Поезд-Жизнь

(Сцена тускло освещена. Единственный прожектор освещает одинокую фигуру героя –мужчины, который, стоит, слегка сгорбившись, и смотрит вдаль – в противоположный конец сцены. Мерцающий свет в противоположном конце сцены напоминает далекий отблеск фар поезда. Плечи героя напряжены, но вокруг него витает атмосфера меланхолии, как будто в пространстве скопилась тяжесть невысказанных слов.)

Действующее лицо – Александр, мужчина средних лет.

(Тихим, страдальческим голосом):

– Знаете, говорят, жизнь, как поезд: ты ждёшь на станции, и иногда, только иногда, он проносится мимо тебя.

(Пауза, отводит взгляд, вспоминая.)

– Иронично, не правда ли? Я почти слышу стук колёс на стыках рельсов, каждый звук отдаётся эхом, как тиканье часов, неустанно отсчитывающих мгновения, которые я упустил.

– Раньше я верил, что в конце концов я запрыгну в него, в этот поезд, что однажды билеты, что я так долго сжимал в руках, потёртые и пожелтевшие от пренебрежения, превратятся в грандиозные приключения. Но с наступлением сумерек я понимаю, что эти мечты были лишь дымом, туманом, кривыми зеркалами: я фантазировал, стоя на месте, на этом пустом перроне. Это всё равно, что наблюдать за тенями, танцующими на тротуаре в свете фонаря на ветру, такими же мимолетными, как мои мечты, такими же хрупкими, как мои надежды.

(Делает вдох, глаза блестят в свете прожектора.)

– И вот я стою, одинокий, всеми покинутый на платформе собственных мечтаний.

(Жест рукой вокруг, в пустое пространство.)

– Посмотрите на меня! Я просто ещё один прохожий в сером, ещё одна нерассказанная история. А ведь я был уверен, что у меня есть время, много времени! Я думал, что вполне могу ещё подождать до… до чего? До идеальной возможности? Пока звёзды не выстроятся именно так, как нужно? Нужно кому? Им? (Горько усмехается.) Я думал, что у меня есть время; я думал, что возможности бесконечны, как будто счастье будет терпеливо ждать меня.

(Горько смеётся.)

– Сколько раз я говорил себе: «Еще один день, еще одна ночь»!? Этот жестокий шёпот, который манил меня остаться на этом перроне… Вместо того, чтобы слушать его, я должен был нырнуть в жизнь, принять её непредсказуемость и неизвестность.
Если бы я получал монетку за каждое потраченное впустую мгновение, ошеломленный собственным бездействием, я был бы богат, как Крёз, царь Лидии, но что с того? Цари ничего не значат, если они правили ничем!

(Качает головой, голос повышается, полный настойчивой мольбы.)

– Время – вор, крадущий яркие воспоминания и оставляющий пустоту там, где когда-то жил смех. Я лишь раз моргнул, и яркие краски моей юности внезапно поблекли до тусклых пастельных тонов, оставив на месте прекрасного полотна лишь унылый холст. Вы когда-нибудь задумывались, каково это – сесть в поезд, который никогда не останавливается, запрыгнуть в него и просто... отправиться в путь? (Проблеск тоски в его глазах.)

– Я мечтал о путешествии, о смехе, льющемся, как солнечный свет, из зияющих окон вагонов, о дерзких поцелуях в лунном свете, о мечтах, парящих высоко над облаками. Но посмотрите на меня – я одна из выцветших фотографий в пыльном альбоме. Тёплые улыбки, запертые за стеклом и рамами, напоминания о жизни, оставшейся снаружи, в отличие от моей собственной.
Я – опоздавший пассажир, наблюдающий за тем, как поезд-жизнь проносится мимо, улавливающий лишь мимолётные отблески ярких сцен, которые я сам мог пережить, но не прожил, и понимающий, что гудок паровоза – лишь навязчивое напоминание о непроторенных путях, по которым я не пошёл.

(Голос дрожит и срывается, герой зябко поводит плечами.)

– Я похоронил своё сердце в повседневной рутине, в ответственности за всё и за всех, кирпич за кирпичом возводя стены, которые держали меня в ловушке времени, не осознавая, что каждый мой выбор был лишь новыми узами, связывающими меня с этой станцией. Я провёл годы, одетый в рыцарские доспехи долга и долгов, не расставаясь с маской, которую я считал благородством. И вот я здесь: эхо в пустом вокзале, отставший пассажир, навечно застрявший на переезде, размышляющий о том, что могло бы быть, но не случилось. Добрые намерения заполнили мою жизнь до отказа. Но ведь это была не настоящая жизнь!?

