Рассказы о детстве

 

Первое воспоминание – это я ползаю по маме в поисках груди (соска)  и при этом рву её ночнушку, в  чём меня потом упрекали  и было стыдно. Потом помню, что отучали от резиновой соски. Вернее, помню сами соски. Две. Красную и чёрную. Одна - порванная. Подозреваю, что родители сами порвали,  показать мне, что вот, мол, негодная уже соска.  А другую - "потеряли".  Про три года  - это уже рассказ бабушки, как я пропал, меня искали-искали и наконец нашли во дворе у соседей,  но не ближних, а через дорогу,  нюхающего цветочки в обществе  их страшной собаки, которую все боялись. А  я её ещё и гладил.  Ну, тут и преувеличения возможны. Вообще, меня любят животные и дети. А  уже во взрослом состоянии как-то  раз пришли в гости я, жена и двухлетняя дочка. И все, кто уже там был, закричали: "Уберите собаку, ребёнок". Так дочка выступила вперёд и пинками её прогнала, приговаривая: "Уберите собаку, ребёнок". С игрушками тогда было не то, что сейчас. Ну вот скажите, как можно играть с бумажками, используемыми, сидя на горшке?  А  мы с сестрой играли.  Это если был мороз и на горшках сидели  у печки, а не в холодном неотапливаемом чулане между домом и летней кухней на земляном полу.  Бумажки кидались в поддувало печи  (плита, а не русская печь).  Сверху, оттуда, где горят дрова или уголь, периодически падали угольки. И вот в зависимости от того, чью бумажку этот уголёк подожжёт и сгорит ли она до конца, было «ранен» или «убит». Такой вот вариант морского боя «вживую». Утром я приходил полежать с дедушкой и он мне рассказывал сказку про Котофея  Ивановича.  Уже в 70-е годы я записал её на магнитофон в рассказе бабушки, но вот дочкам-внучкам это как-то «не  зашло», как сейчас говорят.  Про смерть  Сталина (понятия не имея, кто это)  помню абсолютно чётко. Мы с мамой были в спальне, пришла сестра  (на 3 года старше меня)  и сказала: " Сталин умер". Вот, запомнилось почему-то. Как вариант спортивного зрелища – выходили с дедушкой за калитку и смотрели, чей петух или чей селезень сумеет подмять курицу (утку) соседнего выводка. Болели за своих. А поскольку жили на краю оврага-ручья и транспорта никакого не было, то куры и утки у всех соседей «гуляли» свободно. Только хвосты их были помечены разной краской.  И в три года (а запомнилось на всю жизнь)  мне на плечо взлетел соседский петух. Клюнуть, похоже, не успел, я же как-то то ли его от себя, то ли себя от него со страху отбросил.  Дедушка засмеялся, а я очень на это обиделся. До сих пор помню.  Овраг, на краю которого мы жили, весной превращался на время в бурную реку.  Стоки ручьёв со склонов Ергенинских гор-холмов образовывали т.н. «Мельграбинскую канавку» или даже «речку».  А после Отечественной войны её стали называть Вонючим Дунаем. Про Дунай до войны не очень-то знали. Зимой со склонов этого оврага  мы съезжали «на всём», а на льду – катались. А  поскольку туда же стекали воды из рядом стоящей бани, лёд был местами подтаявший. Не было зимы, чтобы я не проваливался.  Зато, когда вода образовывалась надо льдом, «плыли»  по ней на санках, отталкиваясь тросточками и поднимая волну. Не написАл про животных. Про коз – подробнее. Жили мы в частных домах между склонами Ергеней и Волгой  (самая южная часть Волгограда, который  сам весь зажат этой полосой вдоль Волги в виде стокилометровой продольной дуги). Так стада коз паслись на склонах. Вечером, поднимая тучи пыли, возвращались. Хозяева и мы, мальчишки, встречали «свою» козу и гнали домой. Хозяйка её доила и нам по гранёной стопке молока наливала. Коровье молоко  бабушка брала у другой соседки. Муж там был извозчик. При нём – лошадь. Так что в навозе, мухах и слепнях недостатка не было. Стол в  в их  дворе был сплошь облеплен какими-то ядрёными зелёными мухами.  А общение с собаками, кошками, щенятами и котятами было постоянным. Причём не в комнатах. А во дворах и на улице.
