Так оно и было. 8

  Феофан Прокопович


https://t.me/poems_Rashevsky


  Возвращаясь к вопросу Украины, точнее её месту в Российской
империи и Советском Союзе. Была ли Украина колонизирована Россией?
Активно Праукраина стала играть роль в жизни Русского
царства ещё в составе Речи Посполитой: отец Григория Отрепьева —
козацкий сотник, Григорий-Лжедмитрий повёл с собою на Москву
запорожских и донских казаков. И после, вплоть до воссоединения,
козаки неоднократно будут вторгаться в пределы русского царя пограбить или, участвуя в польском войске в войнах против Москвы. Но при этом царь этим же козакам, которые на тот момент оказались в конфликте уже с Короною, не препятствовал селиться на своих украинах (окраинах), получивших название Слобожанщина. Самый крупный населённый пункт этой Слобожанщины — Харьков, основанный кошовым атаманом Иваном Сирко. На этом этапе отношения козацтва и Московии были очень непростыми и часто враждебными.
   Но с момента воссоединения происходят в России
фундаментальные реформы в религии, проводимые патриархом «всея
великая, малая и белая Руси» поволжским мокшанином (мордвином)
Никоном, дабы унифицировать обрядовость и книги в русских церквях в
соответствии с украинскими. Украинское правосланое духовенство
имело с греками и Стамбулом, где была и есть резиденция Вселенского
патриарха, более активную связь.
   Пётр І проводить дальнейшие церковные реформы пригласил уже
украинца, уроженца Киева и воспитанника Киево-Могилянской
академии, Феофана Прокоповича. Чем пришёлся по душе этот иегумен
братского монастыря и ректор своей же альма-матер, Киево-
Могилянской академии, царю, возглавившему и духовную власть в своей
особе, как некогда Генрих VIII в далёкой Англии, тем самым основав
новую церковь — Англиканскую, существующую и по ныне? Блестящим
образованием? Да — он курировал самый «престижный ВУЗ» Восточной Европы на ту пору, Киево-Могилянскую академию. Это как если б ныне президент за консультациями сейчас обращался к ректору МГУ. Кого бы это удивило?
  Не только своей просвещённостью и увлечением новой европейской
философией, изложением сути учения Декарта и Френсиса Бэкона, заинтересовал он реформатора-царя. А прежде всего своей идеей цезаропапизма. Монарх должен быть и понтификом в одном лице, в своих руках, сосредоточив
неограниченную власть — ведь выше его только Бог. И, значит, воля его
— это воля Всевышнего. Обожествление монаршей власти. И этот
фундамент российской императорской власти спроектировал украинец.
Так или иначе, но принцип обожествления верховного правителя был
воспринят и большевиками — в культе Ленина и Сталина. Этот же
принцип воскрес и при Путине. И при чём тут монголы, на кторых в этом
вопросе грешит Веллер и другие либералы-западники? Ни Джучи, ни
Берке, ни Тохтамыш в религию двумя ногами не лезли. Власть любили, но
не сакрализировали её. А римские императоры — да. Римский
император до Константина был практически живой бог во плоти. А
отсюда и логически вытекает следующий шаг — реформирование титула
царя в императора. Это произошло в 1721 г. Надоумил Петра на такой акт
всё тот же украинец Феофан Прокопович, который был к тому моменту
одним самых близких к правителю людей и его первейшим и верным
помощником в религиозном реформировании.
  А каким образом вообще Феофан Прокопович оказался в поле зрения
царя Петра? Он, Феофан, будучи преподавателем Киево-Могилянской
академии, активно занимался литературным творчеством — писал вирши
и проповеди. По случаю Полтавской победы сочинил панегерик во славу
Петра. На Петра сие произведение, естественно, произвело приятное
впечатление, не только елеем , обильно в нём разлитом, но и умом и
талантом автора. Во время Прутского похода российской армии на турок
в Молдавию, Петру лично представили Феофана, с коим тот имел долгие
часы беседы. И, ещё больше проникнув симпатией к этому учёному мужу
из Киева, Пётр дарует ему должности — игумена Братского монастыря и
ректора Киево-Могилянской академии. То есть простой препод из
Могилянки стал в один момент главою самого богатого духовного
заведения в Киеве — Братского Бгоявленского монастыря, на который
шли обильные пожертвования от всей малороссийской элиты и
великоросской тоже, на территории которой находилась и сама Киево-
Могилянская академия. Таким образом Прокопович совершил
головокружительную карьеру, из простого представителя местной
«интеллигенции» став одним из влиятельнейших людей Гетьманщины. А
через пять лет — государь мудро выдержал срок, посмотрел, чего тот
стоит на новом поприще — в 1716г Пётр вызвал к себе, в Санкт-
Питербург Прокоповича уже для дел гораздо большего масштаба.
