Лихолетье 10

                Действие 2               

                Картина третья

В комнату неспешно входит Василий. В предчувствии  недоброго разговора, останавливается в дверном проеме.

Василий(с тревогой. Звал, батя?

Алёхин (грубо). Что стоишь, как в штаны наложил. Садись, докладывай толком, почему не один, а с Дедом вернулся?! Давеча мне не до твоих соплей было, шибко уж зол был на тебя! Нонче, прежде чем за новое взяться, хочу знать все детали лесного дела. Почему не избавился от Деда? Мне важно знать на кого я могу далее рассчитывать, а на кого нет. Всё без утайки сказывай.
 
Василий (нервно). Догадливый он, как сто медведей разом! Обозники и глазом моргнуть не успели, как мы их повязали. Всё ладно получилось, быстро и главное, лиц наших они не видели. Но когда мы с золотом добрались до шалаша, он вдруг спрашивает: «Ну! Что мне с тобой делать?!»
Бать, голос и взгляд у него, были как у дикого зверя, у меня сердце упало. Думаю, ну всё, хана мне. Пришибёт меня и уйдёт с золотом. Ищи потом ветра в поле. А он совсем вплотную подходит и тихо так говорит: «Зарезать тебя, как ты собирался зарезать меня, или? Отец твой послал нас на «дело». Мы это «дело» сделали. Ящики золота у нас, а не в казне. Я вам двадцать пудов золота добыл, а вы в благодарность за это сговорились пришить меня? Да за это тебя повесить мало»! - и ножом мне в бок, как тыкнет! Понимаю, что нельзя золотой куш упускать, давлю на жалость. Толкую ему, мол, я за отца не ответчик. А он: «Знаю. Я за отца с тебя ответа не спрашиваю. Мы попробуем с тобой на другом сойтись. Ну, а если не сойдёмся, то в тайге найдется место для ямы». Струхнул я, батя. Ты ж говорил, что он из каторжных, ему терять нечего было, а мне надобно было как-нибудь до дома добраться. Ну, я ему отвечаю, мол, если что могу, сделаю. А он: «Можешь. Того, что ты не сможешь, я не потребую от тебя».

Алёхин. И что же он потребовал? Ну, сказывай!

Василий. Вынул он из кармана записную книжку, химический карандаш, подаёт мне их и говорит: «На, пиши, что твой отец поручил нам с тобой отбить транспорт золота, снабдил нас для этого оружием, припасами, деньгами и во всём помогал нам. Пиши, обещал уплатить мне золотом».
 
Алёхин. И ты написал?

Василий (понуро). А что мне было делать?

Алёхин. Лучше б я тебя не учил грамоте! Записка у него осталась? (Василий кивает.) Понимаешь, он этой запиской связал нас по рукам и ногам. Случись что не по его, он писульку эту прокурору представит. Обыграл сосуна старый сыч! Ну, ничего следующий ход мой будет. Золото надёжно спрятали? Запомнил где? Смотри теперь, чтоб он со двора не отлучался, чтоб не сбежал, да товар не перепрятал. С него станется, он ещё тот лис!

Василий. Как же теперь, а бать?

Алёхин. Это уже моего ума дело. Ну, чё расселся, пойдём, буду учить тебя уму-разуму.
 
Василий (повинуясь, покорно тянется за плёткой на стене). Прости, бать…

Алёхин. Это оставь покуда. Есть дела поглавнее.

 Василий и Алёхин уходят. Появляются Марфа, она буквально втаскивает в горницу Балюшевича.

Марфа. И что мне теперь делать? Что?! Отец прознает, убьёт и тебя и меня. Ты любишь меня? Любишь?

Балюшевич. Марфуша, дорогая, любимая… Я не знаю что делать.

Неожиданно входит Прасковья.

Прасковья. Как девке под юбку залезть и обрюхатить её, значит, знания сыскал, а что дальше делать, видишь ли, он не знает! Ты непросто какую-нибудь там Арносову осрамил, а дочь самого Алёхина! Алёхина хочешь выставить на позор?! (Делает фигу.) Накося выкуси! Сказывай: женатый ты или враки всё это? Правду сказывай.

Балюшевич. Зачем я буду лгать? Да, к сожалению, я женат. Если бы не был женат, давно б уже посватался к Марфе. Если бы мне можно было развестись, я сейчас бы сделал это, но, поймите, по католическому обряду развод не допускается совсем, ни при каких обстоятельствах.

Прасковья. Хлюст ты, эдакий! Чёрт с тобой, жениться не можешь, так помоги девке избавиться от позора.

Балюшевич. Избавиться?

Прасковья. Да, избавиться!

Балюшевич. Но…Как я могу это сделать?

Прасковья. Найди доктора или акушерку хорошую и заплати.

Балюшевич. За деньгами дело не станет, только к кому обратиться?

Прасковья. А это уж твоё дело, друг ситный. Поищи, расспроси. Умел кататься, умей и саночки возить. Ступай.

Балюшевич (уходя). Да…да, мой грех – мой ответ. (Уходит.)