Ну и рыбалка в шаговой доступности: озеро Сарпа, Волжский затон, Волго-Донской канал. Сама Волга – чуть подальше. Наживка – черви, накопанные в своём же дворе и те же мухи.  А сейчас ни в затоне, ни в Сарпе,  ни в канале близ нашего Красноармейского района не купаются и рыбу не ловят.  Технические стоки,  прекращение очисток,  зарастание камышом…  (правильнее  - тростником, но уж как повелось.  Не «шумел же» - тростник, «деревья гнулись».
Игры нашего детства.
Большое значение, конечно, имели условия, в которых мы росли.   В городе, но…почти в селе со всеми его атрибутами.   Сейчас в это не то, чтобы не верится, но воспринимается как-то отстранённо от себя, а ведь в моём детстве не было не то чтобы компьютера, а и телевизора, ванной, унитаза, газовой плиты.    Печка. Выплёскивание помоев и выбрасывание печной золы и шлака прямо от калитки в овраг под окнами. Множество водоразборных колонок на улице, т.к. в домах не было крана.  Не было и многого, что сейчас – обычно   и облегчает, но в чём-то и обедняет  жизнь.
Игрушки и развлечения делали и устраивали  себе сами.  Весной, чуть подсохнет земля, начиналась игра в альчики. Это определённые бараньи косточки области копыт. Каждая сторона альчика имела своё название. Сак, толь, бук, дырка, рожки и, извините, жопа.  Всякие тонкости правил перечислять не буду, но  ---альчик-кон, на кону – деньги (копеечки, но это – тогда)  и далее – много всяких вариантов, чтобы попасть в кон, в чужой альчик и т.д.  Где был асфальт (а это подальше, в «каменных домах» - играли в пристеночек. А девчонки – в классики и крутили верёвочку. Становилось теплее – играли в «клёк», «попа-гонялы», городки.  Все эти биты и чурки делали сами. У всех – свои дворы и пилы-топоры-рубанки.И конечно кулюкушки (прятки), казаки-разбойники, догонялки.  Запыхавшись,  подбегали к колонке, жадно хлебали воду и бежали дальше. В июне вылуплялись  воробьи и наступало время рогаток. Июнь- Июль-август - купание в канале с автомобильными камерами в качестве кругов, рыбалка в том же канале. Играли в войну (всяких склонов-оврагов-траншей было достаточно),  в штандар (наверное, слово от немцев) – это уже с мячом. Ну и всякие вышибалы, доморощенный футбол,  «в осла» - прыгая через согнувшегося (т.е. чехарда, наверное, но у нас называлось так). Конец августа-начало сентября - "наганчики" и "поджиги". Наганчик - это когда из отрезка медной или бронзовой трубки с загнутым расплющенным концом и залитым в другой конец свинцом или напиханной фольгой от конфет получается ствол. В него - соскребается сера со спичек, внутри растирается гвоздём (бывает и "выстрел" при этом), а при  помощи этого гвоздя и резинки можно "взвести курок", т.е. частично вытянуть  гвоздь из трубки, он упрется в неё и силой трения удерживается (может и соскочить).  При нажатии на резинку он ударяет своим острым концом "в заряд,", т.е. в растёртые над фольгой у загнутого конца трубки спичечные головки,  раздаётся звук, как при стрельбе пистонами из детского пистолета. Пацан доволен. Поджиг - это гораздо серьёзнее. Почти пистолет. Об этом - как-нибудь подробнее. Но шрамы на руках оставались практически у всех.
В чуть более взрослом возрасте – вечером, как стемнеет, привязывали на нитке к ставне соседского   окна  картофелину, к ней – другую нитку, которую протягивали через овраг. И вот, сидя «на другом берегу», подёргивали за эту нитку. Картофелина стучала в ставень, хозяин (хозяйка) выходили, но никого и ничего не видели (темно же).
Ну и – окно женского отделения бани выходило в заброшенный сад  над  оврагом. Оно было прикрыто ставнями, но обзор был достаточный. Подглядывали, набирались впечатлений.

Рогатка.
