Практика в Херсоне

Одно из достоинств Советского Высшего образования было то, что помимо бесплатного обучения, о чем сейчас потихоньку забывают, вузы предоставляли студентам старших курсов обучения практики на ведущих предприятиях СССР. Институты оплачивали железнодорожные билеты и частично проживание в местах практики, кроме того студенты на период практики были оформлены на работу на предприятиях где у них проходила практика. Мои сыновья окончили различные университеты Лос Анджелеса, но о таком они даже не слышали. Моя первая производственная практика должна была проходить в городе Херсоне (Украина) летом 1968 года. Сейчас точно не помню, но длилась она около полутора месяцев, с середины июля до конца августа. Руководителем нашей группы был назначен молодой преподаватель кафедры "Металлорежущие станки", у которого ни жизненного опыта, ни опыта руководства разношёрстной группой студентов, не было. Самое смешное, что спустя три года, я тоже оказался в таком же положении как он, и как говорится на своей шкуре это прочувствовал. Немного отвлекусь от темы, в 1971 году, мне, как ассистенту той же кафедры, самому пришлось руководить практикой студентов в городе Ульяновске. Я также ехал со студентами на поезде, также несколько студентов были старше меня самого, а один студент даже отсидел 4 года за соучастие в убийстве, но это уже другая история. И так наша группа 14-65 MC, состоящая из парней уже отслуживших армию, и таких школяров как я, ехала сначала до Москвы, а затем из Москвы до Херсона на поезде в общем вагоне. За время поездки нашего руководителя мы толком и не видели, вероятно он побаивался контактировать со студентами старше его по возрасту. Школяры держались своей компанией, а студенты по старше своей. Был среди нас и оригинал, Серега Буткеев, переведённый к нам из Бухарского филиала ТашПИ. Я помню как то, чтобы не сдавать сессию, он записался выступать на чемпионате по боксу, то ли нашего института, то ли всех Вузов Ташкента, но факт остаётся фактом, после того как наш однокурсник, Леша Литовченко, имевший первый разряд по боксу, пришёл после боя изрядно побитым, Серега решил сдавать сессию сам. Хотя он и не прочь был подраться, но перспектива быть побитым его явно не устроила. Во время нашей поездки на поезде этот Серега иногда проводил время со своей подружкой, студенткой курсом старше (несколько студентов старшекурсников ехало на практику вместе с нами), на крыше вагона поезда в котором мы ехали. Бедолаге нашему преподу пришлось пережить немало неприятных минут связанных с нашими выкрутасами. Один только Серега чего стоил. Время от времени oн создавал нашему руководителю уйму неприятностей, то надо было разбираться с проводниками, которые сгоняли Серегу с крыши, то успокаивать его когда он выпьет и т.д. Один из запоминающихся эпизодов его бурной деятельности это было то что
по прибытию в г. Херсон, пока наш препод звонил на завод и просил чтобы с завода, где должна была проходить наша практика, прислали кого-нибудь за нами и отвезли в общежитие, Серега умудрился подраться с одним из курсантов Херсонского мореходного училища, которое отбывало в полном составе на мореходную практику. И если бы не своевременное вмешательство офицеров училища, нас бы всех там отлупили на вокзале, так как ребята в общем тo были крепче нас да и количество курсантов было в несколько раз больше нашего. Слава богу курсантов рассадили по вагонам и они уехали, за нами прибыл заводской автобус и привез нас в общежитие. После этого мне в дальнейшем не однократно приходилось проживать в различных общагах, но эта была первая в моей жизни и все для меня там было новое и интересное. Комендант общежития раздал нам, как положено во всех общежитиях, спальные принадлежности и т.д. Но самое главное он предостерёг нас о половых контактах с местными девушками, чтобы мы были осторожнее с ними, так как можно поймать венерическое заболевание. Дело в том что Херсон портовый город и часть морских кораблей идущих из заграницы останавливалась в нем, и наиболее активные херсонские девицы гуляли с иностранными моряками. А у них, как он выразился: "Насморк не болезнь, а триппер тем более". На даже это настораживающее предупреждение не могло остановить нас. Было южное лето, а главное мы были молоды и гормон вовсю гулял по нашему телу заглушая наш разум и всякую осторожность. В конце концов не будешь же спрашивать у девицы из которой познакомился показать справку с вен. Диспансера. Таким образом позабыв все предупреждения со стороны коменданта, в первый же вечер, мы отправились на танцы. Не помню название парка, по-моему "Молодость", но название танц. площадки мне запомнилось на всю жизнь. Название было романтическим: "Ромашка".
