50 оттенков боли или Услышать себя!

       Теперь, когда пройден уже довольно долгий путь, Лана вдруг задумалась о том, что же такое боль - наказание, собеседник, учитель... Или всё сразу... Или всё по очереди, своей чередой, по своим законам... Или это зависит от её, Ланы, готовности увидеть и услышать.
       И, глядя из окна на утреннее завораживающе чистое небо и потягивая свежесваренный кофе маленькими обжигающе бодрящими глотками, Лана поняла наконец, что ей самой важно во всём этом разобраться.

                *******
       Но давайте по порядку. Так с чего же все это началось? Тогда тоже была весна, но для Ланы это было время очередного срочного отчёта. А весна, зима, лето, осень или «что там ещё» просто невидимым и неизбежным фоном проходили по рабочему календарю, пестревшему отметками красным, синим и зелёным цветом. Это было собственное изобретение Ланы. Чтобы не повторять светофор, она придумала использовать эти цвета: красный - всё срочно, практически ещё вчера или даже позавчера, синий - идём по графику, можно немного сбавить скорость, зелёный - самый редкий гость на календаре - дни отпуска или отгулов: по делам или отоспаться, ну или, если повезёт, подарить себе небольшой праздник.

       Итак, шёл 14-ый час очередного 12-тичасового рабочего дня на удалёнке. В тот год в городе N объявили карантин по болезни и всех дружно отправили на удалёнку. Все бы ничего, да вот начальство почему-то решило, что раз никуда ездить теперь не надо, да и вообще запрещается, то сотрудники легко могут перейти на режим 24/7. Но вот по деньгам - в связи с трудным положением - вы же сами всё понимаете, только половина зарплаты. Для самых «значимых» сотрудников - 60 процентов от зарплаты – виповский вариант. Мы вас ценим… Всё что могли…
       Лана устало закрыла крышку ноута, встала со стула, чтобы пойти на кухню и все-таки приготовить себе поздний ужин, и поняла, что не чувствует свою правую ногу. Резко подступила паника, начало подташнивает от страха и голода одновременно. Она сделала ещё одно усилие, но нет. Нога категорически не слушалась. Поняв, что она больше хочет есть, чем плакать над случившимся, Лана поскакала на одной ноге на кухню. Быстренько приготовила себе ужин, накрыла на стол, включила телевизор с очередным детективом.
       Все это она делала в собранном состоянии, не разрешая себе раскисать. А вот когда ужин был съеден, слезы горячими ручейками сами потекли по щекам и довольно громко закапали по столу. Её начало трясти, всхлипы от жалости к себе и от признания случившегося явью, а не дурным сном, становились всё громче. И вот она уже рыдала в голос, как в детстве. Давненько она не позволяла себе такого. Только раньше на её слезы всегда приходила мама, прижимала её к себе, гладила по голове и говорила своим мягким тёплым спокойным голосом добрые мамины слова. А сейчас не кому было обнять и успокоить. Лана жила одна. Мама жила отдельно, дочь недавно вышла замуж, родственники тоже вроде бы и не далеко, но с этим карантином многое стало далеко и не осуществимо.
       Прорыдав довольно долго, Лана взяла себя в руки. Во всех смыслах, в переносном - сказала себе громко: «Ну поплакали и будет!». А в прямом -обняла себя за плечи и начала тихонько поглаживать. Как ни странно, но это сработало. Лана успокоилась, убрала со стола посуду и даже помыла её по своей устоявшейся привычке убирать сразу и тихой нелюбви к грязной посуде. Потом пошла спать, твёрдо решив, что решать будет завтра. Тем более, что завтра воскресенье и она имеет полное право устроить себе выходной. Просто не будет включать ноут и отвечать на звонки шефини.