 О рогатке мечтали все, начиная лет с 4-х. Улица - это же неизбежное общение всех возрастов, от 4-х до 14-ти. А ведь стрельба по воробьям - это та же самая охота, пусть и с минимальной эффективностью. И вот в мои 4-5 лет ( уж точно не помню)  приходит мой дедушка Петя и приносит мне рогатку. И объясняет так: "Иду я по улице и вижу - мальчик с двумя рогатками играет. Я и говорю: "Дай одну рогатку моему внуку, а он завтра придёт с тобой играть". Теперь-то я думаю, что он просто отобрал рогатку у мальчишки. Насчёт встречи с мальчиком я вопрос поднимал, но он его как-то замял. Так вот. Иду это я с обретённой рогаткой по улице, а у дома на куче песка играет мой сосед Витя, на год моложе меня. И говорит мне: "Дай выстрелить". А в песке бывают такие белые камушки, разных размеров. И вот беру я такой камушек, размером с черешенку, и со словами: "Тебе выстрелить" приставляю рогатку ему ко лбу, натягиваю резинку и отпускаю. Он в этот песок и брыкнулся, а шишка на лбу вырастала на глазах. Я испугался, убежал домой и спрятался под забором во дворе. А он идёт к себе домой мимо нашего дома и орёт на всю улицу. Выбегает моя мама: "Витя, что с тобой"? Он объяснил. Не помню, как меня наказали, но рогатку сожгли. Один дедушка утешил: "Я тебе ещё принесу". Но я уже начал их делать сам. Трудность была одна - достать резину от велосипедной камеры.
А дальше - легче. Срезать раздваивающуюся ветку, найти кусочек кожи, прорезать в нём две дырки, а дальше только натягивай резину да сильнее натягивай нитки, скрепляя всю конструкцию в единое целое.  Стреляли в основном по воробьям. Иногда (очень редко) попадали.
Про дедушку Петю (по отцовской линии).
Родился он в 1883 году в Дубовке (в своё время соперничала с Царицыном из-за наличия переволоки с Волги на Дон).  О его детстве - только несколько эпизодов, не знаю, насколько правдивых. Жили над самой Волгой. Его маму звали Ольгой, вроде, была с юмором.  Якобы  когда к её  дочке  пришёл свататься   жених, который ей не понравился, то в ответ на его просьбу напиться она ответила, что воды и кружек дома не держат, т.к. Волга рядом, и пить бегают на берег. На этом сватовство кончилось.  Андриян - дедушкин брат, которого я ещё застал, был очень брезглив, и дедушка этим пользовался. Поставит им мать каши, а маленький Петя сделает движение, как бы что-то выбрасывающее из каши, и бурчит: "Опять, маманя, муха в каше". Андриян уже кашу не ест, а просит чай "с пирогом", как они называли испечённый в своей же печи хлеб. Ну, а дедушке - каши от пуза
  В  1905 году в казарму в Саратовской губернии, где он проходил действительную службу,  как-то ночью (они и не видели)  какая-то (дальше непечатно)  разбросала  революционные листовки.  Всех, не разбираясь, быстренько погрузили в вагоны и отправили малой скоростью в Маньчжурию. Кстати, дедушка говорил, что только в этом вынужденном путешествии понял, что земля - круглая, т.к. ехали сначала вверх-вверх, а потом - вниз (я, кстати, этого не замечал, хотя на поезде Урал два раза  пересекал). В то время водку пили "четвертями". Слово-то знакомое, сейчас   так называют трёхлитровые банки. Тогда же - это были просто большие бутыли, но, опять же, объемом в 1:4 ведра, как и банка. Так эта четверть водки стоила, вроде бы, 45 копеек (за точность не ручаюсь, всё - со слов дедушки). И вот поезд перевалил  Уральский хребет, на очередной станции солдатик притащил в вагон эту пресловутую четвертную бутыль и кричит: "Продавщицу надул". Взяла 50 копеек, а сдачу дала - 45. Потом оказалось, что за Уралом водка настолько дешевле (обязательно поищу какие-то сведения в интернете). В Маньчжурии дедушке понравилось. А поскольку он оставался при ремесле, позволяющем ему делать не только колёса, но и, допустим, деревянные бочонки и кадушки (потом расскажу, как мы с ним их делали и в чём разница), то и там не бедствовал. Свёл дружбу с китайцами, выпивал с ними. Мне запомнилось  имя Момохо, хотя, три раза побывав в Китае, сомневаюсь, что это - Китайское имя. Может, монгол-уйгур какой-нибудь. Рассказывал про их водку "Ханьжа" (в его транскрипции).  Выпьешь, говорил, вечером и - пьяный. А утром выпьешь воды - и снова пьяный. Китайцы, с его слов, пили напёрстками и с ужасом глядели на него, выпивающего стакан. Фамилия у него была удобная для Китайского произношения, и они показывали, что Попо - умрёт. Но и эта идиллия, как и всё на свете, кончилась. Попросил его офицер сделать бочоночек и спросил, больше для проформы, сколько будет стоить. А дед и брякнул: "Три рубля". Ну, и отправился служить в казарму. Там, опять же с его слов, притворился придурком. Крикнет офицер: "Попов, поставь самовар", он и поставит его, не заливая и не растапливая. Проходит время,  офицер спрашивает: "Ну что, как самовар"?
