Загубленный талант, часть первая

 

                РАННЕЕ   ПОВЗРОСЛЕНИЕ.            

      Итак, посёлок располагался в живописном крае, который смело можно .называть Восточной Швейцарией . Высокие длинные горы с зарослями багульника и сосновыми лесами, называемыми местными жителями «гривами»; река Шилка с берегами, утопающими в зарослях ивы, вербы, черёмухи, дикой яблони, боярышника, бузины , ольхи, рябины и  краснотала. Обширные луга по  долине реки и её многочисленным притокам. Пьянящий воздух, особенно во время цветения черёмухи. Обилие птиц всевозможных видов. В хвойных и берёзовых лесах полно всякой живности, ягод и грибов, особенно груздей. Кроме того, в данной местности  водилось много змей: серых гадюк,  длиной до  семидесяти сантиметров и черных, тоже ядовитых, но более крупных, иногда до метра длиной. Встречались они не только в лесу, но и в лугах, а также по огородам. В Шилке и крупных притоках обилие рыбы. Вдобавок ко всему плодородная земля, дающая хорошие урожаи, несмотря на  короткое, а иногда и засушливое лето. Казалось: живи, да радуйся. Но было не до радости, Все мужчины были на фронте, а на золотых приисках и в колхозе трудились старики, женщины и подростки.
      Климат той местности резко континентальный. Летом жара до 35-40 градусов, зимой сумасшедшие морозы до пятидесяти градусов, а минус сорок считалось нормой и занятия в школе не прекращались. Над домами днём и ночью поднимался дым из печных труб.
      Осенью в течение сентября учащиеся с третьего по шестой класс постоянно участвовали в уборке картофеля на колхозных полях и в подсобном хозяйстве «Рудоуправления». Учащиеся старших классов занимались заготовкой дров для школы в вершине пади Кулинда.
      Как только выпадал снег и замерзала Шилка, многие ребята, начиная с пятого класса, бросали занятия в школе и запрягаясь в санки, кто вдвоём, а кто в одиночку возили дрова из  распадков Ключёвка,  Козлуха и Водопадная. Обычно к концу дня из леса за рекой появлялись целые обозы с дровами. Но запряженными в сани были не лошади ,а подростки. Точно так же , как на картине художника передвижника  Перова  «Тройка». В морозном воздухе слышался скрип саней, а изо рта ребят валил пар, Навстречу им на лёд выбегали матери, а также младшие братишки и сестрёнки. Общими усилиями, скользя и падая, кто на четвереньках, а кто, наполовину скрючившись, вытаскивали санки по крутому подъёму на обрывистый берег.