       Утро не принесло облегчения. Нога отказывалась слушаться. Прыгать на по квартире было ужасно неудобно. Но что-то надо было делать по любому: проблема осталась, а если проблема есть, то по классике, должно быть и решение…
       Она набрала телефон поликлиники. Голос в трубке устало сообщил, что все врачи задействованы на карантине. И всё равно из дома выходить нельзя, а на дом сейчас никто не выезжает. Все возражения Ланы разбивались об острые углы слова «Карантин». Потом её с кем-то все-таки соединили. Другой усталый голос тихо поинтересовался есть ли у неё температура и другие симптомы карантинной болезни. На все заданные вопросы Лана честно ответила «нет». И на все заданные Ланой вопросы тоже ответом было «нет». Посоветовали попросить домашних сделать массаж, заняться физкультурой самостоятельно и заказать из аптеки обезболивающие и снимающие воспаление таблетки. Разговор закончился, а решение вопроса повисло в воздухе вибрируя в висках в такт телефонным гудкам и вгоняя в оцепенение и нежелание что-либо делать.
       Вытянув себя за волосы из этого состояния - спасибо барону Мюнхгаузену за действенный метод - Лана собрала в кулак свой спортивный характер и решила, что начинать надо с малого и понятного. Спасание утопающих - дело рук самих утопающих! Не вопрос! Выплывем...
       Через час из аптеки доставили лекарства и массажёр, купленный ввиду отсутствия в пределах досягаемости членов семьи способных сделать массаж. Коврик для йоги всегда жил за кроватью. Лана решительно расстелила коврик на полу и сделала первый шаг на таком длинном пути, который ожидал её впереди и который она не знала когда закончится и как его вообще пройти.

      После отмены карантина Лана уже передвигалась на двух ногах, но заметно прихрамывая – дома, наедине с собой, когда можно было. На людях же «держала характер» и старалась ничего никому не показывать. Боль проснулась в ноге вместе со способностью двигаться - видимо эта опция выдавалась в комплекте. А ещё она поняла, что тихо ненавидит сказку «Русалочка». Лана и раньше-то её не особо любила, а теперь вообще не могла понять, что красивого в той любви, которая заставляет отказаться от своих талантов в обмен на ежешаговую боль и молчание…

                *******
       Знакомые предложили вывести Лану на выходные за город - майские праздники никто не отменял. Шашлыки, свежий воздух, роскошь человеческого общения… Это было так ценно и так важно, что Лана не раздумывая согласилась. Они выехали пораньше и быстро добрались до места. Пока разгружали вещи, размещались по комнатам и вообще радостно суетились по поводу и без, просто радуюсь, что нет никаких ограничений и можно вернуться к обыденным делам - пролетело ещё часа полтора. Какое же это счастье, как оказалось! Поистине ценить простые ежедневные вещи начинаешь только если что-то случается или отнимается - не дай Бог!
       Потом решили прогуляться по посёлку. Лана держа гордую осанку и всем своим видом стараясь не показать друзьям, что серьёзно хромает, вышла за калитку и, к своему ужасу поняла, что за это время разучилась ходить по дороге. Хождение по полу в квартире стало привычным и оказывается отличалась от хождения за порогом дома. Ноги странно передвигалась, заплетаясь и сбиваясь с ровного шага. На вопрос что случилась, Лана улыбнувшись ответила: «Ничего. Давайте пойдём помедленнее».
       Никто не возражал. Прогулка была недолгой, но очень эмоционально насыщенной. Хотелось разглядеть каждый листочек на дереве, расслышать каждую пичужку с её неповторимым голосом, подставить свое лицо ветру, чтобы насладиться лёгким поглаживанием по волосам и щекам. Как же этого всего не хватало!

       Каждый день Лана пораньше втайне от друзей выходила на прогулку. Посёлок ещё спал. Пару раз ей попались собачники, но этот неспящий народ ради своих питомцев был готов выходить и в дождь, и в град... Они не в счёт.
       Лана заново училась ходить. Она упрямо передвигала ноги по тропинке всеми силами стараясь удержать хромоту на коротком поводке, но проседая на правую сторону от 50-ти оттенков боли, возникающих с разной интенсивностью и частотой в разных частях её родного тела.
       Шаги давались с каждым разом всё легче, но силы почему-то быстро заканчивались. Она буквально доползала до лавочки на крыльце дома, и обессилено падала на неё, прикрыв глаза. Минут через пять дверь открывалась - муж подруги выходил на крыльцо покурить и сделать зарядку на свежем воздухе. И как это в нем сочетается?
- Воздухом дышишь? Молоток! Давно проснулась?
- Успела, - с облегчением думала Лана, отвечая вслух:
- Да нет, вот только вышла.

