Два доктора в доме

   (Продолжение саги об одесской девочке)

Куда податься новоиспечённым медикам?

    Рассказывая про замужество Лерочки и про свой круиз по Волго-Балту, я увлеклась и сильно забежала вперёд. Мне придётся вернуться в 1984 год. В этом году родился Павлик и было немадо волнений (см. главу «Наш первый внук»). И в этом же гду родители Павлика, Люда и Кирилл, получили дипломы лечащих врачей и дали клятву Гиппократа. За полгода до этого события они всерьёз подумывали о работе в каком-нибудь медвежьем углу, о собственной больничке с квартирой где-нибудь в Можайском районе, где на воле будет подрастать их сынок и где у них обязательно будет большая собака. Но чем ближе к распределению, тем эта мечта становилась тусклее (кроме собаки). Ещё бы: Красниковы уже забили место в Москве, обе Лены, Савельева и Филиппова, тоже будут в Москве, Сергей Буданов и Володя Леонтьев – в Москве. И предложений о Можайске и других буколических местах не поступало.  Словом, нечего дурака валять, надо искать работу в Москве или поблизости от нас.

Последние два года Кирилл подрабатывал медбратом в городской больнице №67 на улице имени неведомого Саляма Адиля. Оттуда и пришёл запрос на молодого врача Кирилла Владимировича Головатенко-Абрамова в комиссию по распределению. И стал наш Зекиша врачом-травматологом. А Людмилу Владимировну пригласили в Королёвскую (тогда - Калининградскую) центральную городскую больницу (ЦГБ) в качестве анестезиолога и реаниматолога. Жили они по-прежнему с нами, не деля горшки и плошки. Маленький Павлик очень любил свою молодую тётю Леру и ласково называл её «Ле;итька». А тётя охотно таскала его на руках и даже вставала к нему ночью, когда у Люды не было сил подняться (- Мой организм любит поспать, - говаривала она).

         Врачебные будни

Молодые врачи выкладывались, как папа Карло (выражение Люды). Сама она приходила с дежурств с лицом голубовато-зеленоватого цвета, видно, половина наркоза доставалась ей. А когда дежурила в реанимации, то надрывалась, таская тяжеленных бесчувственных мужиков и толстых женщин. Кириллу тоже доставалось изрядно. Догадайтесь, какая публика составляет большинство пациентов травматологического отделения, особенно – после выходных! Один раз он пришёл с работы с ссадинами на косточках кулака: пришлось успокаивать буйного наркомана, даже не замечавшего глубокого ножевого ранения и напавшего на медсестру.

Хотелось большего, чем зашивать резаные раны и накладывать гипс. Однажды в отделение привезли парня, которому какой-то механизм почти оторвал кисть. – Доктор, пришей, - молил он. И Кирюша пожалел парня, аккуратно сшил главные сосуды, скрепил белые жилки нервов, соединил многочисленные косточки пясти и всё плотно забинтовал, полив антибиотиком. Несколько дней он со страхом ждал, что рука похолодеет, разовьётся некроз и кисть придётся отнять, чтобы сохранить руку. Мы тоже всякий раз с тревогой спрашивали: - Ну, как рука у того парня??? - А рука стала тёплой, хотя пальцы и не шевелились. Но потом зашевелились и пальцы, вот такой хороший конец у этой истории!

А то привезли человека с ушибом мозга. У него натекала большая гематома, приближался отёк мозга, очень грозное осложнение. Дело было ночью, дежурил один Кирилл, и он принял решение сделать срочную трепанацию черепа. И сделал её самостоятельно. Человек был спасён, но шум в отделении был большой: какое право имел дежурный врач делать такую операцию без консилиума, без разрешения главврача, тем более, что в этой больнице работал корифей среди нейрохирургов, светило мирового масштаба?!! Впрочем, в результате Кирилла допустили к нейрохирургическим операциям, и он стал ассистировать светилу.

                Горестная история

Однажды в отделение привезли в инвалидной коляске двадцатилетнего юношу Костакиса, сына греческих коммунистов. У него после автомобильной катастрофы отказали ноги, и родители решили показать его нашему светилу. – Будем оперировать, - решило светило. Костю (так звали его в больнице) стали готовить к операции. Он был весёлый и общительный парень и, разъезжая в своей коляске по больнице, подружился и с персоналом, и с больными. Все полюбили его и горячо желали его выздоровления.

