Последний кораблик

Бумажный кораблик в руках Астрид подрагивал в такт биению сердца. Он был послед-ним. Его предшественники уже отправились в путешествие по волнам Атлантического океана, и бездна поглотила их. Только первые два прилив прибил обратно к берегу – размокшие комки бумаги, испачканные чернилами, ничего уже не разобрать. Но тот урок Астрид усвоила и теперь всегда ждала отлива, чтобы у корабликов появился шанс, которого лишили ее саму – шанс не вернуться на остров.
В кораблекрушении больше никто не выжил. Она потеряла всех: отца, мать, старшую сестру, младшего брата и даже собаку Дину, дворнягу с единственным белым пятном на угольно-черной морде. Астрид не смогла их похоронить: вырыть могилы в твердой скальной породе у нее не хватило бы сил, а для костра не удалось бы найти хворост. На острове почти ничего не росло, кроме колючего кустарника. По сути, это был даже не остров, а просто нагромождение скал. Но Астрид не могла оставить тела на съедение стервятникам, а потому уложила их на обломки обшивки и проводила в вечность, как делали ее далекие предки-викинги. Так девушка поступила со всеми, не только с семьей. Со штурманом, который однажды ночью показал ей, как отыскать на небе Полярную звезду, созвездия Кассиопеи, Ориона и Большой Медведицы; и с корабельным врачом, который угощал ее мятными леденцами; и с вечно занятым немолодым капитаном; и с веселым рулевым, чей смешной акцент всегда веселил ее; и с мальчишкой-юнгой, что однажды подсунул под дверь их каюты собственноручно написанный сонет; и с другими членами команды. Только со священником проститься не вышло. Он всегда молился на палубе перед рассветом и до последнего взывал к Господу в ту ночь, когда все случилось, а увидев, что кораблекрушение неизбежно – бросился прямо в волны. Астрид потом долго вглядывалась вдаль, надеясь увидеть фонтанчик, что ознаменовало бы приближение кита и возвращение священника, но океан его не вернул. Впрочем, шторм ведь случился не из-за скромного слуги Божьего, а значит, его жертва оказалась напрасной.
Среди обломков девушка отыскала бортовой журнал. Он был заполнен только наполови-ну, множество страниц остались чистыми, будто путешествие еще не окончено, и они просто зашли в гавань, чтобы пополнить запасы провианта. Иногда Астрид снилось, что они отплы-вают от берега, но оставили на острове Дину, и собака отчаянно лает, не понимая, почему люди обманули и бросили ее. Потом она просыпалась и видела остов корабля. Только он еще напоминал о той, другой жизни, в которой был город, школьные подруги, мечты об универси-тете и старшеклассник с черными вьющимися волосами – она надеялась, что однажды коснется их, вдохнет запах, они выглядели очень мягкими… Еще уцелел пузырек с чернилами, хотя все остальные банки, склянки и бутылки разбились вдребезги, а иначе она могла бы отправлять послания в них, как это делал Робинзон Крузо. Перья Астрид нашла сама. Они, конечно, были не гусиными и плохо поддавались заточке, но все-таки ей удалось их заточить достаточно, чтобы писать. Девушка использовала пустые страницы бортового журнала, оставляя призывы о помощи, потом вырывала их и складывала бумажные кораблики. Она отправила их уже дюжины три в надежде, что кто-нибудь увидит одиноко скользящее по волнам игрушечное суденышко, вытащит из воды, прочтет ее письмо и бросится на выручку. Так же, как Плиний Старший бросился спасать своего друга, когда проснулся жестокий Везувий… Впрочем, нет, на итальянцев в таком деле надеяться не стоило. Астрид помнила с уроков истории, как эта горе-команда по дороге решила заночевать в доме у другого приятеля, а к утру Мизенум, их пункт назначения, уже засыпало пеплом. Словом, девушка очень надеялась, что кораблик попадет если не в руки ее соотечественников, то хотя бы к мореплава-телям, более расторопным, чем этот римский натуралист. Но ни одно судно так и не подошло к острову.
Астрид видела вдалеке корабли. Но они выглядели такими крошечными, словно их тоже сделали из бумаги. Возможно, и правда, это были кораблики, отправленные узниками других необитаемых островов? Как знать, может, в открытом океане их дрейфуют сотни, тысячи, а люди принимают их за пенные гребешки волн или за чаек? Но даже если суда были настоящи-ми, никто не видел и не слышал одинокую девушку. И нельзя ведь сказать, будто она не пыталась спастись. Развести огонь Астрид не удалось: даже если бы она сломала гибкие ветви кустарника, без спичек все равно бы не управилась. Учениц частных школ не учат выживать в дикой природе, а книжки, что ей попадались, оказались здесь совершенно бесполезны. Островок был крошечным, можно обойти за час, и никаких источников пресной воды. Иногда шел дождь, и она собирала капли в большую бочку, выброшенную на берег. Но в это время года дожди идут нечасто. Девушка выложила из камней на берегу слово: «Помогите», кричала и махала руками, пытаясь привлечь к себе внимание матросов и каждый день мастерила бумажные кораблики. Ей казалось, что страниц в журнале еще много. Она исписала все чистые листы, потом стала писать на полях заполненных. Но, в конце концов, осталась всего одна.
