Смеется лето продолжение 17

3.

Нина была в саду, когда позвонил Альфред. Она разговаривала с Альфредом по скайпу совсем недавно, поэтому забеспокоилась. Она все же воспринимала его как брата. Он тянулся к ней как к женщине. Альфред объяснялся ей в любви, читал стихи, даже начал сочинять для нее о своих чувствах стихи, но она была холодна к нему. Она не скрывала его чувства от Миши, который страшно ревновал ее к Альфреду.






- Альфред, что случилось? Мы вот разговаривали с тобой, - взволнованно спросила Нина.
- Вот и заставил я тебя волноваться, - довольно проговорил Альфред. – Я так сильно тебя люблю, что, когда слышу твой голос, во мне бурлит весна, горят сильные неуправляемые эмоции, я полностью охвачен нежностью и страстью. Потребность слушать и видеть тебя вспыхивает с такой силой, что я просто не могу ничего сделать. Когда не могу видеть тебя, всё вокруг становится унылым и серым, я страдаю.






- Альфред, я не могу тебе ответить взаимностью. Я люблю мужа, ты говоришь о своих чувствах – эти чувства я испытываю к Мише. Альфред, абстрагируй свои чувства к Насте, она тебя любит, она всё делает, чтобы не разрушить ваши остатки отношений. Зачем ты ее мучаешь, она красивая женщина…
- Настя всё знает, я не скрываю свои чувства. Я сказал, если она хочет, пусть живет в Германии, я ей обеспечу хорошую, небедную жизнь.
- Она хочет тебя, а не твои деньги, ты ее унижаешь, Настя не калека, чтобы самой не заработать на жизнь. Ей нужен ты.
- Я не хочу говорить о ней. Я хочу узнать, как папа? Знаешь, мне что-то последнее время предчувствие нехорошее. Нина, будь с ним внимательна, я скоро приеду.
- Приезжай, но я ничего не замечала. Хорошо, я обещаю более внимательнее с ним быть. Он мне тоже дорог. Это правда, Альфред.
Нина услышала шум, это были детские голоса. Она улыбнулась и почему-то подумала: «Это Богдан опять привел ватагу ребят, и сейчас здесь беседки и аллеи заполнятся бегающими детьми». Когда она завернула за угол дома, и точно, к ней подбежал Богдан и сказал:






- Нина, ты только не волнуйся, мы немного погуляем здесь, и ребята уйдут.
- Я, сынок, не волнуюсь, но не переворачивайте здесь всё, что можно, как в прошлый раз. И где ты их всё время находишь? - спросила Нина, и в голове промелькнуло: «Здесь он больше на меня похож, любит компанию детей. Леон любит тишину и не может дружить с детьми, и в кого он такой?» Вон вижу уже и две девочки сидят в беседке и болтают ножками, о чем-то шепчут друг другу в ушко. А банты у них какие большие белые. Хорошие девочки, а мальчики уже висят на перилах крыльца. Богдан, сынок, ты уж следи за своими гостями.
- Хорошо, - обрадовался Богдан. – Я ходил провожать папу и увидел ребят. Прошел мимо их, они не обращали на меня внимания, тогда я подошел к девочкам и сказал, что у нас в беседке есть гномики, которые умеют говорить. Они сказали, что это неправда и что я всё сочиняю. Вот я привел их, и ребята тоже пошли.
- И что, гномики молчат?
- Нет, они просто стесняются детей и поэтому не говорят.
- Понятно, фантазер ты мой, - сказала Нина, прижав Богдана к себе.
- Нина, не надо меня обнимать при всех, а то подумают, что я маленький.
- Прости, не буду, - улыбнулась Нина и поцеловала его в щечку.
Богдан покраснел и вырвался с ее объятий.






