149

Лайя пришла в себя. На следующий день вышла из шалаша, села у огня бледная и молчаливая. Её окружили заботой, но никто ни о чём не спрашивал. До тех пор, пока она всех не напугала:

- Зага не вернулась?

Всё племя было тут же. Никто не решался отходить далеко. Ждали добрых или злых вестей от соседей. Жизнь продолжается, но на какую дорожку она теперь свернёт? Пока неизвестно. Вот и вопрос Лайи больно кольнул внутри.

- Нет, - осторожно ответила Саха.

Киде захотелось хоть чуть объяснить.

- Лайя, Зага не захотела с нами остаться. Это её решение.

- Я помню, - Лайя сжала виски. – Она мне рассказала. Потом я пошла следом, хотела с ней попрощаться. Но не догнала. Не догнала?

Девушка вопросительно посмотрела на соплеменников. Повисло неловкое молчание. Они не могли знать.

- Я не помню, что было потом, – пожаловалась тихо.

Вот тут все и напугались. Как это не помнит?

- А его помнишь? - кивнула Фена на Гая.

Лайя перепугано посмотрела на незнакомого юношу, который весь вечер не смотрел на неё, не разговаривал с ней, но всё равно ей казалось, что она в центре его внимания.

Она молча помотала головой и опустила глаза.

Племя переглянулось. Рассказать? А вдруг станет хуже?

- Ну, девка, не помнишь, значит, пусть будет так, - дед обвёл всех взглядом, ища несогласных. Таковых не нашлось. – Коли надо будет - вспомнишь. А это во – Гай.
Парень спокойно сидел у огня, смотрел в никуда, и ветер зачёсывал назад его волосы, открывая приятное доброе лицо.

- Он решил пока с нами остаться, - добавил старейшина.

- А что ты помнишь? – не утерпела бабка.

- Я помню, что Зага плохо говорила. Жаловалась… Только сейчас я уже не верю… Она обманывала. А тогда… Я хотела поверить, поэтому и пошла за ней. Но и тогда понимала, что она врёт. Ара… ты простишь меня?

Ара широко раскрыла глаза. Простить? Ей? За что?

И Лайя поняла, что девушка всё это время просто не видела ничего плохого. Она не способна рассмотреть гадость в людях, которых любит. И если бы не ревность, Лайя давно бы это признала.

А ещё подумала… Какое счастье, когда тебя любят.

Лайя сидела… и ощущала тёплое, надёжное, доброе… направленное на неё.

«Вот почему все здесь», - догадалась. Они хотят убедиться, что со мной всё в порядке.


В полдень заявились совсем неожиданные гости.

- Отец! Мать! – поднялась изумлённая Ола.

На верху стояли незнакомцы. Впереди статные мужчина и женщина. И все сообразили, что это родители Олы, про отца которой знали, что он старейшина какого-то племени.

- Благодарим вас за то, что в трудную минуту нашлось здесь место для моего зятя и моей дочери, - сказал отец Олы.

Это он сказал гораздо позже, когда гостей радушно встретили, напоили и накормили.
В ответ все скромно промолчали. Хотя сидели и такие, кого благодарственная речь немало смутила.

Дед заёрзал на своём пеньке и мельком взглянул на бабку. Вспомнилось некстати, как завалили Пешу, и тащили связанного по лесу. Как кабана. Да-а.

Но Пеша ничем не выдал свою обиду, молча грыз мосол и кивал.

- Были мы у ваших соседей. Оттуда идём. Когда Ола вошла в то племя, нам казалось, что нет более благополучных людей в округе. А вот как получилось. Их благополучие держалось на последней издыхании. Теперь у них большие перемены.

- Что же у них? – голос бабки прозвучал очень осторожно.

И все затихли.

- Выбрали нового старейшину.

- Кого? – вскинули разом глаза Нала и Лера.

- Сему. Я его почти и не знал. Скромный парень. Молодой. Не подумал бы… Но это их дело. Сема сказал, что в скором времени к вам придёт в гости. Хочет наладить добрые соседские отношения.

Рассказчик не знал, какое облегчение принесли эти слова. А может, и догадывался. Всё же он был человеком умным.

Остаться на ночь путники не согласились.

- Надо спешить домой. Сердце неспокойно вдали от своего племени. Мы нашли дочь, и теперь довольно. Впереди ещё много времени для того, чтобы нам с вами подружиться.

Ола проводила дорогих людей.

- Мы здесь будем жить, - сказала она им в ответ на некоторое недоумение. – Здесь мне хорошо. И мужу…


- Ну вот и отдохнули, завтра вернёмся к своей работе, - вечером объявил старейшина. – Жизнь, конечно, продолжает нести опасности, но бояться их больше самой жизни не следует.