Ни до ни после этого я не видел такой большой танцплощадки. На эстраде задорно играл молодежный эстрадный оркестр, и молодежь рьяно отплясывала "шейк", модный в то время танец. Мы молча встали у стенки и попытались оглядеться и прикинуть кого бы можно было пригласить на танец, но как только танец закончился к нам стали подходить девицы и приглашать нас танцевать. Мы еще не знали что каждый второй танец там был дамским, то есть девушки приглашали парней. Дело в том что Херсон в те времена называли городом невест, благодаря ощутимому численному преобладанию молодых девчонок над парнями. В Херсоне в то время было несколько текстильных предприятий, а как известно основная масса работников там женщины. Меня так же как и моих сокурсников пригласила какая-то девица, ее я не очень запомнил, так как в этот вечер я танцевал не только с ней одной. Такого аншлага я не видел никогда в своей жизни. На всю жизнь мне запомнился припев из одной песни, исполнявшейся на тех танцах:
"В Море глубоко, глубоко, глубоко, Счастье далеко, далеко, далеко, А глаза твои так близки так близки, тоже глубоки, глубоки, глубоки..."

Местной милиции нелегко было поддерживать порядок на такой большой площади с большим количеством танцующих пар, поэтому у входа стояло несколько милицейских машин с милиционерами, и обученными на разгон толпы, немецкими овчарками. Так что разогнать дерущуюся толпу они могли довольно быстро. Обычно драки заканчивались очень быстро, до появления милиции внутри танцплощадки. Гуляя по городу, мы обнаружили еще пяток танцплощадoк, причем все они находились рядом друг с другом, в радиусе одного километра от "Ромашки". Обычно, если ты не нашел себе подругу за вечер, мы заходили на танцы дома офицеров, их мы называли "дом последних надежд", так как там легче всего было снять девицу да и они были там постарше и особенно не выпендривались.
За период практики у меня было много знакомств с прекрасным полом. И оставалось лишь сожалеть, что практика прошла так быстро. Повышенным спросом, среди местных девушек, пользовались наши студенты узбеки. Мой новый приятель Хаким, студент национальной группы обучения, с которым я сдружился в период практики, рассказывал мне что одна из работниц завода на котором мы работали, занималось с ним сексом прямо на крыше одного из цехов завода, это бывало когда они работали во вторую смену. Перед началом она восклицала "ох как я люблю купаться", вкладывая в смысл сказанного совсем другое значение. Как сказал бы самый популярный советский юморист того времени Аркадий Райкин, они занимались сексом "В антисанитарных условиях".