"Стоит".  "А кипит"? "Нет". "Так ты воды-то налил?" "Нет". Офицер, с ужасом: "А угля-то клал"?
Или пошлёт его в лавочку, купить воболку (рыбу).  Дед приносит - булку. Потом кто-то избил солдата, и он, в тяжёлом состоянии, на вопрос, кто его избил, бормотал что-то вроде -по-по-по. Ну, и решили, что - Попов. Потом, правда, разъяснилось, но - не сразу. А пока всех отправили на строевую подготовку, но, т.к. был глубокий снег, маршировать заставили в большом сарае. А там  было очень темно, и кто-то съездил офицеру по морде, на чём  маршировка в сарае закончилась. За предыдущие выходки деда перевели в наряд  по кухне, и он рассказывал, что с удовольствием грыз мослы, наблюдая, как солдаты тренируются на морозе и в снегу. Так вот, про водку. При офицерских проверках в казарме могли взгреть за плохо заправленную постель, но не обращали внимания на стоявшую под ней пресловутую четверть водки. И вообще, он говорил, было не исключением пропустить стакан перед завтраком, обедом и ужином. Верить ему или не верить, не знаю. Вот рассказывал он, как шёл по каким-то камышам, и вдруг - шевеление в них. Он - остановился и там - тишина. Он шаг - другой, и там тоже. Потом из камышей выползла огромная змея, разинула пасть  на деда. Он стал стрелять в эту пасть, и на пятом выстреле то ли убил её, то ли она уползла. Скорее - придумал или сильно преувеличил, т.к. называл эту змею удавом, а откуда они там?
Благодаря своему ремеслу колесника, во время Первой Мировой войны он тоже устроился не худшим образом  ( наверное, те же бочки и колёса делал). И вот до бабушки дошли слухи, что он на станции Лиски, для ещё большего удобства жизни, завёл зазнобу.
  И Бабушка поехала туда разбираться на поезде, а ведь она была - гимназистка бывшая. Ну, и от " сундука  с приданым" что-то осталось. Опять же юный возраст (она с 1895 года).  Говорила, что кожа лица у неё была очень белая.  Ну и начитанная для своего времени. А в поезде ехали офицеры. Разговорились, она сказала, что едет к мужу, служащему в Лисках.   Офицеры не поверили, что её муж - простой солдат, и в Лисках тоже вышли, глянуть, к кому же едет эта дамочка. А дедушка, чувствуя свой грех, надел самую грязную шинель, не помылся,  не побрился, подпоясал шинель какой-то мочалкой (уж не знаю,  как в то время  там было с военными патрулями) и в таком виде явился встречать молодую жену. Мол, кто на такого позарится. Что уж там подумали офицеры, не знаю, поезд пошёл дальше. Насчёт "разбора полётов" - тоже не знаю. Я вообще многого не знаю.   Годы были такие, что при ребёнке , да и вообще, лучше было держать язык за зубами.