      Привезённых дров хватало на сутки и на другой день всё повторялось. И так всю зиму, покуда не ослабевали морозы. К тому же ребята недоедали. Норма хлеба на иждивенца составляла 200 грамм в день, а на работающего -400 грамм. Основным продуктом была картошка во всех её видах. Таким образом, наличие дров и картофеля было важным условием выживания населения, а проще говоря: вопросом жизни и смерти от голода или от холода. Самым распространённым вопросом, который осенью близкие знакомые при встрече после приветствия задавали друг другу, был такой : «Ну что, паря,(или-дева) картошки много накопали?» И услышав положительный ответ, добавляли: «Ну и слава Богу! Стало быть ещё одну зимушку как-нибудь да перебьёмся, а там, глядишь и война закончится. Вот только бы наши ребята живыми вернулись!»
        Особо помнятся некоторые примеры величайшего терпения и нечеловеческой выносливости женщин той поры. Вот один из них. Была в штате «Золотопродснаба» должность водовоза, развозившего воду по домам «ответственных работников» в Новостройке. Водовозка представляла собой горизонтальную бочку, закреплённую на санях, с отверстием посередине для залива и разбора воды. В сани запрягалась лошадь. Управляла  этой повозкой молодая женщина лет так двадцати пяти, не старше. Было у неё прозвище Волчиха, может быть производное от фамилии; мне не известно.  В сумасшедшие морозы она подъезжала к проруби на реке, черпала оттуда и заливала в бочку около тридцати ведер воды и развозила по  объектам: сначала в столовую, а потом -по домам, где отогревалась, а уж сами пользователи черпали из этой бочки и носили воду домой. Однажды  под Новый год, когда я с матерью наряжал ёлку, дверь открылась и вошла эта женщина  в мужской шапке, телогрейке и длинной юбке, пошитой из плотной мешковины, на которой был штамп красного цвета: “Made in  U. S. A.” ( Такой штамп был на мешках с мукой, поставляемой из США по ленд-лизу). На ногах были валенки с короткими голенищами из-за экономии сырья и потому звали их «колотушками». (Я  носил такие же.) Перед юбки и валенки заледенели от попавшей на них воды. Только успев сказать: «Носите воду»,- она устало опустилась прямо на порог. Мама сразу подбежала к ней,  усадила на табуретку перед топящейся печью и открыла дверцу со словами:
    - Погрейся и обсушись. У тебя под юбкой то, хоть что-нибудь есть?
    - Ничего нет.
    - Боже мой! Да как же так можно терпеть! На дворе мороз сорок градусов. Застудишь яичники, заболеешь и погибнешь! Снимай валенки и грей ноги!
    - Ничего, мы люди простые, да крепкие и нам к страданиям не привыкать.
    - Ну грейся, а я сейчас воды наношу , а потом тебе что- нибудь и подберу. Телогрейку то сними, чтобы лучше прогреться. О, матка бозка! Матка бозка!
     Быстро одевшись, она пошла носить воду, а  я   из комнаты  наблюдал за Волчихой . От юбки шел пар  и она  подняла её на бёдра, обнажив округлые колени и нижнюю треть бёдер с красной от мороза кожей.  Должен сказать, что это была лишь часть тела необыкновенной красоты, а ниже колен ноги были обвёрнуты тряпками и обвязаны шпагатом. Я от удивления раскрыл рот и ожидал: когда же она поднимет юбку повыше, но так и не дождался. На меня она поначалу не обращала внимания и, лишь  отогревшись, внимательно посмотрела и одарила лёгкой  стеснительной улыбкой. А я стоял, изумлённый не только её красотой, но и  поистине нечеловеческой выносливостью  Потом, спустя десятилетия, созерцая в мировых и отечественных музеях репродукции с картины Рембрандта «Даная», я  мысленно возвращался  в ту далёкую детскую пору, когда в забытой Богом забайкальской глуши впервые в жизни увидел женские колени и бёдра такой же красоты, что и на полотнах великого художника эпохи Возрождения.
     Но всё это было потом, а тогда мама, придя со двора, со словами: « Ну чего уставился?! Наряжай ёлку!»,--положила конец моему созерцанию. Затем  порылась в сундуке  и отдала этой женщине старые кальсоны моего отца и ещё какое-то тряпьё и предложила сразу же надеть.
     Вспоминая то событие я всё думаю: а  смогли бы  нынешние, избалованные благами цивилизации. женщины вынести такое и остаться живыми  и здоровыми? Живыми то может быть и остались, а вот были бы здоровыми, то едва ли. Что касается Волчихи, то она пережила войну и вышла замуж за фронтовика. вдовца с четырьмя детьми и нарожала ему ещё столько же.
       Да! Правильно сказал поэт: «Есть женщины в русских селеньях!»
       Как жаль, что в нашей местности  тогда не было кинодокументалистов! Тогда бы отснятые ими кинокадры показали нынешнему молодому поколению: ЧТО пришлось пережить народу в ту страшную и безжалостную войну, сметавшую людей в могилы не только на фронте, но и в глубоком тылу.

