Излечимая болезнь

Она снова шла к нему в палату. Этот пациент был ее личной болью: его можно вылечить, ну хотя бы попытаться (она лично была уверена в успехе), но он не хотел. Он подписал отказ от лечения и реанимации и умиротворенно ждал конца в палате местного хосписа. Домой возвращаться он тоже не хотел.

– Артур Маркович, как вы сегодня? – начала она привычный диалог.

– Как всегда, Леночка, как всегда, – ответил он, не отклоняясь от своей роли.

За два дня он слегка похудел, но румянец не покинул его лица.
Лена села возле него, лихорадочно перебирая в голове варианты разговора о возможном лечении. Он посмотрел на нее своим проницательным понимающим взглядом.

– Леночка, оставь это. Ты же знаешь, я не соглашусь.

– Но, Артем Маркович! Вы можете вылечиться и прожить еще лет десять или дольше! – Лена вздернула нос, чтобы слезы не покатились по щекам.
– Ну, во-первых, десять лет - максимум, и то, если звезды сойдутся. А, во-вторых, вылечить меня можно было год назад, когда я еще не подозревал о своем недуге. Полгода назад можно было попытаться. А сейчас… Сейчас уже нет смысла, дорогая. Игра не стоит свеч, я так решил.

Лена не в силах сдерживать эмоции, подскочила и выбежала из палаты.
Зайдя в сестринскую Тоня увидела Лену, захлебывающуюся слезами.

– Ленка, ты опять к Марковичу ходила? Ну когда ты уже поймешь: нельзя спасти того, кто не хочет спасаться! Реветь надо, когда ребенка безнадежного привозят, и помочь ничем нельзя. А ты из-за неадекватного старика убиваешься, дура!

Лена даже не подняла глаз на эту тираду. Они ничего, ничего не понимают! Как можно так просто отказываться от жизни? Почему?

Леночка очень привязалась к Артему Марковичу. За два месяца он стал для нее самым близким человеком в этом городе. Заменил ей отца, которого у нее не было, и брата, что погиб на службе.

Все началось в день его заезда. Это был день рождения брата, первый после его гибели. Лена сидела на посту и вспоминала братишку. Живым. Боль и печаль собрались комом в горле, но плакать на работе было никак нельзя. Из дальней комнаты вышел пожилой мужчина. Он подошел к посту и молча взял Лену за руку. Она хотела возмутиться, подняла на него глаза, и что-то остановило ее. Он смотрел на нее таким сочувствующим и понимающим взглядом, будто знал всю историю ее жизни. Лена не выдержала и заплакала. Она оплакивала погибшего брата, свое сиротство, жизненную безысходность. Когда слезы иссякли, девушка поняла, что позволила себе истерику при незнакомце, и возможно новом пациенте. Она испуганно подняла глаза. Мужчина смотрел на Лену все также сочувственно и ласково и держал ее маленькую холодную руку.

–Вот и умница. Теперь будет легче, – сказал он мягким бархатистым голосом. – Теперь доработаешь смену без приключений. Я пойду. Говорят, у вас очень интересная творческая мастерская, – он отпустил ее руку и спокойно продолжил свой путь по коридору в сторону «художки».

Смена действительно закончилась без происшествий. Лена все оставшиеся два часа рабочего дня думала об очаровательном старике. Он не был похож на пациента, слишком наполнен жизнью – такие к ним в учреждение не стремились, даже если были неизлечимы. На родственника тоже не похож. Во-первых, не время для посещений (хотя иногда бывали исключения). Во-вторых, «художку» он отправился искать один, а не в сопровождении кого-то из проживающих. Да и новым сотрудником он явно не был, иначе сказали бы на летучке.

Приехав домой, Лена переключилась на настоящий момент, надо было позвонить маме в Вологду.

– Мамочка, привет. Как ты?

– Ничего, Леночка. Сегодня с дядей Борисом стригли малину.

– Ты помнишь какой сегодня день? – спросила Лена и сама испугалась своих слов.
– Конечно, милая. Андрюшеньке сегодня исполнилось двадцать девять. Исполнилось бы… – с той стороны трубки послышались всхлипывания. – Помнишь, он терпеть не мог наши дачные посиделки?

– Мам, ему не нравилось стричь злочастную малину. А посиделки он любил.

Они еще час вспоминали Андрея. После разговора с мамой девушке стало светло и спокойно.

Через два дня снова настала Ленина смена. В отделении царило какое-то странное возбуждение. Персонал был подавлен и озлоблен.

На летучке Тоня объяснила, что происходит.

– Ты представляешь, во вторник чудак появился. Я приняла его дело, смотрю, а он не подходит по показаниям. Ему в областной центр надо, а не к нам. Я к главврачу, мол, так и так: ошиблись, отправили больного, поддающегося лечению, шансы высокие. А он мне: «Все знаю, место проплачено, принять на обычных условиях». Представляешь? Так я к новенькому. Думаю, может чего не объяснили или не понял? А он ни в какую: «О своем диагнозе осведомлен, коротать век буду тут. Необходимые бумаги подписаны». Я там чуть не упала!

