Графоман и нечисть

Молодой барин страдал от скуки. Стояло жаркое лето, делать в отцовском имении было совершенно нечего. Да и не хотелось особо ничего делать. Даже вдохновение покинуло. Обилие вина тоже не приносило уже особой радости, но оно всё равно не помешает, думал он, собираясь в небольшой вояж по окрестным лесам. Бутылка в специальном бурдюке со льдом, обмотанном войлоком, отправилась в сумку. Хорошо, что в имении был добротно устроенный ледник, лёд в котором сохранялся до самой осени.

Молодой человек считал себя поэтом, с претензией на величие и гениальность, но пока был не признан таковым в обществе. Зато давно получил известность своей графоманией. Сам он с такой оценкой был не согласен. Просто весьма плодовит. Стихов было написано уже более тысячи, точного количества не знал даже сам автор. Хотя начал писать всего пару лет назад. В былые времена он мог настрочить по несколько штук за день, а то и целый десяток, и не сильно утруждаясь, а теперь вот вдохновение совсем покинуло.

На его поиски и решено было отправиться в лес. Там, вдали от мирской суеты, под сенью ветвей, точно что-то придёт. Или же в тёмной чаще озарит на написание какого-нибудь мрачного шедевра, под стать настроению.

У барина был особый письменный набор. Он состоял из блокнота с шикарной обложкой из кожи крокодила с большими золотыми инициалами, специального пера и походной чернильницы. В блокноте можно было менять блоки страниц, по мере использования бумаги. Серебряное перо было украшено золотым орнаментом, и имело с другой стороны ещё и небольшое встроенное лезвие для бумаги, защищённое откручивающимся колпачком. В то время металлические перья только недавно появились и были для многих ещё диковиной.

К перу прилагался сделанный на заказ футляр, тоже из кожи крокодила и с инициалами. Этот футляр крепился к ремню, наподобие ножен. Небольшая серебряная чернильница с герметичным завинчивающимся колпачком была украшена золотом, под стать перу, и тоже имела свой чехол, крепящейся к ремню. А сами чернила были особыми - несмываемыми и достаточно дорогими, на основе нитрата серебра и серебряной пудры. Текст, написанный такими чернилами, сам по себе выглядел достаточно эффектно – барин любил пустить пыль в глаза. Он всегда имел при себе эти письменные принадлежности и щеголял перед всеми пером и чернильницей на ремне.

Барину подготовили коня, от сопровождения он отказался – с ними точно не будет никакого вдохновения. Окрестные леса не были такими уж дикими, опасных животных встречали не часто, он там уже бывал и достаточно хорошо ориентировался. Сам барин не любил никакое оружие, но ему настоятельно вручили заряженный пистолет, который он приторочил к седлу. Взял ещё небольшой нож, больше для снеди, который положил в сумку.

Лес оказался весьма унылым на взгляд поэта, и не приносил обещанного вдохновения. Летняя жара одолевала, и барин достал бутылку из бурдюка, в котором уже растаял весь лёд, пока ещё она оставалась прохладной. Тёплое пить совсем не хотелось. Хорошее сухое вино прекрасно утолит жажду и скрасит унылость.

Он решил отправиться на поиски «тёмного вдохновения» вглубь леса, как можно дальше, пока туда можно пробраться на лошади. Пешком, конечно, он никуда не пойдёт. Что это за вдохновение такое, было не совсем понятно. Раньше именно такое поэта не озаряло.

Барин правил лошадью, часто прикладываясь к бутылке и пригибаясь перед нависающими ветками. Пил из горла – совсем не как аристократ, но кто его тут видит в лесу? В сумке был припасён бокал для вина, но верхом из него нормально не попьёшь. Вскоре даже пришлось спешиться и вести лошадь через заросли, пока это было возможно. Он остановился на небольшой полянке. Дальше точно было не проехать, решил расположиться на пикник и ждать вдохновения здесь. Лошадь странно себя вела: втягивала ноздрями воздух, подёргивала ушами и нервно озиралась по сторонам.

- Успокойся, тут совсем не страшно, - говорил барин, привязывая её к дереву.
Ему и правда было не страшно, а настроение сильно улучшилось - в бутылке оставалось совсем немного.

