Чашка и блюдце

   Уханье тяжёлых берцев перемежалось с сухим стуком деревянной палки о протоптанную тысячами ног туристов лесную тропу. Усталость давала о себе знать несмотря на то, что Сергей Валентинович часом ранее отломал от ссохнущегося дерева ветку и использовал её как посох, дабы хоть немного разгрузить натруженные ноги. Тысячу раз он пожалел, что вместо кроссовок надел свои старые берцы; тысячу раз пожалел, что не взял свою карту, понадеявшись на угасающую с годами память. И десять, сто тысяч раз пожалел, что взял с собой жену. Бесконечные её причитания в четырёх стенах изрядно действовали на нервы, но здесь, средь прекрасных пейзажей поросших столетним лесом холмов, среди деревьев, гордо стоящих под ласковым осенним солнцем, постоянные размышления вслух будто контрастировали с идиллической тишиной, выпячивались самыми неприятными деталями и раздражали ещё сильнее, впивались в спину.

   А ведь идея казалась такой свежей, почти гениальной! Хоть на день сменить обстановку, чтобы отвлечься от страшного горя, настигнувшего их семью.

   — Как же там Мишенька? — говорила Татьяна Ивановна, а Сергей Валентинович всё думал, как ей удаётся болтать без устали и не сбиваться с дыхания, пройдя добрый десяток километров? Воистину, женщины куда выносливее. — Сейчас ужин, его же покормили?

   — Таня, он в коме! — не выдержал муж. — Какой ужин?
   
   — Ну… — запнулась жена… — Ужин всё-таки…

   — Танечка, ну хватит уже дёргаться! — воскликнул мужчина. Он остановился и повернулся к жене. Даже в оранжевых лучах готовящегося нырнуть за горизонт солнца её коротко стриженные «ёжиком» выбеленные волосы всё равно отсвечивали каким-то неестественным фиолетовым оттенком. Остывшее солнце подсветило каждую морщинку на щекастом лице, особенно «гусиные лапки» в уголках глаз — верный признак безграничной доброты, с чем Сергей Валентинович бы обстоятельно поспорил. За линзами очков в прозрачной пластиковой оправе смотрели перепуганные глаза.

   — Родная моя, — умоляюще сказал он. —  Нельзя так себя истязать! Врачи ясно сказали ждать, мы сейчас повлиять ни на что не можем. Отвлекись хоть немного на что-нибудь другое, ты же себя живьём ешь! Посмотри, какой красивый лес, солнышко как за холм закатывается…

   Лицо застыло маской, выражая всё тот же страх запуганного зверька. Через несколько секунд она быстро произнесла:

   — Ты знаешь, куда нам идти? Мы заблудились?
   
   — Знаю, — недовольно проворчал муж и, развернувшись, махнул рукой. — Вперёд!

   «Вот тебе и отвлеклись», — с досадой подумал Сергей Валентинович. Он не знал, куда идти. Всплывавшие в воспоминаниях двадцатилетней давности знакомые и почти родные места на деле ощетинились тысячами рыжих от заходящего солнца сосен и оказались запутанным лабиринтом, словно какой-то злой волшебник приш;л и вывернул наизнанку весь лес, в котором так часто Сергей Валентинович гулял в молодости. В любом случае, если есть тропа, то куда-то она выведет. С поджатыми губами он двинулся вперёд. Секундой позже зашуршала курткой и жена, поспевая следом.
Между тем солнце скрылось за горизонтом, стволы сосен стали мертвенно-серыми и словно ещ; ближе придвинулись к тропинке, точно хотели наглухо закрыть дорогу и задавить любого, осмелившегося пойти по ней в этот час.
   
   — Сер;жа, темнеет!

   — Да вижу я...

   А ведь он даже не додумался взять с собой фонарик. Забыл, что в лесу смеркается очень быстро и до совершенно непроглядной тьмы. Ещ; двадцать минут — и идти им прид;тся наощупь… Есть, конечно, мобильный телефон, и вроде там есть фонарик — Миша даже показывал, как он включается, но разве сейчас вспомнишь, как?
«Старый растяпа, — ругался на себя Сергей Валентинович. – Заш;л ч;рт знает куда, ещ; и жену с собой прихватил. Фонарик не взял, спички не взял, бестолочь… Что теперь делать?»