После летучки Лена взяла дело легендарного новенького и отправилась к нему в палату.

«Семашев Артем Маркович, 72 года…»
Другой новой информации в папке не было, остальное ей довольно достоверно рассказала Тоня. Болезнь смертельная, но излечимая. Лечение тяжелое, но действенное.

Лена вошла в палату.

– Здравствуйте, Артем Маркович. Я – Лена, дежурная… – тут Лена поперхнулась. В палате сидел тот самый мужчина, что держал ее за руку в конце прошлого дежурства.

– Медсестра, – закончил за нее Артем Маркович. – Как ты сегодня, Леночка?

Этот вопрос окончательно смутил девушку и выбил ее из привычной колеи. Обычно она его задавала пациентам. Редко спрашивали и ее, но это были проживающие здесь относительно давно, и чаще они просто хотели поделиться своими горестями или радостями.

– Хорошо. Смена действительно закончилась без приключений.

– Ну вот и славно.

Вечером Лена заварила душистого чая, раздобыла из буфетских запасов печенья и шоколад и отправилась к странному пациенту.

– Заходи, Леночка. Чаевничать будем? Помню, была у меня знакомая девчушка, тоже любила вечерние чаепития. Частенько до полуночи не мог ее к семье и детям выпроводить. Уж сильно у нее душа болела. А потом, со временем встала на ноги. Зажила… Бери кресло, садись.

Всю ночь они проговорили, и как-то так получилось, что говорили в основном о Лене. О погибшем брате Андрее, о маме, оставшейся в Вологде, о Лениной безотцовщине, о том, почему она работает в хосписе. Артем Маркович к месту делился своими историями и историями своих многочисленных знакомых, но все это все равно было о Лене.

Уже глубоко за полночь девушка, будто выйдя из гипноза, вспомнила зачем она пришла.

– Артем Маркович, зачем вы здесь?

– Чтобы жить, Лена, и чтобы умирать. Там, – он махнул рукой в сторону окна, – у меня никого нет. Женат был по молодости, да разошлись. У нее давно своя жизнь, чужие мы. Детей нет, не наградил Бог. Родителей, как ты понимаешь, тоже давно нет. И сестрами с братьями меня папка с мамкой не одарили. Один я. А одному умирать страшно. Вот решил тут век коротать. Авось, кому помогу. Так, не зря, значит, пришел.

– Но Артем Маркович, Вас вылечить можно! Да, лечение непростое, но оно ведь того стоит!

–Нет, Леночка, не стоит. Моя болезнь закономерна, понимаешь? Я как жил, так и умирать буду. И лечение мне не поможет. Устал я жить. Многое повидал, многим помог. И хватит с меня.

Старик задумчиво смотрел в окно на еле мерцающие звезды. Лена собирала чашки со стола, пряча навернувшиеся слезы.

В течение прошедших двух месяцев у них были еще десятки таких ночных разговоров. Лена каждое дежурство приходила к нему с чаем, и они говорили, говорили, говорили… В начале всегда о Лене, а под конец  медсестра задавала свое неизменное «почему?» и всегда получала один и тот же ответ.

В этот вечер девушка решила нарушить сложившуюся традицию и к Артему Марковичу не пошла. Тем не менее подремать на дежурстве ей не удалось, сон не шел. Какие-то смутные мысли и предчувствия мучили ее всю ночь. К утру она поняла, что испытывает вину: вдруг он ее ждал? Вдруг она единственный человек, кто проявил к нему внимание и заботу? А может это не она заботилась о нем, а он о ней? Ведь за то время, как он появился в их отделении, жизнь Леночки сильно изменилась. После каждого дежурства она чувствовала себя свободной и окрыленной, впервые после смерти брата. У нее появились силы, и она наконец посетила курс латинского танца, на который собиралась четыре года. Там познакомилась с юношей, и это знакомство обещало ей интересный и бурный роман.

Лена решила попросить прощения и пообещать, ставшему таким родным, пациенту не поднимать больше тему о его излечении.

В палате что-то изменилось. Было как-то непривычно тихо и, будто бы, пусто. Лена подошла поправить одеяло. Глаза мужчины были закрыты, губы приобрели синеватый оттенок, а кожа стала мраморной. Медсестре не понадобилось много времени, чтобы понять, что перед ней мертвец. Тем не менее Лена приложила пальцы к его сонной артерии. Пульса, конечно, не было.

Она села на край кровати и опустила голову на бездыханную грудь. Слезы беззвучно катились по ее щекам. Перед глазами всплывали картинки вечерних посиделок, а в голове звучали обрывки последних разговоров.

Она в последний раз взглянула в лицо загадочного знакомого. Он выглядел умиротворенным, и даже, будто, счастливым. На губах замерла еле заметная улыбка.
Через три дня пришли результаты вскрытия. Эта процедура не была обязательной, но неожиданная смерть Артема Марковича озадачила сотрудников, решено было искать причину.

Результаты показали, что Семашев Артем Маркович умер вследствие обширного геморрагического инсульта. Его вполне излечимая болезнь была не причем.