 Про кадушки:
У нас с дедушкой было так. Делается деревянный круг, по окружности скошенный до острого края. Делаются клёпки, т.е. прямоугольные дощечки, как деревянные линейки в смысле соотношения длины и ширины, только, естественно, значительно толще. В нижней их части - поперечные глубокие бороздки, чтобы было относительно герметичное вхождение в острый край дна. При этом "верхняя" ширина клёпок должна быть несколько уже, т.е соструганная как бы на конус, чтобы  дно кадушки было шире, чем верх. Далее - самое сложное. Собрать эти клёпки по окружности, чтобы они, соприкасаясь в несколько наклонном к центру положении и удерживаясь нижним вырезом на заострённой окружности дна, удержались по всей окружности. Этому процессу помогал обруч, который располагался где-то в нижней части. Потом - проще. Этот обруч постепенно по окружности набивался на клёпки - и вот они уже жёстко фиксированы. Дальше - совсем просто Сверху вниз набивается несколько обручей, последний - уже у самого верха, и вот - кадушка готова. В неё постоянно (например, из шланга) льётся  вода и в первое время почти вся тут же выливается из многочисленных щелей (герметичности-то нет). Потом истечение воды замедляется, и ближе к концу процесса мне уже было достаточно подливать воду из ведра. Потом наступала герметичность. Но вода в кадушке (как и в бочке)  должна была быть всегда, иначе кадушка рассохнется и - всё сначала. Поэтому , а также для запаса воды (кран не всегда работал) у нас во дворе постоянно стояли наполненные водой кадушки, в них заводились личинки комаров, а я периодически запускал туда выловленных в Сарпе карасиков. Ну а с наступлением морозов в поставленных в холодных сенях кадушках были соления в рассоле. Интересно было, пробив сверху ледок, достать хрустящий огурчик или ядрёный помидорчик. Про бочку - в следующем сообщении. Кстати, когда я однажды в школе, разбаловавшись, разбил цветочный горшок, дедушка сделал вместо него аккуратную деревянную кадочку (а ему было уже за семьдесят) , она всем так понравилась, что учительница мне намекнула, что если я (нечаянно, разумеется)  разобью ещё один горшок, то ругать меня не будут, выручил бы ещё раз дедушка.
 
 Про бочки (они же – бочонки).  Тут уже – сложнее. И хотя  ширина клёпок (деревянных составляющих)  и сверху, и снизу – одна и та же, но в средней части они должны быть более выпуклые и широкие, т.к. диаметр бочки в средней части больше, чем в верхней и нижней. Причём дугообразно изогнутые, чтобы средняя часть бочонка была шире, чем верх и низ.И надо было всё это точно пригнать. Как дедушке это удавалось, не помню (я же был – ребёнок), но, думаю, на глаз, ввиду многолетнего опыта. Клёпки были дубовые.  Обручи в этом случае набивались как сверху, так и снизу, т.е. с  меньшего диаметра на больший. Бочки такой формы было, естественно, удобнее катить и маневрировать при этом. Обручи дедушка делал сам из полосок железа, склёпывая их по размеру будущих бочек (по месту, как говорят).
Где брал материалы – опять же – не помню. Но  в то время ещё очень широко практиковалась перевозка грузов на лошадях, была извозчичья артель «Трудовик». Дедушка брал меня с собой туда. Помню сидящих извозчиков и их ядовито-синий дым из «козьих ножек» (ещё помните, что это такое?). И ему заказывали изготовить «стан», т.е четыре колеса. Деревянные брусья парились в средней части в кипятке и потихоньку сгибались.  И так – до состояния колеса. Эти полусогнутые брусья для колёс долго ещё стояли у нас между сараем и соседским забором, и один раз я упал спиной с сарая на них. С тех пор – проблемы с позвоночником (кто тогда делал снимки).  В соседях у нас были два извозчика. Держали не только лошадей. Но и коров. Помню летом их обеденные столы во дворе, сплошь засиженные громадными зелёными мухами.
Дядя Федя – более добрый извозчик (возможно , потому, что бабушка покупала у них молоко)  иногда разрешал нам – мальчишкам – сесть в телегу, когда ехал на базар. Удовольствие от езды на телеге с деревянными колёсами по булыжной мостовой (построенной ещё пленными немцами) –  это что-то, сравнимое потом со скачкой по степи на верблюде, только не в таком масштабе. Но в то время и это было – в кайф, как теперь бы сказали. Возвращались, естественно, пешком. 
Сейчас, конечно, Красноармейск (Сарепта)  совсем другой. Вот площадь Свободы (раньше центр Сарепты и посредине – водоразбор с чистейшей Ергенинской водой).
Потом сквер с памятником Сталину.  Сейчас – памятник погибшим воинам.