Прокопович в религиозных вопросах питал очень сильную симпатию к
воззрениям протестантских проповедников, с некоторыми из них он был
в активной переписке. В реформированной Никоном на украинский лад великорусской православной церкви на тот момент клерикальная
верхушка, среди которой было немало выходцев из западной Украины, а
большинство священников тогда вообще были либо выходцами из
Украины, либо окончили академию в Киеве. Не стоит заьывать и то, что
тогда Русское воеводство и Волынь находились в составе Речи Посполитой
и наоборот питали нежные чувства к католицизму и резко негативно
относились к протестантизму, которому симпатизировал не только
Прокопович, но и «обработанный» голландцами и немцами царь Пётр
Алексеевич. Петру нужен был мощный союзный интеллект в
противостоянии с элитой российского духовенства. Среди оппонентов Прокоповича были: архиепископ Киевский и
Галицкий Варлам (Вонатович) из галицкого местечка Ярослав;
архиепископ Тверской и Кашинский Феофилакт (Фёдор Леонтьевич
Лопатинский) из городка Лопатин ныне во Львовской области; и,
наконец, митрополит Рязанский и Муромский, экзарх (блюститель
патриаршего престола до упразднения сего сана и создания Синода, а с
момента создания оного в 1721г президент Святейшего Синода) Стефан
Яворский из той же ныне Львовской области, а тогда воеводства
Русского, из хорошо и поныне известного там городка Яворив. Стефан
происходил из аристократического западнорусского рода Яворских
волахшского корня герба Сас, православной веры.
   Многие из вышеперечисленных клириков и другие православные священники в Украине для получения качественного образования поступали в иезуитские коллегиумы, ради чего они на время принимали католицизм, а после окончания они опять возвращались в родное православие и продолжали учёбу в Киево-Могилянской академии. Спрос на иезуистких воспитанников из южно-русских земель возник в России после реформ Никона по украинизации русской церкви. Украинизация означала продолжение политику ополячивания россиян, начатую ещё батюшкой первого Романова на русском престоле, Михаила Фёдоровича, патриархом Филаретом, который был в прекрасных отношениях с польскими оккупантами Кремля, а по сути, был коллоборатном. На эту тему неустанно сокрушался выходец из семьи старообрядцев профессор Александр Владимирович Пыжиков.
   Как видим, было уже тогда идейное противостояние католикофилов,
«западенцев» по происхождению, и выходца из Надднепрянщины, ярого
поборника православия, непримиримого врага католицизма и униатства.
Знакомо, не правда ли? В чём же заключалось основное расхождение
Прокоповича и его духовных оппонентов? Феофан, говоря простым языком, был не просто православным ортодоксом, а почти еретиком и с
православной точки зрения ибо свою онтологию выстраивал с учётом
новейших научных данных, полученных учёными Европы, а тогда уже
были опубликованы работы Декарта, Локка, Ньютона, Гюйгенса, Спинозы,
Бернулли, Лейбница, Бойля, Мариотта, Паскаля, Галилея и других учёных.
С этими трудами был хорошо знаком ректор самого престижного ВУЗа
Российской империи. И Прокопович был ни много, ни мало
материалистом и считал, что материя существует объективно по
собственным законам без всякой помощи извне со стороны Бога. Душа
— субстанция нематериальная и милость Бога нужна нам для загробной
вечной жизни. Так сказать, сосуществование параллельных миров. Что,
конечно же было неприемлемо с точки зрения любой ортодоксальной
конфессии, тем более католицизма, признавшего только в конце XX века
свою ошибочную позицию по отношению к Филиппо (Джордано) Бруно,
сожжённого на костре инквизиции, и Галилео Галилею, едва не
замученного насмерть инквизицией.