                *******
       Возвращение в город принесло много забот, суеты и много новых оттенков физической боли. Лана ездила на работу каждый день. Шефиня ничего не замечала, а Лана стиснув зубы заходила в её кабинет ровной походкой и садилась за стол. Теперь можно скинуть туфли и немного размять ноги.
       Хорошо, что в офисе был лифт и хотя бы по этажам было легко перемещаться с помощью техники. Но многочасовое сидение в неудобном офисном кресле за компьютером не добавляли здоровья, а скорее наоборот.

       Параллельно с работой Лана начала свой поход по врачам. Первое посещение и слова хирурга:
- Всё плохо, только резать! Причём резать в двух местах, как минимум, и сразу. Да, и ещё сходите-ка к неврологу на консультацию.
       Перед глазами у Ланы со звоном разбитого стекла рухнул её привычный мир. Она поняла, что как раньше уже не будет.
- Я подумаю, - тихо ответила Лана и вышла из кабинета.
       Невролог был не менее категоричен:
- Никаких операций! С такой спиной Вам, милочка, все нагрузки показаны только лёжа. Нет гарантий, что процесс реабилитации не затянется. Пока не разберёмся и не пройдём обследование, я вам ничего не скажу конкретнее. Где же Вы раньше были? Такой запущенный случай! Кроме того, рекомендую Вам сходить к травматологу.

       Травматолог, посмотрев снимки, голосом диктора, зачитывающего некролог, сообщил, что здесь уже последняя стадия.
- Сделаем Вам замену пары суставчиков. Будете менять раз в 20-25 лет и всё с вами будет нормально.
       На вопрос сколько продлиться период реабилитации врач также грустно и сухо сообщил, что это у каждого индивидуально и гарантий вообще никто дать не может.

       Лана проходила обследования, записывалась к разным специалистам, даже легла на недельку в больницу для обследования и поддержания состояния. Бег по кругу затягивал в свой водоворот. Каждый новый врач, читая справки и рекомендации, качал головой и начинал привычную уже тему «И кто вам, милейшая, такое сказал. Нет и нет. Я вам сейчас дам рекомендации».
       Список таблеток рос. Снимки разных ракурсов нижней части тела могли бы составить хорошую фотовыставку. А точного диагноза так и не было. Каждый специалист рассматривал Лану только в своей части и назначал всё новые и новые препараты и методы лечения.
       Когда в очередной раз Лана услышала про «кто Вам это сказал», она не выдержала и задала профессору вопрос:
- А нельзя ли рассмотреть меня в целом, как единый функционирующий биологический механизм, а не по частям?
       Профессор покачал головой и посоветовал сходить на консультацию к психиатру.

- Пора с этим завязывать! решила Лана и убрала в дальний угол очередной килограмм таблеток. Кроме того, она решительно не представляла внутри своего тела инородный металл. Нет. Не готова. Ещё поборемся.

                *******
       Шефиня на работе уже косо смотрела на Лану, начав придираться по делу и для профилактики. Составила график почасового отсутствия Ланы на рабочем месте, чтобы потом эти часы и минуты вычесть из её отпуска.
       Лана отважно боролась с болью. Она отказывалась признавать тот факт, что эта боль с ней надолго и что это её боль. Она старалась держать спину и лицо, чтобы никто не догадался, что она ходит с большим трудом, что каждый шаг даётся ей силой воли и упертостью, что дорога на работу и домой выдерживается только на характере.
       Утром, после звонка будильника, Лана ещё какое-то время лежала не двигаясь, наслаждаясь минутами без боли. Но потом всё начиналось снова и боль никуда не уходила, также упрямо не собираясь сдавать свои позиции.