Последний кораблик…
Другие Астрид отправляла сразу, как только начинался отлив. Океан капризен и непред-сказуемо, нужно успеть, иначе все усилия окажутся напрасны. Однако в этот раз она медлила и не решалась отпустить кораблик. Пока девушка держала его в руках, у нее оставалась надежда. Нет не так, оставалась иллюзия надежды. Астрид была еще молода, но жизнь на суровом острове сделала ее старше. Она уже поняла, что все ее усилия тщетны, что корабли не придут, потому что люди всегда слишком заняты, чтобы обращать внимание на чужое отчаяние и боль. Они полностью поглощены собственными страхами, заперты во внутренних тюрьмах под бдительным надзором демонов, которых сами же и создали.
Однажды, когда Астрид еще жила в городе, по дороге из школы она увидела, как бредет вдоль дороги маленький мальчик. Может быть, он потерялся, а может, сбежал из дома, где его обижали. Ребенок выглядел потерянным, одиноким и беспомощным. Вокруг сновали прохо-жие, их взгляды растерянно скользили мимо, и никто не остановился, чтобы спросить у мальчика, что с ним произошло. Астрид не осуждала их. Она сама не остановилась. Ее слишком занимали мысли о том самом старшекласснике, который, увидев ее на перемене в коридоре, загадочно улыбнулся. Девушка разгадывала тайну нечаянной улыбки, параллельно размышляя, не допустила ли она ошибку в контрольной по алгебре, и одинокий ребенок лишь немного нарушил поток сознания – так ручей неожиданно запинается о большой камень, но уже в следующую секунду огибает его и устремляется дальше. Астрид прошла мимо и почти сразу же забыла о мальчике. Его лицо, дрожащие губы, широко распахнутые зеленые глаза всплыли в памяти только здесь, на острове. Стоит ли винить остальных, если она сама осталась совершенно равнодушной к чужой беде?
Конечно, если бы эта история случилась сейчас, девушка первой подбежала бы к мальчи-ку, спросила бы, не нужна ли помощь. Но ведь это лишь потому что она сама теперь – такой же потерявшийся ребенок, а вовсе не оттого, что душа ее преисполнилась сострадания. Получается, увидеть ее кораблик способен только тот, кто тоже однажды застрял на необитае-мом острове? Наверное, такой человек, окажись он в океане, будет внимательнее вглядываться в волны, в прибрежные утесы и угловатые силуэты скал, невольно отыскивая собратьев по несчастью. Но, может статься, спасенный из плена одиночества, он забудет все, как кошмар-ный сон, и вовсе перестанет глазеть по сторонам. Страдания не всегда делают людей лучше. На корабле был один старый моряк, чьи кости предчувствовали бурю лучше любого барометра, и это доставляло бедняге много мучений. Увидев, как тот хромает, Астрид спросила у священ-ника, зачем Господь посылает людям боль, а он погладил ее по щеке и сказал: «Боль дается нам для того, дитя, чтобы наши души раскрывались, как бутоны цветов. Ты видела, как удобряют розы? Удобрения – штука неприятная, правда? Они дурно пахнут. Но розовые кусты становятся сильнее, они расцветают и дарят нам благоухание. В пустой почве не вырастить цветов. Так же и с душами. Им нужно питаться отвратительной, на наш человеческий взгляд, пищей, чтобы не зачахнуть». Но Астрид такой ответ не устроил. А как же ядовитые цветы? Венерина мухоловка. Такая красивая, а сама пожирает все живое, что оказывается рядом. «И такие создания угодны Господу, дитя мое, — улыбнулся священник. — Некоторые души ожесточаются, испытав боль, но это лишь потому что они слабы. А иногда Создатель специ-ально посылает в мир тех, кто должен быть жесток, ибо если не станет жестокости, не будет и боли. И тогда другие всходы погибнут». Эта мысль показалась юной девушке слишком сложной и весьма сомнительной, но после кораблекрушения все стало ясно. Она сама пережи-ла боль утраты и прониклась состраданием к ребенку на улице, но кто-нибудь другой на ее месте, возможно, вспомнил бы о нем с ненавистью, потому что тот мальчик, пусть и потерялся, но в городе, а не в открытом океане, где шансов на спасение совсем нет.