   Справа, в щели между стволами, мелькнуло что-то яркое. Мужчина остановился и стал всматриваться, наклоняясь то в одну сторону, то в другую… Ага, палатка! Кто-то устроился на ночлег. На душе сразу стало спокойнее.

   — Сер;жа, — подала голос жена, — Сер;жа, что там?
   
   — Туристы, — ответил муж и облизнул пересохшие губы. — Ид;м, поздороваемся хоть.

   — И дорогу спросим.

   — И дорогу спросим, — добродушно подхватил он. Вместе они сошли с тропы. Боль и усталость почти не чувствовались, пока они шли через чащу. Ноги с хрустом пружинили на толстом ковре из сухих иголок. Ярко-ж;лтая палатка настолько захватила внимание Сергея Валентиновича, что один раз он получил мохнатой зел;ной веткой по лбу, но радость его от этого не убавилась ни на грамм.
Хозяин палатки сидел на поваленном стволе спиной к ним, сгорбившись над костром. Синий дымок беспокойно вился над оранжевым пламенем и обнимал подвешенный на самодельной треноге котелок.

   — Добрый вечер! — сказал Сергей Валентинович.

   — Добрый день, — приветливо отозвался турист. — Присаживайтесь, пожалуйста.

   — Да мы, знаете ли, дорогу только спросить, — Сергею Валентиновичу хотелось побыстрее закончить разговор и выйти из леса до темноты.

   — Идти ещ; долго, до темноты выйти не успеете.

   — Ам… — только и ответил Сергей Валентинович и остановился как вкопанный. В спину ему по инерции ткнулась жена.

   — Что такое? Что такое, Сер;ж? Что?

   — Вы устали, нат;рли ноги, у вашей жены болят колени, — ласково и добродушно сказал турист. — Сядьте, отдохните. У меня тут ча;к с чабрецом и мятой. Бодрящий! Отдохн;те, двинетесь в путь с новыми силами, — он пригласительно указал на ещ; одно поваленное дерево, которое лежало под острым углом к тому, на котором он сидел.

   Холодок начал подниматься в груди у Сергея Валентиновича, но навалившаяся усталость быстро его придавила. Хотелось присесть, хотелось чаю, хотелось просто поговорить. Да и голос у незнакомца был такой добрый, хоть и немножко грустный. Что может случиться?

   — Сер;жа? – подала голос Таня из-за плеча.

   — Да, благодарю за приглашение, — ответил он, вынырнув из своих мыслей. – Отведаем вашего чайку.

   Они обошли дерево и сели на ствол сбоку. Сергей Валентинович аккуратно прислонил свой посох рядом. Турист сидел к ним вполоборота и смотрел на пламя маленькими ч;рными, глубоко посаженными по обе стороны большого прямого носа, глазами — обычное лицо молодого человека лет двадцати пяти. Под глазами залегли тёмные круги. Одет он был в красную ветровку, светлые джинсы. На ногах ощетинились рельефной белой, в грязных разводах, подошвой серые кроссовки. Несмотря на довольно т;плую погоду, на голове у незнакомца сидела шерстяная шапка с подворотом.

   На несколько секунд повисло молчание. Ноги Сергея Валентиновича млели от долгожданного отдыха, и ему хотелось просто помолчать и перевести дыхание, но жене до этого не было никакого дела.

   — Серёжа, спроси у него дорогу. Серёжа! Ну что ты молчишь? Серёжа, ну спроси…

   — Дайте ему отдохнуть, — мягко сказал турист. Он всё так же смотрел на пламя, но лицо его чуть подернулось грустью.

   — Вы же знаете, как отсюда выйти? Да? — затараторила жена. — А куда идти? А вы тут зачем…

   — Таня! — взмолился Сергей Валентинович.

   Турист усмехнулся.

   — Всё нормально, — сказал он.  — пройдёте ещё двести метров туда же, куда шли, увидите тропинку налево, которая ведёт вниз по склону. Пройдёте километра полтора, выйдете сразу к остановке автобуса.