За ужином, пока еще не было детей за столом, Настя сказала:
- Эмманини, что-то ты сегодня веселая, добрая, разрешила детям все перевернуть вверх дном, и с чего это?
- Настя, тебе не кажется, что ты разговариваешь предвзято с Ниной? - спросил Михаил. Настя так гордо держалась и так вызывающе говорила с Ниной, что Мише явно было видно, что Настя хочет показать ее превосходство в этой семье и заодно сообщить Михаилу не очень хорошую новость.
Но Настя не обращала внимание на замечание Миши и продолжила:
- Я видела, как она общалась по телефону с Альфредом, и после радостная разрешила Богдану играть с детьми.







- Когда я разговаривала по телефону, во дворе никого не было. Так почему ты видела, с кем я вела разговор, и как заметила, что я была радостная? Настя, ты пользуешься добротой всех и ведешь себя некорректно! - вставая из-за стола, сказала Нина.
- Но я пока жена хозяина дома, - вызывающе сказала Настя, подчеркивая, что Нина здесь никто.
- Ты хотела сказать, что жена сына хозяина дома, - поправила ее Нина и, посмотрев на Настю, добавила: - Но, если честно сказать, как подобрать слова, чтобы тебя не обидеть и ты поняла. Не перемудри себя!
- Чувствую, что вы недовольны, но не пойму, что случилось и причем Альфред. Дочка, с Альфредом всё в порядке? - не понимая, что они говорят, но услышав имя сына, Юрген разволновался. Разговор шел на русском языке.
- Да, папа, он вот только звонил и интересовался твоим здоровьем, - сказала Нина.
- Почему встала? - спросил Юрген.







- Хочу позвать детей, что-то они не торопятся к ужину, - слукавила Нина, так как она не могла сказать Юргену, что не хочет вступать в передряги с Настей. Она чувствовала интуитивно, что Настя завидует ей, что хочет напакостить. Раньше Нина не обращала внимание, что в Насте существует гнилая зависть. Что это не приобретенная, а когда-то уснувшее чувство, которое всегда пробуждается при виде преобладании у другого человека чего-то лучшего. Настя еще может смериться с тем, если у кого-то что-то есть, но гораздо меньше, чем у нее. Она хочет превосходство. Никакая это не ревность, это неудержимая страсть иметь больше и лучше всех, точнее нервное расстройство». Нина решила: «Если промолчать, то она подумает, что можно унижать, давить на нее, а она не посмеет возражать в силу воспитанности или слабости все равно».


4.




В воскресный день Богдан постучался в комнату Леона, он был в яркой одежде: красная рубашка, сверху накинута черно-коричневая клетчатая безрукавка, темно-коричневые брюки, из-под коричневых туфель выглядывали красные носки. Кудрявый темный волос был еще мокрый, карие глаза лукаво просяще смотрели на Леона.
Леон отложил книгу и сказал:
- Богдан, изволь сказать, куда направляешься в столь ранний час? Для прогулки еще не время.
- Леон, ты хороший, давай пойдем сегодня на аттракционы. Сегодня хороший день, и мы хорошо погуляем. Я придумал…
- Ты не заметил, сколько раз ты повторил слово «хороший»?
- Лео-о-он, по-йде-ем.
- Я подумаю.
- По-йдем.








- А тебя кто отпускал на аттракционы? Мне кажется, что ты сам решил, а взрослых не предупредил, так, Богдан?
- Знаешь, Леон, ты же старше меня, тебя послушают, и мы пойдем, — сложив ладони вместе и сделав просящую гримасу на лице, сказал Богдан.
- Вы, русские, непредсказуемые, правильно деда говорит.
- А что он говорит, что я русский?
- Да, он говорит, что у вас даже у такого маленького человека уже есть русский дух – у вас намешанная смесь, вы не стремитесь к богатству, накоплению, довольствуетесь малым, у вас невероятная щедрость, открытость, тем не менее вы непобедимы. Вас нельзя победить. Если вас натравить друг на друга, вы быстро разберётесь, что к чему, и тому, кто натравил народ на народ, придёт смерть. Что вас невозможно понять. Он мне объяснил: «Вот буквы слаживаются в слова, и вот уже готово предложение, но начинаешь читать, и непонятно, не слагается, не так, неправильно. Переставляешь слова, и опять не так. Начинаешь снова по буквам, по слогам, кажется, поймал, но это иллюзия, не сложишь эти отрывки слов в предложения».
- А ты русский?
- Нет, у меня арийская кровь! Я чётко знаю, что хочу, прямо иду к своей цели, аккуратен – это дедушка так говорит, но знаешь, Богдан, я как раз не аккуратен, я не люблю одеваться, как ты, всё с иголочки, как мама говорит. У меня вечно выходит, как капуста, одно выглядывает из другого, шнуровать и завязывать ботинки не могу. Но я пунктуален. Держу слово.