Раньше, ну, во временя моего детства, там стояло множество лавочек, продавали мороженое. Я, малыш, смотрел, как более старшие мальчики лижут его и думал, что "съедобная"  часть, это то, что сверху слизывается, а сам "стаканчик" - не едят.  Так вот. Взгляд нелево - это бывший промтоварный магазин. Заколочен.  Левее его - стилизованный "дом сарептского жителя"  18-начала 19 веков. Чуть правее -  бывшая детская библиотека. Не существует. Ещё правее - бывшая поликлиника. Не существует.  Ещё правее - бывший завод фруктовых и минеральных вод. Не существует. Вообще же здесь всегда витал дух сдобы, печенья - от хлебокомбината. Что-то там ещё функционирует, но запах - исчез. Правее ( по панораме, так сказать) -  бывший молочный магазин. Как-то было принято покупать молоко на разлив, в бидончики.  Желательно было подгадать к открытию новой фляги, из которой молоко разливалось по бидончикам. Сверху  -  оно погуще. Почти сливки. Ещё правее - бывшая школа №55.  Заколочена
Правее - бывший дом пастора (при кирхе). Ещё правее - бывшая кирха, потом - кинотеатр "Культармеец", теперь - опять кирха со службами на немецком языке. Я же Вам рассказываю про здания Старой Сарепты, построенные в конце 18-го века. Далее - бывшие дома незамужних  женщин и холостых мужчин. Сейчас - административные здания музея "Старая Сарепта.  Это я "провёл" Вас "по кругу". А под землёй все эти дома соединялись. Сейчас эти ходы частично засыпаны, как и подземный ход от площади к затону, по которому и товары с лодок и барж доставлялись, и складом он был, и убежищем.  Сделают часть его, думаю, доступным посетителям музея (за деньги, естественно).   Прка туда, по слухам, директор музея водит своих друзей. Пьют, наверное).
Про дедушку и бабушку по материнской линии

 Дедушка по матери участвовал в обеих войнах. В Первую Мировую, то ли будучи евреем, то ли по другим причинам, быстро сдался в плен. Три года в австро-венгерском плену считает лучшими годами в своей жизни. В лагере, куда он попал, началась дизентерия (холера?) и император Франц-Иосиф (которому дедушка по гроб жизни был благодарен)  распорядился "рассредоточить" ещё не заболевших пленных и их разобрали венгерские бауэры. Дедушка попал к виноделу. Говорит, сто три года воду вообще не пил, только - вино. Незабываемые впечатления у него остались и от венгерок, давивших спелый виноград ногами и высоко задиравших, естественно, юбки. Потом, якобы, дедушка выпил вино, которое ему было трогать запрещено, хозяин его избил, а  он заколол его вилами и убежал. Немного бродил по Венгрии (языком уже вполне владел).  Как-то познакомился с моей бабушкой, полюбили друг друга и убежали. Время было уже смутное, в Венгрии - социалистическая революция, и они как-то на поезде поехали в Россию. Интересно, что он не один был такой, и многие просто на ходу поезда сталкивали своих "подруг" из вагонов, что советовали и ему. В Белгороде уже его семья его не приняла с венгеркой, и они уехали в Ростов, где в 20-м году, под грохот разрывов и канонаду, родилась моя мама. Кстати  - Отечественную войну дедушка окончил в той же Венгрии.