   Поэтому неудивительно, что Прокопович и Пётр, живо
интересовавшиеся развитием науки и инженерии, симпатизировали
протестантизму. Ибо реформация собой охарактеризовала смену эпох: на
смену феодальным общественно-политическим отношениям, приходили
капиталистические. Пётр сделал условия формирования сословия
госбюрократии более «демократичными» и покровительствовал
российской молодой буржуазии — промышленникам и купцам. Собственно, для развития торгово-промышленных отношений он и
«рубал окно в Европу» на Балтике. Дабы самим подороже, без
посредников, европейским негоциантам свой товар продавать, а для
себя дешевле закупать. В общем-то тема стара, как и русский престол:
ещё Иван III как мог пытался решить эту проблему.
      В политической теории Прокопович придерживался принципа
просвещённого абсолютизма — то, чего так усердно старался
придерживаться и Пётр. Сама стадия абсолютной монархии — это есть
признак позднефеодального общества, «беременного» капитализмом
когда феодальная форма общества себя уже стала изжевать. Основная
социальная база монарха при достижения абсолютной власти — мелкое дворянство и горожане: купцы и ремесленники — мелкая буржуазия.
Потому что социальными антагонистоми сильной центральной власти
выступали крупные феодалы, не желавшие поступаться ни своим
статусом кво, ни интересами своих именитых родов и желавшие
рассматривать монарха только как первого среди равных. Вот в Речи Посполитой именно такое положение дела и наблюдалось до момента её
ликвидации. Магнаты во имя своих эгоистических амбиций развалили
некогда самое крупное государство в Европе. Именно потому, что
Польша из шляхетской, сословной, республики не смогла
трансформироваться в абсолютную монархию с сильной
централизованной властью и тотальным регламентом практически всех
областей жизни страны, которому вынуждены следовать все на всём
пространстве этой страны, не смогла противостоять её соседям, которые
уже жили в условиях абсолютной монархии — Российской империи,
Пруссии и Австро-Венгрии.
     Противостояние Прокоповича и прокатолических православных
иерархов протекало не только в словесной полемике, но и в застенках
Тайной канцелярии — репрессивного ведомства той эпохи, куда после
смерти Петра Феофан, занимавший в русской церковной иерархии
высший сан, сотнями отправлял своих оппонентов. Это ж так религиозно!
Кстати, Прокопович ещё чрезвычайно активно продвигал
сформулированный несколько ранее малороссийским духовенством и в
первую очередь ректором Киево-Могилянской академии и
архимандритом Киево-Печерской лавры Иннокентием Гизелем в
изданным им в самом популярном историческом сборнике в Российской
империи на протяжении полутра сотен лет «Киевский синопсис», тезис о
триедином русском народе — велкороссов, малороссов и белорусов,
считавшихся ветвью одного народа. Поэтому неудивительно, что в
советской историографии одним из известнейших адептов этой теории
был и по сю пору есть киевский академик Пётр Петрович Толочко.
    Зачем именно православным украинцам нужна была эта концепция и
русское самодержавие вообще? А затем, чтобы русских использовать на
совершенно легитимных основаниях как надёжный щит в
противостоянии прежде всего с католической Польшей и Османской
Турцией. После воссоединения с Русским царством украинская
(южнорусская) элита быстро стала занимать доминирующие позиции уже
в русском государстве. Достаточно вспомнить, что гетьман Мазепа был
одним самых богатых и влиятельных вельмож, причём, не только в
Русском царстве, а и в Европе вообще, как в допетровскую эпоху при
царевне Софье и её фаворите князе Галицине, так и при Петре, — у того
он вообще был чуть ли не в личных друзьях пока не впал в опалу из-за
придворных интриг. Стоит отметить, что Пётр всё лето 1705г провёл в
гостях у Мазепы — в Гетьманщине. Ему был устроен шикарный приём в
Киево-Печерской лавре и, конечно же, в Киево-Могилянской академии,уровень учёности преподавателей коей и богатейшая библиотека
привели царя Петра просто в неописуемый восторг. Да и сам гетьман
вызывал у него всегда искреннюю симпатию и глубокое уважение к нему
своим образованием, великолепным знанием международной
обстановки, рассудительностью и шляхетностью манер и, пожалуй, его
профессиональным знанием как пушкарского дела (артиллерии) — он
этому обучался в молодые года в Голландии, так и производством
стволов, которое он первым в Российском государстве(!) наладил у себя в Глухове.
