Конец мечты

-Подержи-ка секунду! - бабушка, ловя момент, передала Лорику тяжелый пакет. Сначала один, потом другой. И сделала вид, что полезла что-то там подправлять выбившееся.

На самом деле пользовалась случаем: Лорик помогать не разбежится, при любой возможности с радостью откосит от дел. Глазом не успеешь дернуть - ее уже смыло на улицу.

А тут прекрасный шанс: навстречу местные красавцы. Один другого краше. На голову выше всех- Дениска, Мотыляев сын. Франтоватый, нагловатый, с уложенным хохолком. Местная звезда, мечта девок. Лорик тоже не удержалась, похоже, влюбилась.

Бабушка это давно заметила.
По обрывкам слов, по придыханию в рассказах, по дрогнувшему взгляду сейчас. Разглядела в толпе, не смотри, что пацаны в конце улицы: едва видно, как в облаке из пыли их вихрастые головы колышатся. Еле смех долетает, а глядишь ты — узнала, приосанилась.
И постеснялась пререкаться : послушно взяла пакеты, прилепила вежливую улыбку на лицо, повернулась к бабушке, сделала вид, что занята вежливой беседой, вся во внимании.

-Сегодня огурцы надо в теплице прополоть. - деловито перечисляет план на день бабушка, возясь с застежкой на плече, выскакивающей из рук куда-то вглубь, под широкую лямку платья. Прополоть и  пинципировать.
- Пинц... что?- эхом растягивает Лорик, всем своим видом показывая вовлеченность, а сама выискивает взглядом Денисыча.

Он там, в центре, как ось, вокруг него мечутся парни, подпрыгивают, выкрикивают что-то, каждый хочет привлечь внимание, стать правой рукой, завоевать авторитета еще чуть-чуть, попасть в его ауру.

Денисыча хватает на всех стразу: он с готовностью шутит, на лету подхватывая шутки друзей, всех слышит, заливисто хохочет. К нему, кажется, даже птицы слетаются, даже гуси, скромно щиплющие травку вдоль заборов на улице подняли свои длинные головы, повернув клювы флюгерами на громкий звук.

- Пинцировать. Прищипнуть. Чтобы не в рост шло, а в плод.
-А-а... что-то такое мы на биологии проходили,- рассеянно лепечет Лорочка и хочет поправить челку.

Спохватывается, понимает, что в обеих руках сумки, и из оружия поражения — только мимика.
Секундная досада на лице сменяется выражением непричастности к внешним раздражителям, вся заинтересованность перетекает в глаза и палит в Денисыча - внимательной, горячей, вязкой стрелой. Залипает на нем, не в силах оторваться, мечется по его лицу — живому, уверенному в себе, задорному, по мускулистому торсу и размеренному неспешному шагу хозяина, с каждым из которых их мальчишеский кружок все ближе и ближе.

-Подвязать потом и полить.
-Что? - на секунду вскидывает бровки Лорик, вытянутая из своих нежных грез.
-Подвязать и полить, говорю. А то сгорят.
-Кто?
- Огурцы  ж. - бабушка, не меняя выражения лица, гнет свое.

Ее забавляет все: и Денисыч , пыжащийся на пустом месте и Лорик, попавшаяся на его удочку, и то, что они пытаются скрыть это и то, что они думают, что это прекрасно получается.

Сумки тяжелые, Лора поводит плечами, сжимает посильнее кулаки, но спину вытягивает, осанку держит.
Грудь вперед , подбородок наверх, взгляд из-под ресниц. Словно не по деревенской улице идет, а по чеховской Ялте, в кринолине, шляпе и с Зонтиком.

Парни все ближе, сумки с каждой секундой все тяжелее.
-Здрасьте, Марь Иванна!- почти хором кричат мальчишки. И отдельно Лоре, — Привет!
Бабушка снисходительно улыбается, кивает,
-Лорик, — вылетает из глубины, - ты что вечером делаешь? Придешь в клуб?

Лорик вспыхивает, но вспышка эта видна только бабушке: довольное розовое разливается по щекам, плещется искрами в глазах выплескивается на ресницы, заставляя их трепетать радостно.
-А что? - поводит плечиком та, словно у нее нет двух тяжеленных сумок внизу, словно самое тяжелое там в руках — золотые перстни под кружевными манжетами.

