Девять дней

День первый.
С наступившим днём я заступила на дежурство. Устроившись поудобнее в своём рабочем кресле, я предалась размышлениям о предстоящем рабочем дне, тем самым желая распланировать служебные часы в разумном ритме, пытаясь максимально уделить внимания проблемным пациентам. Вдруг в двери раздался стук, а после в проёме показался силуэт Сироты.

— Доброе утро, позвольте войти, доктор?

— Прошу, проходите.

Пригласив Сироту, он в мгновение занял своё место. Настроение его было приподнятым, в связи с этим постоянно улыбался, а в глазах горел огонь надежды на завтрашний день. Увидев пациента в хорошем расположении духа, я воодушевилась, и меня окончательно покинула тревога, терзавшая мою душу в свете последних произошедших с ним событий. Сделав последние записи одного из больных в журнале наблюдения и отложив её в сторону, я в прекрасном настроении вступила в диалог.

— Я разговаривала с вашим доктором. Вы чисты, вашей жизни ничего не угрожает. Это подтверждено в процессе вашего обследования.

Сирота — Разумеется, я не болен, но непременно страшный недуг постучится ко мне и придёт за мной внезапно.

Психиатр — Вы должны отказаться от этой чудовищной мысли, она бессмысленна. Вы не можете умереть от болезни, поскольку абсолютно здоровы.

Сирота — Я хотел, если вы позволите. Попросить вас об одолжении, когда наступит мой час и моя душа покинет своё порочное и тяжёлое тело. Предайте его земле в день смерти, а на сбитом кресте напишите: «Здесь лежит тот, кто обрёл покой и свободу. Тот, у кого нет имени».

Данная просьба наполняла моё сердце тревожным волнением, как в голове стали проноситься много разных предположений, даже мысли о том, не посчитал ли он уйти из жизни добровольно, наложив на себя руки, поскольку иной дороги отойти в мир иной у него не было. Состояние здоровья Сироты располагало на долгие годы жизни, но что-то в его словах было не так, потому что он явно хотел со мной проститься, и меня не покидало ощущение того, что вижу его в последний раз.

— Если случится неизбежное, я исполню вашу просьбу, но для беспокойства нет причин, ваше опасение напрасно. У вас впереди долгая и счастливая жизнь.

Сирота — Вы сделали для меня очень много, я обязан вас поблагодарить за всё то время, потраченное вами на наши беседы, даровавшие мне спокойствие и душевное равновесие. Мне жаль, что скоро они закончатся, и больше вас никогда не увижу. История моего жизненного пути подходит к завершению, и так уж завелось, что точку в моей биографии суждено поставить именно вам.

Психиатр — Вы правы. Много я страниц написала о Сироте, но всё это время я жила с надеждой и мыслью, что конец будет счастливым, всяческие отвергая предположение о смерти. Я по сей час пугаюсь трагического исхода и глубоко верю, что его не случится.

Сирота — Вы напрасно страшитесь  того, что я так усердно искал и к чему так желал прикоснуться. Стоя на автобусных остановках этого города, но ни один транспорт не ехал в край, где светят два ярко-красных солнца. Тогда я принялся бродить по окрестностям и, истоптав все до одной тропинки, так домой дороги не нашёл. Я заблудился, устав жить, забыв о том, что всего лишь смерть мне проводник.

Психиатр — Вы тридцать лет подряд умирали каждый день, думая лишь о смерти, что вам нужно было сначала умереть, а потом родиться. Вы были правы, я не смогла подобрать ключ к вашему сознанию. Я проиграла.

Сирота — Мы оба выиграли. Если есть на свете тот, кого называют Богом, значит, именно он послал меня к вам, зная, что я обрету покой вашими словами, и я обрёл.
Психиатр — Умоляю, скажите, что вас беспокоит?

Сирота — Я плохо спал.

Психиатр — Когда люди не спят, им приходится жить, это не страшно.

Сирота — Под утро, когда я смог сомкнуть глаза, то упал в глубокий сон и оказался на остановке среди дремучего леса на поляне, усыпанной разными цветами. Вдруг вдали послышался стук железных колёс, и вскоре ко мне причалил поезд с одним светлым, как облако, вагоном, внутри которого я мгновение оказался. В пустом светлом вагоне на единственной скамье сидел отец Кирилл, который протянул руку, в которой лежал билет, мрачно произнёс:
— Хочешь его?
На что я без колебания ответил «Хочу». Тогда он, улыбнувшись, сказал:
— Ты покинешь мир в муках и страданиях. Ты согласен?
Вздохнув с облегчением, я ответил, что согласен и готов отправиться в путь.
— Да будет так,
Сказал святой отец, с чем испарился, а я, наполненный блаженным покоем, вернулся в этот мрачный мир.

Психиатр — Что означает ваш сон?

Сирота — Смерть, скоро придёт за мной, и я окажусь в мире, где светит два ярко-красных солнца. Там, где мой дом.
Я всегда говорила так, будто это неизбежно, словно он заглянул в глаза Богу и увидел то, что его ожидает в скором будущем. Я не хотела своими переубежден иями сеять хаос в его душе и потому решила обойти стороной темы, которые могли усугубить его состояние и осложнить наш вполне радушный, наполненный ожиданиями последнего часа жизни разговор.

Психиатр — Что бы с вами ни случилось, я хочу, чтобы вы знали, что всегда останетесь в моей памяти. Вы удивительный человек.

Сирота — Вы тоже.

Психиатр: — Страданиям вашим не было конца, если я могла что-либо изменить, то пожертвовала бы самым ценным, что у меня есть, собственной жизнью.

Сирота — Я бы не позволил. Да, в правду говорят, что главная беда жизни — это смерть. А вы сказали, что мне следовало сначала умереть, а потом родиться, но кто бы что ни говорил, во вселенной всё сплошной круговорот. Даже кровь в жилах по кругу бежит, и я верю, что смерть приведёт меня в мой родной мир, и никто мне теперь в этом не помешает.

Психиатр — Я тоже в это верю и в глубине души надеюсь, что вы не ошибаетесь.

Наш последний разговор близился к концу, Сирота был готов отправиться в мир за пределами реальности, я же продолжала надеяться, что ничего плохого не случится. Простившись со мной, он впервые позволил себе заключить меня в объятия, далее, взяв мои руки в свою ладонь, нежно поцеловал их и, наполненный счастливым выражением глаз, покинул моё общество.