13. Сапоги с неба

     Это очередной рассказ из моей биографии.
     Друзья, вы знаете чем бомбят врага военные самолёты? Правильно, бомбами. А вот и не всегда. Иногда, по прихоти лейтенанта Жени Яранского, то есть по моей прихоти, они бомбят кирзовыми солдатскими сапогами. Читайте и удивляйтесь.

--------------------

        Какая бы чушь ни взбрела человеку в голову,
        у него всегда найдутся единомышленники.
        А. Дефонт.

        Хорошие друзья никогда не позволят вам
        совершить дурной поступок в одиночку.
        А. Дефонт


     Итак, мы на своём полковом аэродроме готовили самолёты к бомбометанию на полигоне. Полигон расположен в районе Новой Земли. Это архипелаг в Северном Ледовитом океане. В Белом море.

     Дивизионная метеослужба сообщила, что в одном из районов маршрута нет погодных условий. Задание было отменено. Но, в бомболюк и на внешние держатели уже было подвешено 70 авиабомб калибра 100 и 250 кг.  Мы, чертыхаясь и проклиная погоду, сняли боекомплект и ожидали изменения задачи на лётный день. Последовала команда отрабатывать взлёт-посадку молодыми лётчиками и летать “по коробочке” в районе аэродрома.

     Мы удовлетворительно вздохнули, подготовили самолёты, и пошли за капониры поваляться в траве. Благо, что денёк тёплый и солнечный.

     Дружок мой, лейтенант Вовка Вотинов, увидел, что в траве валяются изношенные кирзовые сапоги солдат срочников. Пар сто. Со стёртыми каблуками и торчащими из подошвы гвоздями. Как потом выяснилось, это старшина эскадрильи складировал их там на время, до утилизации, на складе для таких сапог места не было. У меня тут же возникла одна стрёмная идея:
 
     - Слышь, Вован, а давай вместо снятых бомб подвесим в бомболюк сапоги. Пар двадцать. Скажем Серёге, штурману, чтобы отбомбился сапогами по скобарям когда самолёт будет над городом.

     Здесь я должен сообщить тем, кто не знает, что скобарями мы называли местное население. Так их называли со времён Петра Первого. В этих местах делали скобы для крепления деревянных элементов кораблей петровского флота. Поэтому все местные были скобарями. Мы с ними не дружили. Вернее, не со всеми ими, а только с парнями.
 
     Дело в том, что в нашем гарнизонном Доме Офицеров по субботам гремела музыка. Девчонки со всех скобариных районов стремились по субботам к нам на танцы. Парней не пускали дальше КПП. Они бешено ревновали и били нас всякий раз, когда мы приходили в их городскую баню. А мы били их на подступах к нашему КПП. Вот такая случилась между нами ”любовь”. Поэтому мы с Вовкой со мстительным воодушевлением представляли себе картинки, где драные сапоги падают с неба на головы нашим врагам. Каждому скобарю по сапогу. И непременно по кумполу.

     Вовка пришёл в неописуемый восторг от такого предложения и мы, озираясь по сторонам, перетащили сапоги под самолёт, подвесили на держатели штук сорок, закрыли бомболюк и стали ждать прибытия экипажа. При этом потирали руки, смеялись и называли наш бомбардировщик  носителем ядерных сапог. Вот такое дурное сознание было у нас в тот момент в 1978 году. Нам было по 20 лет. И это всё еще был несознательный период в нашем моральном становлении.

     Пришёл экипаж принимать самолёт к полёту. Штурман Серёга, забыл фамилию, отвечал за приём бомболюка. Это лейтенант одного возраста с нами, приехал в полк в тот же год, но, насколько я помню, из челябинского лётного. Поэтому мы состояли в одной полковой тусовке и общались на дружеской ноге, тем более, что играли на танцах в одной группе. Я на басе, он на соло.

     Я открыл бомболюк и показал ему гроздья висящих сапог. Серёга сначала не врубился. Пришлось в ярких картинках рассказать как эти сапоги будут падать на головы наших банных истязателей, если он, когда нужно, нажмёт кнопку сброса. Видимо, я нарисовал очень красочные картины  предстоящего унижения наших врагов. Он, как и Вовка, вдохновился местью. Ведь по брылам возле бани получали мы все, и он тоже.

