Сила слова

               

  Весна. Мы с Александром и Славой охотимся на тетеревов в  Вологодской области. Два выхода на шалаши принесли нам с Александром по косачу, а Слава два раза стрелял, но не попал. А он неплохой стрелок. За десятилетия совместной охоты я убедился в этом. Кроме того, у него 3-й
спортивный разряд по стрельбе. И особенно ему удаётся угонная дичь.
  За ужином Александр стал размышлять о правильности прицеливания. Он заявил: человек не всегда знает, что при стрельбе в зависимости от обстоятельств, прицелившись, ему правильнее закрывать правый, а не левый глаз, а то и вообще стрелять с открытыми глазами.
  Я слышал о стрельбе по движущейся цели, на которую наводят ствол с  открытыми глазами, но у меня в таких случаях не получалось точной наводки из- за невозможности правильно совместить мушку с прицельной планкой ружья. Потому я поднял Александра на смех, но он продолжал
горячо отстаивать свою мысль.
  Ну что же, поспорили, да и легли немного поспать, чтобы в два ночи двинуться на охоту. До шалашей нужно было добираться сначала по болоту, потом по лесной тропе, проложенной ягодниками, ходившими осенью за клюквой. Мы с Александром и местным приятелем пошли на глухаря , чтобы не мешать Славе в спокойной обстановке, в одиночку, добыть – таки неподдающегося тетерева.
  К обеду все собрались в деревенской избе. Мы уже сидели на кухне за столом и обсуждали детали своего выхода, когда в избу зашёл Слава. Он молча прошёл мимо нас в спальную комнату, где тут же врезался головой в закреплённую под низким потолком идущую от печки железную длинную трубу. От удара она разошлась в месте соединения колен, обмазанном глиной, и в дом повалил дым от горящих в печке дров. Мы расхохотались, поскольку эта труба уже в третий раз стала местом встречи с головой высокого Славы.
  Сбросив рюкзак и поставив к стене ружьё, он рассказал нам о своих мытарствах. В шалаш он пришёл во –время: не было ещё и четырёх утра, удобно разместился, подстелил подстилку Вскоре стали доноситься привычные звуки- предшественники прилёта на ток тетеревов: первыми разнеслись по окрестности зычные трубные крики ночевавших на болоте журавлей, минут через пятнадцать на поляне и вокруг шалашей стали раздаваться дикие крики и хохот, которые несведущий человек принял бы за заклинания леших и других лесных чудищ. Но это были всего – навсего белые куропатки, быстро перемещающиеся, очевидно, в погоне друг за другом.
  В начале пятого утра  Слава с волнением услышал, как с разных сторон захлопали сильные крылья: это стали слетаться тетерева, сначала рассаживаясь на деревья, окружавшие поляну с шалашами. Одна тетёрка умудрилась даже сесть на верхней части его шалаша. Слава боялся пошевелиться, чтобы не испугать гостью, которая, в свою очередь, могла напугать ток.  на шалаше до рассвета, т.е. минут двадцать, а затем
 перелетела на другой край поляны.
  Было ещё темно, когда тетерев – токовик решился слететь на самый центр поляны, начав затем своё знаменитое чуфырканье, а также подпрыгивания вверх и в сторону с шипением. Слава различал его по белому оперению хвоста, когда тот поворачивался  к охотнику. Вскоре к токовику присоединились ещё несколько косачей.
  Уже ближе к пяти утра на горизонте обозначился край солнечного диска. Он привёл с собой такой сильный мороз – «утренник», что Слава затрясся от холода, хотя был одет в шерстяное бельё, камуфляжную куртку и брюки в зимней комплектации. Не помогло даже  в шалаше одеться в сухую майку и рубашку вместо нижней одежды, намокшей на переходе к шалашам. 
  Солнце постепенно прогревало воздух, а на поляне творилось невообразимое. Около десятка тетеревов сходились то в один большой круг, из которого к ним поочерёдно подскакивал «токовик», вызывая на индивидуальный бой, то разбивались на группы, и в каждой возникали свои столкновения. Перья летели по всей поляне. Периодически бои вдруг прерывались, и все петухи начинали изучать обстановку, но через несколько минут всё возобновлялось. Самочки слетели с деревьев и сидели неподалёку от драчунов, подманивая их своим квохтаньем.