5.


Михаил возмужал, стал более солидным, уверенно вел бизнес, с работниками грамотно строил отношения, никогда не повышал голос, он словно всегда был бизнесменом, и всему этому он был обязан Юргену. Он стал следить за внешним видом, это уже заслуга Нины, она с большим трудом доказывала, что Миша должен своим внешним видом показывать пример работникам и в кругах бизнесменов для того, чтобы они могли быть уверены в его самостоятельности.
 






Нина в душе рвалась в Россию, но она знала твердо, что Леон никогда не оставит дедушку. Юрген всё чаще болел, постоянно носил с собой сердечные таблетки, начал забывать простые слова. У него появилась одышка, слабость, тошнота, давящая жгучая боль заставляла часто пить таблетки. Леон беспокоился о дедушке и всегда был рядом. Он говорил, что дальше пойдет учиться только в медицинский и обязательно вылечит дедушку. Расставаться с сыном Нина не хотела, поэтому вслух произнести, что хочет в Россию, не могла, не травила душу Михаилу, так как знала, что он птицей полетел бы туда, его держала здесь единственно что – это любовь к Нине. Он томился и страстью, и ревностью к ней. Она его манила своей любовью и нежностью. Вот и сейчас она, подойдя к воротам дома, прижалась к нему и поцеловала в щеку, проговорив:






- Мишка, я так люблю тебя.
- Что за страсти? Чего у калитки нежность такая?
- Лето, тепло, уютно, а еще смеется лето, говорит, оглянись, как красиво вокруг, все благоухает, все цветет, птички поют, а вы все работаете и работаете, отдыхать когда планируете?
- Вот гляжу на тебя и пришла мысль, если бы мы на общественном транспорте ездили, ты бы все равно носила премудрую прическу и наряды, не вписывающиеся в общий уличный стиль.







- Я тебя тоже люблю, - задорно засмеялась Нина и, оценивающе посмотрев на Михаила, произнесла: - А ты в дорогом костюме и при галстуке как себя чувствуешь, не боишься, оттопчут начищенные туфли в общественном транспорте?! Миша, мы привыкли быть на виду у всех и показывать свой стиль, и где бы ты ни ехал, всё равно ты уже не будешь одет как все, тебе надо, чтобы с тебя брали пример, как нужно одеваться, и не обязательно при этом быть богатым, пусть у тебя будет один костюм и одна рубашка, но она должна соответствовать твоему положению: безупречно сидеть на тебе, а обувь всегда чистая. Но, как ни странно, мы тоже сегодня прибыли, так сказать, на общественном транспорте, «Такси» называется.






- Да, ты права по-своему. Но почему мы так быстро загадочно ушли из офиса через черный вход, да еще оставили свою машину и вызвали такси.
- Миш, а ты не помнишь, как один следователь говорил?
- Что говорил?
- Цитирую: «Я оставляю свой пиджак на рабочем месте и ухожу. Все думают…»
- «Что я просто вышел покурить», - криво улыбнувшись, продолжил Михаил. Это говорит, что мы на месте где-то в офисе. Логично, логично, товарищ следователь. Хорошую мы профессию выбрали с тобой, прав Юрген, когда говорит, что юридическое образование нужно в любой профессии. Осталось непонятно, почему именно сегодня нужно было убегать в столь загадочном состоянии?