Кроме того, Иван Мазепа ещё наладил производство на Гетьманщине
керамической плитки, манафактурное дело, построил гуты —
стеклодувные предприятия, организовал работу рудников по добыче
золота и серебра, строил прекрасные храмы и богатые монастыри на
своей территории, на его средства производится ремонт Софийского
собора, реставрация Михайловского златоверхого монастыря,
Успенского собора и Троицкой надвратной церкви Киево-Печерской
лавры, восстанавливаются Кирилловская церковь в Киеве и
Борисоглебский собор в Чернигове.
     А ещё Мазепа славился как меценат: покравительствовал развитию образования и повышению научного
уровня уровня своей альма-матер — Киево-Могилянской академии, куда
он нероедко в свободное время приходил поучаствовать со студентами в
научных диспутах или посмотреть ставимые студентами представления
либо по пьесам местных талантов, либо по античным классикам.
    Но самым важным и самым доходным«бизнесом» для гетьмана был тот
же, что был и остаётся поныне — алкогольный. Аква
вита/горилка/зелёное вино/водка из его винокурен поставлялась во все
российские кабаки. И с удовольствием её себе за воротник заливал сам
царь Пётр. Мазепа был никаким военачальником, плохим политиком, но
очень сильным бизнесменом и экономистом. Он сумел свой край,
истощённый и обескровленный вначале антипольским восстанием, а
потом Руиной, возрадить и сделать не только самым процветающим в
Русском царстве — жемчужиной в российской короне, но и самым
богатым во всей Восточной Европе. Мазепа таким образом не только
набивал звонкою монетой свои сундуки, а и царёвой казне приносил
огромные доходы, плюс к тому же постоянно радовал богатыми
подарками и подношениями как августейшую семью, так и важных
вельмож, у которых уровень его богатсва вызвыл чёрную зависть.
   Был ли Иван Мазепа первым украинским националистом? Ответ:
скорее нет, чем да. Хотя бы потому, что нация, неустану всячески овторять, - это категория самосознания общества уже на стадии
капиталистических, товаро-денежных, отношений. А население
гетьманщины да и остальной территории Русского царства находилось на
стадии федализма, когда определяющим социальные отношения
являлось феодальное право, выраженное как в фомрмуле сюзерен-
вассал, так и в натуральном сельском хозйстве, когда ещё нет присущего
капитализму разделения труда, поскольку разделение труда становится
необходимым при массовом производсте, а массовое производство
имеет смысл при досточно обширном рынке сбыта продукции со всеми
вытекающими отсюда пследсвиями — сетевой торговли, логистики. А
этого, разумеется, в тех реалиях и на том пространстве ещё не было и не
будет долго. Да и потому, причём, в первую очередь, что уровень
развития производительных сил был ещё невысоким, чтобы производить продукцию с  низкой степенью прибавочной стоимости, но при массовом производсте.
  Была ещё велика доля грубого физического труда — низкая
производительность и малое количество продукции. Главной
экономической ценностью феодализма являлась - земля и,
соответственно, та рабочая сила, которая её обробатывала и собирала
урожай на землях помещика - крестьянство. И то, что Мазепе удалось
монетизировать урожай, собираемый на его обширных владениях, ещё
не делает из него крупного капиталиста, так как он эксплуатировал в
основном, не свободно нанятых трудящихся, а крепостников, огромное
количество которых таковыми стали совсем недавно и во многом
усилиями самого же гетьмана. Хмельницкий хотел как можно больше
крепостного люда сделать вольными, а Мазепа был заинтересован в
рабах. Поэтому Мазепу трудно даже назвать патриотом, так как любить
свою страну, свой край — это прежде всего ощущать себя неотрывной
частью своего народа и старться быть полезным ему. А Мазепа был
эгоистом и эгоцентриком. Он служил всегда крупным феодалам и
вельможам и сам из кожи вон лез, чтобы тоже достичь феодального
олимпа — самому стать повелителем в своих владениях. Он Украину-
Малоросию-Гетьманщину любил как селянин любит свой огород и своё
подворье, как лавочник любит свою торговую точку. Сложись судьба
Мазепы иначе бы и его не выдали бы в своё время с Правобережной
Украины поляки Москве, он продолжал бы верно служить польской
короне, а заступничество и ласка Самойловича — гетьмана Левобережной Украины на тот момент, ввели Мазепу в круг козацкой
старшины. Так что парень сумел воспользоваться к своему благу ситуацией. А дальше на пользу Мазепы сыграли его природное обояние,
европейское образование, ум и ещё умение плести интриги и вовремя
предовать, следуя подсказкам своей политической интуиции. Как пел
Труффальдино из Бергамо в облике Константина Райкина: «А я всегда за
тех, кто побеждает». Однажды только эта интуиция подвела Мазепу и не
на того покровителя он сделал ставку. Эта роковая ошибка, пусть, не погубила его сразу, но ускорила в значительной степени его смерть. Речь идёт о переходе
на сторону врага своего царя — на сторону шведского короля Карла XII. В
этом случае просчёты Мазепы принесли ему полный крах.