   — Благодарю вас, — ответил Сергей Валентинович и с досадой подумал, что идти в любом случае придётся всё-таки наощупь.
 
   «Может, экраном светить? Вроде яркий…» — мужчина погрузился в неприятные мысли и глубоко вздохнул, а турист встал и направился к палатке. Подойдя ко входу, вжикнул молнией на входе и залез внутрь — только кроссовки торчали наружу и деловито покачивались на носках. Через минуту он вынырнул из палатки и подошёл к супружеской паре.

   — Держите, — турист протянул Сергею Валентиновичу простенький налобный фонарик.

   — Что вы, — возразил с улыбкой мужчина, — не стоит!

   — Берите, берите — это всё равно запасной. Я уж факелом обойдусь в случае чего.

   — Бери, бери, Серёжа, — тихонько жужжала над левым ухом Татьяна Ивановна.

   — Спасибо, — Сергей Валентинович взял в руки фонарик. Повертел в руках, нашёл кнопку включения, нажал. Фонарик выбросил вперёд широкий белый луч. — Ух ты, какой яркий!

   Обветренные губы туриста тронула улыбка. Он звякнул железными кружками в другой руке и пошёл к забулькавшему котелку.

   — Кружки только две, извините, — добродушно сказал турист.

   — Ничего, мы из одной попьём.

   — Сахару?

   — Пару ложечек, пожалуйста.

   Молодой человек аккуратно снял котелок с огня и заварил чай. Одну из кружек принёс супругам. Сергей Валентинович немного подождал, пока холодный лесной воздух немного остудит напиток, и аккуратно отпил. Обжигающая терпкая струя просочилась в горло, наполнила грудь теплом.

   — Бери, Танюша, уже можно пить, — он передал кружку жене и почувствовал, как свободной рукой она обняла его плечо. Стало легко и уютно. Он обратился к туристу: — Давно вы в пути?

   — С утра, — ответил незнакомец. — Вот, решил из города выбраться на выходные. Сегодня заночую, а завтра вечером домой.

   — Отдохнуть от шума? — спросила Татьяна Ивановна.

   Улыбка сползла с лица туриста. Лес вокруг стал синим, лесной сумрак дрожал вокруг костра и никак не решался приблизиться к отдыхающим людям.

   — Да, — задумчиво ответил молодой человек. Он снова уставился на пламя, а оно, в свою очередь, заблестело едва заметными искорками в чёрных глазах. — Да, отдохнуть от шума.

   Повисло молчание. Сергей Валентинович не знал, что сказать. Какие-то общие вопросы казались ему совершенно неуместными. Мысли невольно возвращались к лежащему в больнице сыну. Когда он выйдет из комы? Почему врач молчит и не даёт прогнозов? Видно же, что знает. Знает и молчит, будто издевается!

   — Нет, не издевается. Все хорошие врачи суеверны в той или иной степени, поэтому и боятся озвучивать прогнозы, — вдруг сказал турист. Сергей Валентинович и Татьяна Ивановна с изумлением смотрели на него, а он продолжил тихо и неожиданно ласково: — С вашим сыном всё будет хорошо. Его ведь оперировал Николай Захарович, а он очень хороший нейрохирург, волшебник во всех смыслах.

   — А вы знаете Мишу? — спросил Сергей Валентинович.

   — Нет, — ответил турист и отхлебнул из кружки. — Но я знаю Николая Захаровича.

   Он медленно снял шапку. На выбритой «под ноль» голове со лба до левого темени тянулся аккуратный, бордовый в дрожащем свете пламени, шрам от хирургического шва. Доходя до уха, он снова устремлялся вверх к макушке и заворачивал вперёд, чтобы замкнуться на лбу, словно уродливая многоножка, поедающая собственный хвост.

   — Глядите, как ровно, — прокомментировал турист. — Это его работа.

   — Боже мой, что с вами случилось? — спросила Татьяна Ивановна.

   — Разбился на мотоцикле. Летел, дурак, без шлема. Руль вывернуло, я головой об асфальт — и всё, темнота. Говорят, что чуть ли не с дороги мозги собирали. Вот Николай Захарович меня и залатал. Даже слишком хорошо залатал.