       А в одно прекрасное утро Лана поняла, что с болью можно разговаривать, её голос можно услышать и даже откровенно почувствовать, что надо, а что не надо делать. Она вдруг впервые за долгое время прислушалась к себе, к своему телу, которое похоже уже оставило надежду достучаться до Ланы простыми методами и применила последний «золотой подзатыльник» - боль! Это был уже крик о помощи загнанного в ежедневном забеге тела - его вопль и последний шанс быть услышанным.
- Как я же я была дура. Прости меня, моё хорошее! Я совсем про тебя забыла. Семья, дела родственников, работа - всё это я так щедро вывалила на тебя, что ты уже не выдерживаешь.
- А что вообще я хочу, именно я и именно хочу? Не должна, а хочу? Ну уж точно не хочу на свою работу! Я уже до карантина хотела сменить профессию, в которой выгорела до железки. Но ответственность за семью - кто же им поможет, если я сейчас потеряю работу - опять вернула меня на проторенную дорожку. А ведь на эту работу меня уже и ноги не несут - и тут уже не переносный, а вполне прямой смысл.
       Лана ещё некоторое время полежала, вспоминая, когда же это случилось, что она взвалила на себя все проблемы своих родственников. Наверное, когда развелась со своим бывшим мужем и осталась одна с ребёнком… Когда в мороз ходила в плаще, потому что на пальто денег не хватало… Когда со справкой, что зарплата не выплачивается более 6 месяцев «зайцем» ездила на старую работу, а после старалась найти подработки, на которых платят… Когда вопрос «йогурт ребёнку или билет на электричку» был очень даже актуальным… Когда на новой работе надо было доказывать, что не верблюд и поэтому работать допоздна и даже дома... Когда… Когда… Когда… Но дочь уже взрослая, да и Лана сама уже не молоденькая антилопа.
       Это было утро, когда Лана почувствовала, что можно всё изменить. Она встала в хорошем настроении. Привычно прислушалась к боли и поставила уровень «терпимо». Лана уже привычно делила ощущения только на 2 категории: «терпимо» и «невозможно терпеть». Сейчас к стадии «терпимо» добавился новый оттенок: «прилично терпимо».
       Лана улыбнулась сама себе и ласково погладила ногу:
- Теперь всё будет хорошо. Я это точно знаю.

Умываясь, она тихонечко напевала:
«Свет мой зеркальце скажи
И все Лане расскажи,
Чтоб Светлана улыбалась
И ходить бы не боялась».

Выходя из дома, она продолжила напевать, но уже другую тему:
«Не хочу я на эту работу!
Не хочу я все эти заботы!
Я придумаю что-то такое:
Интересное и заводное».

Это был день без обезболивающего.

                *******
       Лана почувствовала себя выздоравливающей. К ней вернулись звуки и запахи, появился вкус к жизни и твердая уверенность, что она точно выкарабкается.
- Сейчас обойдёмся без операции, ну а там видно будет.

       Она твёрдо решила для себя, что если Шефиня ещё раз подкинет что-то развесёлое, то Лана просто уволится. Этот этап жизни уже давно пора закрыть.
       Финалочка не заставила себя ждать. Шефиня, по обыкновению, вызвала её к себе прямо с утра, не дав даже компьютер включить.
- Что за срочность такая? Вроде всё сделано и отчётов пока нет, - думала Лана в лифте пока поднималась на начальственный этаж.
       Шефиня грозно восседала за своим столом и её взгляд уже не предвещал ничего хорошего.
- Началось, - вздохнула Лана и бодро поздоровалась.
       На столе перед Шефиней красовалась табличка формата А3 мелким бисером, 100500-ый вариант которой Лана вчера перед обедом закончила и даже получила подтверждение, что это последняя итерация перед совещанием на следующей неделе.
       Но нет! Сегодня у Шефини родилась новая идея по усовершенствованию материала. Более того, она уже перенесла совещание на завтра. Лана будет основным докладчиком: расчёты и анализ данных из этой таблицы на ней.
- Я же отпросилась у Вас на завтра. Вы мне подтвердили, что всё в порядке и я могу не приходить.
- Что делать, работа прежде всего! Придётся пересмотреть свои личные планы.
- Я уже ничего не могу отменить. Не от меня зависит завтрашняя встреча.
- Я тебя не отпускаю! - Шефиня устрашающе сверкнула глазами. И вдруг ехидно спросила:
- И что ты будешь делать?
       Лана вздохнула, посмотрела на разложенную табличку и физически ощутила, как прямо сейчас капнула эта самая «последняя капля».
- Тогда я уволюсь, - тихо, но весомо произнесла Лана.
- Ну и вали! - вдруг злобно и резко почти вскрикнула Шефиня и бросила лист с табличкой в сторону Ланы.
       Лана молча встала и пошла в Отдел кадров писать заявление.

