киноварью и золотом проступающие и тут же исчезающие осенние листья, словно растворяющиеся во тьме. Серебрится бликами снежинок, слезами росы и дождя чёрный плащ твой, подобный то крыльям, то грозовой туче.
Твой конь бледен при свете луны и под взглядами людей и чёрен на тайных и тёмных тропах. Он несёт тебя вскачь по земле и небесам с быстротой урагана и полёта мысли. Твои пути – кружева и кристаллы инея на траве.
Голос твой – штормовой ветер ноября, и многоголосое эхо подхватывает этот зов, от которого невозможно ни спрятаться, ни найти укрытие, ибо ты окликаешь души лишь их изначальным именем, и голос твой ещё долго отзывается в сердце, пока не угаснут ночи Самайна.
Твоя нежность – поцелуй полнолуния и запоздалые цветы, слегка тронутые заморозками. Последняя осенняя роза. Твой эликсир – смесь холодной горечи опавшей листвы в мрачных водах Стикса, сладость гранатового и виноградного вина и пламенная кровь с разгорающимися искрами, жаркие сердца физалиса. Лишь один глоток из затменного Грааля твоего – упоение вечностью, и судьба потеряна для смертного мира.
Те, кто встретили тебя в ночь Самайна на пути своём, не выдержали испепеляющих глаз твоих. Когда ты смотришь кромешным и горящим взглядом, ты выжигаешь всё кроме истинного Я – безумной и ликующей Души. Ты – воплощение мрака, первого снега, золотистая охра поздней осени и багряная кровь ноября. Горечь полыни и калины. Ты танцуешь ярко и лихо, как неистовое и предвечное пламя в костре, в камине, в печи, светильнике и в каждой зажжённой свече. И на твоих путях нет живых и мёртвых, ты сам – распахнутые Врата во всех отражениях миров.
Эллекен, Король и великий алхимик Самайна, дарующий перерождение в Ночь Силы, когда сердце открыто Великой Тьме, и она – Предвечная, ласковая и палящая, принимает в свои объятия. И отзывается дыханием и пульсом Песнь её тишины.