Моя подруга. 1 часть. 8 глава

Глава 8. Теперь я французский багет

Все каникулы я проболела. Завтра воскресенье, и опять в школу.

— Эл, там это… — я услышала сквозь сон голос мамы.

— Что это?

— К тебе кто-то пришел.

Кто мог припереться в воскресенье ни свет ни заря в двенадцать дня?

Я открыла входную дверь. Ожидала увидеть кого угодно, даже Что-то, но не Эмму. Я накинула куртку и вышла в подъезд.

— Определись уже, мы будем общаться или нет, — сказала Эмма.

— Я же сказала, нет.

— То да, то нет. Ты как пельмень — никак не поделишься ровно пополам.

— А зачем вообще пельмень делить пополам? Сразу в рот — и готово.

— Видела бы ты, каких размеров их делает моя ма, так бы не говорила. Да и потом, я вечно обжигаюсь, когда оттуда вытекает сок.

— Поменьше делать не пробовалибывает?

— У тебя сколько братьев?

— Один.

— А у меня их трое. Жрут, как гусеницы. На них не налепишься. Да еще па — вечный спортсмен-тяжеловес. Каждый день аппетит себе набегивает. Все пытается похудеть. Говорит, что мне тоже бегать надо. Да сейчас. Разбежалась. Чтобы я да из сдобной булочки стала каким-то французским багетом? — Эмма окинула меня взглядом с головы до пят.

— Это ты на кого намекаешь? Это я французский багет?

— Я не намекаю. Я тебе прямо говорю.

— М-да, та еще компашка собралась: сдобная булочка и французский багет.

— Слушай, я все понимаю, но, может, все-таки чайку хотя бы попьем. — Эмме, как всегда, скромности не занимать.

Из комнаты вывалился мой брат. Он не ожидал, что дома посторонний, и не особо заморачивался с одеванием. Андрюха посмотрел на Эмму, подтянул семейки, потоптался и зашел обратно в комнату.

Я налила чай. На кухню зашел Андрей. Лучшее, что он мог придумать, это надеть кигуруми крокодила. Не удивительно. Из домашней одежды у него только семейные трусы и кигуруми.

Он сел напротив Эммы и уставился на ее бутерброд.

— Бери чай с бутером и пошли в нашу комнату, — предложила я Эмме и обратилась к брату: — а кое-кто пока тут поест.

Не знаю, чем можно заняться. С Марусей такого не было. Я была самой собой и не боялась, что она подумает что-то не то. Мне не надо было ее развлекать и завлекать. Все происходило само собой.

— Тату-машинка? — вскрикнула Эмма и подскочила к моему письменному столу.

Эмма открыла рот. Она пыталась поднять глаза, но они опять опускались вниз.
Наконец она посмотрела на меня.

— Чья она? Брата?

— Нет, моя.

— А где ты ее взяла?

— Мама купила.

— Крутоооо.

— Не знаю. Нормально.

— И ты можешь мне татуху набить?

— Вряд ли я рискну.

— Так зачем тебе тогда машинка?

— Я пока тренируюсь на искусственной коже.

— Круто. Подожди, так это можно же набить на рюкзаке.

— Можно.

— Сделай, пыжалыста.

Для меня это было чем-то обыденным. Но Эмму привело в полный восторг. Она так же с открытым ртом наблюдала за тем, как я перевожу трафарет и набиваю машинкой рисунок. Рот получилось закрыть, только когда она минут пять рассматривала результат.

— Фуф, ну, ты даешь.

На следующий день я шла мимо нее на перемене и слышала, как она важно говорила кому-то:

— Это настоящая татуха. Мне моя подруга вчера набила.

Такая смешная. Я улыбнулась. Не помню, когда в последний раз вот так улыбалась от души.

На следующий день на перемене ко мне подошли наши две болтушки-подружки.

— Давай ты, — шепнула Амина Амаль.

— Нет, ты, — шепнула та в ответ. 

— Слушай, Эл, — несмело начала разговор Амина, — можешь нам набить что-нибудь на рюкзаках? А то вся школа гудит про твои татухи, а мы сидим рядом, а у нас нету.

Я кивнула. Они запрыгали от радости:

— Серьезно?

— Сделаешь?

Я забрала после последнего урока их рюкзаки, а на следующий день уже принесла в школу. Они верещали от восторга, а потом протянули мне деньги. Немного, но это был мой первый заработок. Так я стала школьной тату-звездой.