Мне хорошо запомнился один из эпизодов моей гулянки по паркам Херсона. Как то мы с Хакимом познакомились с двумя девушками, не помню где, и затащили, конечно же с их согласия, в парк Херсонского сельхоз института. Там были шикарные беседки где можно было уединиться вдвоем, хотя они и были полуоткрытыми для внешних взоров, но так как дело было около двух часов ночи, то естественно никого вокруг нас не было. Своего угла ни у нас ни у наших подруг не было, так что приходилось обжиматься где, попало. Я, со своей подружкой, расположился в одной беседке, а Хаким со своей в другой. Не прошло и часа как появился сторож и начал выгонять нас оттуда. Мы конечно послали его по дальше, но на этом дело не закончилось. Как раз в не нужный момент, когда я практиковался со своей подружкой поцелуями взасос, а мои шаловливые ручки шарили у нее под кофточкой, а может быть и ниже, к нам подошел в очередной раз сторож парка вместе с милиционером. Я вероятно сильно завел ее и поэтому когда уже милиционер попросил нас покинуть парк она взбеленилась и обозвала его типа: "мудак недоделанный". Она явно была не из института благородных девиц. Милиционер завелся сам, какая наглость, его оскорбили при исполнении и он начал выкручивать ей руку, чтобы отвезти в милицию. Хаким и я начали перед ним извиняться за ее грубость, но как только он отпустил ее руку, от нее последовало новое оскорбление. Тут уж он стерпеть не мог, он хотел снова схватить ее за руку, но она побежала да и мы вслед за ней, надо было уносить ноги, дело принимало скверный оборот. Не помню как долго мы бежали, но в результате мы оказались на старом кладбище. Я спрятался со своей подружкой в подъезде какого то дома, стоявшего рядом с кладбищем, а Хаким и его подруга, если верить его словам, спрятались в склепе то ли на еврейском, то ли на немецком кладбище. Оба кладбища были рядом друг с другом и недалеко от парка сельхоз института, а также рядом с нашим общeжитием. Так что как только мы убедились что милиция за нами не гонится, мы спокойно пошли досыпать в общежитие. Больше я с этой девицей не встречался.
Забегая вперед, лишь скажу что провожала меня на речном вокзале, когда практика закончилась и я уезжал со своими новыми друзьями в Одессу, девушка с которой я познакомился перед самым своим отъездом. Она стояла на берегу, и как в кино махала мне платочком. Мы договорились писать друг другу письма до востребования. Дело в том что я не хотел чтобы мои родители знали что у меня есть девушка. Какое-то время я получал, на главпочтамте г. Ташкента, письма до востребования, пока сам не прекратил ей отвечать. Я был еще молод, и эта переписка вела нас в никуда.

Завод, куда нас направили на практику, назывался заводом "Карданных валов". Он специализировался только на изготовлении карданных валов для крупных грузовых автомобилей. Завод имел звание завода "Коммунистического труда", сейчас это звучит экзотично, а тогда это звучало гордо. Тем не менее это высокое звание не помешало кому-то из работников этого завода своровать итальянский плащ болонья в котором я пришел на работу и который хранился в моем ящике для личных вещей, которые я переодевал перед началом рабочей смены. Пропажу плаща я обнаружил лишь выйдя из цеха, после окончания второй смены, в которой я работал. Я вернулся опять в раздевалку и обшарил снова мой шкафчик для смены одежды, но ничего не обнаружив сказал об этом моему приятелю Хакиму, который находился, на моё счастье, в это время в раздевалке. Хаким был ушлым парнем, не то что я, он был на курс старше меня, и это была его не первая практика, поэтому он сразу же стал искать начальника смены. Найдя начальника смены Хаким добился того, что был составлен протокол пропажи моего плаща, чего я никогда бы не догадался сделать.
Благодаря ему я в течение нескольких дней получил от завода сумму равнозначную стоимости моего украденного плаща.
На период практики меня зачислили наладчиком нескольких шлицефрезерных станков. Моим бригадиром и наставником был парень лет двадцати четырех, звали его кажется Иван. Он был немногословен, но всегда рассказывал о чем его попросишь, единственно он почему-то избегал разговоров о девушках. Немного позже я понял почему. Он всегда ходил в берете, которая была натянута так что почти закрывала его бакенбарды. Один раз я видел его без беретe, когда после рабочей смены мы купались в общем душе. Он был небольшого роста, но крепкого телосложения. Волос на голове у него не было, и только на конце бакенбард было два небольших пучка волос. Вероятно я его спросил об этом, и он объяснил мне что служил на атомной подводной лодке и получил облучение. После этого я больше не спрашивал его о девушках.