Костя лёг на стол с полным доверием и даже шутил. Кирилл ассистировал светилу и видел все его манипуляции. Он с ужасом увидел, как тот разворотил Косте всю поясницу, превратив её в кровавую мешанину из нервов, мышц и позвонков. Собрав спинной мозг кое-как, светило удалился, а Костя умер на другой день от острого менингита, когда дежурил Кирилл. Светило развёл руками и свалил эту смерть на дежурного врача. Кирилл был потрясён. Как, убить этого славного Костю, который многие годы мог жить, пусть и в инвалидной коляске, но жить, учиться, видеть мир и смеяться??! Какой дикий план операции придумал этот корифей? Где же был чёртов консилиум?

Кирилл вернулся домой потрясённый с сухими, красными глазами. Несколько ночей он не мог спать, всё проводил и проводил эту операцию, днём иногда вдруг мотал головой и что-то непроизвольно восклицал или болезненно мычал. Вскоре он уволился из 67-ой больницы, не мог больше там работать.

                Квартирный вопрос

Конечно, жизнь в нашем перенаселённом теремке (шесть человек на тридцати шести квадратах) была, мягко говоря, сложной. По утрам надо было умываться очень быстро, вечером неудобно было разлёживаться в ванне. На кухне тоже ощущалась некоторая спёртость. Мы с Людой мирно сосуществовали там, но глава семейства начал проявлять признаки раздражения.

 Всё это заставило Кирилла отказаться от работы в престижных клиниках и пойти хирургом в поликлинику нашего городка в надежде на получение жилья. В кабинете на третьем этаже он вёл ежедневный приём, нащупывая опухоли, сращивая переломы, удаляя жировики, абсцессы и фурункулы, леча маститы и прочие хирургические напасти. Бывали дни, когда он принимал по шестьдесят человек, успевая выслушать каждого и чем-то помочь. Все наши друзья и знакомые и даже мало знакомые, встречая меня, закатывали глаза и начинали горячо рассказывать, какой Кирилл замечательный врач и отзывчивый человек. Словом, второй хирург поликлиники мог отдыхать, все стремились попасть на приём к Кириллу.

Слава славой, но заработок сына составлял всего 110 рублей, поэтому он устроился ещё и травматологом в Калиниградскую ЦГБ, где теперь часто оказывался на дежурстве в одной смене с Людой, и им было потом о чём поговорить.

                Ну, хоть так!

Между тем совершенно неожиданно наступило время демобилизации Вовы. По приказу министра обороны он мог служить до 55 лет, но в 1986 году начальнику института срочно понадобилось место для своего протеже. Так Вова в 51 год закончил свою военную карьеру.

Обычно при демобилизации в те благословенные времена офицеру, отправляемому в запас, золотили пилюлю: либо выделяли талон на покупку новой машины, либо улучшали жилищные условия. Мы предпочли улучшение. В представленном в жилкомиссию рапорте совершенно напрасно, как потом оказалось, одним из аргументов было то, что наш сын работает в местной поликлинике.

Нам предложили разменять квартиру на однокомнатную и двухкомнатную. Это было не бог весть какое благодеяние, но мы всё же начали подыскивать варианты для многоступенчатого размена. Однокомнатную квартирку нам выделяли в новом строящемся доме-гармошке напротив АТС, и мы с Вовой даже ходили смотреть её, когда там была только коробка, ведь нам предстояло жить здесь. Огорчило то, что окна выходили прямиком на скучное здание АТС и на проезжую пыльную дорогу, но и к этому можно привыкнуть, оптимистически рассуждали мы.

                Размена не будет. Ну, и не надо!.....

Кирилл продолжал свой героический труд в поликлинике за 110 рублей, как вдруг в один прекрасный день он заметил на стене поликлиники объявление о том, что приглашается на работу гардеробщица с зарплатой 120 рублей. Это было последней каплей, переполнившей чашу терпения терпеливого Кирилла. Не раздумывая о последствиях, он подал заявление об увольнении по собственному желанию.
 
Подошло время оглашения списков счастливых получателей жилья, но нашей фамилии в этом списке не оказалось. Кто-то очень оперативно «стукнул» в жилкомиссию о том, что Кирилл Головатенко больше не работает в нашей поликлинике. Словом, ни машины, ни размена, зато мы остались с прекрасным видом из окон девятого этажа в своём любимом теремке, а Кирилл стал в полную силу работать в горбольнице снова с горячей надеждой на получение жилья.

Я надеюсь, что квартирный вопрос не испортил нас, вопреки Воланду. Конечно, совместная жизнь старой и молодой семей не в просторном деревенском доме, а в малогабаритной городской квартире имеет некоторые неудобства, но она способствует сроднению её членов. Мы сроднились с невесткой, на наших глазах и с нашим участием рос Павлик, и это было счастье, как оказалось. . А вот Лерочка ушла в самостоятельное плавание гораздо раньше, чем Кирюша. Но они с Людой продолжали искать свою стезю. К счастью, им не пришлось переквалифицироваться в управдомы.

                Продолжение следует.