Продолжаю. Так вот, из Ростова дедушка с бабушкой и моей мамой уехали в Джанкой. Крым, или, как сейчас говорят, ворота в Крым. Там дедушка как-то организовал маленькую чебуречную с пивом (как в начале перестройки организовывались всякие частные закусочные и т.д.). Так вот, теперь уже мама до 17 лет не пила ничего, кроме пива (а как ещё, живя при пиве и чебуреках?). Но интереснее другое. Жили-то очень скромно, пол был - земляной, вернее, глиняный. Стены - тоже. А обстановки - минимум. Уйдут бабушка с дедушкой "на работу", а мама с подружкой вытащат всё из комнаты, побелят стены, покрасят пол с охрой, всё быстро высыхает, вот и "ремонт" сделан, не то, что сейчас - месяца за два и тысяч за двести. Кстати, я, начав дачу "с нуля" (только что бульдозером разровняли землю)  за один день сбил щиты-упаковку от большого магазинного холодильника (которые за десятку в советских деньгах купила та же мама, когда устанавливали холодильник). Получился небольшой домик-сакля, наподобие такой, в которой родился И. В. Сталин (я в Гори был). Дачники говорили: "Мы вот дома годами строим, а этот за один день соорудил).  Потом, конечно, построил настоящий. Отвлёкся, однако. Жили они в большом дворе, где соседями были немецкие, греческие, украинские, еврейские, русские, болгарские, татарские семьи. Жили очень дружно и каждый вечер кого-то к кому-то приглашали на ужин, мама перепробовала кухню всех этих национальностей. А какой там был язык!...  Смесь русского, украинского, суржика с добавлением еврейских, татарских и прочих слов. Ну, то, что мы называем "одесским" языком - так это - бледное подобие. Знаю потому, что помню, как разговаривали, особенно друг с другом, дедушка с бабушкой (его она, на венгерский манер, называла Шандором). Когда не хотели, чтобы я, например, понимал, о чём они говорят, переходили на венгерский. А в 1936(?) году мама уехала в Харьков и поступила в мединститут на стоматологическое отделение (прикиньте, 30-е годы, отец еврей, фамилия соответствующая, мать - вообще бывшая иностранка. Брат её - Абрагам, был как раз офицером Австро-Венгерской армии и бабушку грозился застрелить, когда она собралась уезжать. Вообще, они говорили, что репрессии и т.д. проносились где-то вверху, простые люди их не ощущали. Спорно, конечно). За ней позже в Харьков переселились и  они.
В  июне 1941 мама закончила институт, но тут - Война. Вместо стоматологии - курсы хирургии и госпиталь, дедушка - на войну а бабушка - в эвакуацию в Бугуруслан. Но это - уже другая история.
Не могу не сказать о своём  детско-подростковом восприятии 50-х – начала 60-х годов, без привязки к политическим переменам, хотя по радио всё время звучало – Булганин и Хрущёв, потом Хрущёв и Булганин, потом только Никита Сергеевич Хрущёв, верный Ленинец.  Открытие Волго-Донского судоходного канала, хотя это ещё при Сталине.  При входе в канал стоял его громадный памятник. Говорили, что в фуражке вождя умещается две машины Москвич.  Вся ребятня усеивала  берега в летние месяцы  между первым и вторым шлюзами. Днём купались, утром и вечером ловили рыбу (и взрослые тоже, порой довольно крупную).
Освоение целины: «Здравствуй, простор широкий, весну и молодость встречай свою».
Грандиозные стройки Сибири и таёжная романтика: «А я еду, а я еду за туманом».

Появление в магазинах телевизоров. Было принято ходить к их обладателям в гости «на телевизор» и смотреть пока ещё не ежедневные  не цветные и не круглосуточные передачи. Всего тогда, кажется, было только две программы.
Стиральные машины!  Я- то хорошо помню, как бабушка нарезала в стружку хозяйственное мыло, кипятила в «выварке» бельё и стирала вручную в корыте. Но это благо  уже с наличием канализации в т.н. «хрущобах».  Кстати, помню и бараки с длинными коридорами и комнатами в них на первом и на втором этаже.  А кран (колонка)  - на улице. И туалет «типа сортир»  с несколькими очками и перегородкой между М и Ж с проделанными дырками и с похабщиной на стенках  - тоже. Так что переселяясь в эти пятиэтажки люди не могли опомниться от того, что можно повернуть кран, потечёт вода, да ещё и горячая и холодная и сама «утекает» в канализацию. Да ещё ванна и туалет!  Так что зря над этими пятиэтажками издеваются.  Переселение  миллионов людей в дома со всеми удобствами было большим благом. А спутник в 1957 году. Безоблачными поздними вечерами  все высыпали на улицу и смотрели на эту движущуюся по небу звёздочку. Сокращение рабочего дня в субботу.  Знаменитая «четвёрка отважных»  на унесённой в океан барже, спасённая американцами и главная мировая новость до полёта Гагарина. А уж «Первый человек в Космосе»!! Ну и – программа построения Коммунизма: «Создание материально-технической базы, новых производственных отношений и воспитание нового человека». К 1980 году.  Дети верили. Часть взрослых, возможно, тоже.  Но общий вектор был -  вперёд.  И обязательно – догнать и перегнать Америку по производству мяса и молока на душу населения: «Держись, корова из штата Айова».