-Приходи! Мы сегодня репетировать будем! Мне новую установку привезли,- вальяжно улыбается Денисыч.

Так улыбается, что даже бабушка головой покачала, настолько обаятелен чертеняка.
- А потом еще что-нибудь придумаем.- кричит он, — Тепло же. И темнеет поздно. -Вы ж разрешите, Марь Иванна? - соблюдает он вежливые условности.

Бабушка согласно пожимает плечами:
-Да пусть идет! - улыбки и смешки прыгают между ними, пока две группки людей сближаются на неширокой улице, просеиваются друг через друга и вновь расходятся в разные стороны.

Лорик с Денисычем прошли в сантиметрах друг от друга, а соприкоснулись только взглядами. В это мгновение улыбки их замерли, все перетекло в воздух. И ожидание чуда, и преддверие счастья, и что-то, встрепенувшееся внутри и взорвавшееся неслышно, и разлившееся теплом по телу. А снаружи - только дрогнули уголки губ и зрачки расширились.

Пацаны, не замедляясь, удалялись, бабушка с внучкой продолжили свой путь.
Старшая, ни слова ни говоря, перехватила одну сумку из уставшей кисти Лорочки. Та даже не заметила.
Она, словно пойманная на крючок взглядом Денисыча, еще следила за ним, автоматически поворачивая голову вслед уходящим,
Ноги шли в одном направлении, а Лора, вместе с мыслями, за мечтой.

Пацаны, удаляясь, продолжали в том же духе : взбивая облако пыли и хохоча.

Испуганные гуси , мирно щипавшие травку по краю улицы, сбились в стайку, начали метаться из стороны в сторону, воспринимая мальчишеские рваные жесты, как угрозу. Попытались перейти дорогу, но то ли от трусости, то ли от бестолковости только приблизились к двигающимся мальчишкам. Взбаламутились еще больше, захлопали крыльями, зашипели на них, вытягивая шеи и прокладывая себе путь угрозами.

Мальчишки остановились. Отступили на шаг назад, давая дорогу взволнованной стае. Один Денисыч смело шагал вперед, не обращая внимания ни на что.
И, когда вереница сравнялась с ним, шипя на него, вытягивая в его сторону недовольные свои белоснежные шеи и ругаясь на своем прогорклом, клокочущем языке, Денисыч со всей дури размахнулся ногой на всю амплитуду и изо всех сил пнул гуся в круглый белоснежный бок, как футбольный мяч.

Гусь, кувыркаясь, беспомощно всплеснул крыльями, перелетел через ближайший забор и свалился в заросли сирени.
Через секунду за ним полетел второй оттормаживая шеей, барахтаясь растопыренными лапами в воздухе - в ближайшую лужу, с тупым звуком упав и взбив вокруг себя столб мутных крупных брызг.
Третий, уже просекший, на чьей стороне сила, получил по касательной, легкий, но чувствительный пендель. Остальные разбегались в разные стороны, шустро перебирая маленькими тонкими лапками, и только третий пострадавший, с выбитым от удара , вывороченным наверх, невправляемым крылом, бежал зигзагами, стараясь успеть за другими, не в силах догнать, с ужасом и мольбой о помощи, что-то отчаянно крича улепетывающим своим товарищам.

Расчистив путь, Денисыч, словно чувствуя зрителя, повернулся, взглянул гордо на Лорика, все это время наблюдающую эту сцену, улыбнулся ей, покровительственно положил ладонь на плечо ближнего друга и  отправился своей дорогой.

Все это заняло секунды. Лорик даже нежную улыбку не успела убрать с лица.
Не успев отлепиться взглядом вовремя, она  стала невольной  свидетельницей этой сцены. Округлила глаза, словно так было лучше видно. Замерла на месте, отстав от бабушки.

Еще секунду постояла после торжественного поклона Денисыча, осознавая, что выступления были показательными. И в прямом, и переносном смысле.

Еще секунду - смыла всю милоту с лица, словно макияж. Все эти нежные брызги в глазах, томно выставленные брови и легкую улыбку уголками губ.

Догнала бабушку в два шага, снова забирая у нее сумку из рук и, наклоняясь к ней, деловым тоном уточнила:
-... так что там, говоришь, принц...пинцировать?