28 И вновь продолжается бой. Книга 1. Присказка

                Фото из личного архива

                (предыдущая глава - http://proza.ru/2025/03/26/1856)

(«И вновь продолжается бой». Музыка А. Пахмутова. Слова Н. Добронравов)

            Следующая электричка отправилась через полчаса, и от станции в Риге пришлось достаточно быстро и долго пробежаться, чтобы успеть к началу рабочего дня. Дождь всё усиливался, и когда я резво прохлюпал по всем встреченным лужам на тротуаре до института, сухого места на мне было не найти. И даже намёка на стойкий запах одеколона «Рижанин» на мне не осталось.
            Запыхавшийся и мокрый что с ног, что с головы, за пять минут до начала занятий успел появиться в преподавательской и пожелал доброго утра всем присутствовавшим там преподавателям.
            Тамара Павловна прекратила прихорашиваться перед зеркалом и громко, как будто я и не стоял рядом с ней, высказала всё своё девичье-наболевшее в мой адрес:
      - Нет, вы только посмотрите на него! Говори-не говори, а ему всё, как с гуся вода.
             Демонстративно оглядела пол у входа, залитый дождевыми каплями, и продолжила:
      - Человек не видит разницы между высшим учебным заведением и, … не знаю даже, … овощебазой какой-нибудь!

            Подивился я такой её памяти. А точнее, злопамятству.
            Будучи стеснёнными в финансах, как-то раз осенью мы, четверо студентов третьего курса, в выходные дни подрядились разгружать вагон картошки на овощной базе.
            Наверное, испокон веков всем студентам и алкашам города Риги известна эта база на улице Терешковой, как источник хоть и тяжкого, но сравнительно быстрого заработка. Кому на пропой, а кому на прокорм, за разгрузку 60 тонн овощей из железнодорожного вагона там сразу же выплачивали 60 рублей по предъявлении всего лишь паспорта.
            С непривычки и по причине общей телесной субтильности не управились мы к началу занятий в понедельник и в рабочих спецовках заявились на общекурсовую лекцию Тамары Павловны, надеясь затеряться в студенческой массе. Ан не тут-то было. Проявила она бдительность, отстрогала перед всем курсом, выгнала с «пары», а меня с тех самых пор особо запомнила.

            Тамара Павловна, между тем, продолжила свою обличительную речь:
      — Это уже патология какая-то! И просто удивительно, что второй день подряд весь факультет, от уборщицы до последнего студента, только о его персоне и говорит, как о бенефициаре каком-то! Интересно было бы послушать его речь на партсобрании… При этом не удосуживается хотя бы привести свою внешность в удобоваримый вид… Маргинал какой-то!
            Сказано всё было в нарастающем темпе, с увеличивающейся громкостью, а под конец тирады голос её и вовсе чуть не сорвался на истеричный визг.
            И столько личного было в этом выпаде, что сомневаться не приходилось: безошибочно почуяв во мне чужака, не подлежащего дрессировке-приручению, будет она и впредь оповещать о том окружающих.
        - Даже представить себе не можете, дорогая Тамара Павловна, до какой степени вы правы! – сообщил я ей, доверительно наклонившись в её сторону.
            Тамара Павловна испуганно отпрянула, а ноги сами вынесли меня из преподавательской.
            И занесли в расположенную через коридор приёмную деканата. Там я попросил лист бумаги у «мамы Эли», как обычно окружённой толпой студентов, и  пристроился возле окна на подоконнике. На одном дыхании и дрожащей почему-то рукой размашисто написал заявление на имя декана с просьбой освободить меня от педагогической практики ввиду полного отсутствия педагогических данных и оставил его на столе бессменной секретарши факультета.

            Занятий со студентами в расписании не было. И я, с омытой дождём и расставанием со Снегурочкой чистой душой, а также взбодрённый заслуженной взбучкой (Вырядился. Тоже мне, жених!), взялся ваять служебную записку научному руководителю о базе знаний и уточнённой концепции диссертации.
            Пришлось ненадолго прерваться – появившаяся «мама Эля» чуть ли не за руку потащила меня в деканат.
            Выгнав всех дожидавшихся её студентов, она достала из стола табличку «Ушла на базу», повесила её на наружную сторону двери и заперла дверь изнутри  на ключ.
            После этого усадила меня за свой секретарский стол, положила передо мной моё заявление и страшным сдавленным голосом вопросила:
       – Ты что творишь?! Жаль, раньше не посмотрела твоё заявление – его кто-то успел прочитать, и теперь по всему факультету гуляет молва, что ты просишь исключить тебя из аспирантуры.
      - Почему исключить? Я,… - попробовал я объясниться.
            Но умудрённая десятилетним опытом работы с документами, Эльвира меня перебила:
      - Потому, дорогой товарищ, что ты не просто соискаешь … соискиваешь,…тьфу-ты, учёной степени кандидата технических наук, а являешься очным слушателем аспирантуры по научной и педагогической деятельности. И просьба освободить тебя от преподавательской практики равнозначна просьбе исключить тебя из аспирантуры.
            Не растекаясь мыслью по древу, я прямо спросил её:
      - Как освободиться от чтения лекций?
            Мама Эля положила передо мной чистый лист бумаги и велела:
      - Пиши: Декану ФАВТ… Заявление… В связи с важностью темы диссертации для практической реализации в отрасли, прошу переориентировать мою педагогическую практику в аспирантуре на руководство дипломными проектами и работами студентов в студенческом научном обществе по теме диссертации. Ставь дату, подпись … И убирайся с глаз моих, без ножа убивец.
            Вдохновлённый полученным от неё опытом эпистолярного жанра, как раз к обеду я завершил написание докладной записки научному руководителю.
            Очень кстати пришёлся марш и слова из него в исполнении детского хора, зазвучавшие в передаче «В рабочий полдень»:
      С неба милостей не жди,
      Жизнь для правды не щади.
      Нам, ребята, в этой жизни
      Только с правдой по пути.