И что с того, если ее кораблик попадет в руки к страдальцу, испытавшему те же лише-ния? Вдруг его душа, супротив душе Астрид, стала жестокой, черствой и холодной, как эти самые скалы? Вдруг ему покажется, что те испытания, что выпали на его долю, не идут ни в какое сравнение с теми, что достались ей? Тогда, прочитав ее записку, он станет насмехаться: «Вообразите себе, эта дурочка не сумела даже развести сигнальный костер! Я ломал сучья голыми руками и этими же израненными руками высекал огонь, чтобы меня заметили. Я смастерил лук и стрелы, чтобы охотиться на морских голубей, и ел их без соли! А глупая девчонка просто сидит на берегу и ждет, когда мимо проплывет корабль? Да если бы я ждал у моря погоды, то никогда не выбрался бы с острова! Нет, нет и нет! Решительно заявляю вам: спасение всегда зависит от нас. Никто не помогал мне в этом суровом краю, и я не стану! Пусть уповает на милость Господа». Потом он сомнет кораблик и выбросит его в воду, а с ним – и ее надежду, такую призрачную, такую хрупкую, когда она оказывается в чужих руках.
И если другие ее кораблики попали к таким жестоким людям, то стоит ли отправлять этот, последний? Ведь, кроме него, у Астрид ничего не осталось. Ее последняя записка была совсем короткой: «Я умираю на необитаемом острове. Судя по положению Полярной звезды и Большой Медведицы, где-то в северной части Атлантического океана. Остров можно опознать по скалам причудливой формы. Издалека они похожи на руку с воздетым перстом. Пожалуй-ста, помогите мне. Астрид». Прошлые послания были длиннее. Она писала о том, что «Ин-грид» с тоннами морепродуктов на борту шла из Швеции в Великобританию; что ее отец не объяснил, почему они так спешно покидают родину, да еще и на грузовом судне, хотя их семья могла позволить себе более комфортабельное путешествие; что ее брата звали Лейф, а сестру – Фрея; что ей, Астрид, четырнадцать; что она мечтала стать художницей; что она была влюблена в юношу с красивым именем Эмиль, но так ни разу и не решилась с ним заговорить, а теперь жалеет; что ее родители были состоятельными людьми, и она как наследница, заплатит любые деньги тому, кто придет на помощь; что это нечестно, что все, кого она любила, умерли; что она не хочет умирать… Но все это было никому не нужно и не интересно. Что за дело людям на больших кораблях до ее прошлого? Кому важны ее мечты?.. Может быть, «Ингрид» действительно искали, ведь пропал груз, который ждали в порту. Но Астрид там никто не ждал. Нигде и никто ее не ждал. И был ли вообще смысл возвращаться в такой мир?
Она так боялась отпустить последний кораблик! Сколько еще она будет верить, что его увидят? И что будет делать, когда окончательно поймет, что за ней не вернутся? Пока девушка могла цепляться за этот шанс. Вдруг с этим, последним, все будет по-другому? Вдруг именно он попадет в добрые руки, которые не сомнут и не выбросят его, точно мусор? Вдруг она медлит, а корабль уже близко, и если не успеть, то все, она никогда отсюда не выберется? Астрид было страшно упустить единственную возможность, но еще страшнее – столкнуться с неизбежной реальностью, потому что, скорее всего, последний кораблик ждет та же судьба, что и прочие. Как можно это принять? Как можно смириться с собственным бессилием? Ведь она так старалась спастись…
Астрид опустила бумажное суденышко в воду, подтолкнула, прилив подхватил его, и ко-раблик, покачиваясь на волнах, отправился в путешествие. А она осталась. Легла на песок и стала смотреть на солнце. Один умный человек сказал, что ни на солнце, ни на смерть нельзя смотреть в упор. Но если она уже взглянула в глаза смерти, значит, и на солнце можно… Обессиленная, девушка вскоре уснула. Ей снились корабли. Величественные парусники, неповоротливые грузовые суда и роскошные пассажирские с каютами первого класса, страшные громадины эсминцев и причудливые драккары. На смену им пришли спасательные шлюпки, рыбацкие лодки, венецианские гондолы… На мгновение Астрид показалось, что она видит алые паруса на горизонте. Девушка открыла глаза, но это всего лишь закат лил свою кровь в ледяные воды Атлантики.
Наступила ночь. Опустился густой туман, и Астрид различила очертания ладьи. У нее не было сил прыгать, кричать, размахивать руками, не было сил даже на то, чтобы приподняться. Сердце билось медленно, ритмично, в такт неспешному движению весел. Лодочник, как показалось ей издалека, был совсем юн, не старше того юнги, что под звездами писал сонеты к незнакомке. Когда удалось разглядеть получше, девушка решила: это мужчина средних лет, не старше ее отца. Уже вблизи стало очевидно, что перед ней – глубокий старик. Но когда ладья подплыла совсем близко, Астрид поняла, что у лодочника нет возраста, и только тогда узнала его.
Бумажный кораблик, который она отправила в путь всего несколько часов назад, прыгал вокруг ладьи, словно собачка, обрадованная возвращением хозяина. Она вспомнила Дину, но почему-то это воспоминание, такое болезненное раньше, не затронуло ни одной струны в душе. Лодочник заметил бумажный кораблик, наклонился и выловил из воды, встряхнул, но у Астрид не было монеток, и он, не получив положенную плату, развернул свою ладью и поплыл назад, к горизонту.

27-28.03.2025 (окончен в 0:30)