Вкус персика. Глава 3

Домой Никита вернулся словно тень, бесшумная и призрачная. Комната встретила его равнодушной темнотой, словно сговорившись поддержать всеобщее настроение безысходности. Он упал на диван, словно подкошенный, и уставился в потолок, где плясали причудливые тени.

"Любовь — это дым, сотканный из вздохов," — вспомнились слова Шекспира, и горький смешок сорвался с его губ.

Его любовь оказалась не просто дымом, а настоящим пепелищем, выжженным дотла пламенем судьбы.

Ночь тянулась бесконечно, как зимняя стужа. Сон не приходил, словно у него была персональная вендетта против Никиты. Перед глазами стояло лицо Ануш, полное боли и любви.

— Разлука для любви то же, что ветер для огня: маленькую тушит, а большую раздувает, — прошептал он в пустоту, но это не приносило утешения. Их огонь, казалось, был обречен на угасание, задутый ветром перемен.

Утром Никита проснулся разбитым и опустошенным. Мир потерял свои краски, став серым и безжизненным. Он понимал, что должен что-то делать, не может просто сидеть и ждать, когда его жизнь пройдет мимо.

"Дорогу осилит идущий," – подумал он, вспоминая наставления деда.

И хотя он не знал, куда идти и что делать, он решил действовать. Пусть даже его шаги будут неуверенными и робкими, но он не сдастся без боя. Он будет бороться за свою любовь, даже если весь мир будет против.

***

Ануш шла, словно по минному полю, каждый шаг отдавался эхом в ее разбитом сердце.

"Где бы я ни была…" – слова звучали издевкой, пустой клятвой, вырванной из контекста реальности.

Армения манила теплом очага, но сейчас казалась ледяной пустыней, где ее душа обречена скитаться в одиночестве.

Дом встретил ее мертвой тишиной. Родители спали, не подозревая о буре, бушующей в душе их дочери. Ануш вошла в свою комнату, и рухнула на кровать. Перед глазами стоял Никита, его глаза, полные боли и отчаяния.

"Не делай мне еще больнее…" – его слова резали, словно ножом.

Слезы давно высохли, оставив лишь жгучее ощущение пустоты. Она знала, что поступила правильно, что другого выхода не было. Но легче от этого не становилось.

"Любовь – это жертва," – всплыла в памяти фраза из какой-то книги. Но почему эта жертва должна быть такой мучительной?

В голове мелькнула мысль: а что, если…? Но она тут же отбросила ее. Нельзя. Она не могла предать своих родителей, не могла разрушить их мечты о ее будущем. Она должна быть сильной, должна пережить эту боль. Но как? Как жить дальше, зная, что ее сердце навсегда осталось там, на той скамейке, под луной, рядом с Никитой?

Лунный свет проникал сквозь неплотно задернутые шторы, рисуя на стене причудливые тени. Они казались Ануш призраками прошлого, напоминанием о счастливых моментах, которые теперь навсегда утрачены. Каждый вздох причинял физическую боль, словно в груди зияла огромная, кровоточащая рана.

Она обняла себя руками, пытаясь согреться, но холод шел изнутри, пронизывая каждую клеточку тела. Как будто ее лишили не только любви, но и самой жизни. В голове эхом звучали слова Никиты, его прикосновения, его смех. Все это теперь – лишь обрывки воспоминаний, которые она должна похоронить глубоко в сердце, чтобы не сойти с ума от тоски.

Ануш закрыла глаза, пытаясь представить будущее. Каким оно будет без Никиты? Сможет ли она когда-нибудь полюбить снова? Сможет ли забыть его глаза, его улыбку? Вопросы оставались без ответа, лишь усиливая ощущение безысходности.

Но где-то в глубине души, в самом темном уголке, мерцал слабый огонек надежды. Надежды на то, что время лечит, что боль утихнет, что когда-нибудь она сможет улыбаться, не чувствуя вины. Надежды на то, что она найдет в себе силы жить дальше, ради себя, ради своих родителей, ради того, чтобы доказать, что ее жертва не была напрасной.

Она встала с кровати, словно призрак, и подошла к окну. Луна, словно серебряный глаз, безмолвно наблюдала за ее горем. Ануш чувствовала себя одинокой песчинкой в бескрайнем океане мироздания, выброшенной на берег волной судьбы.

— Сердце – не камень, —  прошептала она, вспоминая слова матери.

Но сейчас оно казалось именно таким – окаменевшим от боли, неспособным чувствовать что-либо, кроме леденящего холода. Воспоминания о Никите были подобны осколкам разбитого зеркала, ранящим при каждом прикосновении.

Она знала, что должна отпустить его, как отпускают птицу из клетки. Но как освободить сердце, когда оно сковано цепями любви? Как забыть человека, который был для нее целым миром?