      И вновь продолжается бой…

            По пути на выход из института (в обед он совпадает с движением народных масс в столовую) повстречался мне Евгений. Весь какой-то прямо-таки сияющий и возбуждённый не в меру, он радостно сообщил:
      - Наконец-то сегодня спарринги. Эх, повеселимся. – И поинтересовался у меня. – ты там будешь?
      - Разумеется. Как-никак Вячеслав возвысил меня до своего помощника в подготовке сборной института, так что даже обязан там быть.

            Многими достоинствами обладал начальник НИИ. К ним относилась и его способность воспринять любую идею, какой бы фантастической или даже просто идиотской она ни казалась на первый взгляд.
            Эту способность он подтвердил, когда после прочтения моей докладной записки дал мне очень ценный, можно сказать, ключевой совет:
      - Идеей объединения научных знаний в единую базу обязательно поделись с Нуриком Калимуловичем. Его уже впору делать твоим научным соруководителем. – Задумавшись, он по привычке побарабанил пальцами по столешнице. - Один только выбор научных дисциплин для опытной реализации выходит далеко за рамки знания каждой из этих дисциплин. Если только не собираешься защищаться на доктора философских наук в области нового подхода к мироустройству в целом.
               Помолчал, медленно покачивая головой с боку на бок в такт своим мыслям (ещё одна из его привычек), и продолжил:
      - Эта идея может стать центральной в твоей диссертации. Практическая реализация такой базы под управлением СУБД для решения прикладной задачи – защиты информации от несанкционированного доступа или, в твоей формулировке, обеспечения безопасности информации – обеспечивает внедрение и вполне соответствует уровню кандидатской диссертации.
            Михалёв подписал, торжественно, словно билет в какое-то увлекательное путешествие, вручил мне мои торопливо исписанные листы и пожелал:
      - Вперёд и с песнями.
            Заодно, выполняя своё обещание найти хомуты на мою шею, велел переговорить с начальником отдела о переориентации моей работы в отделе на системотехнику, как о деле решённом:
      - Я ему уже позвонил по этому поводу.

             Владимир Константинович очень обрадовался моему появлению и продолжил мой разговор с начальником НИИ, словно присутствовал при нём:
      - Считаю долгом предупредить: задача эта архисложная, и трудности начинаются уже при попытке получить информацию от отделов института. Что функциональные, что общесистемные отделы привыкли к местничеству: «Мой объект есть вот эта стрелка», - и в самом запросе информации уже видят какое-то посягательство на их монополию.  А нужен совсем другой подход…
            Как в каком-то сне, проговорил я посетившие меня раньше слова:
      - Вначале логика, а потом уже её реализация.
      - Верно! Можешь во всём рассчитывать на меня в этом, - оптимистично и с энтузиазмом воскликнул он.

            Раньше очень любил в дождливую погоду, особенно вечером, ходить по пустынному городу и смотреть на освещённые окна домов. После ранения это удовольствие, увы, превратилось для меня в муку.
            Возвращаясь из НИИ, издалека заметил одно-единственное светящееся окно во всём учебном корпусе института, и показалось оно мне почему-то необычайно одиноким.
            При ближайшем рассмотрении оказалось, что свет горит на четвёртом этаже в кабинете начальника кафедры высшей математики. Удивлённый и обрадованный таким совпадением, решил перед тренировкой передать Нурику Калимуловичу свою докладную записку.
            Первым, кого я увидел, войдя в кабинет, был мальчуган лет пяти, сидевший за длинным столом и что-то рисовавший цветным карандашом на листке писчей бумаги. Он так был увлечён этим занятием, что даже язык высунул от усердия и не обратил на меня ни малейшего внимания.
            Нурик Калимулович, как обычно, сидел во главе стола и обрадовался моему появлению:
      - А, воин! Заходи. С чем пожаловал?
      - Извините, что в неурочный час. Я по поручению начальника НИИ. Он велел передать вам мою докладную записку по теме диссертации для вашего заключения по ней.
            Нурик Калимулович пересчитал количество листов в переданной ему бумажной стопке, как обычно он это делал, скользнул глазами по тексту на первом листе, и что-то его там заинтересовало.
      - Буду читать. Дам знать, когда осилю. Сколько времени осталось до конфереции? - Он посмотрел на настенный календарь.
      - Две недели.
      - До середины следующей недели дам тебе своё заключение.
            Когда прощался с ним, почему-то больно кольнуло меня исходившее от него ощущение грусти и одиночества, несмотря на то, что рядом с ним находился его сын..

