Попутчик

Шальной  вокзальный  народ  бурлит,  мечется  в  бесконечном  своём  нестихающем  ни  на  миг  круговороте. Поезда  пыльными  лупоглазыми  змеями  переползают  по  путям  туда-сюда,  влекомые  одним  лишь им  понятной  нуждою.  Иные  утомлённо  прячутся  от  мирской  суеты  в  свои  норы-депо, иные,  деловито  взвизгнув  сигналом,  звонко  лязгнув  позвонками  сцепок  под  невнятное  шипение  пневмосистем  медленно,  нехотя  поначалу,  вытягиваются,  чтобы  ускорившись  начать  свой  неспешный  бег.

Человек  чем-то похож  на  поезд.  Он  точно  так  же  обречён  вечно  тащить  за  собой  из  прошлого  цепь  тёмных,  страшных,  неизвестно  от  кого-то  доставшихся  в  наследство  вагонов.  А  бессмысленный  грохот  этой  случайной    сцепки  надежд,  мнений  и страхов  он  называет  своей  жизнью.  И  нет  никого  способа  избежать  такой  судьбы.  И  как  схватит  сердце  иной  раз  тоска  по  несбывшемуся,  по  жизням  непрожитым,  по  чувствам  неиспытанным,  надеждам,  что  текли  в  юности  меж  пальцев  волшебными  ручейками  вероятностей,  да  убежали  в  песок  вечности,  не  схватить  их,  не  удержать  никак.
 
Мне  нравятся  поезда.  Нравится  когда  затихает  послепосадочный  гомон,  модные  толстяки  чемоданы  вальяжно  располагаются  на  своих  местах,  важно,  с  лёгкой  брезглинкой  поглядывая  на  тряпочнные  бока  разномастных  спортивных  сумок... Вечная  как  мир  варёная  курица  занимает  на  столиках  своё  исконное  место,  когда  поезд  под  неумолкающий  перестук  колесных  пар  по  серебристым,  до  зеркального  блеска  выглаженным  лезвиям  рельс  выползает  прочь  из  мегаполиса.Серые  бетонные  глыбы  человеческих  муравейников  сменяются  разноцветной  россыпью-конфетти  крыш  дачных  участков,  нелепыми  в  своей  вычурной  пошлой  роскоши  особняками  и  замками.

Он  был  рослый,  выше  меня  на  голову,  в  длинном  кожаном  пальто.  Войдя  в  купе,  он  снял  меховую  шапку  и,  пригладив  причёску  ладонью,  проговорил  негромко:

 -  Добрый  день.  Это  семнадцатое  место?

Он отряхнул  шапку  от  мокрого  снега,  положил  её  на  полку,  снял  пальто  и  аккуратно,  любовно  повесил  его  на  распялку.

 -  Пожалуйста,  садитесь, - я  показал  его  место.   Он  огляделся,  сел  на  полку  и  заговорил:

 -  Мерзкая  погода -  то  дождь,  то  снег.  Куда  едем?  Я  в  Москву,  а  вы?
 -  Туда  же, - ответил  я.  Смотрел  я,  как  он  говорит,  и  мне  почему-то  вспомнилось,  что  моя  дочь  называла  таких  людей  "красивый,  но  вялый".  Такой  рослый,  благообразный,  такой  русый,  и  широкие  плечи,  и  кровь  с  молоком,  и  глаза  вполне  стальные,  а  в  то  же  время - какая-то  бледная  немочь  во  всём:  движения  плавно-замедленные,  голос  тихий,  интонации  умеренные.  Говорил  он  в  пространство  перед  собой,  словно  на  докладе  у  начальства, - на  память,  не  сбиваясь,  но  и  не  увлекаясь  чрезмерно.  В  нём  был  какой-то  изъян.  Как  синтетическая  клубника, - подумал  я,  - вроде  и  клубникой  пахнет,  а  всё  равно  ненастоящая.

 -  В  командировку? - попутчик  выкладывал  из  портфеля  на  столик  пятизвёздочный  армянский  коньяк  и  плитку  шоколада.

 -  Нет.  В  гости, - буркнул  я.  Мне  не  хотелось  с  ним  разговаривать.  Неприятный  человек.
 -  Гости - это  хорошо.  А  я,  вот,  еду  к  своему  издателю.  Книгу  закончил,  надо  доделать  кое-что.

 -  Вы  писатель? - спросил  я.
 -  Очень  похоже,  что  вы  не  узнали  меня.  Не  узнали?  Я - Ожогин. Пётр  Петрович  Ожогин.  Не  приходилось  слышать?