Я не помню при каких обстоятельствах, но в середине практики, по-моему, попивая вино прямо на улице, я познакомился с местным парнем, тоже студентом. Дело в том что в те годы сухое вино в Херсоне продавалось на улицах на разлив, так же как квас, в больших металлических бочках. Ели мне не изменяет память, в те времена, можно было купить стакан сухого вина на разлив за 10 копеек, а полулитровую кружку за 20 копеек. Кроме того популярным среди студентов было крепленое вино "Белое мицне", которое в народе прозвали "биомицином", в честь известного антибиотика. Особенно меня поражали названия различных бытовых учреждений на украинским языке, до этого я не сталкивался с украинским языком. В то время я не слышал украинскую мову на улицах Херсона, зато витрины пестрели названиями "кафе Видпочинок", "Перукарня" и т.д. У парня, с которым я сдружился, была девушка и он часто рассказывал мне о своих отношениях с ней, вплоть до секса. Он любил выпить, и по пьяни он рассказал мне что ей нравится оральный секс. Хотя я уже и не был девственником, но в ту пору казалось мне это извращением о чем я ему и говорил, я также советовал ему бросить ее. Не знаю послушаться ли он моего совета, когда мы отмечали мой день рождения, буквально за неделю до отъезда из Херсона, был с ней на моем дне рождения. Сейчас я бы промолчал, а тогда... Мой день рождения мы отмечали на квартире у пожилой, одинокой женщины. На тот момент мне стукнуло 20 и для меня она была пожилой, может быть сейчас я бы ее так и не назвал. Я не помню чья она была знакомая, но она предоставила нам свой, небольшой, дом. Кроме нее на дне рождения были: Хаким, Додик, однокурсник Хакима, этот парень и я. Девушки были, но я их не помню, наверно мы крепко поддали. Помню на утро осталась одна бутылка водки "Столичная", и мы решили опохмелиться. Разлили по стаканам выпили по чуть-чуть и поняли что водка не идет. Увидев это хозяйка достала из шкафа бутылку и разлила ее содержимое в другие стаканы и предложила нам попробовать. Мы выпили немного и нам понравился ее алкоголь. Он был приятного, душистого запаха. Пахло абрикосами, казалось что напиток слабее водки, но когда она взяла и подожгла его в чайной ложке, по пламени мы поняли что он градусов на двадцать, крепче водки. Это был самогон из абрикосов, она назвала его абрикотин. Никогда больше мне не доводилось пить такого чистого и приятного на вкус крепкого напитка.
Иногда нам все надоедало, и не было ни сил, ни желания идти куда-либо, тогда мы скидывались, готовили ужин с выпивоном и оставались в общежитии. Хорошо посидев и немало выпив мы начинали дурачиться, благо зрителей у нас хватало. Как раз напротив нашего общежития было точно такое же только женское. В комнате, где мы гуляли, включалась громко музыка, я и Бахтияр раздевались до плавок, наматывали себе на головы белые вафельные полотенца, что-то наподобие тюрбанов, и начинался танец живота. Так как мы жили в общаге временно, то на многих окнах у нас не было занавесок. Я думаю что это было красочное зрелище, два молодых стройных парня, в освещенной комнате с распахнутыми окнами, под звуки плавной, обволакивающей музыки, крутили своими бедра на протяжении 7-10 минут, а я еще мог как индус смещать голову вправо и лево держа ее вертикально. Свет в некоторых окнах общежития напротив начинал отключаться, вероятно там жили довольно скромные девушки и они не хотели чтобы другие, видели их за просмотром нашего выступления.

Все эти мои похождения вероятно повлияли на то что у меня начался зуд в деснах, мне охотно было их расчесать. Когда же я плевал то в моей слюне было полно крови. Я пытался лечиться своими силами, но ничего мне не помогало. Промучившись где-то около недели, я обратился к стоматологу, который сразу же поставил мне диагноз пародонтоз. Он сразу уже назначил мне электрофорез, стал чем то обрабатывать десна и слава богу все нормализовалось, хотя десна заметно опустились. Уже по приезду в Ташкент я прошел дополнительный курс лечения и мои десна немного приподнялись, хоте и не до первоначальной высоты.

Как я и говорил выше, во время практики, я сдружился с двумя парнями, Додиком и Хакимом, которые тоже проходили вместе со мной практику, и были старше меня курсом. По окончанию практики мы решили на недельку, заехать в Одессу, благо после практики у нас сразу же начинались каникулы. Как я и описывал выше, с речного вокзала, нас провожали наши подруги и на прощание махали нам платочками. Катер на подводных крыльях уносил нас навсегда из замечательного города Херсона, таким он запомнился навсегда. Нас ждала Одесса.