- Хочу побыть с тобой, хочу просто погулять по улице, посидеть в кафе. Имеем мы же право просто беззаботно гулять, я так соскучилась по свободному общению, по простору души и сердца. Сегодня будем делать всё, что захотим. Пойдет?
- Выдумщица ты у меня, ты моя непрочитанная книга.
Зазвонил телефон, Нина начала открывать сумочку.
- Постой, угадаю, кто же тебе звонит? – сказал Миша с ноткой ревности, - Ах, наверняка Альфред.






Нина посмотрела на телефон и, улыбнувшись, произнесла:
- Вот мой ясновидящий, произошел сбой, не Альфред.
- Ладно, пойду в дом, - сказал Михаил. - Беседуй, вон уже на крыльце стоит Роза, стол накрыт, и она с нетерпением ждет нас.
- Так обедать еще рано, - не сразу поняла шутку Нина.
Посмотрев на Розу, которая явно с нетерпением ждала их, Нина тоже забеспокоилась и, забыв о звонке, поспешила к крыльцу, но, услышав в трубке голос, приостановилась, затем ответила.
- Я слушаю, Андреас? Что произошло, что через столько лет ты звонишь? Ой, извини, добрый день.
- Эмма, я нахожусь во Франкфурте на Майне.
- Так, дальше...
- Эмма, я прошу, не перебивай меня, я и так не могу сосредоточиться и верно всё сказать. Слушай, потом решай сама.
- Хорошо, хорошо, прелюдию я поняла, слушаю внимательно, не перебивая.
- Здесь находятся два человека не первой свежести с опухшими сизыми лицами и такими же опухшими сумками возле ног в джинсовых костюмах. Я скину потом фотки.








Они говорят на русском, я мало что понимаю, но тут находится со мной поляк, он знает русский язык, и он мне перевел. Там упоминается твое имя и какая-то еще Нина, Миша. Они радуются, что подожгли офис и поджарят тебя с твоим Мишей, что ты не сможешь выйти со своего кабинета, там и останешься, а Альфред навсегда поймет, кто лучший. Вот такие отрывки. Я понял, что не может быть случайное совпадение имен Эмма, Альфред, старый урод Юрген, но, когда еще услышал Леон, меня взорвало, только мой друг преградил мне дорогу, сказав, что это иностранцы и пусть разбираются с ними полиция. Эмма, если у тебя все не так, скажи, мне страшно за тебя. Но я слышу голос твой и думаю, может…
- Я нахожусь возле своего дома. Но что делается в офисе, не знаю. Но мне не было сообщений. Спасибо тебе, Андреас. Я сейчас же всё выясню, затем тебе перезвоню.
- Эмма, счастье тебе. Всё.







Нина точно поняла, что речь идет именно о ней. Кто из русских может сделать ей зло? Большой, большой вопрос? Она глазами стала искать Михаила и от стресса и расстройства никак не могла понять, что делать?! Она прокрутилась на 360 градусов, как бы ища подмоги. Затем подошла к калитке и, держась за нее, начала сваливаться на землю. Миша с Розой подбежали к ней. Михаил поднял ее, и она тут же пришла в сознание.
- Роза, открывай двери, я сейчас занесу ее домой, - в смятении проговорил Михаил.
- Нет, нет, нам срочно нужно ехать в офис, - застонала Нина.
- Нина, что с тобой, если ты умрешь, я рядом лягу, нет, ты отлежишься, - волнительно сказал Михаил.
- Что за глупости и что ты заговорил о смерти? Да отпусти меня, - вырывалась Нина.
- Вижу, пришла в чувство. Ты что, слышала, как Роза сказала, что Альфред поехал в офис, и тебе срочно понадобилось туда? Может, на вертолете доставить? А ты знаешь, что приходила Настя и здесь сделала погром и так взволновала Юргена, что он попал в больницу?