Ануш провела рукой по щеке, стирая слезу.

— Не плачь, — сказала она себе шепотом. — Ты сильная. Ты справишься.

И в этот момент, сквозь пелену отчаяния, она увидела проблеск нового дня. День, когда боль станет лишь воспоминанием, а сердце вновь откроется для любви.

***

С трудом поднявшись, Никита подошел к окну. Рассвет окрашивал небо бледными, нерешительными мазками, словно сама природа колебалась, стоит ли начинать новый день. Он смотрел на просыпающийся город, на спешащих по своим делам людей, и чувствовал себя чужим, выброшенным на обочину жизни. В груди зияла пустота, холодная и бездонная, словно там, где раньше жила любовь, теперь осталась лишь черная дыра.

С каждым шагом, приближавшим его к двери, решимость росла. Он не мог позволить этой пустоте поглотить его. Ануш стоила борьбы, стоила боли и риска. Он чувствовал, что где-то в глубине души еще теплится уголек надежды, готовый разгореться в пламя, если дать ему шанс.

Выйдя на улицу, Никита вдохнул свежий утренний воздух. Он был полон решимости. Он найдет Ануш, поговорит с ней, объяснит, докажет, что их любовь сильнее любых преград. Он будет бороться за нее, пока в нем бьется сердце. Он знал, что это будет непросто, но любовь никогда не бывает легкой.

Никита верил, что вместе они смогут преодолеть все. Их любовь - это не просто дым, а огонь, который можно раздуть вновь, чтобы он горел еще ярче. И он готов был отдать все, чтобы этот огонь не погас.

Он помнил вчерашний вечер. Признание, нежное прикосновение ее руки, взгляд, полный любви и печали.

"Я уезжаю, Никита," - сказала она тогда, и эти слова звучали в его голове, словно приговор. Но он не собирался сдаваться.

Добравшись до школы, он увидел ее у входа. Ануш стояла, опустив голову, и казалась такой хрупкой и беззащитной. Он подошел к ней, чувствуя, как бешено колотится сердце.

— Ануш, — тихо позвал он. Она подняла на него глаза, полные слез. Он взял ее за руку, ощущая, как она дрожит. — Послушай меня... Я знаю, ты уезжаешь, но это не значит, что все кончено. Мы можем попытаться, Ануш. Мы можем найти способ быть вместе.

Он смотрел на нее, надеясь увидеть в ее глазах хоть искру надежды. И он ее увидел. Слабую, едва заметную, но она была там. И этого было достаточно. Он знал, что борьба только начинается, но он был готов к ней. Ради нее. Ради их любви.

Ануш молчала, лишь сильнее сжала его руку. В ее глазах читались сомнения и страх, но также и надежда, которую он так отчаянно искал.

— Никита, ты не понимаешь, — прошептала она, — это не просто переезд в другой город. Это другая страна, другая жизнь. Моя семья… они хотят, чтобы я была там. Чтобы я продолжила наши традиции.

— А наши традиции? — возразил Никита. — Наша любовь, наши мечты? Разве это ничего не значит?

Он видел, как ей больно. Он понимал, что она разрывается между долгом перед семьей и чувствами к нему. Но он не мог просто стоять в стороне и смотреть, как она уходит.

— Я не прошу тебя бросить все, — сказал он, — я прошу тебя дать нам шанс. Давай попробуем, Ануш. А если не получится, тогда… тогда я отпущу тебя.

Ануш опустила взгляд, и по щеке ее пробежала одинокая слеза, словно осколок разбитой надежды. Она молчала, перебирая в уме обрывки мыслей, словно хрупкие осколки разбитой вазы.

— Шанс… — прошептала она, словно боясь спугнуть это слово. — Ты правда веришь, что у нас есть хоть малейший шанс? Они никогда не поймут тебя, Никита. Ты словно из другого мира.

— Я готов стать частью твоего мира, — ответил он, вкладывая в каждое слово отчаянную надежду. — Выучить твой язык, принять ваши обычаи. Все, что угодно, лишь бы быть рядом с тобой.

Он нежно коснулся ее лица ладонями, заглядывая в глубину ее глаз. Там, в темном омуте сомнений, едва мерцала слабая искра согласия, словно крошечная звезда в ночном небе.

— Дай мне время, — прошептала она, словно вымаливая отсрочку. — Мне нужно все обдумать, поговорить с ними… Но пообещай, что будешь ждать. Будешь рядом, что бы ни случилось.

Никита прижал ее к себе, чувствуя, как отступает ледяной холод отчаяния. Он поклялся ждать, бороться за их любовь, даже если весь мир обернется против них. Он понимал, что впереди их ждет нелегкий путь, усыпанный терниями непонимания, но ради Ануш он был готов пройти его до конца.