Катер шёл быстро и через промежуток времени немногим более двух часов мы прибыли в морской порт славного города Одессы. Для нас это было не первое посещение Одессы и поэтому, ни Потемкинская лестница ни Одесский оперный театр нас не поразили. Дело в том что в период практики, не помню точно кто это организовал, но по моему воспитатель женского строительного общежития, расположенного рядом с нашим, у нас была экскурсия в Одессу, с посещением оперного театра. Из этой поездки меня впечатлило здание оперного театра, и особенно рассказ экскурсовода о затраченном золоте на восстановление театра и то что он по красоте третий в Европе. Так же у нас была незабываемая ночёвка на берегу чёрного моря, так как в нормальной ночёвке нам отказало какое-то общежитие, с которым договаривался организатор нашей экскурсии. Ещё запомнились возгласы одной девицы по средине ночи: "Вовык убыры руку", потом мы ещё долго подтрунивали над Вовой Мартиросовым воспроизводя незабываемый хохлацкий акцент. Дело в том что мы разделились по парам и спали под одними одеялами со своими новыми знакомыми из строительного общежития, которые на всякий случай прихватил их воспитатель.

С этим Вовиком связан один случай произошедший со мной в Херсоне. Иду я как то по улице и ко мне подходит девушка и говорит, здравствуй Вова. Я ничего не понял, а она начала мне рассказывать что мы познакомились с ней на танцах, я пытался её убедить что я её не знаю, но она мне не очень поверила и я объяснил ей что она меня путает с Вовой, затем мы оба рассмеялись. Мы учились с Вовой в одной группе и были немного похожи друг на друга, те кто видел нас впервые, считали нас двоюродными братьями.
Ну а пока, лежа на пляже, луч прожектора со сторожевого корабля, периодически скользящего по берегу, и время от времени, возгласы Вовиной подруги, а так же шорохи из-под других одеял, не давали никому спать.
Прошу извинить меня за небольшое отступление. Во время первого пребывания в Одессе, мы видели на Дерибасовской гостиницу "Золотой ключик", и первым делом мы направились прямо туда. Там конечно мест для нас не нашлось. И так помотавшись, безрезультатно, по нескольким гостиницам, мы оказались в квартирном бюро. Не знаю, как сейчас, но раньше существовал такой бизнес. Владельцы жилья могли сдавать его, или комнату в нем, посредством этого бюро. Нас сразу же взяла в оборот ушлая еврейка, тётя Лиза. Проживание в комнате, которую она сдавала, стоило один рубль за сутки. Деньги у нас были, так как на практике мы отложили часть заработанного на посещение Одессы. Она забрала наши паспорта и деньги за проживание за весь период, и мы отправились к ней на квартиру. Она пообещала нам что её квартира с видом на море и находится недалеко от пляжа. По-моему, это было недалеко от пляжа "Аркадия". Улица, куда она нас привела, называлась "Уютная" и состояла из небольших, двух и одно этажных домов. Мы остановились у небольшого двух этажного дома, зашли в подъезд, и собирались подняться вверх по лестнице, но тётя Лиза бодро зашагала вниз. Её квартира была полу подвальная, т.е. окно наполовину уходило под землю. На двери была медная табличка, на которой было написано: " кв. Шапошниковых", а на конце слова стояла буква "ять". У меня было ощущение, что мы попали в дореволюционное время. Она завела нас в комнату, где вдоль стен стояли три кровати. Мы сразу же стали распределять кто на какой из них будет спать, но не тут то было, она нас быстренько осадила. Оказывается на одной кровати спали муж с женой, на другой молодой парень из Москвы, на третьей она планировала поселить двоих из нас, а для третьего планировалась раскладушка. В общем мы были в шоке, мы собрались идти в квартирное бюро и забрать наши паспорта, но было уже поздно, оно было закрыто, да и по разговору с ней мы поняли что денег возвращать она нам не собирается. В общем она развела нас как лохов. Правда на следующий день супружеская пара уехала и я с Додиком спали уже в разных кроватях, и хотя вида на море не было, но пляж располагался довольно близко. В квартире мы проводили мало времени, в основном загорали на пляже и гуляли по городу, так что к нашему жилью мы быстро привыкли. Душа в квартире не было, а удобства в виде туалета располагались в конце коридора. Туалет был сделан как трон, унитаз находился где-то на высоте одного метра, и надо было преодолеть три крутые ступеньки, что бы на него взобраться. Думаю что по пьяни надо было карабкаться на четвереньках, но слава богу мне не довелось испытать этого.