- Тем более надо ехать. Там, Миша, пожар, мне звонил Андреас и сказал, что… Нина запнулась, ей ясно стало, кто там в Берлине сидит в зале ожидания и ликует, это Настя, с кем — непонятно. Ясно одно: это она подожгла офис. Миша, ты давай в офис, а я к папе в больницу. Мне дороже Юрген. А ты разберёшься и ко мне. Может, там Альфред, тогда тебе легче будет.
Пожар? Настя сделала пожар, да я ее…
Погоди, Миша, до нее не доберёшься, она уже тут-тут, Москва — Воркута. Всё, ты поезжай на своей машине, а я возьму машину Юргена.
Нет, Нина, вон стоит водитель, ты с ним поезжай.
Спорить не буду, — сказала Нина.


6.



Когда Альфред подъехал к офису, там со второго этажа валил дым. Он понял, что это кабинет Нины, увидев на стоянке офиса ее машину, он заорал, словно необузданный жеребец. С офиса выбежали несколько человек, тут же позвонили в пожарную охрану, полицейским. Альфреда держали три человека, он стонал, он кричал, он вырывался. Оценивши обстановку, он проговорил:
- Всё, я больше не буду, пожарные свое дело делают, а я здесь в беседки сяду, ноги не держат, всё, ребята, идите делайте свое дело. Честно говорю. Дайте мне отдышаться.






Они, потеряв бдительность, отпустили его и отошли, вмиг Альфред был на втором этаже. Он колотил вначале дверь, потом схватил огромный горшок с цветком и швырнул его в стекло, которое посыпалось, и он буквально влетел в кабинет. Не увидев там никого, забежал в смежную комнату, но и там никого не было. Он развернулся, чтобы выйти, и тут на него упал огромный кусок штукатурки, от страшной боли он потерял сознание.






Михаил подъехал к офису, пожарные еще тушили пожар, который то вспыхивал, то затихал, и казалось, вот уже всё, как он разгорался в другом месте. В здания никого не пускали. Было опасно. Михаил увидел машину Альфреда и подошел к ней. Когда понял, что его там нет, хотел забежать в помещение, но его задержали. Он объяснил, что там, скорее всего, находится человек и его надо спасать. Трое пожарников заскочили в здания, и на них тут же обрушилась кровля, они выскочили оттуда, волоча одного под руки. Миша понял, что кроме него никто не будет рисковать. Он облил себя водой, завязал рот и нос валяющими тряпками и вошел в здания. Он точно знал, что, если Альфред здесь, он находится в кабинете Нины. И вероятнее всего не может выйти оттуда. Так и случилось. Альфред лежал засыпанный штукатуркой. Михаил нахватался дыма, и его, как пьяного, шатает, и он боялся, что не хватит сил спасти Альфреда. Он высунулся в разбитое окно и прокричал, что они здесь. Пожарные поставили лестницу и за несколько минут вытащили их. Обеих на машине скорой медицинской помощи увезли в больницу.







Нина зашла в палату и, увидев Юргена, который лежал с бледным лицом и из тонких усов выглядывали синие сжатые губы, она припала к нему и заплакала в голос, причитая:
— Папа, только прошу тебя, не умирай! Ты для меня свет в окошке, ты сделал всё, чтобы я жила, я, дорогой, всё, что в моих силах, сделаю для тебя, даже если придется…
— …Лечь рядом, — слабо прижав руку Нины, шепотом произнес Юрген.
— Папа родной, ты пришел в сознание, — Нина сама верила в это и хотела этого. Ее сердце отказывалось воспринимать его как чужого.
— Где Альфред, мое сердце болит, стонет за моего непутевого сына, я так и не сказал, что люблю его, что все мысли о нем. Отцу всегда жальче дитя, которое не устроено в жизни. У тебя есть Михаил, я за тебя спокоен. Леон — мое сердце, я хочу, чтобы он…
— Папа, не пугай меня, ты так говоришь, словно прощаешься, моя душа холодеет от твоих слов.
- Дочка, слушай меня... - тут Юрген застыл.