       Начальница Отдела кадров не поверила своим ушам и долго вела с Ланой профилактические беседу на тему «Вам показалось, Вы столько лет с нами и как же мы без Вас».
       Лана кивала и продолжала писать заявление на стандартном офисном бланке. Потом поднялась и пошла подписывать. В дверях обернулась и, слегка улыбнувшись, сказала:
- Вернусь минут через пять.

       И точно через 15 минут на бланке заявления уже красовались подпись и размашистая резолюция Шефини «Возместить в кассу 7,0 тыс. руб. за период отпуска, начисленный сверх срока до конца года».
       Лана в прошлом месяце взяла часть отпуска. Перегуляла, однако. До конца года, конечно, всё бы выровнялось, но сейчас только лето.
       Начальница Отдела кадров только развела руками.
       Лане же почему-то стало так легко и так смешно, что она уже откровенно посмеивалась над ситуацией.
- Я пришла заплатить за выход, - Лана улыбнулась подходя к бухгалтеру. Та, смущаясь и опуская глаза, приняла деньги. Потом повернулась к Лане и сказала с горечью:
- Мне так стыдно перед Вами за... такое «спасибо» за Вашу работу… Я Вам даже расчёт нормальный сделать не могу. Вместо того чтобы Вам начислять, я же у Вас ещё и деньги забираю.
- Не расстраивайтесь, - успокоила её Лана. - Вы здесь абсолютно не при чём...


                *******
       Память уносила Лану всё дальше. С работы она ушла, ничуть не жалея об этом. Более того, вопреки пугательным прогнозам Шефини, что «кому вы там нужны в таком возрасте, это только я вас терплю», новую работу нашла довольно быстро.
       Бонусом пошло то, что именно здесь Лана давно хотела работать. Хотя оформлялась с определённой опаской, прекрасно понимая, что романтика места снаружи и суровая действительность внутри, как правило, никогда не совпадают. Но она же решила менять свою жизнь…

       Перед выходом на новое место было время отдохнуть и слегка разгрузить голову. Лана выбрала «режим тюленя»: поспать, полежать, почитать посмотреть кино и мелкими перебежками в интересные места.
       Причём эти перебежки всегда согласовывались со своим внутренним камертоном «хочу ли я этого» и болевым ощущением «потянем/не потянем».
        Через «неделю тюленя» она начала себя корить за бездействие, но потом вдруг поняла, что это не лень вовсе, а серьёзная работа. Лана прямо физически чувствовала, как что-то отпускает внутри и её загнанное любимое тело сбрасывает лишний груз, который почти уже придавил её к земле.
       В результате стало намного легче дышать и двигаться. Она уже спокойно признала присутствие боли в своей жизни и тот факт, что хромает. От этого тоже стало легче. Как будто она наконец открыла дверь, в которую долго не могла войти, так как никак не могла подобрать ключ.
       Первый рабочий день принёс много суеты и новых знакомств, но и твёрдое убеждение, что коллегам абсолютно всё равно хромает она или нет, поэтому пора уже окончательно перестать загоняться на эту тему. Есть как есть…

                *******
       Дальше пошло ещё интереснее.
       После твердого решения Ланы отказаться от операции и сделать всё возможное, чтобы решить ситуацию более щадящими методами, ей стали предлагаться новые возможности. Жизнь случайно/не случайно подбрасывала неожиданные рекомендации врачей, предложения попробовать курс, поехать на консультацию по такому-то адресу…
      Она заканчивала курс внимательно прислушиваясь к себе и оценивая, насколько помогло, далеко ли продвинулись, потом шла дальше - в другие заботливые руки и новые возможности.
      Лана уже научилась ощущать свою боль как данность на этом отрезке жизни. Она многое пересмотрела в своей жизни, многому научилась, от некоторых «почти дружеских» человеческих связей пришлось отказаться по тем или иным причинам. С дорогими людьми она прощалась с благодарностью, что они были её жизни и с пожеланиями им счастья. С трудным людьми она постепенно научилась прощаться с внутренней лёгкостью и отпусканием ситуации и – не сразу - даже с благодарностью тому, что смогла у них научиться.
       Те, кто знал Лану раньше, говорили, что она сильно изменилась. Некоторые довольно резко и обиженно сами обрывали контакты. Первое время родственники обижались что она перестала бежать на любые просьбы и сократила общение до приемлемых для неё пределов.
       Зато с новыми людьми было знакомиться намного проще и приятнее. Появились совсем другие критерии важности событий и дел, чему Лана была очень рада.