Кульминацией было смывание того что появлялось после твоего пребывания в туалете. Рядом с унитазом стояла очень большая металлическая бочка в которую из трубы капала вода. Вероятно из этой же трубы и происходило периодическое, заполнение этой бочки. В бочке плавал детский горшок, который был прикован к бочке металлической цепью, и по окончанию, надо было зачерпнуть им воду из бочки и смыть продукты своего труда. Я думаю, что вид этого туалета и процедура как им пользоваться могли бы послужить хорошим сюжетом для рассказа Ильфа и Петрова. К сожалению я не обладаю их талантами и поэтому описал это как мог. Во времена моей юности, одной из достопримечательностей Одессы была барахолка, где торговли настоящими импортными вещами из капиталистических стран, а так же различными подделками под импорт, ну и конечно ворованным барахлом. Барахолка занимала огромную территорию и каждый кто бывал в Одессе обязательно старался попасть туда. Мне лично был нужен болоньевый плащ, взамен украденного в Херсоне, Додику и Хакиму, тоже что-то. И вот в первое же воскресение нашего пребывания в Одессе мы отправились туда. Мне понравился импортный плащ из материи, пропитанной водоотталкивающим составом. По-моему, я уложился в те семьдесят рублей, которые мне дали на заводе взамен моего украденного плаща. Додик и Хаким накупили уйму всего. Хакиму даже не хватило денег и он одолжил у меня двадцатку. Какой я был наивный, случай с моим школьным другом Мошей, так меня ничему и не научил.
Когда мы вернулись с покупками и начали считать сколько у нас осталось денег, то поняли что на те три дня, которые нам оставалось до вылета в Ташкент мы можем себе позволить тратить по три рубля в день. То есть в день на троих мы можем купить пару батонов хлеба и килограмм вареной колбасы. С горя мы зашли в знаменитую пивную "Гамбриниус", которая располагалась на Дерибасовской. К нам за столик подсел парень наших лет и мы с ним разговорились. Парня звали Андрей, сам он из Ленинграда, и как он с гордостью заявил нам, происходил из дворянского рода. Фамилия его была Сысоев, но на нас это не произвело никакого впечатления. В разговоре он узнал что у нас проблемы с деньгами, и он пообещал подкармливать нас в течении трех, оставшихся, до вылета, дней. Его самого вчера ограбили в центральном парке Одессы им. Шевченко. Он проводил девушку и возвращался в двенадцатом часу ночи через этот парк, как к нему подошли двое показали нож и сняли с него свитер. Буквально метров через двести он встретил милиционера и рассказал ему о скучившемся, на что тот ответ: "Во-первых тебя не ограбили, потому что твои часы на месте, а во-вторых не гуляй так поздно". Не знаю, как сейчас, а в те далёки шестидесятые, в Гамбриниусе играл скрипач, и не первой свежести бабка продавала из-под полы, в прямом смысле этого слова, сушёную тараньку. Она прятала рыбку под несвежий фартук, который был на ней, и когда получала от клиентов деньги, украдкой доставала её из-под фартука. Мы хорошо посидели с Андреем, он нас угощал. На завтра мы встретились с ним вновь, он прешёл к нам с какой-то девушкой. Была осень, а осенью полно еврейских праздников, и когда девушка появилась у нас в комнате она сказала нам что сегодня еврейский новый год и неплохо было бы его отметить в каком нибудь в ресторане. В соседней с нами комнате жила хозяйка квартиры тётя Лиза, дверь в её комнату была открыта, и она услышав это, вышла и подтвердила, что сегодня на самом деле еврейский новый год. Как я говорил выше, мы потратили почти все свои деньги, и у нас оставались последние 3 рубля на такси до аэропорта, и поэтому мы стали отнекиваться от ресторана. Однако наш новый приятель Андрей, поддержал идею Мне не особенно запомнился