Я  слышал  про  него - модный  писатель,  но  с  какой-то  мстительностью  ответил:

 -  Нет,  не  слышал.  Я  не  интересуюсь  литературой.
 -  Это  хорошо,  что  не  слышали.  Честное  слово,  хорошо.  Человек,  который  тебя  узнаёт,  немедленно  портится  как  собеседник.  Тухнет  на  глазах. Что  вы  морщитесь?  Поморщились только  что.  Не  говорите,  что  у  вас  чешется  нос.  Не  поверю.  Не  любите  политику?  Угадал?  Да,  разумеется,  вы  не  любите  политику.  Теперь  никто  не  любит  политику.  Сами  все  сделались  политиканами,  и,  в  то  же  время  всех  воротит  от  политики.  Ну,  что  же,  это  -  закономерно.

 -  А  при чём  здесь  политика? - я  начал  злиться. - Я  хотел  спросить  о  чём  ваша  новая  книга?  Наверное,  любовный  роман? - мне  хотелось  его  подразнить.

 -  Не  угадали, - он  откупорил  бутылку  и  разлил  по  стаканам  немного  коньяка. - Выпьем?
 -  Нет,  спасибо,  в  дороге  я  не  пью.
 -  Ну,  и  правильно,  а  я  выпью.  Знаете,  писать  про  любовь - дело  неблагодарное,  тема  избитая.  Тем  более,  любви,  как  таковой,  не  существует.

 -  Это  как? - удивился  я.
 -  Вот  так!  Я  утверждаю,  что  любви  не  существует.  Либидо  к  противоположному  полу  основывается  на  чистой  химии.  Человек  как  млекопитающее  ищет  партнёров  для  размножения  по  запаху.  Наши  тела  "широковещают"  на  весь  мир  своим  генетическим  отпечатком,  а  наиболее  подходящие  с  точки  зрения  природы - эволюции  особи  откликаются  на  этот  запрос  соответствующими  химическими  процессами,  что  наш  мозг  интерпретирует  как  "бабочки  в  животе".  Назовём  это  "влюблённостью"  или  "страстью".  Но  это  не  любовь.  Когда  бабочки  исчезают,  остаются  чисто  социальные  факторы.  Например,  уважение,  зависимость  или  жалость.  На  этом  держатся  браки.

 -  Ну,  вы  даёте! - возмутился  я. - А  дружба?  С  дружбой  что  делать?  Она  же  существует?
 -  И  дружбы  не  существует. Дружба  основана  на  взаимной  и  взаимовыгодной  установке  "вот,  ежели  чего,  мне  помогут". Отсюда  всё  остальное  –  поддержка  социальных  контактов,  совместное  времяпрепровождение,  вся  эта  чепуха.  Вы  серьёзно  думаете,  что  можно  как-то  по-дружески  они  бросят  всё,  если  действительно  что  случится  с  вами,  и  кинуться  вам  помогать?  В  лучшем  случае  по  телефону  поговорят - держись,  друг,  мы  с  тобой,  я  бы  приехал,  но...

Махровый  циник,  подумал  я,  но  молчать  не  стал.

 -  Как  же  скучно  вы  живёте,  а  ещё  писатель!  А  чём  же  вы  тогда  пишите?  Что  такое  любовь?  Да,  никто  не  знает.  Постичь  невозможно,  но  мы  чувствуем  её.   Любовь  -  свыше.  От  Бога.  Любовь  и  есть  присутствие  Бога.  И  вдохновение,  и  волнение,  и  священный  трепет.  Мрачный  вы  человек!

 -  Ну,  извините!  Часто  так  оно  и  бывает,  если  взглянуть  на  суть  вещей.  Не  стоит  по  этому  поводу  грузиться,  это  –  данность,  и  это  не  так  уж  и  плохо.

Мы  замолчали.  Я  вышел  покурить  в  тамбур.  Да,  есть  всё-таки  очарование  в  поездах,  иной  раз  кажется  что  сама  жизнь  летит  мимо  за  окошками,  звонко  отщёлкивая  чётками-стыками  недельки-годики...
Ну,  да  и  пусть  летит,  до  конечной  далеко  ещё. Может  мелькнёт  ещё  впереди  огоньками  семафора  развилка,  мотнёт  поезд-жизнь  на  нежданном  повороте,  понесёт  ещё  куда-нибудь...
Никто  не  ведает,  что  там  далее...