– Я закрываю глаза и вижу лица: красивые, смелые, яркие или даже наморщенные, перекошенные от страха, – лица тех, кто осмелился прыгнуть в неизвестность, тех, кто умчался за горизонт в этом поезде с надписью «Жизнь». Всех тех, кто смеялся, уносясь навстречу неиспытанному. Смеялся легко и радостно или через силу, натужно – их смех замер у края земли под мерный стук колёс. (Пауза)
А я по-прежнему остаюсь на этой платформе, одинокая фигура, пробирающаяся сквозь туман памяти, с горькой радостью размышляющая о том, что могло бы быть, но не сбылось…

(Делает несколько шагов направо, но тут же возвращается, эмоции переполняют его.)

– Если бы кто-то спросил меня, почему... почему я позволил своему духу пасть, своей воле увянуть, я бы с трудом нашёл, что ответить. Может быть, я боялся. Боялся, что, если я прыгну в этот поезд, я могу промахнуться, и привычный комфорт моего скромного существования выскользнет из моих рук. Боялся, что если я всё же запрыгну в вагон, я потеряю то единственное реальное, материальное, что я нажил за эти годы, то немногое утешение, за которое я так судорожно цеплялся. Утешение… Правда? Иногда я думаю, что это была лишь ещё одна иллюзия.

(Глубоко вздыхает, с вызовом, но печально.)

– Итак, вот моя правда: я хочу разозлиться, рассвирепеть, негодовать, крича от ярости! Но… мне просто грустно… Боже мой, как же мне грустно!.. Мир такой огромный, бескрайний, прекрасный и многоголосый, а я не помню, что я жил в нём. Я не помню даже, доходил ли я до края этой платформы.

(Долгий выдох, словно опускает якорь.)

– Мир огромен, полон цвета, звуков, запахов, вкуса, а я и не помню, пробовал ли я его на вкус…
Я не хочу исчезнуть, не оставив следа. Я хочу прокричать всем, что я был здесь! Что я жил, что моё сердце билось – дико, неукротимо, как ураган, водопад, торнадо, пусть и недолго по меркам Вселенной. Что имя моё – Александр, и оно отличалось от сотен миллионов Александров, живших до меня, и всех тех, кто будет жить после. Что такого, как я, никогда не было прежде и никогда не будет вновь!

Но сейчас... сейчас я стою здесь и слышу один-единственный звук – грохот поезда, затихающий вдали. Поезда, на который я опоздал, поезда, уносящего вдаль мои детские мечты и самую жизнь. И теперь, теперь я – просто запоздалая мысль начинающего писателя, просто сноска в скучной не очень толстой книге.

(Голос дрожит, уязвлённый.)

– Ты! (Указывает рукой в тёмный зал на невидимого собеседника.) Ты будешь помнить меня? Или я останусь еще одной тенью, незаметно промелькнувшей мимо? Тихим шёпотом, потерянным ветрами времени? Я задержусь ненадолго, как пыль в углу, или кто-то примет мою историю близко, прижмёт её к самому сердцу?

Потому что я боюсь... Я боюсь, что жизнь моя была мимолетным мгновением, поездом, который давно ушел, оставив меня на платформе несбывшихся надежд эхом не выкрикнутых желаний. Эхом, исчезающим так же быстро, как я жил, так же быстро, как мои мечты ускользали из рук и раздумий, унося с собой безудержный смех, истинную любовь и великую радость, которые я так и не решился познать.

Просто... позволь мне запомниться! Позволь мне не раствориться в небытии, но быть увиденным хотя бы на мгновение: стук сердца, горячий шёпот, проблеск света в огромном пространстве теней. Если я не смогу сесть в этот поезд, я, по крайней мере, буду надеяться, что мой голос имел значение. Что я имел значение. Сегодня. Здесь. Сейчас. Для тебя.

(Постепенно нарастает звук приближающегося поезда, прожектор выхватывает фигуру героя, сорвавшегося было с места, но поезд стремительно проносится мимо, оглушительный стук колёс постепенно становится тише, пока не замирает вдали.
Прожектор медленно гаснет, оставляя аудиторию, окутанную темнотой и тишиной.)
 
Слышен горький глубокий выдох: – А-а-а-а-аххх…