  Наконец, тройка бойцов приблизилась к шалашу охотника метров на тридцать. Слава выдвинул ствол в отверстие шалаша и стал медленно выцеливать. Тут – то ему в голову и ударило: а каким глазом ему сейчас лучше целиться? Может быть, прикрыть левый и целиться правым? А может, наоборот? Как Александр вчера советовал? Он попеременно то закрывал глаза, то открывал правый или левый, но выстрелить так и не решался. Тем временем косачи в своих драках отодвинулись от шалаша метров на пятьдесят, когда стрелять стало рискованно: можно сделать лишь подранка, да ток испугать. А оставаться без добычи ему совсем не хотелось.
К половине девятого один тетеревов приблизился на выстрел, подставляя охотнику  то бок, то хвост, но Слава оказался уже полностью деморализованным. Он так и не решился на выстрел, надумав проверить свой глазомер на мишени. Ко всем неудачам прибавилась потеря по дороге
в лесу очень хорошей непромокаемой подстилки немецкого производства.
  Я спросил Славу, как это он, опытный охотник и хороший стрелок, имея за спиной почти двадцатилетний охотничий стаж, вдруг стал сомневаться, как ему лучше прицеливаться. Слава честно ответил, что и сам не может этого понять. Александр так «закапал» ему мозги после двух неудачных выстрелов, что он стал бояться: а вдруг опять не попадёт? Так и дождался в своих терзаниях, пока ток тетеревов не разлетелся сам и без его выстрелов. Самое забавное, что Александр не говорил, каким способом он сам целится, а говорил о существующей теории, которую я потом слышал от других, но сам не применял.
  В качестве примера воздействия слова на человека хочу поделиться и своим личным опытом. Несколько лет назад мы охотились на Вологодчине. Надо сказать, что ещё в период моей службы на Северном флоте во время охоты я стал вести учёт добытых белых куропаток. Когда перебрался в Москву, белые куропатки в местах охоты не встречались, и я решил суммировать всех подстреленных мною куриных: серых куропаток, тетеревов, глухарей, рябчиков и даже перепёлок.
Правда, на перепёлок как – то охотиться не случалось, хотя некоторые мои товарищи по охоте имели своих пойнтеров и сеттеров. Но мы с этими собаками старались добыть более крупную дичь, чем перепёлки. Сейчас и рад бы на них походить, но за последнее время жизнь разлучила меня с владельцами легавых собак.
  С учётом упомянутого выезда у меня накопилось сорок голов отстрелянных куриных. Я сказал об этом своим последним приятелям. Александр тут же высказался, что цифра «сорок первый» всегда является роковой, и что в Сибири охотники, добывшие сорок медведей, кабанов или лосей,перестают на них охотиться, чтобы избежать
 несчастья. Он привёл несколько примеров, когда решившиеся подстрелить сорок первого кабана или лося, попадали на кабаньи клыки или им доставалось от копыта лося. Мы, с местным охотником, который добыл на охоте более трёх десятков медведей и кабанов, посмеялись.
  Утром пришли к шалашам и стали ждать начала тетеревиного тока. Ночь и утро выдались без дождя. Как только солнечный луч стал отталкиваться от горизонта, метрах в десяти от моего шалаша приземлились крякаш с уткой.  Мне стало смешно:  «Тоже мне, ещё пара мастеров токовых дел выискалась, - подумалось, - или они прибыли на просмотр представления, которое должно скоро развернуться?» Но стрелять в селезня я, конечно, не стал: мне гораздо интереснее добыть сорок первого представителя куриных, а не утиных, тем более, что почти за пятьдесят лет охоты уток я настрелял около тысячи штук. Более половины из этого числа было добыто на Каспии во время осенних утиных перелётов  Повернув свою голову влево, в противоположную полянке с током тетеревов, я увидел, что метрах в двенадцати от входа в мою палатку на невысокой берёзе .сидел косач. Как это он так тихо сумел подлететь, что я не услышал его? А на поляне уже начались схватки, но мой ночной сосед – тетерев сидел к ней хвостом, точно боком  ко мне и солнцу.
  Мишень на фоне солнца смотрелась очень чётко. Я прицеливаюсь и стреляю. Уже представляю, как птица камнем падает вниз. Но…ничего не произошло. Тетерев сидит в той же позе, внимательно вглядываясь в сторону от шалаша и тока. Волнуясь, снова навожу ствол на тетерева. стреляю из второго ствола. Никаких изменений! Вижу только, что тетерев сильнее вытянул шею, вглядываясь в прежнем направлении, т.е. на протекающей за спиной осушающий ручей, а позы не изменил. «Что за чертовщина»- думаю, - ну в самом деле не заговорённый же ты».  Перезаряжаю стволы, разломив ружьё. Эти звуки птицу не испугали. Не испугали выстрелы и ток, поскольку направлены в противоположную от него сторону и там их не было слышно. Видимо, активность тока и влияла на поведение моего тетерева, не ожидавшего опасности со стороны шалаша.