ресторан, зато запомнилось то что помимо всего прочего, подруга Андрея заказывала шампанское, а это в ту пору было не дёшево. И когда официантка принесла Андрею счёт то лицо его сразу же стало серьёзным. Я Хаким и Додик поняли что таких денег у Андрея нет и надо как то выкручиваться из сложившейся ситуации. Хаким позвал меня покурить, он сказал что есть надежда что у подруги Андрея есть деньги и чтобы я позвал её танцевать, причём танцевал так что бы она все время была повёрнута спиной к нашему столику. Он объяснил мне что он собирается порыться у нее в сумочке на предмет наличия в ней денег. Я все чётко выполнил, единственно что мне запомнились это выражения лица официантки, которая все это видела. Оно у неё вытянулось. Лицо Хакима не выражало ничего, однако когда девушка пошла в туалет, он сообщил нам что денег у нее нет и нам всем надо несколькими группами постараться незаметно уйти из ресторана и дожидаться его за углом улицы, на которой находился ресторан. Когда же мы встретили его за углом улицы, он рассказал нам что, дал официантке 15 рублей которые ему дал Андрей, и на её вопрос, а где остальные деньги, ответил чтобы она молчала, а то не получит ничего. Не знаю была ли это правда, но нас она устраивала. Мы почти что бегом покинули это место, и остановились только тогда когда были уже не приличном расстоянии от ресторана.


Время было позднее и надо было расходиться по домам. Девушка сразу же заявила что провожать её буду я. Андрей рвал и метал, он сказал мне, что так как он платил за ресторан, то он должен ее провожать. Она сказала мне что мы едем с ней на дачу. Было поздно, шел первый час ночи, и мы сели в трамвай, который направлялся в сторону дачи. Андрей увязался за нами. Мы ехали довольно долго и добрались до конечной остановки, девушка сказала Андрею что это последний трамвай на сегодня и что бы он возвращался обратно в Одессу. Мы еле усадили его в последний трамвай, а сами пошли в сторону ее дачи. Помню мы пробирались по плохо освещенной улице, где вдоль дорожки буйно рос невысокий кустарник. На улице не было ни души и мне было явно не по себе идти вдоль заборов, поросших какими то кустарниками, где мне казалось вдруг, могло появиться что-то страшное и непредсказуемое. Когда мы проходили мимо машины, стоящей у обочины, по-моему, это была "Победа", то увидели двоих мужчин внутри. Они подозрительно смотрели на нас, потом машина вдруг завелась и они уехали. Все навевало на меня не хорошие мысли, но слава богу мы скоро добрались до места, и как только мы зашли в дом страхи мои улетучились. Девушка угостила меня домашним вином. Мы с ней долго болтали, т.к. ей необходимо было кому-то выговориться, дело в том что на следующий день она собиралась идти в суд разводиться с мужем. На следующий день, зная что у нас нет денег на еду, прежде чем отпустить меня к моим друзьям, она собрала, используя запасы дачи, какие-то консервы, соления, компоты. В общем на улицу Уютную, т.е в наше жилье, я вернулся с полной сумкой продуктов. Додик ревностно меня допытывал, был ли у нас секс, на что я искренне отвечал что ничего не было. В этот момент к нам в комнату заглянула наша квартирная хозяйка тетя Лиза и Додик спросил ее как ей понравилась наша девочка, на что она с сарказмом ответила: "Ха, девочку сейчас можно встретить только лишь в роддоме". Оставшиеся два дня мы, купались, резались в карты и поедали продукты подаренные нам девушкой. Через пару дней мы были уже дома... И я снова стал домашним парнем. Не знаю по какой причине, но на следующий год на производственную практику, которая проходила в Киеве, меня не взяли. Могу лишь предполагать что вероятно на это повлияли не лестные отзывы нашего руководителя практики обо мне.