Вскоре лошадь захрапела и отпрянула в сторону, на сколько позволяла её привязь. Барин заметил на краю поляны девушку. Она была ослепительно красивой, распущенные русые волосы доходили до пояса, а одета в короткий белый полупрозрачный сарафан. Сквозь него волнительно просвечивало полностью обнажённое идеальное, по меркам того времени, тело.

Поэт не мог оторвать взгляда. Даже в лучших публичных домах не видел он такого. А уж он там частенько бывал. Этот короткий сарафан, отсутствие нижних юбок и даже панталон. И странная полупрозрачная ткань. А ещё у неё не было волос там. Всё это было очень необычно и просто завораживало.

Девушка призывно на него смотрела влажным страстным взглядом, очень трогательно чуть приоткрыв рот. В голове у поэта как будто заиграла лира, и он не в полной мере мог понять – это так поёт его поэтическая натура, или же он и правда слышит музыку. Девушка стала отходить в лес, знаками зовя его с собой, а в голове ещё и появился её страстный шёпот: «Иди ко мне, я так тебя ждала. Я вся твоя, иди же ко мне, мой милый, мой любимый».

«Чудесное виденье, сказочная нимфа», - восторженно думал поэт. Его тело недвусмысленно отреагировало на такую красоту. Он встал, не обращая внимание на поведение лошади и всё остальное, и пошёл за девушкой, томимый сильным желанием. Та улыбнулась и стала игриво убегать дальше в чащу. Он побежал за ней. Вскоре она позволила себя догнать и заключить в жаркие объятия.

Он ласкал её тело, страстно прижимая к себе, не обращая внимания, что оно было совсем холодным, а девушка реагировала на ласки как-бы просто из одолжения, задрал сарафан чуть выше, и серебряная пряжка его ремня прикоснулась к её обнажённому телу.

Девушка зашипела и резко его оттолкнула. Страстное наваждение как-то сразу спало, а красавица внезапно поменяла свой облик. Теперь это была на вид старая уродливая обнажённая женщина с очень длинными обвисшими грудями и некоторыми отличиями от человека в пропорциях конечностей. Она ощерилась в оскале, во рту были мелкие острые зубы, а на удлинённых пальцах большие когти. Барин правда на своём веку ещё ни разу не видел обнажённых старых женщин, но почему-то подумал, что они похожи.

Оставались считанные мгновения. Эта бестия явно сейчас нападёт. И это явно не человек. Он быстро достал своё перо, оно было достаточно острым, чтобы наносить раны, и как раз вовремя. Нечисть попыталась накинуться на него, он несколько раз вонзил перо ей в шею и оттолкнул, разрывая дистанцию. Та протяжно взвыла, а он стал быстро отходить спиной назад, ближе к лошади – за пистолетом. Заметил, что у нечисти совсем нет крови, хотя раны были глубокие, возможно даже пробита артерия. Быстро понял, что серебро будет более действенным, бросил перо, достал чернильницу и начал отвинчивать крышку.

Нечисть жутко на него зарычала, и немного замешкалась, видимо прислушиваясь к своим ощущениям. В голове у поэта быстро пронеслась целая тирада из непечатных слов и выражений, адресованных ему.  Потом она настороженно принюхалась, почуяв серебро в чернилах, а поэт явно приготовился облить ими нечисть. Она решила не рисковать, ведь даже то, что было на пере и попало в рану, жгло невыносимо, развернулась и стремительно убежала в лес.

Поэт быстро допил остатки вина, снимая стресс, и держа бутылку в одной руке, и чернильницу в другой, а также имея пистолет наготове – вдруг нечисть вернётся. Успокоил лошадь, наскоро собрался и решил выехать к окраинам леса, подальше отсюда и поближе к людям, и там уже отдохнуть и осмыслить произошедшее.

Этот случай пробудил-таки вдохновение, и стал основой целого «тёмного» цикла стихов. Заглавным стихотворением и названием всего цикла стало произведение «Поэт и нечисть». Барин решил опубликовать эти стихи в одном модном поэтическом журнале, а редакторы, в шутку, исправили название на «Графоман и нечисть», и сказали, что опубликуют только так. Автор сильно оскорбился, и послал всех по известному адресу, не став больше публиковаться, а для себя решив, что время его великих произведений ещё не пришло, и только потомки смогут их оценить.