     В челябинском лётном, оказывается, тоже хватало безбашенных парней, готовых на безрассудные поступки по причине бурлящей молодой энергии, перебивающей голос разума. В этот день Серёгин голос разума, наверное, долго спал и проспал момент его решения присоединиться к нашей хохме. Эх, молодость, беспредельная глупость с непросчитанными рисками.

    Самолёт взлетел. И только тут меня острой спицей пронзила мысль о возможных проблемах с самолётом при бомбёжке сапогами. Кровь бросилась в лицо, а ладони мгновенно вспотели. Понимаете, это бомбардировщик. Его боезапас это бомбы. Когда, на скорости тысяча километров в час, открываются створки бомболюка, то внутри фюзеляжа возникают сильные воздушные завихрения подобно тому, если вы на скорости сто километров в час откроете окна в машине. Но бомбы, представляют собой тяжёлые железные чушки. Они падают вниз под действием веса, не смотря на эти вихри. Но сапоги несравнимо легче бомб. Воздушными потоками их может забросить куда угодно. А через бомболюк проходят тяги управления хвостовым оперением, рулями высоты и курса. Если хотя бы один сапог задует не туда, куда нужно, и он заклинит тяги, то всё, аллес капут, самолёт становится неуправляемым. Писать о возможных последствиях у меня даже сейчас не хватает духу.

     Вовка тоже побледнел от такого расклада. Мы, комсомольцы и активисты вмиг открестились от атеизма, сразу поверили и в Бога и в судьбу и ещё во что-то  и стали  просить небеса, чтобы ничего такого не случилось. Перетрухнули тогда серьёзно. Вся наша последующая жизнь представилась нам на нарах. Наверное, это был второй случай, когда моя голова чуть поседела.

     Но вот посадка. Самолёт заруливает на стоянку. Серёга лыбится через стекло фонаря и показывает большой палец. Я знаками показываю, открывай, мол, быстрее бомболюк. Подбегаю в бомболюк и… Друзья, вы не можете представить себе того мгновенного облегчения, которое я испытал при виде пустых бомбовых держателей. Ушли все сорок сапог. У меня на глаза навернулись слёзы счастья. Ведь я избежал тюрьмы. Вовка, похоже, испытывал что-то подобное. Мы только переглядывались не в силах говорить.

     Вытащили Серёгу из кабины. Он всё ещё пребывал в эйфории. Отбомбился над центром города. Сказал, что не докладывал командиру о произведённом бомбометании. Как это, я не представляю. Все операции штурмана санкционируются командиром корабля. Но сапог действительно не было. Мы на радостях и по собственной дурости поведали Серёге о том возможном исходе, который, слава Богу, не случился.

     Он, наконец, врубился. Психанул. Обозвал нас баранами и раз пять послал на три известных буквы. На этом наша дружба закончилась, хотя мы продолжали вместе играть на танцах.

     Сразу после прихода самолёта мы стали усиленно слушать местное радио на предмет городских новостей о неожиданных подарках с неба для жителей города. Понятно, что сапоги не могли упасть с Луны. Конечно же, они упали с самолёта нашего полка. Должен был разгореться скандал, инициированный местными властями в адрес командования полка, что привело бы к следствию и опять же к нарам для нас с Вовкой. Но уф-ф, ничего такого не было слышно. Наверное, никому по темечку не попало.

     Вот такой случай произошёл с нами на заре нашей офицерской службы. Впрочем, он был, наверное, последним в череде безответственных поступков, продиктованных нашей молодой дурной энергией. На фоне такого нервного переживания у меня произошла перезагрузка ценностей. Я повзрослел что ли. Урок не прошёл даром. С этого момента я начал выбираться из бессознательной психологии и всё более демонстрировал переход к сознательному образу жизни.

     Слух об этом случае вырвался на просторы Родины, оброс самыми одиозными подробностями и если бы тогда ставили лайки, то, думаю, что эта история стала бы рекордсменом по их количеству. Я слышал об этом в разных местах и с разными вариациями…