       Нельзя сказать, что все пошло гладко и радостно, но это реально было началом нового пути. Она наконец позволила себе просто быть собой.
       Боль тоже изменилась. Некоторые вещи давались уже значительно проще, но оставались моменты, приносящие дискомфорт и оставалось упёртое желание улучшить результат.
       Каждое утро начиналось с зарядки. Путём тщательного просеивания разных источников Лана составила себе комплекс упражнений. Всего было 3 блока: стоя, сидя и лёжа. Их можно было менять местами и варьировать от количества времени, своего самочувствия и настроения. Что радовало!
       Утренняя зарядка «на троих»: я, новый день и моя боль - стали уже привычным ритуалом. Лана радовалась, когда замечала прогресс и старалась не огорчаться, если что-то получалось не очень.
- Не сегодня, - думала она. - Попробуем завтра.

       Живя в мегаполисе, Лана на себе ощутила, что большой город - это много лестниц. Иногда дорога становилась непреодолимой и приходилось менять маршрут.
       Особенно триггерили её ступеньки, на которых оптимистично были написаны лозунги типа «Минус 10 калорий», «Идём и стройнеем», «Вверх от сидячего образа жизни», и т.д. и т.п. Глядя, как по этим «фитнес-лестницам» с трудом ползут наверх мамы с колясками, женщины с чемоданами и пожилые люди с больными ногами очень хотелось воспользоваться альтернативным русским языком, но она старалась подбирать более приемлемые фразы.
       Теперь она быстро вычисляла брата или сестру по несчастью - очень много, оказывается, женщин с больными ногами - и старалась хотя бы улыбнуться им для поддержания настроения, если не было другой возможности как-то помочь.

                *******
       В какой-то момент Лана почувствовала, что готова вернуться к творческим хобби, отодвинутым в самый долгий ящик из-за постоянной загруженности на работе. Тогда вообще ничего невозможно было планировать: уходя на работу она никогда не знала во сколько вернётся домой.
       Семья с радостью поддержала Лану. Они даже обрадовались, что Лана наконец стала похожа на саму себя.
       Она взяла уроки вокала и даже спела с микрофоном на отчетном концерте. Сердце прыгало выше горла от волнения, голос в микрофоне был чужой, но она отпустила себя и всё получилось. Как давно ей хотелось это сделать!
       Потом с удовольствием потанцевала на дискотеке, с удивлением заметив, что, танцуя забывает о ноге и боли.
       Потом, поборов «комплекс хромоножки», в одном из капустников она даже вышла на сцену. Это было очень страшно - выйти на люди с заметным внешним недостатком. Но потом Лана подумала:
- Ну и что: хромаю и хромаю. Зиновий Герд тоже заметно хромал, и это не мешало ему играть. Он до сих пор один из моих любимых актеров. Хотя, конечно, сравнивать себя с Гердтом немного не... Не скромно... Но речь сейчас не о скромности, а о сути.
       В общем всё прошло удачно. Она даже получила целый букет комплиментов и чувство собственного внутреннего удовлетворения в придачу.

                *******
       И сейчас, стоя перед окном и допивая свой утренний кофе, Лана готова была от чистого сердца сказать спасибо своей боли, которая однажды пришла в её жизнь как враг или соперник, как ей тогда казалась, и так многому её научила за это время. Спасибо тому, что научилась слышать себя и свое тело, что так круто изменила свою жизнь.
       Путешествие продолжается, но уже теперь понятно, что при желании многое возможно. Что то, что пугает вначале и кажется наказанием, может оказаться достойным учителем. Что человеческие силы гораздо больше, чем порой можно себе представить, а для начала хорошо бы себя узнать получше.

       И вообще: весна, солнышко...
       И какой вкусный кофе со свежим круассаном. Чудо! Волшебно!

Чудо! Чудо! Чудеса!