Звёздная Песнь Авроры. Глава 4. Послание Хранителя

Измученный необъяснимыми катаклизмами и терзаемый зловещими предзнаменованиями, Луксион принял решение вернуться в сердце тьмы, породившей нынешний хаос – на руины древнего мира Каэль’Торис. Там, среди безмолвных свидетелей минувших эпох, он надеялся постичь природу аномалий, терзавших Вселенную, и, быть может, найти ответы на вопросы, что ледяными осколками вонзались в его разум.

Когда его крейсер скользил сквозь космическую пыль, окутавшую Каэль’Торис, пространство вокруг корабля наполнилось призрачным мерцанием древней энергии. Останки некогда величественного города, чьи шпили устремлялись к самым звездам, теперь покоились в саване эфемерного света, а воздух вибрировал отголосками давно минувших времен. Луксион ступил на потрескавшуюся поверхность планеты, и каждый его шаг отдавался гулким эхом в опустевших коридорах погибшего величия.

В глубине центрального храма, где когда-то звучали голоса мудрецов, Луксион ощутил присутствие чего-то иного, незримого, но властного. Прямо перед ним из ниоткуда начали проявляться нематериальные сущности, сотканные из света и тени, светящиеся, словно осколки давно угасших звезд. Это были не плоть и кровь – Хранители Знаний, древние стражи истины, чьи эфирные формы хранили мудрость ушедших эпох.

– Луксион… – прозвучал тихий, словно дуновение космического ветра, голос, исходящий одновременно от всех мерцающих фигур. – Ты пришел искать ответы, но готов ли ты заплатить цену за истину?

Брови Луксиона сошлись в непривычной складке. Его взгляд скользил по светящимся силуэтам, пытаясь уловить в их нематериальной природе хоть каплю ясности. Собрав остатки своей некогда несокрушимой воли, он ответил:

– Я здесь, потому что аномалии пожирают Вселенную. Время и пространство искажаются, миры гибнут в хаосе, и лишь познав истину, я смогу вернуть утраченный контроль. Скажите мне, что за сила таится в артефакте, который я изъял из этих руин?

Хранители, словно ведомые потоками древнего знания, начали медленно кружиться вокруг Луксиона, окутывая его ледяным, пронизывающим светом. Их голоса сливались в единую, завораживающую мелодию:

– Истина – не клинок, который можно выхватить из ножен. Она подобна безбрежному океану, в глубинах которого сокрыты судьбы бесчисленных миров. Ты ищешь ответы, но за каждое знание приходится платить. Твои деяния пробудили силу, которая не признает повелителей.

В этот миг разум Луксиона словно начал растворяться в неведомой субстанции. Хранители погрузили его в транс, где течение времени утратило свою линейность, а обрывки прошлого и призраки будущего переплелись в едином, головокружительном калейдоскопе. Он видел миры, склонившиеся перед его безграничной властью, и те же миры, поглощенные хаосом, порожденным его амбициями. Он переживал вновь лица тех, чьи жизни оборвались по его воле, и их беззвучные укоры терзали его душу.

Одно видение поразило его с особой силой: перед ним возник Далор, его некогда верный стратег, чья жизнь оборвалась от его же клинка. В глазах Далора плескалась боль утраты и горечь предательства.

– Почему ты не остановился, Луксион? – вопрошал Далор, его голос звучал призрачным эхом в сознании тирана. – Мы были твоими братьями. Я слышу отголоски наших жизней, наше общее прошлое. Ты убил нас, чтобы возвыситься, но где же справедливость? Где твое искупление?

Видения сменялись одно за другим, словно осколки разбитого зеркала. В одном из них Луксион услышал тихий шепот Корвиса, лейтенанта, чей взгляд, полный укора, навсегда врезался в его память.

– Мы не просили тебя быть нашим судьей, – шептал Корвис, его голос был полон неутоленной боли. – Наши души жаждут свободы, а не вечного забвения. Почему ты не можешь услышать нас? Мы хотели вернуть равновесие, а не быть изгнанными во тьму!

Внутренняя борьба разрывала Луксиона на части. Он пытался отмахнуться от навязчивых видений, но они становились все реальнее, проникая в самые потаенные уголки его сознания обрывками воспоминаний и зловещими предзнаменованиями. Хранители безмолвно вели его сквозь лабиринт времени, показывая ему бесчисленные варианты будущего, где его тирания рушилась под натиском неведомой силы.

В этом трансе Луксион ощущал себя лишь сторонним наблюдателем, бессильным изменить ход событий. Он пытался ухватиться хотя бы за одно ускользающее видение, но его могущество оказалось ничтожным перед древней мудростью Хранителей. И тогда они прошептали, их голоса звучали как предостережение:

– Ты видишь лишь возможные пути, Луксион, но истина скрыта за гранью вероятности. Голоса твоих жертв – не проклятие, а предостережение. Их слова – эхо грядущей судьбы, предвестие нового порядка, что уже готов смести твою власть.

Транс начал отступать, и острая боль пронзила сознание Луксиона. Он очнулся, но артефакта больше не было – он исчез бесследно. Руины вокруг него начали медленно растворяться, словно сама реальность отторгала его присутствие. С трудом пробираясь сквозь осыпающиеся обломки, Луксион вырвался из сжимавшей его аномалии. Стены храма, древние колонны – все исчезало, оставляя его в пустоте.

Оказавшись в одиночестве, с отблесками пережитых видений, Луксион остановился, пытаясь осмыслить услышанное. В его разуме звучали голоса погибших, пророческие шепоты, намекающие на грядущее. Он чувствовал, что аномалии подчиняются некоему скрытому закону, но истинный смысл послания Хранителей оставался неуловимым.

– Я видел вас… – пробормотал он, обращаясь к невидимым теням прошлого. – Вы говорили о новом порядке, о возрождении и разрушении. Но какой ценой? Как вернуть равновесие, если сама ткань реальности противится моей воле?

Его слова растворились в пустоте. Воспоминания о Далоре, Корвисе и других жертвах вспыхивали в его сознании, полные боли и обвинения. Их образы шептали о неизбежной расплате, о сопротивлении, которое уже зреет в тени.

Стоя среди исчезающих руин, Луксион с холодным ужасом осознал: истинная сила аномалий неподвластна ему. Он был лишь пешкой в игре космических сил, и каждое его действие порождает эхо в будущем, которое он не в силах контролировать.

Тяжело вздохнув, он произнес:

– Истина… я лишь прикоснулся к ее грани. Но цена власти оказалась слишком высока. Эти видения – знамение того, что мир больше не подчинится моей воле.