   — Что вы имеете в виду? — спросил Сергей Валентинович.

   Турист помедлил с ответом. Он сделал ещё один глоток из своей кружки.

   — Мысли слышать стал, — наконец ответил он.

   — В каком смысле? — не поняла Татьяна Ивановна.

   — В прямом. Ваши вот тоже слышу. Даже то, что вы собираетесь сказать.

   — А о чём я сейчас думаю?

   — Таня! — воскликнул Сергей Валентинович.

   — Чашка и блюдце, — сказал турист. — Белые, с перламутром.

   Татьяна Ивановна прикрыла рот ладошкой и посмотрела в глаза мужу.

   — Да вы можете выступать! Вы же телепат! Вольф Мессинг!

   Молодой человек горько улыбнулся.

   — Да, я думал над этим, — проговорил он. Уже совсем стемнело, и за его грустным, в оранжевых отблесках костра, лицом, сгустилась чёрная лесная ночь. — Но представьте тысячу человек, которые будут хором орать вам на ухо. Человек, знаете ли, вообще очень громко думает, да так, что его слышно почти за километр. Я в своей квартире толком уснуть не могу — сначала мешают спать соседи-«совы», которым не спится до двух ночи, потом в пять утра просыпаются первые «жаворонки» и начинают думать так, что виски сводит. А в зале, полном народу, я вообще свихнусь. Обычный поход в магазин — уже пытка, а о театрах и кино и вовсе пришлось забыть. Может, когда-нибудь я привыкну или научусь отсекать весь этот галдёж, но сейчас он преследует меня везде, где есть люди. И только здесь, вдали от цивилизации, меня ждёт то, что я сам у себя по глупости отобрал — тишина.

   Горло Сергея Валентиновича стянуло жалостью. Он нащупал руку жены и мягко сжал.

   — Спасибо, что выслушали, — устало сказал турист. — А с вашим сыном всё будет хорошо. Вам повезло с врачом, ручаюсь за это.

   — Вы не думали обратиться к Николаю Захаровичу? — спросил Сергей Валентинович. — Может, он сможет помочь?

   Молодой человек смущённо улыбнулся.

   — Это глупо звучит, но я струсил. Вдруг они меня закроют в какой-нибудь лаборатории и замучают опытами? Мне уж лучше жить в постоянном шуме, но на свободе. И, знаете что… Ваш сын встанет на ноги, я в этом твёрдо уверен, но если он начнёт видеть и слышать что-то такое…  Лучше помалкивать об этом.

   Сергей Валентинович твёрдо кивнул. Он поднялся и подошёл к тоже вставшему туристу. Протянул пустую кружку.

   — Большое вам спасибо, — они крепко пожали друг другу руку.

   — Бросьте, пара пустяков, — ответил турист. — Удачно вам добраться до дома.
   
   — С вашей помощью точно доберёмся, — мужчина помахал фонариком. — Как вам его вернуть?

   — Не стоит, они на каждом шагу продаются за копейки. Помните, куда идти?
Мужчина на минутку задумался. Маршрут напрочь выветрился из головы.

   — Двести метров вперёд, — напомнил турист, — потом налево и вниз по склону. За полтора часа доберётесь до остановки, а там автобус поймаете.
Они вместе рассмеялись, словно над хорошей шуткой.

   — Всего доброго! — подала голос жена. — Выздоравливайте.

   — Всего доброго, — отозвался молодой человек.

   Супруг забрал свою палку, и они вдвоём отправились домой. Турист ещё долго видел луч фонарика, качающийся среди стройных сосен.

   — Танюша, ну какое «выздоравливайте», — донесся издалека неслышимый голос, — скажешь тоже…

   — А что такое? Он же мучается… А он нас слышит сейчас?

   — Не знаю. Давай, помолчим, не будем ему мешать отдыхать.

   — Давай. Хороший он мальчик…

   Голоса смолкли. На холоде заныл шрам, и турист поспешил водрузить на голову любимую шапку. Тишина снова заключила его в свои ласковые объятия.