Невезенье и страдания солдата Таранова

Из второй части рукописи второго тома романа автора "Вспоминая жизнь, похожую на романную"

Случай с рядовым Тарановым, описанный уже  в других рассказах, , был не единственным в его службе. Ему явно не везло со службой в Советской Армии. На первом году еще в Ахалкалаки, в первом же карауле Таранову пришлось стрелять на посту. Пост по охране ГСМ был самым отдаленным от караульного помещения, фактически за чертой города.
 
За территорией ГСМ находилась армянская деревня, где жители «специализировались» на обмене чачи на обмундирование солдат и офицеров. Туда некоторые солдаты и даже сержанты ходили в самоволку, обменивали что-то из своей формы и получали взамен чачу.  Некоторые нетерпеливые там же выпивали ее, напивались и шли в часть, не разбирая дороги как раз через ГСМ. Так случилось и на этот раз. Один пьяный сержант так набрался чачи, что, несмотря на три предупреждения Таранова, продолжал идти в темноте по территории склада прямо по направлению часового. В результате Таранов был вынужден сделать три выстрела вверх по нарушителю, только тогда сержант повалился в снег. Тут же, услышав выстрелы, прибежал наряд во главе с начальником караула лейтенантом Завадовским, нарушителя забрали и привели в караульное помещение. Им оказался сержант одного из мотострелковых полков дивизии. Так как сержант, что называется, только «мычал» и вразумительного ничего сказать не мог, то его оставили в караульном помещении отсыпаться до утра.  В ту же ночь начальник караула, изучив документы нарушителя, позвонил в его полк. Поэтому утром  за ним пришли лейтенант и два сержанта, забрали его и увели к себе в часть.
Это была первая отметина на сердце Таранова.


Вторая долго ждать не стала. Этот случай произошел на третьем году службы где-то в летнее время, до отъезда дивизиона на очередные стрельбы. Случилось это, когда отдельный артиллерийский дивизион перебазировался уже в город Ахалцихе.
В районе Ахалцихе прошел сильный ураган, который оборвал линии электропередач. И в эту «не освещаемую» дождливую ночь заступать в караул опять пришлось взводам боевого обеспечения. Начальником караула был уже лейтенант Кокошко. Очевидцы рассказывали, как страшно было стоять на постах в кромешной тьме, особенно там, где была техника и склад артвооружения. И в эту ночь Таранову вновь пришлось стрелять. Когда потом разобрались и его спрашивали, зачем он убил двух ослов, тот отвечал:
- Услышал, кто-то возится с замками склада артвооружения. А ничего вокруг не видно. Скомандовал: «Стой, стрелять буду!». Повторил это раза четыре, а возня с замками продолжалась. Я и выстрелил. И вроде все затихло.

Затем, когда услышав стрельбу на посту, прибыл начальник караула с солдатами, посвятили фонариком в сторону дверей склада, и увидели два трупа ослов. Похвалили часового за бдительность, но собственники ослов начали ходить к командиру дивизиона и требовать денежного возмещения за убийство  ослов. Тут начальство дивизиона начало более детально разбираться в произошедшем случае. Оказалось, что ослы были выпущены на вольное кормление без сопровождения, в результате они и появились на территории части. Командир всеми способами отказывался возмещать гибель ослов, мотивируя это тем, что нельзя отпускать ослов без караула, да у него и нет денег на эти цели. На что у собственников были свои возражения:
- Почему у дивизиона нет сплошного забора вокруг части? Никто и никогда ослов в районе Ахалцихе не караулил.

Так или иначе, но командиру отдельного дивизиона пришлось пойти на уступки хозяевам ослов. Как-то в часть заглянул уполномоченный от военного округа полковник Андрющенко. Командир части донес ему, что замучили владельцы убитых солдатом на посту ослов, требуют возмещения, а где на это взять денег командиру, было не понятно. Полковник надоумил командира, что не нужно связываться с местным населением, а пойти на уступки.
- Но на какие и как? – полковник разрешил командиру продать двух свиней, выращиваемых в части для питания солдат, а деньги передать без всякого оформления владельцам ослов. Так это было или не так, история умалчивает.
Но после окончания стрельб солдатам пришлось строить каменный забор вокруг территории дивизиона. Это было сделано для того, чтобы окончательно отгородиться от личного скота жителей Ахалцихе.

Подошел третий случай с ефрейтором Тарановым (звание ефрейтора он получил как раз в качестве вознаграждения за первые два случая со стрельбой на посту. Но потом без стрельбы. Но опять же на его посту, после угона автомобиля старшим лейтенантом Фоменко, он лишился звания ефрейтора и был исключен из комсомола. Об этом уже говорилось в одном из предыдущих рассказов. После этого случая он тяжело заболел. Его направили в окружной военный госпиталь, где ему поставили диагноз «язва желудка». Поэтому где-то летом 1962 года ближе к осени его комиссовали из рядов Советской Армии.
 А если учесть, что Таранов чуть не погиб во время восхождения на Абул, то это была еще одна отметина на сердце Виктора.
 
Вот так случается, что кому-то везет со службой, кому-то фатально не везет. И как тут объяснишь, почему такое происходит? То ли это судьба, то ли влияние потусторонних сил, трудно об этом судить. Так было и в Отечественную войну 1941-1945 года. Кто-то начинал войну под Москвой и доходил до Берлина без всяких ранений, и понятно, он герой, а кто-то погибал в битве под Москвой или в других великих битвах и о многих из них до сих пор ничего не известно. Они значились, как известно, без вести пропавшие.  Так ефрейтор, ставший теперь рядовым, исключенный из комсомола и заболевший от переживаний язвой желудка, был комиссован досрочно и отправлен домой в Воронежскую область.