Узелки памяти

дер.Поля. Шестидесятые. Узелки памяти...
+++
Из раннего детства я помню люльку подвешенную на жердочке к потолку. У нас в Заонежье её называли "зыбкой" (Конечно помнил я не свою зыбку, а уже младшей сестрёнки Наташи). Когда я родился, то зыбка на пару лет стала моим жилищем. Мама обкладывала меня со всех сторон подушками , совала в зыбку единственную мою игрушку на многие годы, рыжую пластмассовую лису с отколотым ухом, и убегала на работу, на ферму доить коров. Иногда старший брат приглядывал за мной. Женька был старше почти на пять лет. Но чаще  я оставался дома один, ждал возвращения мамы. Спал ли я, плакал ли описавшись - про то не скажу. Не было тогда у меня ни разума, ни памяти... Однажды мама вечером вернулась с работы, и застала меня лежащего у входной двери. Ходить и ползать я ещё не умел, и было загадкой, как или кто перетащил меня более десяти метров от зыбки до двери. Дверей тогда на деревне не замыкали, ставили палку у входа -
 хозяев  нет дома. Ничего старшие придумать не смогли, решили что это проделки " нечистой" или ещё какой  силы, того же "домового", что жил где-то за русской печкой. Некоторые мгновения из своего младенчества всё - же всплывают  в памяти, хотя в таком возрасте  ( ещё ходить не умел, на ножках даже не стоял) я не мог  вроде бы ничего помнить... Всю жизнь для меня  было загадкой, почему это осталось в моей памяти, по каким законам?..
Отчётливо помню, что я очень сильно болел, лежал весь вспотевший, горячий  в летний день, в тени на крылечке дома, и никак не хотел брать в рот мамину грудь... И слова бабки-знахарки помню: "Зинка, не жилец он..." И ещё помню крест на колокольне церкви нашей, покосившийся, сгнивший... упасть готовый...
Еще помню тараканов и клопов.
Тараканов было много, но они хоть не кусали,   только носились по полу или высовывали свои усы из печных щелей, а клопы пили кровь без зазрения совести, кусая нас долгими зимними ночами. Все обои в горнице были испачканы кровью и раздавленными клопами.
Дом наш располагался рядом с Ильинской церковью, уцелевшей  до сего времени .  Дом был большой с  коровником и курятником с  просторными сенями и подвалами. Его уже давно нет, когда мы переехали в другую деревню , дом продали совхозу на дрова. Заплатили нам за него символическую цену в восемьдесят  рублей - проели за пару недель...
Был в деревне и небольшой магазин продуктовый. Продавщица,имени не помню, пусть будет - тетя Галя, продавала ещё и керосин, так как в деревне не было электричества и жили мы с керосиновыми лампами иногда и с лучиной...
Как-то в пятилетнем возрасте, копаясь в стружке пустых ящиков , выставленных у магазина , я нашел две пятнадцатикопеечные монетки. Никогда до этого деньги в руках я не держал.
Нашёл и сразу же побежал в магазин, чтобы признаться в своей находке  и вернуть деньги. Тетя Галя отнеслась к моему признанию философски: "Раз нашел - значит твои. Купи конфет и угости друзей."
Нес я из магазина кулёк полный конфет -подушечек и всем встречным доставал  из неожиданно свалившегося с неба или ещё откуда счастливого подарка, несколько сладких и липких конфет. Хватило и маме с домашними.
С тех пор наверное, я полюбил сладкое.  Аппетит у меня был всегда  плохой и мама часто сокрушалась и ругала меня, любя конечно :"Серёжка, что ты такой чамой (заонежск. мало ешь), зато и белый, как берестина, вон Сашка Рогов какой салащой( хороший аппетит) и здоровый!.."
А ругала нас мама незнакомым и непонятным словом "абониты". Ругалась она часто, но не била.
"Не дети вы, а абониты настоящие!" ( слово не карельское и не заонежское, предположительно белорусское, означающее - балованные, непослушные...)
Единственный раз в жизни мама подняла на меня руку, отхлестала  меня крапивой, но это уже другая история, да как я понимаю сейчас:  уж очень я в детстве был иногда упрямым...