Нина буквально вылетела с палаты и закричала: «Врача!» Затем забежала в палату и начала нажимать на тревожную кнопку. Зашли врачи и медсестра, которая отстранила ее от кнопки и увела с палаты. Нина беспокойно начала ходить возле палаты. Она хотела взять себя в руки, но ей никак не удавалось это сделать. Вышла медсестра и усадила ее на стул возле палаты, но она как на пружине вскочила. Медсестра при помощи врача, который вышел с палаты, опять усадили ее на стул и сделали успокаивающий укол. Медсестра немного постояла возле нее и, увидев, что она успокоилась, спросила ее состояние и, убедившись, что все нормально, пошла в ординаторскую. К ней подошел молодой мужчина и, сев рядом, начал разговор, тем самым немного отвлек ее от ужасных мыслей. В палату ее больше не пустили. Она встала, посмотрела в зеркало, которое было возле туалета, поправила прическу, накрасила губы и пошла к выходу с мыслью, что нужно ехать в офис. Подойдя к машине и не обнаружив на месте водителя, посмотрела по сторонам, ища его глазами. Заметив машину скорой помощи и рядом своего водителя, пошла к нему. Там врачи вытаскивали носилки, где лежал мужчина. Что-то неприятное тронуло сердце Нины. Когда она подошла ближе, то увидела Михаила, который при помощи двоих мужчин в белых халатах еле-еле передвигал ногами, тут же подкатили к нему коляску и, усадив его в нее, повезли в холл больницы. У Нины ноги стали ватные, и она упала в обморок.







Когда она открыла глаза, сразу увидела Мишу, на его лице была тревога, она приподнялась, но голова закружилась, и она обессиленно сказала:
- Голова что-то кружится. Миша, с тобой всё хорошо, я видела…
- Любовь моя, у меня всё хорошо, но вот ты мне не нравишься, что ты так близко берешь к сердцу неприятности. Неприятности уйдут, а здоровье, нервы…
- Мишка, я сойду с ума, если с тобой что случится.
- Милая, что же со мной случится, если ты рядом?!
- Миш, а как там в офисе?
- Там успели вовремя, Альфред… - Михаил запнулся, он не хотел беспокоить еще больше Нину и неосторожно произнес имя Альфреда, он знал, что за этим последует вопрос: «Где Альфред?» Но «слово не воробей, не поймаешь», и тут же встревоженный взгляд Нины всё сказал. Обманывать ее он тоже не хотел, он знал, что Нина ни за что его не простит, да и состояние Альфреда ничего хорошего не сулило. – Нина, не стоит беспокоиться, тебе надо…
- Где Альфред? – В упор смотря на Михаила, тоном, не требующим возражения, спросила Нина. – В какой он палате?!
Оценив обстановку и зная, что Альфред был там, значит, был в гуще событий, в Нину вселилась уверенность и сила. Она обязана пойти к Альфреду. Михаил был сражен: «Только обессиленная лежала на постели, и тут в ее облике разительная перемена».







Они шли по длинному белому коридору, проходя нескольких медицинских постов, где медсестры, склонившись над своими столиками, записывали что-то в журналы. Кругом были стеклянные двери, напротив палаты Альфреда находилась аптечка, молодая рыжая, нос в веснушках, скучающим видом фармацевт в белом колпаке и накрахмаленном халате читала рецепт старушки, которая с надеждой ждала от нее ответа и смотрела на витрину, где находились лекарства, системы, разнообразия лечебных трав.
Альфред лежал голый под системой, ожог тела 67%, на лице был ожог возле уха. Нина в секунду онемела, схватив руку Михаила, и одновременно спокойно и уверенно сказала:
- Миша, я остаюсь с ним. Ты можешь идти домой, там тебя ждут дети.
- Нин, я не понимаю, врач сказал, что он в коме, и когда…
- Я остаюсь, дорогой, я не могу оставить его одного. Пойми, он меня спас, хоть это звучит странно, но ты знаешь, если бы…
- Не надо объяснять, я тебя понимаю.
- Спасибо, Миша.




продолжение следует