       Летом 1943 года со всего района призвали  в армию трактористов и механизаторов 1926 года рождения для формирования танковых частей. Заодно призвали и учеников  10-х классов, по сути, ещё мальчиков, на краткосрочные офицерские курсы. Всего более ста человек. Когда они по трапу шли на борт парохода, то на берегу стоял  жуткий женский вой, который не смоли заглушить прощальные гудки парохода. После войны в Усть-Кару из ребят того призыва вернулось только двое. Остальные лежат в братских могилах по всей Восточной Европе и на сопках Маньчжурии. А кое-кто из них не удостоился и могилы, навечно оставшись без вести пропавшим, погибнув в плену, либо уйдя вместе с кораблём в морскую пучину .

         Известно, что летом дети развиваются быстрее. чем зимой, особенно в сельской местности. Поэтому для ребят моего возраста это была золотая пора. Всё свободное время мы находились в поле или в лесу в поисках чего-нибудь съестного. Ещё с весны мы собирали на пашне какие-то белые крахмальные корешки. По-видимому, то был пырей ползучий. На горных увалах (так называли южные склоны) выкапывали клубни саранок и собирали мангыр - сочный дикий лук. В Центральной России  его называют  латук. Его резали и толкли, добавляя в пищу, засаливали целыми кастрюлями и даже бочонками на зиму. А когда зацветал багульник, то мы как козы, объедали его сладкие цветки. От этого у нас губы постоянно были фиолетовыми. В июне начинали собирать на лугах и заготавливать на зиму дикий лук и чеснок. Разумеется, перья, а не головки, которые были слишком мелкими. Собирали и сушили для заварки чая цвет шиповника и листья земляники, а также дикой яблони. И, конечно же, с момента начала цветения черёмухи начиналась рыбалка: предел зимних мечтаний любителей природы На удочку хорошо ловились гольян, чебак, пескарь, которого местные жители называли «мургусун». На перемёты и закидушки попадались крупный чебак, краснопёр, касатка, сом, налим, щука, муксун, конь -губарь, таймень, ленок. Изредка попадались небольшие осетры , килограмма на три-четыре, не более. Как правило, они попадались на устье Берикана, на «белых камнях» и на Четвёртом острове
       Сколько летних ночей я провёл  у костра с друзьями, такими же рыбаками, как и я!  И сколько там было выслушано всяких историй, былей и небылиц! И с каким удовольствием и  ощущением детского счастья я возвращался с уловом домой, с гордостью сознавая, что помогаю семье прокормиться. А как все радовались, когда в кастрюле бурлила уха, распространяя вкусный аромат, или на сковороде жарилась рыба! Вкуснее её, да ещё с гарниром из отварной рассыпчатой сибирской картошки, не было ничего на целом свете. Больше я никогда и нигде не ел такую вкусную рыбу, как в далёком детстве. Для полной ясности должен добавить, что жарили рыбу не на масле , как сейчас, его тогда не было и в помине. Для жарки использовались купленные в аптеке касторка  и рыбий жир, да и то с какими-то лохмотьями, то есть неочищенный полуфабрикат Но и это вскоре исчезло из продажи. Тогда перешли на топлёное сало «лярд», поставляемое из Америки по «ленд-лизу»  , которое выдавалось по талонам работникам прийска. Было оно  твёрдым и застывало прямо на губах . Поэтому использовали его в небольшом количестве, только чтобы не пригорала пища. Позднее, когда я, окончив электромеханичекую морскую школу, служил в должности старшины команды электриков на корабле построенном в Америке, то снова столкнулся с этим жиром, находящимся в запасе и предназначенном как техническая смазка для набивки сальников и заделки мелких пробоин. Тогда же я  узнал, что этот жир  вытапливали из крупных тропических змей. Вот что нам в то лихолетье приходилось применять в пищу, дорогой мой современный читатель.
      Но, извиняясь за некоторые отступления, перехожу к основной теме моего рассказа об удивительном человеке, каких я редко встречал за прошедшие с той поры почти 70 лет и чья хрупкая,  неокрепшая жизнь по воле  злых сил была принесена в жертву ненасытному Молоху  среди миллионов других жертв.
       На снимке река Шилка напротив дома, где прошло детство автора               
            Продолжение следует...