  Зарядив ружьё, снова целюсь и стреляю. Да что же это такое?! Тетерев, как сидел, так и сидит.
  Я в раздражении чуть не стукнул ружьём о ствол ели – основы шалаша и стал ругать себя: зачем взял не привычный «Зимсон» 16 калибра, с которым охотился десятки лет, а «ИЖ  12» двенадцатого калибра? К нему я пока не привык, особенно к тому, что мушка у него значительно короче, чем у « я не стал стрелять в ту же дичь в четвёртый раз. А тетерев, словно издеваясь, посидел ещё минут пять – семь и улетел затем на центр поляны.
  Немного успокоившись, зарядил оба ствола и стал ждать, когда токующие на земле птицы приблизятся на дистанцию надёжного выстрела. Дождался. Выстрелил, затем уже вторым стволом по взлетевшей птице. Не попал. Осознав – что сегодня утро не моё, выбрался из укрытия и пошёл в свою деревню.
  Александр сказал, что я зря ему не верил: с сорок первой добычей всегда должны быть неувязки.
Днём я проанализировал произошедшее и пришёл к выводу, что «роковая»  цифра здесь не причём. Промахов можно было избежать, если бы я с такого близкого расстояния стрелял патронами с более мелкой дробью, а не  «трёшкой» и к тому же не надо применять контейнеры для дроби. Контейнер и более крупная дробь в нём на дистанции до двух десятков метров создают каждый сам по себе достаточно плотный сноп дроби, расширяющийся на дальнем расстоянии. А в моём случае дробовой заряд летел как пуля под птицей, поскольку я всё же, видимо, не навёл стволы точно на средину живой мишени(что, как потом выяснилось, требовал «ИЖ – 12»), целя по привычке под мишень. То же происходило с токующим на земле тетеревом. К тому же накапливалось волнение от промахов и невольные мысли о числе «41».
  Я припомнил, что в прошлом году у меня уже был схожий случай, когда тетерев уселся перед шалашом в каком –то десятке метров. Было совсем светло, и я стал осторожно расширять отверстие в шалаше между еловых веток шалаша, чтобы навести ствол на дичь. Кое –как вставил ружьё в проделанную амбразуру и выстрелил. Тетерев улетел. Я был в полном недоумении: как можно промазать с такой дистанции? Теперь могу предположить, что из за недостаточного просвета отверстия в стенке шалаша я не точно совместил мушку ружья с его прицельной  планкой, затем стрелял с очень близкого расстояния крупной дробью.
  И всё же в тот выезд я добыл сорок первого представителя куриных, но им стал глухарь.
  Стрелять по нему пришлось дважды. После первого выстрела глухарь, сидевший ко мне задом, замер. Поняв, что его крепко зацепило, я подождал ещё секунды три – четыре и добавил ему из второго ствола. Птица камнем упала вниз. Я стал подбегать к ней, помня, что она у меня под номером сорок один. Вдруг сильная птица вскочила и бросилась бежать. В отчаянии, что глухарь уйдёт, я не стал терять время на перезарядку ружья и опрометью кинулся за ним, но он, к счастью,
глухарь, упал, закончив свой бег через пять – шесть шажков. Вес этой сильной птицы составил около пяти килограммов.
  Перед тем, как взять этого, я скрадывал другого глухаря, но он, не дождавшись меня, слетел. Приближаясь ко второму, я невольно думал о роковом числе, опасаясь, что и этот улетит, заметив меня. Однако, на этот раз мне повезло.
  Из этих опытом я сделал выводы: нужно лучше подготовиться к предстоящей охоте, включая ежедневные 10 – 15 минутные тренировки с ружьём в течение пары недель до выезда. Надо прикладывать ружьё к плечу, как при стрельбе на вскидку, и имея на себе одежду примерно той толщины, что будет использована на предстоящей охоте. Если есть возможность, следует несколько раз сходить на стенд, тренируясь в стрельбе по тарелочкам на траншейном и на круглом стенде. И, наконец, при стрельбе по движущейся дичи не надо бояться целиться в пустоту, делая необходимое упреждение. Этот навык особенно хорошо приобретается на стенде.
  Для стрельбы по близко садящимся пернатым я стал заряжать по несколько патронов, не используя контейнеров. В таких случаях дробь вылетает более широким пучком, и вероятность поражения небольших размеров дичи возрастает.
  Ни пуха вам, ни пера, уважаемые охотники»! И не верьте ни в какие приметы. Их создают в тех случаях, когда как - то нужно оправдаться в промахах