  А пока что после такой презинтации своего гетьманства Мазепой царю,
Пётр на всю жизнь стал «фанатом» этого благословенного Богом южного
края. И даже впоследствии измена Мазепы и некоторой части козацкой
старшины не смогли в сердце Петра погасить эту любовь. А к измене
гетьмана подтолкнула и замена в ходе реформы Петром государственной
машины: замены приказов на коллегии и образования Киевской
губернии с появлением губернатора в Киеве, в следствии чего сильно
урезались полномочия гетьмана.
  Нынешние украинские националисты, среди которых уже традиционно
почётные места занимают лица еврейского происхождения, в частности,
скандально известная, ныне уже пребывающая в преисподней, мадам Ирина Фарион из Львова, Прокповича
называют чуть ли не исчадием ада и дьяволом во плоти за его роль в
моделировании Российской империи и преследовании пропольски
настроенного духовенства. Вот три кита Российской империи, которых
Прокопович подарил Петру и его потомкам: 1) абсолютизация и
сакрализация власти монарха — он главный светский и духовный иерарх
и выше его только Бог; 2) русский монарх стал императором, Русское
царство Российской империей; 3) государственнообразующий триединый
русский народ, имеющий три подвида — великороссы, малороссы и
белорусы. А потому не должно быть никакой отдельной автономии
украинцев-малороссов в составе империи. Была не Малороссия и не тем
более Украина, а всего лишь Киевская губерния, включавшая в себя и
Слобожанщину, а под гетьманом — запорожцы и посполитые
Левобережья.
  Кто такие эти посполитые? Восставший православный
южнорусский (украинский) народ под руководством Хмельницкого смог
добиться того, что на землях гетьманщины католической шляхты,
угнетавшей крестьян при посредничестве жидов-арендаторов и
управляющих, почти не осталось, за исключением перешедших на
сторону восставших — их было очень немного, но и такие ренегаты
своего народа и сословия были, хотя бы из интереса сохранить за собою
свои маетки — на Коронных землях, они знали, им ничего не светило: там было всё давно поделено. Некоторая польская шляхта, вероятно
сменив католицизм на православие, по собственным мотивам
записывалась в козацкий реестр ещё до востания Хмельницкого. Во
время восстания поддерживала Хмельницкого. А после разделения
украины на Правобережную в составе Речи Посполитой и
Левобережную в составе России продолжала нести козацкую службу
королю на Правобережной Украине. Ярким представителем такого
сегмента шляхты был сподвижник Хмельницкого, а после гетьман
Правобережной Украины павел Иванович Моржковский, более
известный по его казацкому прозвищу Тетеря. Моржковский-Тетеря был
из рода польской шляхты герба Слеповрон.
    Масса крестьян или как их ещё называли — гречкосеи, не попавшие в
козацкий реестр, который обеспечивался в данном случае уже царёвым
жалованием, становились свободными пахарями, владевшими своими
участками земли, но на них была возложена обязанность материального
обеспечения казацкого войска — продуктами и гужевым транспортом —
лошадьми, волами, повозками и телегами. А в случае массовых походов
они мобилизовались в войско. Таких на Московии называли
однодворцами. Нередки случаи, когда малоимущий козак, лишившийся
своего скромного хозяйства из-за постоянных походов и сражений в
период Хмельничины, не имея возможности самого себя обеспечивать
всем необходимым для несения воинской службы, переходил в вольные
землепашцы — посполитые. Но со временем основная масса
крестьянства была закрепощена, причём, в основном стараниями
администрации гетьманщины. Особенно эти процессы форсировались
при Мазепе.