            Ничего необычного в нынешних спаррингах не было – по традиции они проводились каждый четверг, а то и чаще, когда начиналась подготовка к соревнованиям. Традиционной была боксёрская разминка, после которой шла разбивка на пары, и начинались тренировочные бои.
            Первыми на ринг поднимались легковесы, за ними следовали остальные пары в порядке возрастания весовой категории. Чтобы разогреться, незанятые в спарринге кто вёл бой с тенью, кто отрабатывал удары на мешке или связки ударов с защитой на лапах.
            Невольно следил за бывшим морпехом, и всё подмывало меня предостеречь его от постоянного сведения ног после завершения атаки. Не удержавшись, в перерыве между раундами посоветовал ему избегать этого:
      - Когда на отходе делаешь шаг передней ногой назад, и ноги оказываются вместе, ты тем самым лишаешь себя одновременно и подвижности, и устойчивости. И в такие моменты попросту оказываешься неподвижной мишенью.
            Парень как-то слишком уж снисходительно выслушал меня, не воспринял всерьёз и ответил словами с шутливого автолюбительского знака:
      - Еду, как могу.
            Что тут скажешь? Разве только: всяк кузнец приключений на свою голову.
            Первым огрёб по самое не могу этих самых приключений Евгений, которому выпало боксировать в паре с зазнаистым (на мой взгляд) морпехом.
            В лучших своих традициях Женя устремился вперёд, чтобы привычно сойтись нос к носу в возне и обмене ударами на ближней дистанции, и стал лёгкой добычей для соперника, который намного превосходил его в подвижности, разнообразии и скорости ударов. Но при этом морпех по-прежнему останавливался после завершения атаки прямо перед соперником и упрямо сводил ноги вместе.
            С первых секунд боя Евгений стал отхватывать сперва одиночные, а потом и длинные серии безответных ударов, и от его первоначального веселья не осталось и следа. Не прошло и полраунда, как после пропущенного короткого и резкого удара в печень он согнулся пополам и не смог продолжать бой.
            Вот ничего не могу с собой поделать: драка из меня так и лезет, когда на моих глазах обижают маленьких и слабых. В особенности, если делают это напоказ, ещё и с некоторой даже ленцой. Жестом испросив разрешение у тренера, сам не помню, как надел, не зашнуровывая первые попавшиеся перчатки, нырнул под канаты на ринг и оказался перед мишенью, которую обязательно надо поразить.
            Очень, должен признаться, сам не люблю в себе это состояние: «И пусть прикажет только Родина», - остановить после этого может только собственная кончина.
      - Работаем. Ещё полраунда времени есть. – Безударной минуты вполне хватило, чтобы воочию убедиться анфас, что называется, в пагубности остановок при отходе морпеха после атак, а заодно разглядеть пару-тройку ощутимых прорех в его обороне.
            После минутного перерыва мне даже придумывать уже ничего не надо было. "Не виноватая я! Он сам пришёл." - При каждой остановке противника мои перчатки находили эти прорехи, а он яростно отвечал, терпел, но не желал ничего менять.
            И доупрямился до замедленного кино: вот он достаёт меня левым прямым ударом в голову (a la guerre comme a la guerre), запрограммированным роботом делает приставной шаг назад с возвращением левой руки в исходную позицию, и одновременно с этим из-под неё, делающей мой удар невидимым для него, с нижней полусферы своего зрения получает длинный и хлёсткий, как щелчок кнута, апперкот точно в подбородок.
            Удар привёл к совершенно неожиданным и невообразимо болезненным последствиям для меня. Даже не пошевелившись после удара, морпех с помертвевшими глазами вдруг спружинил на носках, резко прыгнул вперёд и головой угодил мне точно в переносицу. После этого он повис на мне тряпичной куклой и стал оседать вниз.
            Что там сноп искр и ярмарочная карусель с разноцветными лошадками под развесёлую музыку! Целый небосвод ослепительно ярких звёзд полыхнул и завертелся у меня в глазах, моментально наполнившихся слезами. Кровь не только фонтаном брызнула из ноздрей, но и обильно потекла внутрь носоглотки, затрудняя дыхание.
            Все, кто находился рядом, кинулись на помощь. Морпеха подхватили под руки, усадили на стульчик в углу ринга, кто-то уже спешил к нему с пузырьком нашатырного спирта. Мне с помощью полотенца пытались остановить кровотечение из носа. Насколько я мог судить из личного опыта по его обильности, а также силе и ровному нарастанию боли, переносица была в очередной раз сломана.

         С тренировки мы с Женей возвращались в учебный корпус покачивающейся парочкой перебравших алкашей, и дождь здорово помогал промыть мозги и устранить туман перед глазами.


                (Следущая глава - http://proza.ru/2025/04/05/1784)